Именно этот вопрос задал Кабуто.
— Это всё ты, — качнул головой Орочимару. — И дыхание, и сердцебиение, и очаг, и перевариваемый обед. Всё это — части тебя. Но ты — ещё больше. Это твои желания, твои порывы, твои вкусы… Знаю, что ты считаешь, будто их нет, но ты явно больше любишь готовить, чем убираться.
Кабуто задумался. Зажмурился. Нет, это неправильная мысль!.. Но, может… Нет-нет-нет, этого не может быть! Хотя… Возможно, стоит уточнить?
— Орочимару-сама… а вы… вы примете меня любым?
— Глупый вопрос. Конечно, нет. Но я тебя знаю. И я тебя принимаю.
Кабуто медленно провёл по его спине горячими ладонями, снизу вверх, склоняясь к уху.
— Орочимару-сама-а-а… — получилось очень сладко, вкусно, совсем не так, как выходило стандартно. — Значит, я могу делать то, что мне хочется, и вы это заранее одобряете?
— Мгм, — у Змея всё сжалось в предвкушении.
— А то мало ли, что я отважусь сделать… — губы прижались к прекрасной, белоснежной шее.
Итачи со вздохом закрыл книгу, которую читал, и вернулся в комнату. Эмоции Орочимару прокатывались по коже приятными мурашками, да и Кабуто — не Саске, тут мораль могла и помолчать… но подглядывать в такие моменты было некрасиво. Лучше уж какое-то время посидеть у себя. Правда, теперь, когда Учиха отоспался и полностью пришел в себя, просто сидеть в комнате было ужасно скучно. Учиха даже смутно подозревал, что это какой-то план Орочимару с целью заставить проявлять активность. Правда, зачем это нужно было Змею, оставалось неясным. Да еще и лев, вымахавший в огромную зверюгу, от Итачи просто не отходил, то и дело преданно заглядывая в глаза и подлезая под руку.
Разобраться во всем этом было слишком сложно и без мыслей о том, что ученик Змея занимается сексом в какой-то мере и с телом самого Итачи.
А Орочимару тем временем нежился под ласковыми поцелуями. За ушком, в шею, по плечам, по лопаткам… О да… А затем ниже… и ниже… Кабуто навалился сверху, устраиваясь на нём всем весом. Он понимал, что будь Змей чем-то недоволен, он бы сначала намекнул, а потом и прямо бы высказался, но сейчас он только урчал довольно, подставляясь под прикосновения. Весь такой… такой прекрасный, такой искренний, такой открытый.
Кабуто благоговейно прижался губами к виску. Он знал, что для многих мужчин такие отношения — в том числе способ показать, кто здесь главный, кто кем владеет, установить свой контроль, доминировать. Но Орочимару-сама… ему это не нужно. Он пальчиком поманит, и все к его ногам упадут. И поэтому он мог позволить себе наслаждаться прелестями процесса, не задумываясь об условностях…
Орочимару-сама…
Змей предвкушающе улыбнулся. Ух, он сейчас натрахается!
***
Хоть Саске в свое время и тащил Кабуто в постель не из-за темперамента Орочимару, практика показала, что это было очень мудрое решение. Одного любовника, даже молодого и полного сил, Змей укатывал до состояния тряпочки. Настолько, что его внутренний Учиха соизволил сам прорезаться.
«Я допускаю, что у тебя более горячий нрав, но как ты тело заставил ему соответствовать?»
«А ты как будто не Учиха, — протянул довольный, разомлевший Змей. — Али Катон у вас случайно первой стихией поголовно?..»
Кабуто под боком переваривал свою наглость и тот факт, что его за это не убили.
«Люди разные, — возразил Итачи. — Меня эта сторона жизни никогда особо не интересовала».
«Да меня тоже… Над твоим братом только поиздевался разок, и смотри, во что вылилось».
«Еще скажи, что это Саске во всем виноват. И в выработке гормонов тоже», — не то ехидство, не то подначивание.
«Конечно, виноват! Сбил, зараза, великого учёного с пути истинного, я теперь в лабораториях гораздо меньше времени провожу. А тело твоё потихоньку меняется под меня, и первым делом меняется именно структура нервной и гормональной системы».
— Орочимару-сама… — робко спросил Кабуто. — Всё в порядке?
— Отстань, я нежусь…
— Саске позвать?..
— Да пусть хоть кто-нибудь на этой базе поработает…
Якуши невольно хихикнул.
