Школа переходной эпохи
Школа – это заведение, где детей учат нужному и ненужному вперемешку, всячески мешая им отличать одно от другого.
К концу XX века социалистическое государство неожиданно (для нас, простых советских граждан) дало трещину и в считанные месяцы расползлось по швам. Вместе с социалистическими ценностями пошатнулись нравственные устои и идеологические основания. Исчезла с лица российской земли прежняя коммунистическая партия, долгие годы указывавшая, как нам жить.
К тому времени я уже окончила институт, у меня была семья и собственный ребенок. Но я помню растерянность и тревогу, охватившие меня, когда я услышала о роспуске компартии. Разум твердо знал, что это должно было произойти. В глубине души мой «взрослый» гордился тем, что на его глазах наконец творится История, и чувствовал свою колоссальную ответственность за это. Но маленькая девочка – ученица хорошей английской школы испытывала настоящий ужас перед грядущим, в котором теперь не существовало никаких твердых ориентиров, никаких однозначно заданных ценностей, никаких твердых оснований.
Наступивший хаос и «разгул» только укреплял этот глубоко спрятанный страх. Страна несколько весьма бурных лет походила на огромную компанию подростков, первый раз собравшихся на даче без родителей. Страна хотела попробовать все, что ей так долго запрещалось: иные мнения, иные партии, частную собственность, индивидуальную деятельность, рыночную экономику, свободу слова и творчества и многое-многое другое, отнюдь не всегда здоровое и прогрессивное. Теперь каждый должен был самостоятельно решать вопросы добра и зла. На первых порах это казалось более сложным и непривычным, чем поступать исходя из чьих-то прежних и якобы априори «правильных» представлений.
Законы авторитарной этики переставали работать, а правила и нормы новой этики еще не сложились. Неудивительно, что очень скоро многие стали мечтать о возвращении «сильной власти», не в состоянии перестроить собственную психологию, психологию подчиненности, которая при всех ее издержках так хорошо создавала иллюзию защищенности и безответственности.
Каково же было школе в эти сложные времена? Не имеющая себе равных консервативность системы образования давала ей возможность оставаться стабильной и по-прежнему учить и воспитывать детей, несмотря на затянувшуюся штормовую политическую «погоду» в стране. В этом, на мой взгляд, большая заслуга школы того периода. Из-под ее ног выбили почву, отменив пионерскую организацию и комсомол. Школа вынуждена была находить собственные нравственные основания и ориентиры, на которые опирались бы учителя и которые транслировались бы детям. Именно в тот момент, когда заданность сверху сменилась необходимостью личного нравственного и профессионального выбора, школа стала более «персональной». Личность директора и учителя стала основополагающей и атмосферосоздающей.
Каждая конкретная школа постепенно, и чем дальше, тем все больше, становилась отражением личности ее директора и педагогического коллектива. Вносить серьезные изменения в сам учебный процесс отваживались только учителя-новаторы, исчислявшиеся десятками на многомиллионную Россию, так что сам обучающий процесс практически оставался неизменным, но вот подход к детям, мировоззренческий и нравственный контекст теперь во многом задавались нюансами педагогических взглядов на тот или иной предмет.
Вскоре был издан Закон об образовании, объявивший о «свободе и плюрализме в образовании», провозгласивший «демократический, государственно-общественный характер управления образованием», разрешивший частные школы и закрепивший на бумаге различные принципы нового образования, в том числе гуманистические: «гуманистический характер образования, приоритет общечеловеческих ценностей, жизни и здоровья человека, свободного развития личности. Воспитание гражданственности, трудолюбия, уважения к правам и свободам человека, любви к окружающей природе, Родине, семье».
Школьная система наконец получила узаконенную свободу. Свободу «от…» или свободу «для…»?
Школа настоящего
Школа – это место, где шлифуют булыжники и губят алмазы.
Школа настоящего, окончательно расставшись с социалистической идеологией прошлого, однако не спешит расставаться с прежней авторитарной психологией и этикой. Ученик, как и много лет назад, – объект обучения. Учитель – субъект. Субъект обучает объект. Тот, кто знает, рассказывает тому, кто не знает. Учитель требует, ученик исполняет требования, по-прежнему желательно беспрекословно и не задавая лишних вопросов. Один – главный и всегда вверху, «над». Другой – подчиненный и всегда внизу, «под». Так было во все времена. Неужели может быть как-то иначе?
Школа настоящего является, по-моему, оплотом консерватизма до сей поры. И я употребляю это слово вовсе не в негативном аспекте (мол, прогрессивное – все однозначно хорошее, а консервативное – однозначно плохое и устаревшее). В консерватизме есть, безусловно, свои плюсы. Например, то, что в консервативных системах перемены происходят медленно и проходят неоднократную проверку, прежде чем претворятся в жизнь. Для психики ребенка это важно, поскольку детям необходима внешняя стабильность. Консерватизм позволяет сохранять традиции и устои, многие из которых значимы во все времена, а в более прогрессивных системах оказываются выброшенными на задворки. Кроме того, консерватизм проще и безопаснее. Это система, где все известно, все предсказуемо, все неоднократно проверено, все однозначно, одномерно… и бесперспективно.
