Кровь у всех красная - "Ктая" 7 стр.


Мадара хмыкнул, активировал шаринган, набросал приказ.

— Заодно и для цветочного фестиваля котиков организуй.

В послании фигурировали фразы как «…для развлечения Сенджу-дзина…», «…глава клана недоволен и видеть косячников не желает ради их собственной безопасности…», «…любые склоки и подрывная деятельность будет классифицироваться как диверсия против интересов клана…» и для подслащения пилюли: «…докладывать о любой подозрительной активности».

Тобирама прочитал, усмехнулся, прикинув количество докладов о той самой «подозрительной активности». Посмотрел на Мадару. Перегнулся через стол, мазнул по губам намеком на поцелуй. Несколько секунд поколебался, преодолевая внутреннее сопротивление, потом все же коротко выдохнул:

— Спасибо.

Так же резко, почти со скрипом развернулся и решительным шагом направился искать пресловутую Аю.

— Мне развеяться? — уточнил забытый клон.

— А доиграть не хочешь?

— С тобой? Было бы интересно.

— Тогда садись, продолжаем, — мотнул головой Мадара.

***

Идея провести совместный фестиваль цветов пришла в голову Изуны задолго до того, как в селение Сенджу прибыла птица с посланием от Тобирамы. Воистину надо было быть Мадарой, чтобы отослать его из дома в такое время. Поэтому Изуна пристал к Хашираме с вопросами, мол, а чем Сенджу развлекаются, кроме войны и связанных с ней проблем.

Как оказалось, жизнь вражеского клана тоже развлечениями не блистала — слишком много сил отнимало постоянное противостояние. Но праздники Сенджу всё же устраивали.

— Осенью время сбора урожая, и голод никому не грозит, — Хаширама говорил негромко, и это странным образом делало хрипотцу в его голосе заметнее. — А вот весной… То, что есть силы и ресурсы устраивать праздник, означает не только, что мы выжили. Это значит, мы победили. Отвоевали у Шинигами еще один год.

— Поэтому состязание кулинаров?

— Ну, устраивать соревнование бонсаев было бы слишком жестоко, не находишь?

— Ну… Да. Столько времени зря потратить. А у нас долгое время вообще не было праздников, — вздохнул Изуна. — Разве что эпизодические — чей-то день рождения, какая-то победа… Фестиваль цветов вообще случайно зародился. У нас соседи были. Дом слева и дом напротив. Там жили парни чуть старше нас, на дух друг друга не переносили. И однажды они передрались, чуть не устроив пожар в селении и нанеся существенный ущерб друг другу. Им жутко влетело, а их родители заставили всё ремонтировать, несмотря на то, что сами всегда подогревали этот конфликт. Мне так обидно стало, но пойти помочь — это сто пудов нарваться на насмешки. И я принялся за ремонт сам. Знаешь, у любого дома найдётся, что подновить и покрасить. Мадара меня молча поддержал. И девчонки из дома напротив. Мы помогали друг другу, иногда советом, иногда инструментом… А потом, видя результат, подтянулись другие соседи…

— Это здорово, чувствовать поддержку и единение с другими, — улыбнулся Хаширама. — И чем же все закончилось, кроме всеобщего ремонта?

— А на следующий год, примерно в то же время, соседский мальчик умер. Родители их всё ещё конфликтовали, поэтому его соперник не смог прийти на похороны… И он устроил в пику всем ремонт. Я поддержал, девчонки — тоже. А скоро и весь город. Потом люди решили, что это хорошее время для ремонта и обновления — весна, ещё один прожитый год… Затем начали украшать обновлённые дома цветами, устраивать негласные конкурсы песен во время работы… Так и пошло. Наверное, никто и не помнит, с чего всё начиналось.

— Ты помнишь, — возразил Сенджу. — Этого уже достаточно, чтобы они все жили вот здесь, — рука мягко коснулась груди напротив сердца. — Чтобы здесь жили вы сами…

Хаширама прикрыл глаза, губы дрогнули, утрачивая четкость очертаний.

— Знаешь… Иногда мне кажется, что, взрослея, мы убиваем в себе нечто прекрасное. То, что заставляет нас делать глупости, смеяться от всего сердца и помогать с ремонтом вечному сопернику, с которым день назад чуть не подпалил город. Я когда-то поклялся, что не позволю себе потерять это. Не буду считать недостойными любые порывы, если они идут от души или же от сердца. Наверное… Наверное, у меня все же получилось.

