Милена нахмурилась.
— Додо, я не понимаю, о чем ты.
— Ну, как же. Девочки часто не слушаются своих отцов и выскакивают замуж за разных проходимцев. Представь себе, что я — тот самый проходимец. И вот перед тобой стоит выбор: кого, послать к черту — меня или отца. Кого бы из нас двоих ты выбрала? С кем бы осталась?
— Не знаю, Додо. Скорей всего, с тобой.
Бандит криво усмехнулся.
— Хороший ответ, — похвалил он. — А знаешь, что я думаю?
— Что?
— Что ты мне врешь. Что ты обыкновенная лживая сучка.
Смуглое лицо Милены вытянулось от изумления. Она отшатнулась от Додо и хотела встать, но он удержал ее за руку.
— Сидеть!
— Ты делаешь мне больно, Додо! — крикнула Милена.
— Я знаю! Но если ты будешь упираться, я сделаю тебе еще больнее!
Милена поморщилась от боли в запястье, но сделала вид, что покорилась. Додо отхлебнул из бутылки и посмотрел на девушку с ненавистью.
— Дрянь! — сипло проговорил он. — Думали, можете выпотрошить меня, как куклу? Думали, я такой тупой?
— Додо, я не понимаю…
— Заткнись! — рявкнул бандит. — Твой отец хотел выпотрошить меня, но вместо этого я сам его выпотрошил! Я разбросал его кишки по всему Булонскому лесу!
Смуглые щеки Милены стали серыми, как пергамент.
— Додо… — пробормотала она, глядя на бандита расширившимися от ужаса глазами и не веря собственным ушам. — Додо, что ты говоришь?
Он усмехнулся.
— Булонский лес кишит бродячими псами! Думаю, они уже сожрали вонючие потроха твоего папаши.
Милена вскрикнула и попыталась вырваться. Однако Додо вновь удержал ее.
— Пусти! — закричала девушка. — Пусти, подонок!
Додо швырнул опустевшую бутылку на пол и схватил Милену за горло.
— Ты… — хрипло проговорила она. — Пусти…
— Сука, — клокочущим от злобы голосом проговорил Додо, продолжая стискивать пальцы на шее у девушки. — Думала, умнее Меня? Думала, можешь меня кинуть?
Глаза вывалились у Милены из орбит. Она вцепилась бандиту ногтями в щеки.
— Теперь ты сдохнешь… — сипло бормотал Додо, продолжая душить мулатку. — Сдохнешь, как твой вонючий папаша…
Ногти Милены глубоко вонзились ему в лицо. По щекам бандита побежала кровь. Но Додо не обратил на это никакого внимания. Он стиснул пальцы до боли в суставах, удивляясь тому, что эта сучка такая живучая. А она все не умирала, все цеплялась за жизнь, разрывая лицо своего мучителя острыми ногтями, все хрипела и пучила на него глаза.
— Да сдохнешь ты или нет… — процедил Додо сквозь стиснутые зубы. — Подыхай… Подыхай же…
Наконец тело девушки обмякло. Глаза ее закатились под веки, и руки бессильно свесились вдоль тела. Однако Додо не спешил убирать руки с ее горла. Дело нужно было доделать до конца. Он выждал еще не меньше минуты.
Наконец, убедившись, что Милена мертва, Додо расцепил онемевшие пальцы и устало откинулся на спинку дивана.
— Вот и все, — сказал он. — Была Милена, и нет Милены. Люди так тупы, что их приходится убивать.
Немного отдохнув, он поднялся на ноги, грубо схватил девушку за волосы, стащил ее с дивана и поволок к стенному шкафу. Нужно избавиться от трупа, но это потом. Сперва он выпьет. Спрячет ее тело в шкаф и выпьет. Отличное вино. Двести евро за бутылку. Превосходное вино.
4
Жозе Селин оказался высоким, плотным мужчиной с солидным лицом. Ничего порочного Егор в этом лице не увидел. Губы действительно были пухлые, но что с того? Егор знавал много людей с пухлыми губами, которые вели жизнь настоящих аскетов. И ничего чувственного в этих губах не было.
И что такого мерзкого Жанна разглядела в этой круглой, почти добродушной физиономии?
Кремнев усмехнулся и подошел к столику.
— Добрый день, мсье Селин! — приветливо проговорил он.
Чиновник вздрогнул и оторвал взгляд от газеты.