Современная школа вполне благосклонно приняла свободу «от…» и отбросила от себя идеологическую чешую, слегка горюя, но все же смирившись с потерей таких дисциплинообразующих структур, как пионерская и комсомольская организации. Но вот свободой «для…» пользоваться, на мой взгляд, не научилась за весьма редкими исключениями.
Складывается весьма удручающий парадокс. Общество продолжает динамично изменяться, хоть и не так бурно, как в переходный период. А школа во многом остается прежней. И вот теперь Камю становится правым в том, что современная «школа готовит нас к жизни в мире, которого не существует». Скорее даже так: школа выпускает детей, плохо приспособленных к тому миру, где им предстоит жить.
Посмотрим, какие требования предъявляет общество к взрослому человеку, стремящемуся иметь жилье, стабильный доход, статус, признание и прочие атрибуты благополучия. Он должен:
– иметь независимую позицию;
– уметь принимать собственные решения и нести за них ответственность;
– обладать качествами лидера;
– быть в курсе всего нового, что появляется в информационном поле;
– самому быть законодателем нового, первооткрывателем в своем бизнесе или профессии;
– быть максимально креативным как в собственной профессии, так и в жизни;
– быть упорным и настойчивым в достижении собственных целей;
– иметь значительную устойчивость к стрессам и способность быстро восстанавливаться после полученного негативного опыта;
– быть уверенным в себе, осознавать собственные таланты и способности и умело реализовывать их в своей жизни.
То есть если в трех словах: быть активным, плодотворным, независимым. Это качества противоположные тому, что задает авторитарная педагогика: быть пассивным, исполнительным (реализовывать чужие идеи, а не генерировать собственные), зависимым-подчиненным. Получается, что школы, где субъектобъектные отношения являются главными, где авторитарная педагогика по-прежнему процветает, выпускают детей, максимально не приспособленных к тому, чтобы стать успешными взрослыми настоящего времени. Вот вам и обратная сторона стабильности, безопасности и сопротивления переменам. Как точно сказал Н. А. Бердяев: «Истинный консерватизм есть борьба вечности со временем». Причем вечность при консерватизме всегда побеждает.
Разные типы современных школ
Притом, что школа по-прежнему остается весьма «персональной», то есть наделенной чертами и характеристиками ее педагогического состава, появляется некоторое своеобразие, формирующееся исходя из того, кто становится главным в школе и оказывает наибольшее влияние на все процессы. С этой точки зрения школы делятся на несколько типов.
Родительско-центрированная школа
Как мне надоело вызывать в школу твоих родителей! Уж лучше бы ты сиротой родился.
Это школа, где родитель является фигурой, задающей, определяющей и контролирующей все процессы. Такой тип школ характерен в основном для частного, платного образования. На том основании, что родитель вносит определенную сумму за обучение, он решает (а школа потворствует ему в этом решении), что является хозяином ситуации и процесса. Отчетливо понимая, что деньги дают определенную власть, он спешит ею воспользоваться, часто совершенно не разбираясь ни в методологии учебного процесса, ни в общих принципах обучения, ни в преподавательской специфике отдельно взятых предметов.
Школа, будучи зависимой от родительских «вложений», соглашается на подобный контроль и вмешательство, которые в большинстве случаев наносят вред как отдельно взятому ребенку, так и всей обучающей системе в целом. Педагогический коллектив парализует даже любой намек на родительское недовольство, а тем более возможность открытого конфликта, способного привести к прекращению договора с данным родителем или к еще более неприятным последствиям.
В результате школа становится не местом получения образования детьми, а местом реализации родительских амбиций и тревог. Школа «для родителей», пытаясь максимально следовать их требованиям, упускает из виду свою основную образовательную задачу. При этом удовлетворить потребности собственных заказчиков она, как правило, также оказывается не в силах. Родителей много, и их запросы по отношению к школе могут быть не просто разными, а противоположными.
Родительское собрание в классе моего сына. Много вопросов, которые требуют немедленного решения. Один из них – дисциплина. Мне, как родителю, совершенно не понятно, почему возникает такая проблема. Я знаю своего сына, ему нужно внимание учителя по отношению к нему лично, он в состоянии эффективно учиться только при одном условии: если ему интересно, если все его существо захвачено решением какой-то важной и увлекательной задачи. Я не успеваю высказать свою точку зрения, как вступают матери других детей, и мне становится страшно.
– Вы должны заставить детей учиться. Ведь это их работа. Нам тоже не очень хотелось ходить в школу, но мы же ходили. Вы просто не можете их заставить.
