-- Мой платонический друг! Иннокентий уже доложил о вашем приезде. Иди, лови мышей...
Юллий Цезарович сделал лёгкое движение пальцами, и сокол взлетел, стремительно удаляясь к темнеющему вдали лесу.
-- В последний раз мы виделись триста лет назад в Карратских горах. Хотя, нет... Антарктида, всего двести лет.... Вы, если мне не изменяет память, искали артефакты древних цивилизаций, которые сами же и закопали в своё время. Ну, и как? Нашли?
-- Увы! -- вздохнул Себастьян. -- Слишком много снега. Кто же знал, что так получится, ведь раньше там были отличные пляжи.
-- Да-а-а, любил я когда-то купаться в прибрежных водах, -- задумчиво произнёс Юллий Цезарович.
-- Папа, кто это у нас?
Юллий Цезарович обернулся, и я увидел на балконе Киру в шикарном длинном платье.
-- Приехал наш старый друг Себастьян с молодым человеком.
-- Егор?!
Юллий Цезарович с любопытством взглянул на меня.
-- Вы знакомы?
-- Папа, он пришёл к тебе вместе с Каем...
Юллий Цезарович огорчённо вздохнул.
-- Совсем забыл, ну, да ладно.
Вдоль коридора, по которому мы шли, висели портреты людей в старинной одежде, и я заметил, как глаза мужчины на одной картине моргнули.
Скромный зал поразил золотой люстрой и хрусталём в древних шкафах. Рисунки на мозаичных стенах явно отображали сюжеты прошлого: высокие господа в скафандрах торжественно вручали грамоты каким-то папуасам. Старинные подсвечники держали в руках статуи рыцарей в медных доспехах. На одной из стен я заметил супермодную панель плазменного телевизора.
Шёлковая скатерть лежала на столе из красного дерева, а высокие бокалы уже были наполнены густой жидкостью.
-- Садитесь, господа.
Кира поставила тарелки с большими кусками розоватого мяса.
-- Друзья! -- поднял бокал Юлий Цезарович. -- Давайте отметим юбилейный приезд Себастьяна.
Одним глотком он выпил сразу половину и, подцепив мясо мельхиоровой вилкой, отправил в рот солидный кусок.
-- Это томат, -- улыбнулся Юллий Цезарович, наблюдая, как я неподвижно замер с бокалом в руке.
Мясо было жестковатым, и я старательно пережёвывал его, пока в голове медленно ворочались подозрительные мысли...
-- Приятель, а что ты делал последние двести лет? -- прищурился Юллий Цезарович. -- Опять семинары, как и раньше?
Себастьян задумался на мгновение.
-- Помню свой первый опыт, тогда я был ещё совсем молодым человеком в звериных шкурах, занимался каменной резьбой и числился левой рукой председателя нашего племени. Однажды, он подошёл ко мне и сказал: "Себастьян, нам нечего есть: вчера закончился последний мамонт. Сходи в пещеру, придумай что-нибудь до ужина. Скоро оттает динозавр".
Надо сказать, что многие ещё даже не умели говорить. Они просто мычали и били себя кулаком в грудь. Когда я пришёл, волосатые соплеменники ждали обеда и дружно играли в кости. Я не знал, что делать.... Попробовал что-то сказать, но не все понимали речь. Тогда я стал просто изображать мамонта. Люди сразу оживились: они пристально следили за каждым движением, и внимание мне было обеспечено.
Я продержался до ужина, когда меня всё-таки схватили, чтобы пообедать, и, только оттаявшая, наконец-то, туша динозавра спасла от крепких зубов соплеменников.
-- Сразу чувствуется рука мастера, -- уважительно сказал Юллий Цезарович. -- Ты, наверное, всё там отбил на каменном полу, пока бегал?
-- Ну, по крайней мере, отпечаток ладоней остался на века. Учёные долго будут ломать голову, ведь считается, что люди уже были прямоходящими, хотя большой разницы между конечностями не существовало. Впрочем, по сравнению с вами, я дилетант...
После окончания трапезы Юллий Цезарович подошёл к дивану и взял в руки скрипку. Развалившись на мягкой мебели, он начал медленно водить смычком по струнам.
