Он молчит, и Карл со вздохом прижимает ткань к губам.
- Ладно, проехали.
…проехали, малой. Это и правда не твоего ума дело.
Дэрил стачивает зазубрину у оперения и не думает о въевшейся когда-то в этот платок крови Рика - большом и неровном пятне. Оно осталось слегка жёстким наощупь. Если смотреть на него слишком долго, если проводить по нему подушечкой пальца, кажется, что голос Рика оживает в сознании. Ты мой брат.
Он не думает о Мерле, который когда-то забыл эту тряпку на руле своего байка, когда в очередной раз решил бросить Дэрила одного, наедине с обдолбанным отцом.
Он не думает.
Он больше не возвращается в прошлое. Это было бы слишком.
Бок слегка отдаёт тупой болью, а Карл садится на постель. Достаёт из-под задницы журнал и открывает на середине. Серые глаза пристально смотрят поверх страниц - взгляд прямой и ощутимый, но Дэрил не поднимает голову.
***
- Тебя, парень, чаще можно застать за дрочкой, чем за этим делом. Чем это ты занимаешься, ради бога?
- Чищу оружие.
- Это пистолет шерифа Рика. Ты теперь его правая рука, да? Вся грязная работа на моём братишке. Божество Граймс, лучший лидер, всё будет так, как он сказал?
- Заткнись, Мерл.
- Заткнуться, а? Я уже позабыл, как удобно тобой вертеть, Дарлина, когда в тебе просыпаются нежные чувства. Может быть, дать тебе вычистить и мою винтовку?
- Во мне не проснулось… ничего.
- Ты можешь рычать сколько угодно, но не забывай, что я - тот, кто знает тебя с возраста, когда под стол пешком ходят. Я вижу, как ты смотришь на него. Вы, ребята, нихуёво сблизились во всём этом дерьме, да? Что случилось, братишка? Тюрьма навеяла на тебя тёплые воспоминания о бурной… эй, тише, тише.
- Лучше бы тебе заткнуться.
- Вы только посмотрите…
- Мерл.
- Не дёргайся, Дэрил. Отпусти. Вот так, хороший мальчик. Мы оба помним, что я твой брат, и, к тому же, у меня всего одна рука. Да ты изменился, парень. И это не то, что тебе к лицу.
- Что здесь происходит?
- А, мистер Граймс. Мы как раз говорили о тебе…
Дэрил открывает глаза и тут же щурится от косых солнечных лучей, бьющих в незашторенное окно.
Он уснул сидя, подпирая спиной стену. Арбалет под правой рукой. Левая на животе. Мышцы шеи, будто деревянные. В голове отдаётся голос Мерла - сиплая и глухая плёнка в пустой комнате.
Дэрил моргает и прислушивается, напрягаясь на секунду - в доме тихо.
Карл спит, свернувшись поверх одеяла и устроив голову на своём журнале. В кулаке красный платок. Угол рта в подсохшей крови. Волосы падают на лоб и Дэрил рассматривает эти грёбаные волосы, вслушивается в отголоски голоса у себя в голове.
Как ты смотришь на него.
Смотришь на него.
Карл спит. Он похож на Рика до тупой, дёргающей боли в груди.
Дэрил не помнит, что означает эта боль.
***
Здесь будет нормально, спокойно сказал Карл. Хорошее место.
Дэрил с ним согласен. Он не вслушивается в интонации голоса, он даже больше не старается не рухнуть на колени, завыть. Ему просто кажется, что его не существует, а ещё, что здесь действительно хорошее место.
Сухо, солнечно. Небольшой бугор посреди поросшего рожью поля. Толстое зелёное дерево прямо перед ними: перед Карлом, Дэрилом и скрученным проволокой крестом. Небольшим и невысоким крестом.
К балке прибита шляпа шерифа.
Чёрт.
Дэрил просто не смотрит туда всё это время. Он просто копает, трамбует, роет и не смотрит на крест.
Здесь горячая почва, которая ощущается даже сквозь жёсткую подошву армейских ботинок.
Когда всё закончено, Дэрил вонзает лопату в мягкую землю позади себя и опирается на древко ладонями. Наблюдает за солнцем, которое сейчас застыло в самом зените, в самом центре неба. Так, что тени практически нет. Только от широкой кроны старого дерева.
Не смотри вниз.
Он наблюдает за светлыми облаками в огромном океане над головой, за густой листвой, за колышущейся кругом рожью. Он слышит ветер и видит примятые колосья там, где недавно шагал Карл. Поле похоже на золотое море. Море под ногами - океан над головой. И больше ничего. Дэрил втягивает в лёгкие нагретый воздух, прикрывает глаза.
