====== Великий неудачник ======
Учиха Саске был неудачником.
Это был неоспоримый факт, который все в упор отказывались замечать. Что тоже в какой-то мере являлось частью его неудачливости. Единственный выживший после резни — разве не удача? «Удача!» — скажут легкомысленные идиоты, не замечая бремени мстителя, не замечая отчаяния и сосущего одиночества.
Лучший ученик — удача? Нет. Тяжёлый, изматывающий труд. В то время, пока остальные дети занимаются всякими глупостями, Саске тренируется. Тренируется и зубрит. И снова тренируется. Он хочет стать лучшим, он становится лучшим, но никто не видит, чего ему это стоит.
За ним бегают все девчонки класса — удача? Нет! Ками, пожалуйста, пусть этих куриц уже кто-нибудь убьёт!.. Легкомысленные, зацикленные только на себе. И ладно бы они ещё в него влюбились, так нет, кто-то по недоразумению назвал его самым лучшим не только в плане тренировок, и девчонки набежали, соревнуясь между собой и совсем не обращая внимания на мнение «приза».
Нет, конечно, подобное внимание льстило. Это было сродни признанию его заслуг, но, ками, серьёзно, дайте мне более разумных фанаток, а?.. Или хотя бы не дайте поставить меня в команду с одной из них… Чёрт.
Но всю глубину своей неудачливости Учиха познал примерно через год после формирования команды №7. Он всего лишь хотел попробовать, что такое дружба, тем более что её так настойчиво и навязчиво ему предлагали. Просто расслабиться и перестать воспринимать сокомандников как врагов, просто позволить подойти ближе…
Подошли, бля. Ближе. Вкусил, называется.
Дружбу, угу.
Саске сосредоточенно метал сюрикены в движущиеся мишени и молча вопрошал, за что ему такое наказание. Вырезали семью — ладно, испытание для сильных духом, миссия на всю жизнь, благородная, воспетая бардами и занесённая в исторические хроники. Но ЭТО?! Ксо, да кто вообще в такую дурацкую ситуацию попасть может?.. Не-е-ет, вряд ли в мире есть ещё один подобный неудачник…
Дело в том, что Учиха Саске влюбился. И это ему совсем не понравилось.
Это глупое, мать вашу, чувство, заставляющее сердце усиленно биться, заставляющее скучать, когда объекта любви долго нет рядом, заставляющее прощать любые глупости и восхищаться вещами, которых никому другому он бы не простил.
И ладно бы Саске влюбился в кого-нибудь из своего же фан-клуба. Но нет, удача не могла быть к нему столь благосклонна!
Он влюбился в Наруто. В парня. Да хрен с ним, с парнем, Саске влюбился в полного и совершеннейшего придурка! В слепошарый от рождения кусок энергии, который прёт лбом в стену, заслуженно огребает от стены, почёсывает шишку и снова прёт.
И, что самое ужасное, таки пробивает эту чёртову стену!!!
Нет, ну вот что он в нём нашёл?.. Куда ни ткни — одни недостатки! Жрёт как свинья…
Саске замер, ярко вспомнив, как Наруто ест. О-о-о, как он ест! Вкусно, жадно, с причмокиванием, словно в первый и последний раз в жизни!.. Глядя на то, как он ест, Учиху всё время пробивает на зависть. Лютую. Он сам редко получал удовольствие от еды, чаще ел просто потому, что знал — надо восстанавливать силы.
Наруто бестолковый, слишком эмоциональный, забывающий обо всём на свете… Но, ками, как же приятно его бесить!.. А уж наблюдать, как он сам стремится к проблемам, а потом в самый последний момент его спасать… И, опять же, смотреть, как он бесится!..
А потом он говорит что-нибудь. Ляпает в горячке, как нечто само собой разумеющееся. И Саске чувствует себя ничтожеством. Мелочным, злопамятным, эгоистичным ничтожеством. Там, где Учиха видит кучу вариантов, Узумаки видит только один. Не от врождённой слепоты. А от того, что все остальные варианты — неприемлемы.
Небольшим утешением было только то, что взрослых тоже торкает. Редко, конечно, но когда проймёт… Саске мог только со злорадством смотреть, как рушится картина мира состоявшихся шиноби от меткого пинка мальчишки.