— А клонов сделать?
— А клон что, дурак из такой постели выбираться и идти идиотов инспектировать? Будешь гладить две большие змейки… а потом их количество будет расти в геометрической прогрессии.
— Всех поглажу! — вызвался Якуши.
«Какой самоуверенный», — невольно улыбнулся Учиха.
«Думаешь, не справится? Он тоже сможет делать клонов», — лениво прищурился Змей.
Лев, оккупировавший бок Итачи, также довольно прижмурился.
«Подозреваю, что где-то на пятом ты получишь булькающую лужицу вместо помощника».
«А уж когда клоны развеются…» — Орочимару мурлыкнул и сложил печать.
Учиха вздохнул. Определиться с отношением к происходящему никак не удавалось. С одной стороны, не его дело, как именно Змей строит свою жизнь. С другой — тело-то как раз его! Участвует он в процессе или нет?
«А что, хочется поучаствовать? — мерзопакостно захихикал Змей. — Потому что если бы не хотелось, ты бы постарался отстраниться, мол, тело — не я. Или бы возмущался, что так с тобой-телом обращаются. А ту-у-ут… Будто хочется, но колется. Слушай, Итачи… А для активации Мангекью только горе подойдёт?»
А по краю сознания мелькнуло «сколько нужно единовременно ублажённых клонов развеять, чтобы получить эмоциональный удар такой силы, чтобы пробудить Мангекью?»
Итачи задумался. Попытался вспомнить, насколько ему плохо было, когда умер Шисуи. Попробовал перевести на другой полюс эмоций. Поморщился — категорически не хватало данных.
«Обычный шаринган — точно можно, в клане были случаи пробуждения первого томоэ не только в бою. Да и я свое второе пробудил в мирной обстановке. Но Мангекью…»
Учиха коротко, едва-едва касаясь, дал ощутить накал нужного уровня.
«Нужно проверять. Хотя бы то, насколько один качественно ублаженный клон не дотягивает до нужного уровня. И насколько уровень возрастает, если их будет двое».
«Ну вот сейчас и проверим», — Змей проследил, как Кабуто наконец признал, что у него не хватает рук, и тоже сделал клона.
— Ты не мелочись, малыш, давай сразу пять.
Кабуто взглянул на него лукаво, но сделал. Сам напросился.
Итачи педантично подключился ко всем органам чувств и максимально расслабился, чтобы не перебивать ощущения. Конечно, измерение при помощи субъективных ощущений особой точности не дадут, но хотя бы общее представление…
Будет замечательно, если Саске не придется проходить через потерю ради Мангекью.
***
Младший Учиха тем временем совершал страшное кощунство. Он откашивал от тренировки. Нет, свою стандартно-ежедневную программу Саске отработал, но оттачивать использование новых вариаций Чидори не стал. Слишком дразнили скопированные шаринганом строчки полицейских отчетов. Да и Кабуто… В последнее время отношения у них наладились, так что вряд ли Якуши принес бы бесполезный мусор. Оставалось понять, к какой именно мысли его старались подвести этими самыми отчетами. В том, что Орочимару знает больше, чем говорит, Саске был уверен. Ну, не мог Змей не иметь своих версий. Просто не мог. А вот то, что не спешит говорить… То ли в очередной раз мотивирует ученика шевелить мозгами, то ли что-то с этой резней клана глубоко нечисто. Настолько глубоко, что до выводов Учиха должен добраться сам.
Саске тщательно запер дверь, подготовил бумагу, карандаш, кисточку и чернила. Выровнял дыхание, вывел вдохи и выдохи на определенный ритм. Полуприкрыл глаза, сосредотачиваясь на прочитанных шаринганом бумагах.
В целом, практика разбора скопированной информации в клане была давно отработана. Даже если противник показал что-то интересное — вместе с нужной техникой цепляется множество всякого мусора. Сокращения мышц, мимика, характерные жесты… Учиха с активированным шаринганом как никто другой мог отслеживать особенности поведения других людей, по большей части — подсознательно, что здорово облегчало работу полиции. Обмани-ка таких патрульных, у которых в подкорке заложена вся база твоих движений и мимики. Но привычку не копировать чужие особенности в Учих вбивали с детства. Техники, тайдзюцу — сколько угодно. Но — обезличивая. Убирая все индивидуальные особенности движений и потоков чакры. Перерабатывая под себя. Вряд ли кто мог подумать, что знаменитая «зеркальность» в бою, когда владелец шарингана словно отражает каждый шаг противника, не столько свойство додзюцу, сколько результат тренировок. И то далеко не каждый рисковал проворачивать такой трюк — слишком гибкую систему боя нужно иметь для этого. О таланте Копирующего лучше всего прочего свидетельствовало то, что он смог освоить и успешно использовать эту особенность шарингана, не имея доступа к системе клановых тренировок.