Он не смотрит ни на шляпу, ни на Карла, который стоит рядом с ним. Столбом. Ненормально спокойный. Тихий, как тот далёкий солнечный день.
Дэрилу кажется, что Карл улыбается.
Он мог бы поклясться, что Карл улыбался до самой ночи, если бы не услышал. Глухие удары из спальни, сожранные всхлипы и прокусанные губы утром. Сбитые до самого мяса руки. В ванной оказался чистый бинт. Проходит примерно десять месяцев, и на костяшках Карла остаются светлые шрамы.
Кожа у него прихватывается загаром, поэтому любой шрам хорошо виден. Тот, что за ухом - разбил голову, когда провалился в один из гнилых подвалов какого-то из домов. Рик выхаживал его две недели. Те тонкие шрамы на животе - от операции Хёршелля. Карл был совсем мелким. Заросшая дырка от пули под рёбрами. Заросшая дырка от стрелы в плече. Узор ладоней напоминают паутину: бессчетное количество раз он падал на стекло, напарывался на гвозди, один раз чуть не разорвал локтевое сухожилие.
Свои шрамы Дэрил не считает.
Иногда ему кажется, что вся его кожа исписана ими, как карта мира. И как ещё никакая грёбаная инфекция не сожрала все его кровяные клетки. Не вылизала его изнутри, не вспухла в мясе и не убила его. Дэрил коротко и резко выдыхает. Эти мысли… лишние.
Дэрил пустой и невероятно уставший.
А Карл уничтожает свои руки о стену.
Карл умирает в тот солнечный день вместе с Риком. Под огромным зелёным деревом в поле, поросшим дикой рожью. Он улыбается, а Дэрил чувствует, как тухнут его глаза. Под ярким солнцем. Они тухнут так, словно погружаются в полную темноту. Дэрил перевязывает его узкие ладони и думает, что будет дальше.
Потому что ему кажется, что в один момент на земле рухнули все дома. Высохли все моря. И небо вот-вот упадёт, прихлопнет, уничтожит. Он перевязывает Карлу ладони и хочет, чтобы это оказалось правдой - чтобы всё окончательно рухнуло. Сложилось, как карточный домик.
Больше он не чувствует ничего.
***
- Давно ты куришь?
Дэрил косится на Карла.
Карл не смотрит на него. Идёт рядом, держа нож на изготовке. Они оба только что проскользнули в уютно обставленную прихожую очередного дома. Дождь застал их внезапно, пришлось укрываться под первой попавшейся крышей.
Здесь хрустальная люстра и дорогой бежевый ковёр. Один угол завернулся вверх, на полу комья земли - скорее всего, здесь уже кто-то был. Судя по следам - давно. Пыль не потревожена.
Картина справа - какая-то абстрактная хренотень невообразимых цветов, вторая - слева. Валяется на полу, светя треснутой рамой. В стене - перекошенный гвоздь. Две длинные каменные клумбы с сухими спутанными цветами. На втором этаже стоит какая-то высокая мраморная статуя. Справа от лестницы - встроенная сигнализация.
Здесь могли бы жить какие-нибудь ссаные рокфеллеры.
- Чего? - переспрашивает Дэрил краем рта.
На дорогой бежевый ковёр падает пепел с его сигареты, зажатой в губах. Он смотрит на ступеньки широкой лестницы, ведущей наверх, и на узкий проход под ней. Скорее всего, гараж, или кладовая.
- Куришь, - повторяет Карл. Заглядывает в ближайшую дверь, слегка приоткрывая её ногой. Молчит пару секунд, потом проскальзывает в комнату. - Ставлю пачку “Начос”, что начал лет в четырнадцать. Всё чисто, заходи.
Его голос звучит приглушённо из-за стены. Дэрил идёт дальше по коридору.
- Нахера мне твой “Начос”, - он сжимает фильтр губами, прищурив один глаз от дыма.
- Ладно тебе, Дэрил. Думаешь, я не замечаю, как ты ешь чипсы.
Дэрил закатывает глаза.
Желудку уже глубоко насрать, какой срок годности у нынешних продуктов. Кажется, он ещё не научился переваривать разве что асфальт.
За следующей дверью по той же стороне - гостиная. Дэрил опускает арбалет, когда видит Карла, остановившегося около каминной полки. Комната просторная и светлая. С перевёрнутым чайным столиком, перекособоченным диваном и парой кресел, сдвинутых к разбитому окну. Камин большой и широкий, с толстой железной решёткой. Карл засунул нож за ремень штанов и рассматривает какие-то фарфоровые финтифлюшки над ним.