И что из этого коктейля зависти, удовольствия и боли могло родиться?.. Разумеется, не ненависть. Нет, Саске так не могло повезти. В его груди зрела привязанность, почти маниакальная. Ему хотелось снова и снова завидовать, бесить и ломаться… Хотелось ударить, выместить всю боль, что рождает эта слабость, хотелось повалить на землю и…
Что именно «и», Саске старался не думать. Ему хватило навязчивого желания растрепать светлые волосы и пощекотать мускулистые — о да, он успел прощупать — бока. После этого мысль неизбежно сбегала к объятиям и вкусному запаху Узумаки, от чего Саске начинал биться о ближайшую твёрдую поверхность или закусывать изнутри щёку, если дело происходило на людях.
Иногда Саске хотелось по примеру все того же Узумаки побеситься с воплями, грохотом и разнесением окружающей обстановки в щепки. Разумеется, Учиха себе такого не позволял даже на клановом полигоне, и вовсе не потому, что его могли увидеть «случайно» пробегающие мимо АНБУ. Каждый раз, когда Саске ловил себя на этом желании, он с каким-то мазохистским упрямством зажимал себя в рамки самоконтроля — чтобы никак, ни капли, ни жестом, ни дернувшимся уголком рта не позволить себе быть похожим на Узумаки.
Ха, да такое в кошмаре только приснится — стать похожим на Наруто!
Ну почему, почему, почему Учиха в свое время оказался умнее большинства одноклассников и не остановился на стадии «шумный придурок, раздражает»? Зачем он полез дальше? Командная работа, ш-ш-штоб её… Пожалуй, в первый раз Наруто заставил его задуматься, когда сумел подловить и связать Учиху, чтобы уйти под его Хенге гулять с Сакурой. Саске тогда был просто в бешенстве даже не от проигрыша, а от того, с какой целью джинчурики это всё затеял.
Но потом… потом стало любопытно.
И это любопытство оказалось самой большой ошибкой Учихи Саске.
Коготок увяз — всей птице пропасть. Учих часто сравнивали с воронами из-за внешности и из-за кланового призыва. Саске всегда считал это глупостью… но чем дальше, тем сильнее чувствовал себя бестолковой птицей, которая упрямо лезет в клейкую ловушку не то что лапой — головой.
Узумаки оказался… интересным. Да, простым, как пять рё, шумным, раздражающим, бестолковым, но… Стоило присмотреться к его отношениям с одноклассниками — и картина тут же становилась совсем не такой однозначной.
Дружба-соперничество с Кибой — кто бы сомневался, эти двое никому не уступят титул первого горлопана и задиры класса.
Нелюбовь девчонок, даже тех, кто не входил в фан-клуб самого Саске, — та же история. На уроках Узумаки отнюдь не блистал, выглядел неопрятно, а уж его жуткий рыжий комбинезон… право слово, Саске терпеть не мог это убожище гораздо сильнее, чем самого Наруто.
А вот симпатия химе клана Хьюг уже выпадала из простого и понятного расклада. То, как Хината краснела в присутствии Узумаки, украдкой бросала на него взгляды и все время оказывалась где-то неподалеку, не заметил бы только идиот… ну, Саске никогда не сомневался, что именно идиоты его и окружают. Узумаки — так первый в списке.
Но если внимание Хинаты ещё можно было списать на чисто девчачьи заморочки, то вот Шикамару… Наследник клана Нара был лентяем, и поддерживать связи с кем-то из одноклассников ему было напряжно. Шикамару изредка перекидывался парой слов с Шино, ещё реже дразнил Яманаку, дружил с Чоуджи… и с Наруто. Сомнительно, что ему так понравился джинчурики, одно присутствие которого поблизости создавало сплошное «напряжно».
Значит?..
Когда Учиха поймал себя на том, что ревнует белобрысое недоразумение к Шикамару, он первый раз на полном серьёзе начал биться лбом о дерево. Тогда Саске оборвал разговор Нара с Узумаки парой ядовитых реплик. Наруто тут же взбурлил, ринулся доказывать «Саске-теме», что обязательно станет Хокаге… Учиха высокомерно фыркнул и показушно переместился Шуншином в клановый квартал. Довольно ухмыльнулся, когда представил выражение лица Узумаки, лупцующего манекены, и кислую рожу Шикамару… Почему-то вторая картина вызывала даже больше злорадного удовлетворения.
И тут до него дошло.