— Добрый день! — Он улыбнулся — вежливо и неуверенно. — Простите, что-то я вас не…
— Мы не знакомы, — сказал Кремнев, усаживаясь за столик.
Селин взглянул на него непонимающим взглядом, в котором промелькнула и тревога.
— А что вам, собственно, угодно? — спросил он.
— Хочу с вами поговорить, — ответил Егор.
— Вы… иностранец?
Кремнев вперил в него холодный, колючий взгляд.
— А какое это имеет значение? Или вы принципиально не разговариваете с иностранцами?
— Нет. Я, собственно, вовсе не хотел… — Селин осекся и нахмурился. — По какому поводу вы хотите со мной поговорить? — резко спросил он.
— По поводу вашей работы, — сказал Кремнев.
— По поводу моей работы, — эхом отозвался Селин и нахмурился еще больше. — Может быть, вы сначала представитесь? Кто вы?
— Моя фамилия ни о чем вам не скажет. Впрочем, я могу показать вам кое-какие документы.
— Было бы интересно на них взглянуть.
Егор достал из внутреннего кармана плаща конверт с фотографиями и протянул их Селину.
— Вот, пожалуйста.
Селин опасливо покосился на конверт.
— Что это?
Кремнев улыбнулся:
— Документы, на которые вы хотели взглянуть. Берите, не бойтесь. Это вас не убьет.
Селин опасливо взял конверт, раскрыл его и вынул верхний снимок. Лицо его побледнело. Он перевел испуганный взгляд на Кремнева и пробормотал дрогнувшим голосом:
— Откуда вы это…
— Не бойтесь, — сказал Кремнев сухо. — Кроме меня и моей подруги, никто эти снимки не видел. И вряд ли когда-нибудь увидит. Если, конечно, вы будете вести себя правильно.
Воздух с хриплым шумом вырвался из груди Селина.
— Ясно, — сказал он и кивнул массивной головой. — Это шантаж. Я знал, что рано или поздно это произойдет.
Он схватил со стола бокал с минеральной водой, быстро поднес к губам и, судорожно дергая кадыком, выпил все до дна. Поставил бокал на стол и взглянул на Егора.
— Что вы от меня хотите? Чего вам надо? Говорите прямо — ну!
Егор зыркнул глазами по сторонам.
— Во-первых, успокойтесь, — сказал он твердым голосом. — Огласка не нужна ни вам, ни мне.
Селин сник.
— Вы правы, — хрипло пробормотал он. Затем извлек из кармана платок и промокнул потный лоб. — Я уже успокоился. Теперь мы можем говорить. Итак, что вам от меня нужно?
— Мне нужна небольшая услуга, — сказал Егор.
— Одна? — уточнил Селин.
— Одна. Вы окажите мне эту услугу, а я — верну вам фотографии и негативы. И больше мы никогда не увидимся. Обещаю.
Селин наморщил лоб и недоверчиво посмотрел на Кремнева.
— Полагаю, услуга, которую я должен вам оказать, касается моей работы?
— Именно так, — кивнул Кремнев.
Чиновник вздохнул. Потом чуть прищурил свои голубые глаза и проговорил:
— Послушайте, я не знаю, кто вы, но… Почему вы так уверены, что я стану с вами сотрудничать? Что, если я просто кликну жандармов и обвиню вас в шантаже?
— Пожалуйста. Но тогда дело получит широкую огласку. Вы же знаете журналистов. А мои друзья позаботятся о том, чтобы фотографии просочились в прессу. Больший удар по респектабельности трудно себе представить. Но главное даже не это. Что подумают, глядя на эти фотографии, ваши дети и ваша жена?
Селин нахмурился и с полминуты сидел молча. Потом поморщился и с досадой пробормотал:
— Как все это омерзительно.
— Вы имеете в виду фотографии? — уточнил Кремнев.
— Я имею в виду вас. То, что изображено на фотографиях, — моя приватная жизнь. Плохая она или хорошая, но она моя. Человек волен заниматься чем угодно, если это не вредит другим людям. Разве не так?