Протягивает руку и берёт одну.
- Подарю слона, если ответишь.
- А слон мне нахера?
Смешной пацан.
Дэрил закидывает арбалет на плечо, перехватывает сигарету освободившейся рукой. Глубоко затягивается, думая о том, с какого перепугу Карл вдруг вспомнил, что умеет говорить.
Говорить просто так, а не по делу.
- Гляди какой.
Дэрил ловит брошенную статуэтку на автомате. Рассматривает блестящий фарфор. Проводит пальцами по изогнутому хоботу и покатой спине. Переводит взгляд на Карла. Тот, как ни в чём не бывало, уже рыскает по книжному шкафу у противоположной стены.
- Это самый уродливый слон, - говорит Дэрил, отставляя статуэтку на полку.
Карл пыхтит, разгребая нижнюю полку.
Книги падают ему под ноги. Дэрил наклоняется и пробегается взглядом по открытым ящикам рабочего стола из тёмного дерева. Пусто. Этот дом вылизали до них уже тысячу раз.
- Не хочешь слона, подарю вот что.
Слишком довольный голос, чтобы это оказалось чем-то бесполезным. Дэрил оборачивается и поднимает брови. Карл покачивает в руке литровую бутылку “Дэниэлса”. Янтарную жидкость под стеклом перепутать невозможно ни с чем другим.
Виски в ней чуть меньше половины.
- Хороший нюх, парень. Давай сюда.
- Так что с курением? - Карл поворачивает бутылку этикеткой к себе. Зачем-то вчитывается в мелкий шрифт. Дэрил молча смотрит на него какое-то время, застыв с протянутой рукой. Говорит недоуменно:
- Какая разница?
- Это что, тайна?
- Нет, я… не помню, когда начал, - хмурится он. Подходит к Карлу и отбирает бутылку, с ходу свинчивая крышку. - В одиннадцать, может быть.
- Ого.
Ого, малой. Это то слово, которое можно подписать подо всю мою жизнь.
Он тушит сигарету об одну из полок и бросает бычок в угол комнаты. Подносит горлышко к носу и глубоко вдыхает крепкий запах. Алкоголь. Боже, Мерл бы слюной изошёл от зависти.
Качает головой, усмехаясь. Опускает глаза на Карла.
Замечает взгляд и спрашивает:
- Что?
- Это… рано.
- Почему?
Рано? Серьёзно?
Его одиннадцать лет были самой паршивой дырой, какую можно себе представить на всём жизненном пути. Его одиннадцать - как распутье двух грязных дорог. С одной стороны та, которая ныряет в глубокий, бездонный, нахрен, обрыв. А с другой - та, которую выбрал Мерл. Дэрил жив только потому, что пошёл за ним. В чужую жизнь, на чужую дорогу. Там их ждал байк, алкоголь, бродяжничество, люди, от которых холодок по спине пробегал. Даже тюрьма, мать её так.
Больше в его жизни дорог не было. Только эта и та, что предназначалась ему - просто рухнуть в бездну и позволить миру забыть о Дэриле Диксоне.
Дэрил делает большой глоток и с удовольствием жмурится, когда язык обжигает алкоголем. Давно этого не было. Очень давно.
Он одобрительно бормочет себе под нос.
- Я не знаю, - Карл наблюдает за ним. - Одиннадцать - это рано.
Крышка возвращается на место. Бутылка кочует в сумку.
- Может быть, - говорит Дэрил. Шмыгает носом и облизывает губы, снова оглядываясь по сторонам. - Переждём дождь здесь. Дом пустой.
В таких домах обычно проводят большие вечеринки.
Высокие потолки, модные картины, DVD, музыкальный центр. Всё однотонное и слитное, как один огромный кусок золота. Теперь эта дребедень не стоит и цента. Теперь деньги и лоск обесценены.
“Джек Дэниелс” в сумке - вот настоящее богатство.
Глотку слегка печёт, и от этого горячая расслабленность разливается по шее - вниз, к грудной клетке. Дэрил только в этот момент обычно понимает, насколько заебался. Только тогда, когда падает на диван, закинув руки на спинку, откинув голову и широко расставив ноги. Выдохнув.
Смотрит в серый потолок с паутиной трещин в одном из углов, и думает, что когда-то он мог мечтать о такой гостиной.
