За десять месяцев после смерти Рика они неплохо обжили дом - тот, что ближе всех к полям. У них четыре курицы и пара диких свиней. Иногда Дэрилу везло на охоте и тогда у них появлялось мясо. Однажды в ловушку Карла попался молодой олень, и с тех пор у них появилось много засушенной оленины.
Они не замечали, как оседают здесь. Просто жили, и ни один из них не говорил о том, что это осознанная остановка. Что идти больше некуда только потому, что каждая дорога этого мира уже исхожена тысячу раз. Они похоронили последнего человека, который вёл их по замкнутому кругу, и остановились сами, как два послушных и верных пса, отказываясь бежать в пустой упряжке. Покидать могилу хозяина.
Отказываясь отходить от неё достаточно далеко, чтобы потерять из виду.
Окна их гостиной выходят на ржаное поле. Где-то далеко, среди колышущихся колосьев, можно рассмотреть большое ветвистое дерево. Этот маяк - то, что держало их около себя.
Дэрил не ждал никаких изменений, он подстраивался под тот ритм, который задал сам же, потому что парень, постоянно находящийся рядом, больше не проявлял никакой чёртовой инициативы. Разве что… временами швырял себя в гущу мертвецов. Просто шёл им в пасть с ножиком или палкой наперевес. Испытывал - на сколько же хватит терпения. Или ему и в самом деле стало плевать на себя. Возможно, так он взрослел. Возможно, так же взрослел когда-то его отец.
Дэрил старался не думать об этом.
Карл молчал двадцать три часа и пятьдесят девять минут в сутки. Иногда он молчал все двадцать четыре. Дэрил не ждал изменений.
Он построил сарай и укрепил крышу. Он нихрена не плотник, но этим в своей жизни он занимался тоже. Чем он не занимался? Однажды даже продавал сраные воздушные шары на ярмарке, когда Мерлу позарез нужны были бабки.
Однажды он подрабатывал в фургончике мороженого. Крал кошельки из карманов. Выгуливал чужих собак. Угонял автомобили и байки.
Дэрил заколотил окна первого этажа. Починил крыльцо, веранду.
Он занимал свои руки и всё чаще чувствовал себя персонажем какой-то дурацкой игрушки для дэнди. Иногда очень хотелось остановиться и показать средний палец тому чуваку, который жмёт на кнопки джойстика. Хватит издеваться, мудила. По сколько ещё жизней у нас осталось?
Эти мысли наворачивали в голове ежедневно. Быстрее, медленнее, останавливаясь или мелькая с невероятной скоростью. Но они были.
Поэтому, когда Карл оступился, случайно дал осечку - позволил поймать свой взгляд в спину, там, в лесу, после встречи со стаей ходячих. Дэрил понял. Точнее, ему показапось, что он вот-вот поймёт.
Карл здесь.
Тот Карл, которому скоро девятнадцать, а не сто с лишним лет. Тот Карл, который мог открыто улыбнуться какой-то чуши, сказанной Дэрилом или Мишонн, пока та была жива.
Тот Карл, которого Дэрил мысленно похоронил рядом с Риком. Он, оказывается, всё ещё здесь.
И это внезапное осознание после десятимесячного застоя вдруг впрыскивает в его кровь какую-то кислоту, от которой, наверное, люди обычно выходят из комы. Это осознание, как огромный шприц адреналина - вбить в застывшее сердце, одним махом.
И приходится проснуться, прийти в себя, воскреснуть, судорожно ловя губами воздух. Чтобы снова начать всё заново. И, честно говоря, это немного похоже на издевательство.
Ведь умирающих людей не спрашивают, будут ли у них на это силы, когда возвращают к жизни. А Карл случайно возвращает Дэрила. Его неживой взгляд делает это совершенно, к чёртовой матери, случайно.
Наверное, именно поэтому Дэрил совершает ошибку в тот день. В той богатенькой гостиной. В том доме рокфеллеров.
Несколько секунд смотрит на каменное лицо слева от себя - ноль эмоций и ноль переживаний, - а потом с тяжёлым вздохом тянется к пачке сигарет в своей жилетке. Достаёт, крутит её в руках, вытаскивает одну. Протягивает Карлу, не глядя.
Они похожи на двух идиотов, смотрящих в разные стороны, с сигаретой между ними.
Проходит всего пару секунд, и Дэрил чувствует осторожное прикосновение руки, чувствует, как сигарета исчезает из пальцев. Он тянется за зажигалкой в карман. Это всё немного глупо и немного странно. Он ощущает себя, как предатель - только непонятно, перед кем. Серьёзно, он выкурил первую папиросу в одиннадцать, а Карл уже совершеннолетний.