— Так, — кивнул Егор. — Но, кажется, вы спутали меня с прокурором. Я вас не обвиняю и не осуждаю. Я всего лишь хочу использовать вашу слабость для достижения собственных целей. И на этом мы закончим дискуссию. Теперь я скажу, что мне от вас нужно. В сейфе вашего босса, Роже Леграна, лежит черная кожаная папка с документами. Вы тайком проникните к нему в кабинет, откроете сейф и достанете папку. После чего передадите папку мне, и мы с вами навсегда расстанемся. Вы продолжите жить так, как жили раньше, дозволяя себе свои маленькие шалости.
Селин горько усмехнулся.
— После того как обнаружится исчезновение документов, меня с позором уволят с работы, — сказал он. — А возможно, даже посадят. Это вы называете «жить прежней жизнью»?
— Если будете вести себя разумно, никто не узнает, что к исчезновению документов причастны именно вы, — возразил Егор.
— Вы не знаете моего босса.
— А вы не знаете меня. Обещаю, что сделаю все, чтобы отвести от вас подозрение. Кроме того, после того как дело будет сделано, вы обнаружите на своем банковском счету круглую сумму. Я знаю, вы неравнодушны к деньгам. В наше время «маленькие шалости» обходятся человеку очень дорого.
Несколько секунд они молчали.
— Ну, так как? — спросил Кремнев, сверля глазами потное лицо чиновника. — Вы согласны?
— Могу я подумать? — тихо отозвался Селин.
Егор отрицательно качнул головой:
— Нет. Вы должны дать ответ сейчас. Скажете «да», и мы начнем операцию немедленно. Скажете «нет», и я похороню вас.
Селин взглянул на конверт, перевел взгляд на Егора и тихо пробормотал:
— В таком случае я говорю «да».
5
Они успели проехать всего два квартала, когда трагедия едва не перечеркнула их планы. Жанна сидела за рулем. Кремнев и Жозе Селин — на заднем сиденье.
Егор отвлекся всего на секунду, заинтересовавшись какой-то уличной сценой. Вдруг Селин выхватил из кармана нож, быстро выщелкнул лезвие и размахнулся, намереваясь вонзить нож себе в шею. Но Кремнев успел схватить его за руку.
— Отпустите! — заорал француз. — Уберите от меня свои грязные руки! Дайте мне умереть достойно!
Он забился, задергался, стараясь вырвать руку, но Егор держал крепко.
— Отпустите! — чуть не плача, бормотал Селин. — Вы не удержите меня! Я все равно это сделаю! Не сейчас, так потом!
— Но ведь это глупо, — резко сказал Кремнев.
Селин наконец оставил попытки причинить себе зло и выпустил нож из обессиленных пальцев. Затем обхватил голову ладонями и простонал:
— Оставьте меня в покое!
— Успокойтесь, — сказал Егор, пряча нож в карман и обыскивая карманы Селина. — Не будьте идиотом.
— Все равно… — твердил француз. — Все равно я себя убью… Никто не сможет запретить мне этого…
Жанна свернула в тихий переулок и остановила машину.
— Давайте поменяемся местами, — сказала она Егору.
— Зачем? — вскинул голову тот.
— Просто сделайте это.
Кремнев пожал плечами и открыл дверцу машины. Они быстро поменялись местами: Егор сел за руль, а Жанна — на заднее сиденье, рядом с плачущим Селином.
Несколько секунд она пристально смотрела на француза, затем тихо и спокойно спросила:
— Вы хотите покончить жизнь самоубийством?
— Это мое дело, — буркнул в ответ тот.
Жанна кивнула:
— Разумеется. Но не забывайте, что, убив себя, вы оставите своих детей сиротами.
— Они будут получать пенсию.
— Вы в этом уверены?
— Уверен. Государство защитит их от бед.
Жанна вздохнула.
— Посмотрите вокруг, — снова заговорила она. — Государство в наши дни не может защитить даже само себя. Что уж говорить о гражданах. Что будет с Францией через десять лет, об этом вы подумали?
— Это будет процветающая страна!
— О'кей. Это оптимистичный сценарий. А теперь расскажите о пессимистичном. Не хотите? Тогда я вам расскажу.
И она стала рассказывать — спокойно, подробно, мрачно. Селин поднял голову и неотрывно смотрел на Жанну, словно увидел перед собой пифию, предсказывающую будущее.
— …А ведь вы ненавидите мусульман, — закончила свой рассказал Жанна. — И терпеть не можете «цветных». Полгода назад вашего сына избили на улице два чернокожих хулигана. Если бы вы не вышли на улицу, услышав его крики, они бы забили его насмерть. А теперь представьте, что вас нет. Кто поможет вашим детям? Кто придет им на помощь? Кто отомстит негодяям, если случится беда? Когда вы покупали дом восемь лет назад, вашими соседями были белые, респектабельные люди. Где они теперь? Кто живет в их домах?