Нет, Саске не стал паниковать, рвать волосы или плеваться катоном. Он педантично выбрал дерево покрепче, примерился и несколько раз приложился к нему лбом — в смутной надежде, что это уложит мысли в правильном порядке.
Увы, не помогло.
Упрямое сердце никак не хотело понимать, что он не может. Что он мститель, что у него есть жизненная цель, и в ней нет места для всяких придурков. Даже многомудрый дуб не смог поделиться с ним мудростью… Хотя, наверное, это делается всё-таки не ударом лоб-ствол.
Пару недель Саске проходил, едва не звеня от наполнявших его чувств. Самой влюблённости в этом коктейле было мало, но зато в полной мере было возмущение, отчаяние и невысказанное «За что?!». Затем он едва не угробился на миссии класса D… Конечно, несмотря на все вопли Узумаки, поиск потерянного хомячка в чужом городе — это задачка не из лёгких. Но всё же за хомячком не гонялись вражеские шиноби, и с крыши Саске свалился сам.
После этого Учиха решил поступить как взрослый человек и хотя бы обдумать возможность как-то признаться в своих чувствах. Обсудить это он решил с тем большим дубом, уже показавшим свою стойкость и терпеливость. Почти от каждой мысли ему хотелось бегать и кричать… поэтому с собой он предусмотрительно захватил водичку — охлаждать горячую головушку.
Итак, признаться Узумаки… Ы. А. Не-е-е… Он же всю жизнь будет прикалываться! Нет, спокойно, Учиха, думай, думай, всё можно решить. Поставить придурка перед фактом? Обратить всё в шутку? Попросить помощи в избавлении от фан-клуба?..
Ксо-о-о-о… О чём он только думает?.. Он мститель, он должен сосредоточиться на учёбе. Он должен быть самым сильным и победить!.. Да, победить. А он серьёзно размышляет о том, чтобы иметь какие-то отношения… И не просто какие-то, а с главным придурком Конохи!.. Тратит энергию тут на полировку деревьев лбом, вместо того, чтобы!
Тут Саске пришёл к выводу, что влюблённость — это не так уж плохо. Это можно использовать. Раньше он вставал с кровати только на чистой ненависти. На ненависти к Итачи. На ненависти к собственной слабости. Теперь же он вскакивал, ощущая в груди горящий ком. Эта влюблённость, какой бы нелепой она ни была, давала ему гораздо больше сил и энергии, чем три чашки кофе и десяток любимых мантр. Только возмущение лишнее, система перегорает от избытка топлива.
И Саске смирился. Запретил себе прикасаться вне драк. Запретить смотреть не смог, но научился делать это максимально презрительно. С удовольствием бесил, с удовольствием ломался, пока Орочимару не поманил его к себе пальчиком.
Нельзя сказать, что Учиха не рассматривал это как возможность освободиться от Узумаки. Непоседливый мальчишка имел на него слишком большое влияние, благо он об этом не догадывался… А когда догадается? Когда поймёт?.. Саске ненавидел себя за эту зависимость. И всё же ему было немного жаль с ней расставаться. Но это — слабость. А слабости нужно с корнем вырывать из души.
И Саске пытался, изо всех сил пытался, до предела накручивая привычную ненависть и пришпоривая её гневным «я должен!». А этот… добе внезапно оказался таким сильным. Так отчаянно цеплялся, не хотел отпускать. Как будто что-то важное хватал. Как будто… Из-за пустяков обычно не бьются насмерть, да?
Правда, это же Узумаки.
До конца справиться с собой Саске так и не смог. Остановился, не стал добивать, оправдывая себя тем, что всего лишь идёт наперекор брату, не хочет слушать его советов даже в такой малости…
Кого-нибудь другого Учиха смог бы в этом убедить, и даже не слишком напрягаясь. Но сам-то он знал, что дело совсем не в этом.
Да и назвать Мангёкьё Шаринган малостью… Итачи точно удар бы хватил.
Саске скривил губы в злой усмешке и усилил подачу чакры в ноги. Мало ли кто ещё попытается его догнать. Если ему на голову свалится Сакура, Учиха точно не выдержит.
К счастью, больше никто остановить его не пытался. Ну, можно было не сомневаться, что Узумаки окажется самым упёртым. Надо же настолько не понимать слова «нет» и считать Саске не предателем, а другом, совершающим ошибку! Учиха поймал себя на том, что его чувства снова непозволительно близки к восхищению, раздражённо сплюнул и постарался выбросить Наруто из головы. Его ждали Орочимару и вся сила, которую мог дать змеиный санин.