Но раньше Саске как-то не приходило в голову, что те же принципы можно применять и к работе с документами. Рассортировать по хронологии. Мысленно выделить однотипные пункты. Сравнить.
Результаты выходили странными. Не сказать, чтобы неожиданными, потому что Учиха не знал, чего ожидать — но все равно странными. Сухие цифры сообщали, что после нападения Кьюби напряжение между кланом Учиха и остальной деревней стало неуклонно расти. Все больше становилось задержаний по мелочам, все чаще в рапортах упоминалось применение физической силы, а то и шарингана. Все больше становилось отметок о жалобах на слишком жесткие действия полиции и отдельных выговорах. Саске тогда был еще ребенком и не вникал во взаимоотношения клана с деревней — и сейчас вокруг него словно вставали знакомые лица, искаженные злобными гримасами.
Вдох, выдох. Успокоиться. Прикрыть глаза, активируя шаринган и скрупулезно разбирая собственные воспоминания. От-стра-нить-ся. Не думать о ночи резни, не вспоминать, с каким звуком вонзился в дверь брошенный братом сюрикен. Вытолкнуть прочь врезавшиеся слова.
И вспоминать дальше. То, что было до этого.
Саске рос уже в новом квартале — но все же знал, что в него клан переехал после того, как старый был разрушен нападением Кьюби. Кажется, он пару раз слышал разговоры о том, что клан переселили на окраину Конохи, не считаясь со статусом основателей. Еще, кажется, были шепотки о том, что Учихи контролировали Лиса. Впрочем, тут даже напрягать память не нужно — в жалобах и доносах несколько раз всплывало подобное. А если дело дошло до бумаги — говорили в разы больше.
Итак, после нападения Кьюби позиции клана сильно пошатнулись. Квартал был разрушен, и для заселения выделили совершенно другое место. В деревне ходили слухи, что вырвавшегося биджу контролировали или пытались контролировать шаринганом. Растущее недовольство Учих выливалось в более жесткие действия полицейских патрулей, что, в свою очередь, заставляло расти недовольство жителей Конохи. И, насколько Саске мог судить, все это достигло более чем серьезного накала. Чего стоили только короткие рапорты о том, сколько не-Учих посетили клановый квартал и по какому поводу, появившиеся примерно за год до резни! И это только одна деталь из множества…
Но какое место занимал в картине событий Итачи?
Саске качнулся на стуле, заставляя его наклониться и замереть на двух ножках, деактивировал шаринган. Что он вообще знает о брате? Гений, в восемь лет закончил Академию и стал генином, в девять с половиной пробудил шаринган, в десять стал чунином. В одиннадцать вступил в АНБУ, в тринадцать — стал капитаном. Дружил с еще одним гением клана — Шисуи, который погиб незадолго до резни. В последние годы отношения Итачи с отцом были откровенно натянутыми, после сообщения о смерти Шисуи брат позволил себе откровенно бросать ему вызов.
Могла ли резня быть местью за что-либо? Сомнительно. Не было у Итачи того, за что стоило бы мстить с такой жестокостью. Или Саске об этом не знал.
Возможно ли, чтобы Мангекью шаринган настолько влиял на своего владельца, подталкивая к странным и непривычным поступкам? Возможно, но против этой версии высказался Орочимару.
Могла ли сила, превосходящая многих, затмить разум и быть причиной? В это Саске больше не верил.
Но если причина не в силе и не в обиде — что именно заставило Итачи вырезать клан?
Итачи интересовался мировой историей и происхождением чакры, предпочитал тренироваться в одиночестве и дружил с гением клана. У него были напряженные отношения с отцом, но при этом он искренне заботился о младшем брате и готов был по его просьбе извиниться и признать свою неправоту. Не пощадил собственную мать, но раз за разом оставлял Саске в живых, пусть и устраивая ему полусмертельные встряски с помощью Тсукуеми.
Где во всем этом таилась та причина, по которой Итачи совершил свое чудовищное преступление?