Вдали послышался чей-то протяжный вой. Я подошёл к окну и стал пристально всматриваться в темнеющий лес.
-- Это один из моих щенков, -- сказал Юллий Цезарович. -- Малыш любит гулять в окрестных болотах. Одно время туда повадился ходить сосед, любитель игры на скрипке... кстати, это его инструмент.
Я искоса взглянул на пустые тарелки, но промолчал.
-- Зачем он выбросил её, не знаю, -- задумчиво произнёс Юллий Цезарович. -- Давно хотел научиться играть, только времени не хватало.
-- А как его звали?
-- Не помню, -- пожал плечами Юллий Цезарович. -- Этот тип разглядывал мир через увеличительное стекло. Каждый раз, когда я встречался с ним, он настойчиво интересовался, не профессор ли я?
Юллий Цезарович открыл нотную тетрадь и начал старательно наигрывать сентиментальную мелодию.
-- А вы, действительно, были профессором? -- с любопытством сказал я.
-- Много лет назад, молодой человек.
-- Да папа кем только не был, -- сказала Кира, постукивая о край стола длинными коготками с отличным маникюром. -- Хотя, на самом деле, он всегда оставался собой.
Я снова взглянул в окно. Вдали какой-то человек убегал от огромной собаки, энергично размахивая продолговатым предметом, похожим на скрипку. Они быстро пересекли пшеничное поле. На опушке леса человек оглянулся и, бросив предмет на землю, скрылся среди деревьев. Собака немедленно бросилась к артефакту...
Я облегчённо вздохнул. За стеклом буфета в углу находилась целая коллекция новеньких скрипок.
-- Как же вам удавалось оставаться собой?
-- Существует три аспекта себя, -- усмехнулся Юллий Цезарович. -- Сначала вы вне себя, тут сказать совершенно нечего. Потом обретаете себя, радуетесь жизни, и имеете опыт. Однако, вскоре, опыт начинает иметь вас, и тогда вы становитесь кем-то...
-- Значит, всё дело в опыте, -- задумчиво произнёс я.
Юллий Цезарович выпил сока прямо из горлышка бутылки.
-- А вы что скажете? -- повернулся он к приятелю.
Себастьян поднял голову от красочного журнала. Он стоял рядом с книжными полками и с любопытством рассматривал литературу.
-- Опыт, он и в Африке опыт. Его, как говорится, не пропьёшь.
-- Точно, -- согласно кивнул Юллий Цезарович. -- Ну, а вы, что можете сказать, молодой человек?
Я задумчиво посмотрел в окно. В поле колосилась пшеница, и одинокий сокол медленно кружил над ним. На опушке леса снова появился человек.
-- Сложно говорить о себе... в общем, менеджер тнп.
-- Manager? -- сказал Юллий Цезарович. -- Насколько я помню перевод с латинского языка, ager это поле или пашня, а что такое тнп?
-- Это просто аббревиатура логической цепочки: товар, народ, потребление.
-- То есть, вы работник пашни...
-- Ну, можно и так сказать, -- пожал я плечами.
-- Садитесь, молодой человек.
Юллий Цезарович сделал широкий жест, показывая на мягкую мебель.
-- Да мне и тут хорошо...
-- Так и будете стоять у окна?
Я пожал плечами и осторожно присел на краешек сиденья. Стало клонить в сон...
Глава одиннадцатая
-- Что это?
Я лежал на животе, и перед глазами был зелёные растения. Крупные красные ягоды сами просились в рот. Я осторожно попробовал дары природы.
-- Проснулся?
Чья-то нога появилась рядом, и я увидел знакомое лицо Кэт. Она с любопытством разглядывала меня, склонившись к земле, отчего голова у неё повернулась почти на сто восемьдесят градусов.
Тело приняло вертикальное положение.... Прямоугольные фигуры из камня возвышались на широком плато фиолетового оттенка. Местами покрытые зеленоватым мхом, они были беспорядочно разбросаны на большой территории.