- Затягиваешься, вдыхаешь в себя воздух, - говорит он перевёрнутому чайному столику, на который только что поставил ногу в тяжёлом ботинке. - Потом выдыхаешь. И я этого не видел.
- Ладно, - голос у Карла негромкий, Дэрил может поклясться, что тот уже сунул сигарету в рот. - Не парься, Дэрил, я никому не расскажу.
- Смешно.
Пацан слегка шепелявит.
Дэрил старается не усмехаться, когда представляет себе Карла с сигаретой в зубах. Он на сто процентов уверен в исходе всей этой затеи, но всё равно протягивает ему зажигалку.
Щелчок.
Почти тут же обоняния касается лёгкий запах дыма.
Ещё через несколько секунд - сдавленный кашель и еле слышное ругательство сквозь зубы. Дэрил не сдерживает ухмылку, устраивается поудобнее, снова откидываясь на высокую спинку, и перекатывает голову набок. Прищуренный взгляд следит за тем, как Карл старается не морщиться и не подать виду, что въедливый дым обжигает слизистую. Дэрил смотрит на тёмные блестящие волосы, прислушивается к глухому стуку капель за окном, молча наблюдает за тем, как губы Карла обхватывают фильтр.
Курит.
Курит, засранец.
Лоб наморщен, когда поворачивает голову и смотрит в самую душу своими серыми глазищами, слегка покрасневшими от дыма. Дэрил не отворачивается. Карл стряхивает пепел на пол, подносит сигарету к губам и затягивается. Ещё и ещё. Зрачки слегка расширены, расползлись по радужке, словно кто-то ослабил на них тугие ремни.
…- Я бросил, вообще-то.
Рик смотрит перед собой. В его руках тлеет Лаки Страйк. В закатном солнце кажется, что волосы практически не разукрашены сединой.
- М-м, - отвечает Дэрил, выпуская в яркое оранжевое небо тонкую струю дыма.
Он никогда не говорит Рику ничего лишнего. Ничего, что могло бы заставить его отвечать или оправдываться. Поэтому Рик находит его на северной башне тюрьмы сразу после ужина. Поэтому присаживается рядом и молча берёт сигарету. Поэтому он говорит с ним.
- Ещё перед тем, как Карл родился. Лори… она была против. Знаешь, она была немного помешана на правильном питании и всей этой очень здоровой ерунде. Мы заказали лучшие фильтры для воды, и, по-моему, за всё время ни разу ими не… она сказала…
Он сглатывает, его плечи ссутулены. Лаки Страйк тлеет в его руках. Дэрил смотрит на заходящий небесный шар и отказывается замечать это чувство внутри. Здесь ему места нет.
- В общем, иногда накатывает, и… спасибо. Я бы не справился без тебя.
- Это просто сигарета.
Рик поворачивает голову и смотрит так, как умеет смотреть только он. У него по лицу рассыпаны мелкие морщины. У него по лицу рассыпаны крохи старости, согретой вечерним солнцем. Чувство внутри становится сильнее.
Дэрил отводит взгляд.
- Не за что.
Рик хлопает его по плечу и поднимается на ноги…
- У меня получается? - Карл довольно улыбается, глядя в глаза.
От него пахнет Лаки Страйком.
Дэрил чувствует, как застывают мышцы лица. Он протягивает руку и забирает из прохладных пальцев сигарету.
- Хватит, давай её сюда.
- Да там ещё половина!
- Обойдёшься, - бормочет тот и затягивается от слегка примятого фильтра.
Карл затыкается моментально, глядя, как Дэрил приканчивает бычок за несколько крепких тяг. Бросает его в угол к своему. Хлопает по коленям и поднимается на ноги. Карл всё это время смотрит на него. Как Дэрил поводит плечами, берёт арбалет. Как идёт через комнату, переступая через разбитый сервиз.
- Пошли. Скоро стемнеет.
***
Ну, вот.
Опять ты залип на закатывающееся в море ржи солнце.
Взгляд прищуренный, как и всегда. Волосы падают на глаза.
Руки напряжены, упёрся ладонями в столешницу. Тебе насрать на то, что шипящие брызги со сковороды летят на твои запястья? Насрать ведь, я же вижу. Я так давно изучил тебя. Я очень давно тебя знаю. Ты мог бы удивиться, если бы тебя это хотя бы немного трогало.