Хаширама открыл глаза, обласкивая Учиху тёплым взглядом карих радужек:

— А для Мадары это сделал ты.

Изуна шмыгнул носом и бросился обниматься. На него никто никогда так не смотрел. Тепло, ласково… Понимающе. Мадара хоть и понимал всю полезность кавай-Изу для манипулирования людьми, но никогда не видел этого изнутри. Не понимал, каково это, когда быть ребёнком можно.

А Хаширама… Хаширама подтвердил, что да, действительно можно. Что не обязательно превращать сердце в камень.

Изуна разрыдался.

Хаширама обнял его, прижимая к себе, ласково, понимающе. Он даже что-то утешающее шептал и баюкал Учиху — словно и впрямь ребёнка. Но не говорил успокоиться и взять себя в руки — или же наоборот, отпустить себя и выплакаться.

А Хашираме было слишком сложно сдерживаться, да он и не пытался. Когда-то Мадару повергали в изумление его слишком открытые и искренние реакции… Как же тяжело было Изуне, когда приоткрытое сердце принимали за искусную манипуляцию. Раз за разом, снова и снова…

— Ты очень сильный, Изуна, — Хаширама шмыгнул носом. — Невероятно.

Изуна разрыдался ещё пуще. Сильным он себя совсем не чувствовал, скорее, маленькой сопливой тряпочкой. Он даже успел испугаться, что Мадара его обратно такого расклеившегося не примет. Это ж надо так умудриться…

В окно постучала птица.

Хаширама даже не подумал разжимать объятия. Повел плечами, заставляя отпочковаться древесного клона, отправил его получить письмо. Коснулся губ Изуны легким поцелуем:

— Эй, мир не рухнул всего лишь от того, что ты позволил себе немного искренности… Отото.

Всё. Это было последней каплей, что унесла к чертям всё здравомыслие и устои. Изуна зацапал Хашираму покрепче и окончательно разрыдался, думая, что никогда и ни за что не отпустит. И будет висеть до скончания времён, во.

Хаширама попытался улыбнуться, продолжая поглаживать Изуну по спине. Чуть ли не впервые протянутое на ладони сердце не сбили в сторону, опасаясь подвоха, а приняли. Полностью, безусловно. Ведь сколько гадостей можно было вообразить в ответ на это признание братом. Сколько подвохов, выгод и хитростей…

Кто бы еще поверил так искренне, полностью, безоговорочно?

И как тут самому удержать кривящиеся губы и норовящие брызнуть слезы?

Клон тем временем прочитал письмо, деликатно коснулся плеча оригинала, делясь с ним информацией.

— Нас приглашают на встречу по поводу фестиваля. Оценишь место… Хотя ты должен помнить. Мы там обычно встречались с Мадарой.

Услышав имя брата, Изуна шмыгнул носом и попытался взять себя в руки. Как он там? Ему должно быть очень, очень сложно… Нии-сан сильный, конечно, но иногда такой дурак…

— Когда? — тихо уточнил Учиха, с тихим ужасом понимая, что соскучился до боли в груди.

— Вообще, завтра, но могу поспорить, Тобирама притащил туда кучу народу — вымерять место будущего лагеря.

— Притащит? — уточнил Изуна, у которого со временем что-то не сошлось.

Хаширама прыснул:

— Нет, именно притащил. Раз на завтра назначена встреча, к встрече все должно быть вычищено, симметрично расставлено и готово к работе. Тобирама — ужасный перфекционист, он даже сандалии всегда ровно ставит!

— А-а-а… это хорошо. Нии-сан будет смотреть и умиляться, — проговорил Учиха, и не думая отпускать кого-то из объятий. — Я, наверное, тебя от чего-то отвлекаю…

— Пошли в долину сходим? — просто предложил Хаширама. — Бумаги и клон посмотрит, они умеют передавать информацию на расстоянии.

— Пошли.

— Держись крепче, о-то-то, — хмыкнул Хаширама, поднимаясь на ноги.

Изуна восторженно запищал, повисая на нём всем телом. Сенджу качнулся с носка на пятку, приноравливаясь к лишнему весу. Собственно, весил Изуна не настолько уж больше его доспехов — чем они там вообще в клане питаются? Откармливать Учиху и откармливать, чтобы костями не гремел. Вот Тобирама тоже худощавый, но рёбра у него не прощупываются точно…

— Тяжело? — уточнил Изуна.