– Я считаю, что дисциплина – это вообще самое важное. И она должна быть максимально строгой. Мы же воспитываем будущих солдат!
– А мне кажется, что дети совсем распустились, потому что в школе нет никакого нравственного воспитания. Если бы дети уважали старших, то не было бы и никаких проблем с дисциплиной.
Мне страшно оттого, что я не хочу растить солдата, не хочу, чтобы он ходил в школу из чувства долга, не хочу, чтобы на него давили, навязывали свое мнение, приказывали, не хочу, чтобы его «строили» и требовали от него уважения. Я хочу, чтобы он уважал по собственной воле, приучился сам себя контролировать, и хочу, чтобы в школу ему идти хотелось. Но я боюсь, что школа примет позицию большинства родителей, а в этом случае нам снова придется искать новое место.
Родительско-центрированная школа просто обречена на постоянное недовольство родителей. И как бы ни хотелось педагогам сгладить острые углы, конфликты и претензии неизбежны. Для одного родителя важны дисциплина и послушание, для другого – уровень получаемых ребенком знаний, для третьего – хорошие оценки, для меня, например, самым важным всегда было обучение с удовольствием при сохранении и развитии личности моего сына. Наши требования настолько разные, что удовлетворить их все в отдельно взятом классе или школе нереально.
Родитель, хоть и фигура весьма ограниченной компетентности, в такой школе решает вопросы, в каком классе учиться его чаду, на какие предметы делать упор, как оценивать учителям его знания и т. д.
Поскольку родитель является взрослым представителем ребенка, он, конечно, вправе излагать собственное видение ситуации по поводу обучения детей, но в других типах школ у него всего лишь «совещательный голос», а в школах такого типа – «решающий».
Психологические проблемы, часто возникающие в родительско-центрированной школе:
– неуважение детей к тому, кто их учит, и, как следствие, проблемы с дисциплиной (поскольку родитель неосознанно транслирует эту позицию своему ребенку, «командуя» учителем и школой, относясь к ним как к личной прислуге);
– пассивность и развивающийся психологический инфантилизм детей, не несущих ответственности за собственный процесс обучения (родительская трансляция – «во всем виновата школа» и «я схожу в школу и все решу за тебя»);
– постоянный стресс, испытываемый учителями от необходимости приспосабливаться к требованиям родителей, и неизбежный перенос его на детей;
– потребительская позиция детей по отношению к жизни (трансляция потребительской позиции родителей по отношению к школе);
– пониженная мотивация к обучению у детей (из-за невозможности учителей выработать рабочие и здоровые отношения с учениками).
Таким образом, родительско-центрированная школа выпускает пассивных, склонных к инфантильности детей, малоспособных выживать в конкурирующем поле без помощи родителей, укрепляет родительскую иллюзию о необходимости и возможности тотального контроля над ребенком, укореняет в учительском составе неуверенность в себе, позицию подчиненности и неуважение к собственным педагогическим основаниям и взглядам.
Учебно-центрированная школа
Образование есть то, что остается когда забывается все, чему нас учили.
Это школа, где всем заправляет учебный процесс. Подобная система характерна главным образом для специализированных учебных заведений так называемого «старого» типа: языковых, математических и иной направленности. Здесь ребенок с его реальными способностями, личностными характеристиками, психологическими особенностями и взглядами на мир никого не интересует, особенно если он не прилежен в обучении.
Зачастую такие школы, уделяя много времени и сил именно обучению, в результате не дают детям необходимых знаний. Потому что знания – это то, что ребенком усвоилось, то, чем он может оперировать, а не то, что он может просто воспроизводить. Подобные школы, как правило, работают по принципу авторитарной психологии. Учитель транслирует, ученик воспроизводит. Учитель априори всегда знает лучше. Школьник должен заучить методы, законы, принципы, параграфы, ответить без запинки и не задумываться, как можно по-другому рассмотреть проблему, решить задачу, найти закономерности.
Умение ученика воспроизводить заученное оценивается по пятибалльной шкале. Недаром отметка в таких школах воспринимается часто как истина в последней инстанции, как однозначный показатель уровня знаний. Хотя понятно, что это всего лишь субъективное представление учителя о способностях ученика отвечать на запросы данной обучающей программы. Еще печальнее, на мой взгляд, что такая субъективная данность, как оценка, часто обобщается и распространяется на личность ребенка в целом: «он – плохой ученик», «он никуда не годится», «из него ничего не получится» и т. д. Хотя его тройки по математике говорят всего лишь о затруднениях в восприятии этого раздела программы, которые могут быть вызваны не только и не столько «ленью» самого ученика, сколько его наследственными способностями, особенностями развития, персональным когнитивным стилем, особенностью темперамента, отношениями с учителем, психологическим состоянием в определенный период времени и, в конце концов, неспособностью учителя объяснить материал.