Также он преобразился и умственно. Он узнал меня - мозг сохранил все прежние воспоминания и сведения, но кроме того в нем зародились новые мысли, новые устремления, новые желания. Объятый ужасом от произошедших с моим помощником перемен, я предложил ему облучиться реверсивными лучами и вернуться в нормальное человеческое тело. Однако предложение привело его в ярость. Он заявил, что старое тело вызывает у него отвращение. Все равно как если бы я уговаривал обычного человека согласиться на превращение в низколобого неандертальца. Бриллингу претила сама мысль об этом. И тут я понял: тварь передо мной уже не тот молодой человек, которого я знал, а скорее пришелец из далекого - миллион лет или даже больше - будущего. Я лишь утвердился в своем мнении, когда узнал о планах безумца и увидел, что он натворил в мое отсутствие.
Как выяснилось, вместо того, чтобы запустить после моего отъезда реверсивное излучение, Бриллинг продолжил распространять ускорительные лучи. Таким образом растительные создания не возвратились в состояние безвредной флоры, а, напротив, получили возможность и дальше эволюционировать в подвижных, разумных существ.
Ликуя, Бриллинг поведал о своих делах, но я не поверил ему. Тогда он отвел меня на другой конец острова и там представил доказательство. Впервые я увидел их... растительных людей.
Я дал им такое название, поскольку своим внешним видом они в чем-то походили на нас. Собственно, в них оказалось больше человеческого, чем в Бриллинге. Они были прямоходящими, и передвигались на двух конечностях; была у них и парочка рук-щупалец. На, скажем так, плечах красовался луковицеобразный нарост, где размещались глаза - два пустых, мертвенно-белых круга, через которые люди-растения и смотрели на мир. Однако на этом, Оуэн, всякая сходство с человеком заканчивалось. Кроме глаз, на их лицах не было ничего. Тела или скорее туши тварей, казалось, состояли из грубых, тягучих на вид волокон темно-зеленого цвета. И, как рассказал мне Бриллинг, существа оставались истинными растениями: при всем интеллекте и подвижности, они употребляли в пищу неорганические вещества и усваивали их посредством хлорофилла внутри своих тел - а на это, Оуэн, способны лишь настоящие растения. Подвижные, видящие, думающие, и все же - растения. Твари узнавали Бриллинга, вели себя с ним дружелюбно. Сгрудившись вокруг, они слушались всех его приказаний. Он позволил растительным людям множится целыми полчищами, и теперь хвастался, что те станут его слугами, его представителями, его армией.
Армией! В этом и состоял план, которым он поделился со мной, в этом заключался его грандиозный замысел. Бриллинг намеревался создать несметное количество тварей, собрав тем самым на острове колоссальную силу, а затем выпустить их в свет, снабдив построенными заранее мощными излучателями, которые планировалось разместить во внешнем мире и которые должны были пронзить Землю ускорительными лучами. Представляешь последствия? Они распространят смертоносное излучение по всей планете. Царство животных изменится и полностью вымрет, как это произошло на острове. Затем растительный мир Земли преобразится, эволюционирует в орды людей-растений. Но на этом захватчики не остановятся: новые и новые полчища станут вздыматься из почвы. В конце концов, сказал Бриллинг, когда зеленая волна поглотит земной шар, она устремится в другие миры - неудержимым потоком хлынет с одной планеты на другую.
ПОДОБНЫЙ план мог зародиться лишь в голове у маньяка, Оуэн. Безумный замысел привел меня в ужас, поскольку я понимал, что Бриллинг способен добиться своего, способен натравить на человечество армию людей-растений и облучить Землю ускорительными лучами. Я ничуть не сомневался: как только задуманное свершится, и растительные люди добьются мирового господства - безумца смахнут с дороги. Но к тому времени непоправимое зло уже свершится.
Бриллинг предложил мне присоединиться к нему. Он хотел, чтобы я подвергся воздействию ускорительного излучения и, превратившись в такое же, как он существо, поддержал его кошмарный замысел.
Я понимал: лучше не отказываться сразу. Притворившись, будто принял предложение, я заверил Бриллинга, что облучу себя на следующий день. Той же ночью я сбежал с острова.