— Кормить тебя до «тяжело» и кормить… — буркнул Хаширама. — Мадара так же погано готовит, как и ты, или все-таки от голода перед ларём продуктов не умрет?

— Нет, конечно! — немного даже обиделся за нии-сана Изуна. — Он обязательно найдёт кого-нибудь, кто ему приготовит.

Хаширама рассмеялся:

— А ты нет?

— А я попытаюсь приготовить сам, — вздохнул Изуна. — И умру от отравления.

— Ну, бутерброды ты уже освоил, так что шанс есть, — Сенджу чмокнул его в кончик носа. — И вообще, не обижай меня, ладно? До сих пор никто не жаловался на то, что у меня получается невкусно.

— Ты очень вкусно готовишь! — возразил Изуна и вернул чмок в нос.

— Ну вот и ешь тогда, — усмехнулся Хаширама.

Их отбытие так никто и не заметил — он лучше всех знал, как тайно выбраться из селения, а мокутон и сендзюцу только усиливали способности к маскировке. Да что говорить, если даже в детстве его прогулки смог проследить лишь Тобирама.

— Было довольно весело сбегать ото всех и уходить к реке, — поделился Хаши. — Ты знаешь, что Мадара не умел бросать «блинчики»?

— Мадара что-то не умел? Ты шутишь?!

— Он быстро научился. Но это было так забавно. Особенно когда он оправдывался тем, что камень утонул, потому что я на него смотрю.

Изуна захихикал.

— О да, очень на него похоже. Не признавать поражения, пока все окружающие не сочтут это победой. Тогда он больше улыбался…

— Ага, и каждый раз впадал в растерянность, когда его слова вгоняли меня в депрессию, — поддержал веселье Хаширама. — Тора, наоборот, сердился. Он считает, что такая эмоциональность не положена наследнику и уж тем более главе клана, — Сенджу слегка погрустнел. — Но… Он всегда поддерживал меня. Даже защищал перед отцом. Помнится, мне здорово влетело за ту выходку с камнем.

— Странно было бы, если б не влетело, — вздохнул Изуна. — Родители хотели нам добра. Хотя сами не совсем понимали, что это такое.

Хаширама сжал губы в резкую черту:

— Я понимаю, почему меня после этого заставили убить пленника. Но то, что если бы я не смог, его выпустили бы против Тобирамы… Этого я так до сих не понял. И не простил.

— Жестоко, — вздохнул Учиха, прижимаясь ближе. — Нельзя… Против брата.

— Такой вот… Клан любви, — жестко усмехнулся Хаширама. — Мы почти пришли.

— Надо слезать, — ещё раз вздохнул Изуна. — А то если там действительно есть кто-то из наших…

— Решат, что я коварно тяну руки к их сокровищу?

— Да… И такого тебе точно не простят.

— Верю, — Хаширама улыбнулся снова легко и открыто.

Сенджу остановился и разжал руки, давая Изуне возможность слезть на землю и заодно — время Тобираме, чтобы подготовиться к встрече. Отото ведь гораздо лучший сенсор, и наверняка заметил его чакру уже давно.

Учиха сполз с явной неохотой и за вдвое большее время, чем требовалось даже самому медленному гражданскому ребёнку. А до сборища горе-строителей осталось буквально два шага. Прыжка.

— Привет-привет. К фестивалю готовитесь? — дружелюбно поинтересовался он.

— Изуна-кун! — дружный вздох начисто убил рабочую атмосферу.

Справедливости ради надо признать, что разулыбались, как дебилы, всего двое, остальные как были с каменными мордами, так и оставались. Но невольно потянулись к нему — все.

— Куда работу побросали?! — Тобирама был единственным, кто в сторону новоприбывших качнулся по другой причине. Но поговорить с братом можно будет и когда к Учихам вернется хотя бы подобие дисциплины.

— Иди к биджу!..

— Изуна-ку-у-ун…

— Да, мы готовимся к фестивалю! Жаль, что без вас…

— Ну, он же будет совместный, — разулыбался Изуна. — Я с другой стороны помогаю… Это такое важное событие, я так рад, что ответственность за него доверили именно вам… Так давайте не опозорим клан и сделаем всё в лучшем виде?

— Хай! — дружно согласились Учихи и принялись работать куда как с большим энтузиазмом.

— Тьфу, — Тобирама, что неожиданно, повышению производительности не обрадовался. — Весь воспитательный эффект испортил. Это вообще-то были провинившиеся. Ани-чан, что-то случилось?

— Нет, я просто решил тебя проведать.