Селин неотрывно смотрел на Жанну. В глазах его застыло изумление, словно он только сейчас, избавившись от пелены в глазах, разглядел то, что давно лежало у него перед самым носом.
— Дети — вот что главное, — продолжила Жанна проникновенным голосом. — А вашим детям не важно, работаете вы в государственной структуре или нет. Честный вы человек или нет. Им важно, чтобы вы были рядом. Чтобы могли протянуть сыну руку, когда ему понадобится ваша помощь.
Селин молчал. Кровь отлила у него от лица. Теперь он был не просто бледен, а пепельно-бледен.
— Это одна сторона медали, — твердо проговорила Жанна. — Вторая — не менее мрачная. Если вы покончите с собой, к вашим детям навсегда прилипнет ярлык «дети самоубийцы». Одноклассники будут дразнить их. Учителя будут вздыхать и отводить глаза. Ваши дети возненавидят даже память о вас.
Селин снова обхватил голову руками. По его бледным щекам текли слезы.
— Вы не должны так говорить, — пробормотал он.
— Должна — не должна… Какая разница? Так будет, и вы знаете это лучше меня. За все в мире приходится платить.
— Но не такой ценой!
Жанна покачала головой:
— Вы не правы. Цена не такая уж и большая. Эти документы нужны Госдепу США. Через три дня их заберут у вас, и вы больше никогда их не увидите. Вы даже не узнаете, какая судьба постигла эти документы, потому что никто не позаботится вам об этом рассказать.
Селин слушал слова Жанны с мрачным и задумчивым выражением лица. Егор поймал себя на том, что от ее интонации даже у него по коже бегут мурашки. Определенно, у этой дамочки был талант внушения. Посмотрим, как он подействует на Селина.
— Вы — всего лишь пешка в игре двух огромных, озлобленных держав, которым нет дела до остального мира, — продолжила Жанна. — Пешка, от которой ничего не зависит. Хуже того, эти документы не сыграют практически никакой роли в судьбе мира. Кто-то выступит с резким заявлением, кто-то — с его опровержением. Последует череда взаимных упреков, после чего большие люди потешат свое самолюбие, и дело спустят на тормозах.
— Да… — тихо выдохнул Селин. — Все так и будет.
— Вы не измените мир, мсье Селин, — сказала Жанна твердым голосом. — Вы не нужны миру, как не нужен ему никто из нас. Незаменимых людей нет. Но вы нужны своей семье, нужны своим детям. Семья — это единственное место, где вас никто… слышите, никто!.. не сможет заменить.
— Хватит, — взмолился Селин. — Прекратите это!
Жанна замолчала. С минуту все сидели молча, потом Селин отнял ладони от лица и хрипло проговорил:
— Я достану вам эти чертовы документы. Сколько вы мне за них заплатите?
Жанна и Егор переглянулись.
— Двадцать тысяч евро, — сказал Кремнев. — К сожалению, это все, чем я располагаю.
— Хорошо. Фотографии, негативы и двадцать тысяч евро. Я принимаю ваши условия.
6
Час спустя Егор и Жанна сидели в просторной гостиной «перевала-6». Селина они отправили в резиденцию — дорабатывать остаток трудового дня. Через два часа им снова предстояло встретиться с чиновником.
— А здорово вы его обработали, — сказал Егор, потягивая крепкий черный кофе.
Жанна нахмурилась.
— Чувствую себя настоящей свиньей.
— А выглядите, как королева. Парадокс!
— Возьмите этот парадокс и засуньте себе…
— Осторожней, — предостерегающе поднял палец Кремнев. — Иначе вы станете похожей на меня.
Жанна устало вздохнула:
— Идите вы к черту с вашими подколками.
— Нет, правда, — снова оживился Егор. — Я слышал про нейролингвистическое программирование. Но я не думал, что этот метод настолько эффективен.
— Это не было нейролингвистическим программированием. Это был простой разговор по душам. Вы — «злой полицейский». Я — «добрый полицейский». Только и всего.
Кремнев отхлебнул кофе и снова взглянул на Жанну. Вид у нее был задумчивый и мрачноватый.