Если бы хоть какая-то сила на свете могла отвлечь тебя от созерцания заката.
Мне остаётся только жарить долбанные яйца нам на ужин, резать зелень на разделочной доске, и смотреть на тебя со своего далёкого-далёкого острова под названием “реальное время”. Это мой счастливый час, ведь ты вынырнешь из своего транса, как только исчезнет последний солнечный луч. У меня есть ещё минут восемь.
Считаешь, что я не знаю, да?
Считаешь, я понятия не имею, о чём ты думаешь.
Считаешь меня ничего не понимающим слепым идиотом. В группе были ребята, которые ничего не замечали, но он - мой отец, Дэрил. Это смешно - не заметить такое.
Это было слишком огромным в твоих глазах, вечно скрытых под пылью, волосами, испариной. Это осталось слишком огромным в твоих глазах. Он умер, а ты всё ещё смотришь на закатывающееся солнце так, словно он жив.
Я же видел. Я же всё видел.
Как ты вглядывался в него при любом удобном случае. Как прикасался к нему. Да, ты постоянно трогал Рика, ты знаешь об этом? Касался рукава, спины, бока. Толчок локтем, ухмылка, взгляд. Ты касался его взглядом каждую секунду, как будто он был твоим магнитом. Я никогда прежде не видел, чтобы мама смотрела на Рика так, как ты - в её взгляде почему-то было слишком много вины. Я никогда раньше не знал, что можно так смотреть.
Он был для тебя всем. Больше, чем другом или лидером. Больше, чем братом, намного больше. Он перекрыл твой доступ к кислороду. Он убивал тебя, и продолжает теперь, правда? Я знаю, что правда. Я знаю, как ты смотришь на меня. Не специально, совсем нет. Специально ты только отводишь взгляд. Я чувствую каждый раз, и от этого у меня мурашки по спине, ненавижу их. Ненавижу эти мурашки.
Солнце садится, яичница опять слегка подгорела.
Ты всё равно съешь её. Я, честно говоря, не уверен, что ты ощущаешь вкус еды. Я так хорошо изучил тебя, клянусь, я никого в жизни не знал лучше. Я себя не знаю так, как знаю тебя. И это тоже ненавижу.
Я подавлюсь тобой, как громадной костью. А ты даже не заметишь. Потому что - не знаю, существовал ли для тебя когда-нибудь такой человек, как Карл Граймс. У тебя в сознании только один Граймс, не так ли?
Глаза говорят - так. Если бы ты видел себя сейчас. Если бы я умел, нарисовал бы тебя, чтобы, взглянув на эту картину, люди умирали от боли или разорвавшегося сердца. Только вот почему ты всё ещё жив? Как ты живёшь с этим? Откуда в тебе силы быть огромной непробиваемой стеной передо мной, и, ради бога, Дэрил. Кого ты защищаешь? Меня или его?
Иногда ты позволяешь себе смотреть, долго. На меня, на моё лицо. Тебе это нравится. Ты весь оживаешь. Если честно, мне кажется, что ты на это немного подсел. И я бы мог подумать, что ты боготворишь Рика, но это не так. Конечно, не так. Я видел тебя.
Клянусь, просто проходил мимо ванной комнаты. Ты не издавал ни звука, а дверь была приоткрыта. Я не хотел заглядывать, это получилось случайно. Я почти ничего не увидел: только как ты откидываешь голову на плитку, ловя губами летящие сверху струи воды. Только твои мокрые волосы и движущуюся руку. Широкие мускулы напряжены, предплечье увивают крупные узлы вен. Слава богу, твои глаза закрыты, поэтому ты не видишь меня. Я смотрел всего минуту, потому что не мог отвести глаз, и это было так отвратительно-стыдно и жгуче-идеально, я никогда не видел ничего более охренительного, чем это.
Прости меня, Дэрил, потому что это моя вина, моя огромная вина. Прости меня, потому что я, кажется, плевал на то, кого ты видишь, глядя на меня. Кажется, я готов переступить через это, не глядя, потому что хочу этих взглядов так сильно, что ночью зажимаю себе рот и нос, чтобы не издать ни единого звука, вспоминая тебя.
Твоё тело, твои движения рукой, и я подстраиваюсь под них, загоняя дыхание, как проклятый. Потому что помню, как ты бессвязно рычишь, откидывая голову назад, и прогибаешься в спине так, что пресс напрягается и втягивается. Это то, что обычно подводит меня к границе и вышвыривает за неё. Я готов отдать свою жизнь, чтобы узнать, кого ты представляешь в эти моменты.