Я намеревался проникнуть в лабораторию, добраться до излучателя и включить реверсивное излучение, что снова превратило бы растительных людей в обычные растения. Но подкравшись глубокой ночью к лабораторному корпусу, я увидел множество стоявших дозором тварей и догадался: Бриллинг решил подстраховаться. Я сознавал, что прорваться через зеленых стражей не удастся. У меня был пистолет, но попробуй-ка застрелить растение. А ведь у охранников тоже имелось оружие - странное, похожее на кинжал устройство, плевавшее ярким, всепожирающим пламенем. Вместе с огненной струей агрегат выбрасывал поток кислорода, так что, независимо от условий, заряд пламени вспыхивал мгновенно. Это, несомненно, чудовищное оружие изобрел для растительных людей Бриллинг. Что я мог поделать? Оставаясь на острове, я бы ничего не добился. Назавтра Бриллинг подверг бы меня воздействию ускорительного излучения и превратил бы в такое же чудовище, как он сам; а если бы я отказался - однозначно убил бы. Поэтому я спустился на берег, к ялику, и отплыл с острова в северном направлении, держа курс на Кубу. Я опасался преследования, понимая, что на это у Бриллинга вполне хватит могущества. Однако погони не было, и я благополучно добрался до Ллуэгос. И там я задумался, как же мне следовало поступить? Я не мог поднять тревогу и отправить на остров войска для уничтожения угрозы. Ведь я понимал: армии нечего противопоставить новому оружию Бриллинга. Да и кто поверил бы мне, вздумай я поднять шум? Но вот если бы я тайно вернулся на остров, и если бы нашелся кто-то, согласный помочь, хотя бы один друг - тогда бы многого удалось достичь. Так что я сел на пароход до Нью-Йорка и отплыл на север, к единственному человеку, на которого, как мне кажется, я могу положиться. К тебе.
И вот я здесь. Но должен немедленно возвращаться. Я пришел просить тебя отправится со мной. Даже сейчас может оказаться, что уже слишком поздно. Теперь ты знаешь все, Оуэн. Ты вернешься со мной на остров?
Лицо юноши выражало недоверие.
- Ты ведь знаешь, что я ни сколько не сомневаюсь в твоей истории, Уолтон. Но звучит она крайне странно. Не верится, что подобное происходит на самом деле и несет какую-то угрозу...
Доктор торжественно произнес:
- Угроза есть, Оуэн. Невиданная доселе угроза. Разрушительная погибель, которая уничтожит наш мир, если не удастся ее сдержать. Думаешь, мне все это не кажется диким? Когда я плыл в ялике на север, то чувствовал, что схожу с ума, размышляя о случившемся. Там, на острове, Бриллинг (или монстр, который раньше был Бриллингом) трудится, планирует и готовится. Он науськивает все новые и новые орды людей-растений, и превращение его задумки в жизнь приближается с каждой секундой.
Вскоре полчища растительных людей хлынут с острова, убивая и сея страх. Они установят излучатели, и мир пронзят смертоносные ускорительные лучи. И затем по всей Земле воцарятся ужас, смерть и невообразимый хаос. Хорошо знакомые животные превратятся в жутких чудовищ. Начнется бедственное нашествие странных зверей и огромных страшилищ-насекомых; гигантские морские твари будут утаскивать корабли на дно. Ну и самое ужасное: мужчины и женщины примут кошмарный облик, превратятся в таких же отвратительных созданий, что и Бриллинг. То будет мир чудовищных перевоплощений. Мир, где все живое меняется и вымирает. И в конце концов животная жизнь сгинет навсегда. А затем произойдет последнее великое превращение: царство растений перейдет в новое, жуткое состояние; поднимется полчищем людей-растений. И в итоге, от полюса до полюса станет безраздельно властвовать одна сила - растительные люди!
Уолтон замолчал, лицо его побледнело, глаза горели. Оуэн поднялся из кресла. Молодого человека мутило от обрисованной другом картины. Затем, резко повернувшись, он спросил:
- Когда отправляемся, Уолтон?