Он бы превратил её во что-то совершенно другое, конечно. Мерл бы продал все эти электрические навороты, накупил бы колёс и наркоты, которых хватило бы на пару недель безостановочных приходов. Они бы хорошо проторчались в этом идеальном и богатом доме, а потом снова окунулись бы в привычную грязь. Вернулись в свою дряхлую кору, как старые жуки-короеды.
А пока он бы целыми днями сидел у телевизора.
Целыми грёбаными днями, закинув ноги на грёбаный пуф. Специальный из этих грёбаных пуфов для ног. Он бы курил, трахал мерловых шлюх, смотрел футбол и жрал что-то… что было изготовлено хотя бы в этом году.
Дэрилу почти жалко, что теперь в огромном плазменном телике, что висит на стене, можно использовать только провода. Чтобы вздёрнуться, например. Как те сотни людей, которых они повидали за последние пять лет.
Те бедолаги с вываленными изо рта языками и синюшными лицами.
На проводах, на простыне, на верёвке, на ремне, на долбаном галстуке.
Карл падает на диван рядом с Дэрилом и сосредоточенно сверлит взглядом его профиль. Это можно игнорировать, но взгляд въедается в самый мозг и прерывает цепочку мыслей. Дэрил поворачивает голову.
- Что?
- Дай мне сигарету.
Хорошая шутка.
Глухой смешок вырывается из груди. Он отворачивается и бормочет что-то вроде “ага, сейчас”.
- Я серьёзно. - Карл действительно серьёзно. - Научи меня курить.
Дэрил качает головой и что-то мычит в закрытый рот. Что-то невразумительное, иногда он сам не понимает, что имеет в виду. Просто оповещает о том, что услышал. Оповещает о согласии или несогласии. Ему проще позволить человеку самому выбрать тот ответ, который ему по душе.
Карл морщит лоб и садится немного ближе, пытаясь заглянуть в лицо.
- Мне скоро девятнадцать, а я ещё не пробовал.
Ёб твою мать, приятель.
- Что ещё ты не пробовал? - резко интересуется Дэрил. - Чему ещё тебя научить, а?
Карл моргает несколько раз прежде, чем быстро отвести взгляд. До Дэрила не сразу доходит, почему щёки Карла стремительно наливаются кровью.
- Я, э-э… - пацан закусывает край губы. - В общем-то, ничего.
Слова явно застревают в глотке, и Дэрил морщится, мысленно матеря себя за эту фразу.
Что пробовал Карл? Что умеет Карл, кроме как бежать от смерти без остановки, кроме как добывать консервы в мёртвых домах и обыскивать куртки мёртвых людей? Нихера. Единственная девчонка, с которой он… дружил, была София, которую застрелил Рик, потому что из маленькой девочки она стала мёртвой маленькой девочкой с гниющими внутренностями.
Она дважды подохла на его глазах.
Что пробовал Карл, кроме просроченных консервов?
- Я говорил о… наркотиках, а не… - Дэрил давится словами и сжимает зубы, раздражаясь. - Я не имел в виду ничего такого.
Светлые глаза опускаются. Их почти не видно за тёмными ресницами. На скуластое лицо падают волосы, и на миг создаётся ощущение, что именно так выглядел Рик в свои восемнадцать.
Чёрт. Чёрт, не думай об этом.
Херня.
Карл поднимает глаза практически тут же - неожиданно и уверенно. Словно захлопнувшаяся крышка железной клетки.
Дэрил чувствует, как рот наполняется горечью, потому что он замечает. Узнаёт этот взгляд.
- Ты прав, забудь, - Карл смотрит всего пару секунд. Потом отворачивается и откидывается на спинку дивана. - Глупая была идея, - фыркает он.
И замолкает.
Серые радужки пустые и безжизненные, как треснутый потолок.
***
Дэрил понимает, что ему нравится, когда Карл становится прежним.
Ему не нужно делать слишком многого. Сейчас никому не нужно слишком многого - лишь мелкие прихоти. Крыша над головой, еда, две рабочие руки, две рабочие ноги и здравый ум. Это честная жизнь - самая честная из всех, которые можно себе представить. Ты ешь то, что добываешь. Ты живёшь, если выдрал свою задницу из рук смерти.
Ты живёшь, если заслуживаешь этого.
За десять месяцев Карл ни разу не становился тем Карлом, которым он был до смерти Рика.
Всё то время, что они уже прожили в Вирджинии.
Они питались свежими яйцами, выращенными ими же овощами. Иногда - бич-пакетами, хлопьями, консервами. Они часто ходили в ближайший город - Портленд. Они пробовали делать консервы сами.