Ты готов отдать свою жизнь за мою безопасность, а я за то, чтобы понять, нуждаешься ли ты во мне. Я устал чувствовать себя затихающим эхо Рика. Как будто он стоит где-то далеко, пытаясь докричаться до тебя, а я… доношу его слова. Я устал, но я готов жить с этим.
Ты заставляешь меня жить с этим.
Солнце исчезает, оставляя после себя на горизонте только измазанное алым небо - измазанное угасающим светом твоё лицо. Я опускаю глаза, отвожу взгляд. И в ту же секунду ты выпрямляешь спину. Отворачиваешься от окна.
Тебе так больно, что это чувствую даже я. Как будто бесшумный взрыв где-то, под тоннами железобетона.
Прости меня, Дэрил. Я никогда не стану им.
- Опять подгорела.
Ты, наверное, даже не слышишь. Только коротко жмёшь плечом.
- Пофигу.
***
Если бы это было возможным, Дэрил подписал бы петицию об отказе от сновидений. Без раздумий.
Это так чертовски достало его. Он готов вкалывать в себя любое дерьмо, глотать любые сраные таблетки, чтобы вернуть свою бессонницу, потому что после каждого сна он просыпается ещё более разбитым, чем после одной из бессонных ночей. Только вот нет никаких таблеток. И в каждом из своих снов он видит Карла.
Карл охотится. Карл рыбачит. Карл ставит ловушки. Карл смотрит на него. Карл выходит из сарая с лотком свежих яиц. Снова смотрит. Карл затачивает свой нож. Карл курит. Карл убивает ходячего в лесу. Смотрит. Дэрил не понимает, где сон, а где явь, потому что когда он закрывает глаза, его мозг продолжает генерировать события дня. Каждую ночь.
Сегодня ему снится утренняя тренировка на заднем дворе.
Карл в расстёгнутой рубашке и со взъерошенными волосами. Кружит вокруг Дэрила, выискивая открытое для удара место. Дэрил внимательно следит за ним. С тех пор, как он прекратил поддаваться прошло уже пять или шесть тренировок, пацан научился драться, по-настоящему научился.
Он оказывается рядом внезапно, и Дэрил едва успевает уйти от удара в челюсть, перехватить кулак. Карл разочарованно стонет:
- Опять.
- Ты смотришь, - Дэрил отталкивает от себя руку. Он старается не прикасаться к нему лишний раз.
- Ну прости, что не могу бить с закрытыми глазами.
- Никогда не смотри туда, куда собираешься атаковать. Давай ещё раз.
У Карла не просто живой взгляд - в нём что-то горит. Когда он делает обманный маневр, словно собирается бить в голень, а сам бесчестно и - блядь, серьёзно, - очень больно ударяет под рёбра со всей дури. Дэрил громко шипит, уходит от следующего удара и на секунду сгибается пополам, восстанавливая дыхание.
У Карла сияют глаза, когда тот поднимает голову и встречается с ним взглядом. Когда он смотрит, Дэрилу кажется, что кто-то сверху наёбывает его. Потому что эти глаза принадлежат Рику.
Это начинает сводить его с ума.
- Хорошо, - выдавливает сквозь сжатые зубы. - Хватит на сегодня.
Карл ерошит влажные волосы и улыбается. Он доволен. Он доволен каждый раз, когда удаётся попасть по Дэрилу. Дэрил помогает ему в этом лишь самую малость. Зачем? Потому что в глубине души ему нравится то, что он видит.
- Я хорош, - заключает пацан, стаскивая рубашку и сворачивая её в ком, чтобы промокнуть лицо. - Скоро смогу уделать даже самого крутого парня.
- Ага, как же.
Взгляд сам скользит по тугим мускулам живота и гладкой грудной клетке, пока лицо Карла прячется в мягком застиранном хлопке. Это случайно, совершенно случайно, потому что Дэрил привык визуально изучать каждую деталь, будь то потревоженная ветка орешника, или неаккуратный шрам между седьмым и восьмым ребром. Потому что тело напротив - оно молодое и красивое, мать его. Потому что стоит встретиться взглядом и перед глазами тут же возникает другое лицо.
“Блядь”.
Каждый сон заканчивается этим - другим лицом.
Карл отнимает от лица рубашку, и оказывается, что это вовсе не он. И оказывается, что глотку может стиснуть ледяными щипцами ни с того, ни с сего. Потому что.