Тобирама одарил брата подозрительным взглядом:

— Просто так?

Хаширама улыбнулся и пожал плечами:

— Почему нет?

Изуна тонко улыбнулся. Уж больно ему это что-то напоминало…

— А где Мадара? — озадачился он. — Неужели он тебя одного отпустил?

Тобирама ухмыльнулся:

— Теоретически эта орава должна докладывать обо всех моих подозрительных шевелениях. Интересно, сегодняшних доносов на месяц хватит, или бумагу пожалеют?

Изуна приподнял бровь. Провинившиеся — регулярные его клиенты, к слову — были ещё весьма юными и заметить действительно подозрительные движения Тобирамы просто не смогли бы. С чего бы это такое доверие?..

Изуна активировал шаринган и внимательно рассмотрел Сенджу.

— Вот гад! — сделал вывод он, прижмуриваясь. — Скотина даже… А я за него ещё беспокоился…

— М? — озадачился Хаширама. — Ты о чем?

— О том, что мой брат — наглая скотина, — признал Изуна, гася шаринган. — Поздравляю, Тобирама, надеюсь, ты рад.

— Хм… А как ты определил? — заинтересовался Сенджу. — На мне чакра осталась или что?

— Тч. Разумеется. Даже если бы прогнал свою чакру десять раз, всё равно заметно было бы: огонь на воде хорошо виден, — Изуна ещё раз досадливо цыкнул.

Братишка дуболом дуболомом, а как приспичило — вмиг вражеского воина соблазнил. Вот это надо, а? Где он, сволочь такая, умения-то прятал? Тьфу. А ведь он переживал, действительно…

А нии-сан опять самый сильный и крутой, да.

Тобирама оглянулся, убедился, что никто из Учих уши на их разговоре не греет, хотя явно хотят. Хмыкнул. С его точки зрения недовольство Изуны выглядело очень забавно — словно он волнуется, как бы заложника не обидели непристойными предложениями. Конечно, дело совсем не в этом… Хотя не стоит сбрасывать со счетов Хашираму. Ани-чан ведь вполне мог повлиять на Учиху. А что так быстро — объективно Мадара на него влияет не меньше, как бы ни хотелось заявить обратное.

— Если ты переживаешь о репутации Мадары, могу утешить — я первый начал.

С губ Изуны сорвался возмущённый писк.

— Ещё и так?! Да он издевается!!! Я ему уши начищу, чтоб неповадно было!.. — он глубоко вздохнул, пытаясь сосредоточиться и успокоиться. Хотя от осознания того, что его брат развёл его врага в кратчайшие сроки, хотелось бегать и ругаться нехорошими словами.

— Блин, ну ты же мой вра-а-аг… — почти жалобно закончил Учиха.

— Учиха, я не улавливаю твоей логики, — Тобирама наклонил голову набок. — Я твой враг и поэтому не должен целоваться с Мадарой?

Со стороны Хаширамы послышался смешок. Он вообще уже несколько минут изо всех сил сдерживал веселье, потому как помнил растрепанного и растерянного отото, в панике удравшего от Мадары, которого поцеловал, а тот — вот ужас! — не стал сопротивляться. А сейчас такая непрошибаемая уверенность в себе.

— Ой, да ладно, хрен с ним, делайте что хотите, — надулся Изуна.

— Ты что, обиделся? — не поверил Тобирама. — Нет, подожди, ты ревнуешь? Ты?!

Возглас получился слишком громким, так что ближайшие Учихи вскинулись, готовясь защищать обожаемого Изуну-куна от злобных Сенджу, один из которых, как внезапно вспомнилось, чуть не угробил его в бою.

— Всё в порядке, не отвлекайтесь, — замахал руками Изуна, слабо улыбаясь. И отошёл к Хашираме.

Дуться.

Тобирама задумчиво хмыкнул. Кажется, он понял, что именно имел в виду Мадара, говоря о шарме — даже у него шевельнулось смутное желание утешить обиженную няшечку. Каково приходится Учихе, этим иммунитетом не обладающим… Тора еще раз хмыкнул и перевёл взгляд на брата.

Увиденное его порадовало — Хаширама, конечно, умилялся, но не было ни следа той зачарованности, с которой среагировали на Изуну Учихи. Ани-чан… Ну, это же ани-чан, он по-другому не умеет. Иногда делает ужасные глупости, но вот тот загадочный «иммунитет» его стороной не обошёл, так что глупости он делает исключительно самостоятельно.

Назад Дальше