Если понадобится — Саске просто вырвет эту силу у него из глотки.
Добраться до Отогакуре удалось без проблем. Орочимару принял Учиху более чем радушно и обещание своё тоже сдержал — на силу и знания санин, в отличие от предыдущего сенсея, не скупился. К окружающим уродцам тоже удалось легко привыкнуть — по большому счёту, Саске было абсолютно всё равно. Опять же, фан-клуб для психики Учихи был гораздо более травмирующим, чем странно выглядящие выкидыши фантазии Орочимару.
Проблема оказалась в другом.
Грёбаное половое созревание. Саске искренне полагал, что к этому моменту он уже вполне сформировался и никаких особых изменений в его организме не предвидится. Но вы же помните, что речь идёт о главном неудачнике мира?.. О, всё изменилось. Всё усилилось, стало глубже, ярче…
Мучительнее.
Саске иногда хотел быть таким же, как Наруто — сердце на рукаве, весь нараспашку. Все чувства проговаривает, всех уже задолбал своей любовью к Сакуре… Слова теряют свой смысл, если повторять их слишком часто, чувства истираются и замусоливаются, если кричать о них на каждом углу…
И накапливают его, если их подавлять.
Но он был собой и не мог показывать свои слабости. Особенно здесь. Если Узумаки просто прошёлся бы по его гордости, то здесь… Здесь любое отхождение от маски было смертельно опасным. Любая слабость — и стая волков его сожрёт. Так что — сцепить зубы и держать лицо. Пусть он слаб, пусть он действительно ничтожество, главный неудачник мира, но об этом никто никогда не узнает.
Саске мучила жажда. Жажда, которую не могла удовлетворить вода. Ненадолго, ненамного эту жажду могла подавить кровь — своя и чужая — но потом она возвращалась вновь. О, Саске прекрасно знал, что может удовлетворить её, с чьих губ он хочет слизывать влагу… Истома, желание коснуться, желание вдохнуть — всё это не исчезло с удалением раздражителя, наоборот, фантазии становились смелее и откровеннее.
Учиха молчал. Не отвечал на подначки, меряя окружающих холодным взглядом высшего существа, которому нет дела до земных утех. Не отвечал даже на предложение новых сокомандников заглянуть в бордель. Это могло бы стать выходом… если бы они не были столь отвратительными, продажными и равнодушными. Совсем не таким был Наруто в его воспоминаниях.
А мерзости хватало и в нём.
Днём лишние мысли удавалось подавлять — тренировками, противостоянием с окружающими, необходимостью смотреть в узкие вертикальные зрачки Орочимару. Разум фиксировал происходящее, на каждое движение выдавая варианты внезапных ударов и уходов из-под вероятных атак. Порой Саске казалось, что он живёт сразу в нескольких срезах времени и событий — словно бы шаринган продолжает работать и после тренировок, отчего-то не просто фиксируя чужие движения, но и достраивая их, развивая до конца. О, Учиха вовсе не гнушался сверкнуть алыми глазами на чересчур доставучих звуковиков — но даже он не смог бы пользоваться шаринганом круглосуточно.
А ночью тело словно мстило за то, что днем Саске мог его обуздать.
Сны — все более яркие и четкие. Жгучие, не до конца осознанные желания, неприятные пробуждения на мокрых, испачканных простынях. Учиха злился, пытался ставить тренировки на ночь и отсыпаться днём, пробовал изматываться до предела, когда хотелось заснуть прямо на изуродованном техниками полигоне. Узумаки и в его фантазиях проявлял свое фирменное упорство и забываться не желал. Это не просто раздражало, это доводило до исступления. Саске даже мимолетно пожалел об отсутствии своего дуба. Найти подходящее дерево было несложно, но с тем дубом Учиха как-то немного сроднился. Впрочем, здесь позволять себе такие вольности было чревато. Учиха даже спать старался под присмотром клона, с помощью хенге превращенного в какую-нибудь тумбочку. Или одеяло. Чакрозатратно, конечно, но Саске не собирался ставить под угрозу свою месть из-за того, что у кого-нибудь из Орочимаровых выкормышей перемкнёт в мозгах.