Губы доктора тронула слабая улыбка - первая, какую увидел Оуэн за весь вечер.
- Я знал, что могу рассчитывать на тебя, дружище, - сказал ученый. - Во вторник в Гавану отходит судно. Можем сесть на него.
СОРОК ВОСЕМЬ часов спустя двое мужчин стояли у поручней покидавшего бухту торгового парохода, и смотрели, как очертания Нью-Йорка постепенно растворяются вдалеке. Оба молчали.
Из Гаваны, они отплыли в Ллуэгос, колоритный маленький порт на южном побережье Кубы. Там друзья, не тратя время впустую, сразу же переправили багаж на ялик, который дожидался Уолтона у причала. Через несколько часов после прибытия, они уже покидали гавань, покачиваясь на волнах в своем небольшом двухмачтовом судне, снабженном вспомогательным двигателем. Впереди пролегали почти триста миль Карибского моря, отделявшие путешественников от острова, что был целью их путешествия.
Мимо проплывали рыбацкие суда, корабли ловцов губок и белоснежные прогулочные яхты. Вскоре прямо по курсу раскинулась синяя гладь океана. Маленькая лодка упорно продвигалась вперед под пляшущим бризом. Прислонившись к мачте, Оуэн смотрел на далекий горизонт. На душе у него было неспокойно. На встречу с каким безумным кошмаром они так спешат? Что за губительный ужас поджидает за морскими просторами? Стремительно опустилась ночь. С собой она принесла ярко блестевшие звезды тропиков, а позднее - великолепное сияние полной луны. Оуэн по-прежнему всматривался вдаль, через посеребренные лунным светом воды. Перед ним у штурвала стоял Уолтон. С мрачным, застывшим лицом доктор держал курс на юг. Строго на юг.
Однажды, незадолго до полуночи, они прошли мимо огромного круизного лайнера, что полз на север, в Гаванну. Надводная часть судна ослепительно сверкала, на верхних палубах толпились пассажиры, веселившиеся под музыку корабельного оркестра. Живая мелодия летела над водой и отчетливо доносилась до двух мужчин. Но те, не обращая внимания, продолжали свой путь.
Некоторые пассажиры, стоявшие у перил лайнера, заметили стремительную парусную лодку, и теперь лениво гадали, откуда она и куда спешит. Однако они даже вообразить не могли правду. Никто не догадывался сколь необычная и великая миссия толкала ялик на север; заставляла нестись к островку, на котором решится судьба всего мира.
4
СТОЯЛА глубокая ночь, когда ялик достиг острова; густая непроглядная ночь, пока ещё не разбавленная лунным светом. Много часов Оуэн и Уолтон напряженно изучали море впереди, и теперь, когда они различили вдалеке темную массу, смутно выделявшуюся на фоне звездного неба, их и без того натянутые нервы напряглись до предела. В тишине Оуэн не сводил взора с место их назначения. Доктор же тем временем умело вел суденышко через лабиринт скал и отмелей.
Безмолвно неслись двое мужчин в сторону острова, к длинному песчаному пляжу, тускло мерцавшему в слабом свете звезд. Уолтон направил ялик в небольшую протоку, которая прорезала береговую линию. Киль заскрипел, заскрежетал о песок - и лодка замерла на месте. Перешептываясь, друзья канатами привязали судно к близлежащему валуну. Затем они обсудили план действий.
Биолог настоял, чтобы Оуэн проверил, надежно ли пристегнута накладка, защищавшая спинномозговые нервные узлы от губительных лучей. Сам доктор поступил точно так же. Затем они попытались решать, что делать дальше.
- Излучатель - наш единственный шанс, - сказал Уолтон другу. - Если доберемся до прибора и запустим реверсивное излучение на полную мощность - это уничтожит здесь все живое, кроме нас. По своей форме остров - длинный и узкий. На всем протяжении его делит пополам высокий горный кряж. Коттедж и лаборатория находятся на южной оконечности. Основной лагерь растительных людей, думаю, располагается на восточном берегу, то есть на противоположном краю острова. Так что, лучше всего нам сразу же отправиться на южную сторону и попытаться проникнуть в лабораторию.