Саске с раздраженным стуком поставил табурет нормально. И ведь даже взять брата за шкирку и допросить уже не выйдет! Так можно было бы при помощи шарингана отследить его искренность, но теперь… Остается разве что воспоминания препарировать, отсекая от них собственные эмоции и концентрируясь на фактах. Вот только кто поручится, что его воспоминания — подлинные? Саске тогда был ребенком — потрясенным, шокированным, испуганным. Наверняка его восприятие исказило объективную реальность. Да и кроме этого… Два Тсукуеми, и если подумать — после второго ненависть вспыхнула с новой силой. С Итачи вполне сталось бы подправить ему память…
Но зачем?!
Зачем Итачи так упрямо повторял свой посыл? Зачем ему нужно было, чтобы Саске обрел Мангекью шаринган и пришел к нему?
Учиха с силой сжал переносицу пальцами. Картина упрямо не складывалась, словно в ней не хватало какого-то очень важного куска. И непонятно было, откуда взять информацию. Отчеты АНБУ? Призыв с помощью Эдо Тенсей кого-нибудь из свидетелей, хотя бы и отца? А станет ли Орочимару помогать таким способом? Хотя…
Впрочем, начать можно было и с гендзюцу. Насколько бы слабее брата ни был Саске в этой области искусства ниндзя, про обратный гипноз он слышал. И шаринган позволял использовать эту технику с очень большой эффективностью.
А на роль того, кто будет задавать вопросы, можно и Кабуто позвать.
Комментарий к Анализ
https://vk.com/ariktaja — паблик соавторов ВКонтакте. Арты, обсуждения, сообщения об обновлениях.
З.Ы. Когда вы не оставляете комментарии, где-то грустят два автора
========== Реконсолидация ==========
Кабуто лежал на кровати, глядя в потолок стеклянным, бессмысленным взглядом. У него чуть подрагивала нога, пересохли губы и на мысли ресурсов совсем не оставалось. Десять клонов. Десять разнообразных оргазмов. Это для его нервной системы оказалось слишком. Настолько слишком, что мозгу было тяжело даже отрубиться, погружаясь в сон.
А на задворках сознания скреблась мысль: «Больше никогда!».
Орочимару же, напротив, был расслаблен ровно до той степени, чтобы быть счастливой, мурлыкающей змеюкой, прощающей косяки и всё-всё на свете. Ну, почти всё. Хотя на укатанного в ноль Кабуто он поглядывал с лёгкой завистью — ему тоже хотелось довести себя до такого состояния. Но, увы, то ли опыт, то ли развитость нервной системы, то ли вообще регенерация сыграли с ним злую шутку. Укататься полностью не получилось. А экспериментировать больше не с кем.
Или есть?
Орочимару с поистине змеиной грацией встал, накинул на себя юката и отправился искать Саске.
Тот обнаружился у себя, всклоченный больше, чем обычно, и с активированным шаринганом. М-м-м… мальчик времени зря не теряет, это хорошо…
Учиха на появление санина отреагировал не сразу. Дописал что-то на бумаге, аккуратно отложил кисть. Поднял глаза:
— Орочимару-сенсей, — не то приветствие, не то констатация факта. — Вам известна техника обращения времени, она же обратный гипноз?
— Да, известна, — согласился Змей, подходя. Обращение «сенсей» неизменно грело душу. — Хочешь ею воспользоваться?
Саске задумчиво кивнул:
— Если она позволяет вытянуть из памяти сами воспоминания, а не более позднюю кальку с них.
— С этим сложнее. Каждый раз, когда мы вспоминаем, мы перезаписываем конкретное воспоминание, — Орочимару присел на стол перед ним. — Обратный гипноз позволяет обратить эту цепочку. Каждое изменение, одно за другим… но чем больше вызывалось это воспоминание, тем больше требуется отходить в прошлое. До самого конца.
Еще один задумчивый кивок:
— Именно это мне и нужно. Я подозреваю, Итачи изменял мою память. Не стирал, но несколько… смещал акценты.
Орочимару взглянул на него с интересом:
— Мало кто способен признать, что его сознание подвергалось изменению. Обычно люди очень рьяно цепляются за свои иллюзии. Хочешь, чтобы я тебя научил этой технике, или хочешь, чтобы я использовал её на тебе?
— Если я ее изучу, применить на себе все равно не выйдет, — Саске устало взлохматил волосы. — Правда, в роли задающего вопросы я предпочел бы Кабуто.