Оуэн согласился - и двое друзей крадучись зашагали вдоль пляжа. Пройдя немного, Уолтон резко свернул в сторону и по отлогому склону стал взбираться к центральной гряде, которая являлась этаким позвоночником острова. Оуэн не отставал от ученого ни на шаг. По пути молодой человек отмечал скудость местности: сплошь камни да песок. На склонах не росло ни одной травинки, куста или дерева. Неужели вся - до последнего клочка - растительная жизнь на острове подверглась трансформации под воздействием ускорительных лучей и превратилась в армию людей-растений? Он вздрогнул от этой мысли.
На полпути к вершине хребта, Уолтон внезапно остановился и предостерегающе поднял руку. Откуда-то спереди, из темноты, прилетел тонкий, воющий звук. Снова и снова достигал ушей пронзительный гул, который то стихал, то вновь разрывал тишину. Пока они вслушивались, шум, вроде бы, сделался громче и приблизился. По склону впереди с грохотом скатилось несколько булыжников. И теперь путники отчетливо различали звук шагов - множество ног шаркало вниз по пустынному склону, направляясь в их сторону.
Немедля друзья бросились к ближайшему скоплению огромных скал и притаились в тени за ними, припав к земле и высматривая тех, кто приближался. Они слышали, как шарканье и топот становятся все громче, а потом на склоне в поле зрения возникла орава темных силуэтов, которые неуклонно шли вниз по косогору в сторону пляжа. "Весьма похоже на толпу людей", - подумал Оуэн, наблюдая за двигавшейся в зыбком свете звезд процессией. Когда колонна приблизилась, стенающий шепот зазвучал отчетливее - то было шипящее бормотание их голосов.
Не успела и половина силуэтов пройти мимо укрытия, как сверху, из-за вершины хребта, хлынул призрачный белый свет. Всплывая в небеса, подобно светящемуся мыльному пузырю, полная луна омыла гору расплавленным серебром своего сияния. Обличительный свет пролился на марширующие фигуры, и, резко втянув в себя воздух, Оуэн крепко сжал плечо товарища.
- Люди-растения! - прошептал он, и Уолтон молча кивнул.
Объятые ужасом, следили они за бредущими тварями. Казалось, в созданиях, освещенных ярким светом луны, не было ничего людского. Крапчато-зеленая пародия на человеческий облик - вот, что они напоминали; куски жилистого волокна, которым небрежно придали получеловеческие очертания. Оуэн не мог оторвать взгляд от пустых гладких зеленого цвета лиц, с которых, не мигая, таращились жуткие глаза - два мертвенно-белых круга.
Только успел он заметить, что растительные люди, похоже, несут с собой уйму металлических то ли инструментов, то ли приборов, а последние монстры уже скрылись из виду. Двое скорчившихся мужчин слышали, как шарканье удаляется вниз по склону и вдоль берега. Несколько минут они выжидали, прислушиваясь, но больше не раздавалось ни звука. Поэтому приятели встали и продолжили восхождение, соблюдая после неожиданной встречи с людьми-растениями двойную осторожность.
Теперь, при лунном свете, идти стало легче, и через несколько минут они добрались до самой вершины хребта, откуда открывался вид почти на весь остров.
Тотчас внимание обоих приковало к себе восточное побережье. Там, вдалеке, виднелось множество огней. Крошечные мерцающие искорки непрестанно гасли и вспыхивали, кружили и трепетали, точно мотыльки, а кое-где некоторые из них сбивались в кучки.
Огоньки растянулись вдоль далекого берега примерно на две мили (а, возможно, даже и шире, ведь волнистый изгиб косогора частично закрывал обзор в том направлении). Пока они смотрели, ушей их достиг металлический лязг, слабый и отдаленный. Он шел со стороны огоньков. Могучие удары металла о металл, прилетали на крыльях легкого ветерка, а затем стихали. Двое мужчин стояли и слушали, а звон повторялся снова и снова.
- Главный лагерь растительных людей, - прошептал биолог. - Судя по огням, их там, внизу, должно быть, тысячи.
- Чем они заняты? - спросил Оуэн. - Слышишь этот стук? Там происходит нечто серьезное.