-- Что-то случилось в незапамятные времена, что-то очень странное, -- нахмурила брови Кэт
Пустые глазницы, высеченных в камне лиц, равнодушно смотрели на меня чёрными зрачками провалов, вокруг веяло вечным покоем и невозмутимостью льда.
Внезапно, окружающее пространство изменилось. Смутная тень отделилась от камня, быстро обретая плотность материальной формы -- это был человек в звериных шкурах. Седые волосы густыми волнами лежали на плечах. На умном лице была печать вырождения, а звериные черты делали его немного хищным.
Человек пронзительно свистнул. Послышался какой-то шум, и через мгновение странный зверь большими прыжками примчался на зов. На спине у него было кожаное седло.
-- Хейо-о!
Животное стремительно удалялось на север. Седые волосы человека развевались на ветру. Прямая фигура сидела, как влитая, словно они были одним целым.
Я устало прислонился к каменному истукану. Лёгкая дрожь прошла по телу, осознание затуманилось, и, неожиданно, я увидел себя со стороны. Маленький человечек рядом с безмолвным памятником. Контуры тела стали расплываться, очертания границ потеряли былую чёткость...
Я медленно плавился, превращаясь в смутный призрак. Ещё немного и облачко тумана растворилось в камне. В этот момент я осознал себя грандиозной скульптурой: мои глаза уже многие тысячелетия смотрели в вечность, и, хотя жизненный ритм был значительно меньше, чем у человека, неподвижно застывшего рядом, всё же между нами было нечто общее.
За короткой вспышкой последовала непроницаемость глубокого сна. Сумрак пробуждения, и зрение постепенно вернулось. Я снова стоял рядом с каменной фигурой.
-- Егор, ты слышишь?
Кэт удивлённо смотрела на меня.
-- Где ты был?
-- Не знаю.
-- Ты стал, как каменный, я даже боялась прикоснуться к тебе.
Она недоверчиво покачала головой.
-- Ладно, мне надо отлучиться, жди меня и я вернусь...
-- Хорошо.
Я уселся на большой камень и предался мечтательным размышлениям. В небе кружила какая-то птица. Она медленно парила в вышине, словно высматривая добычу. Высота полёта становилась всё меньше, и вскоре я мог различить необычное существо -- это была птичья фигура с женской головой!
-- Здравствуй, дружок, -- услышал я мелодичную речь.
Птица ходила по земле, как курица. Крупное тело хищника с мощными когтями было увенчано очаровательной головкой симпатичной дамы. Её нельзя было назвать идеалом красоты, но для среднестатистического гражданина она производила самое благоприятное впечатление.
-- Простите, мы знакомы?
-- Нет, -- нежно пропела женщина. -- Но мечтаю познакомиться.
-- Егор, -- прижал я подбородок к груди.
-- Сирена, -- взмахнула она крыльями. -- Можно Ирэна. Чем займёмся, Егорушка?
-- Это обязательно?
Женщина удивлённо взглянула на меня.
-- Мы же взрослые люди...
-- Но мне совсем не знакома сексуальная жизнь... э-э-э...
-- Ты девственник?!
-- Просто это не мой конёк.
-- Ты, наверное, спортсмен?
-- Я только интересуюсь...
-- И какую же позицию ты предпочитаешь на старте?
-- Универсальную, -- пожал я плечами. -- Руки согнуты в локтях, спина прямая, взгляд сосредоточенный, ноги слегка расслаблены...
-- Ты спринтер?
-- Сложно сказать..., но не марафонец точно.
-- Вся надежда на финишный рывок?
-- Раз на раз не приходится..., иногда, спокойно заканчиваешь, а порой и жилы рвать нужно.
-- Ладно, я тебя научу, не переживай.
-- Нет, спасибо, давайте обойдёмся романтикой.
-- Хорошо, -- усмехнулась дама. -- Залезай, покатаемся...
Она стала приближаться ко мне, когда рядом с головой просвистел камень, едва не попав в Ирэну, и женщина громко зашипела, как змея. Выражение лица изменилось, теперь оно напоминало хищный оскал зверя. Я испуганно отшатнулся, но птица взмахнула крыльями и, оторвавшись от земли, начала медленно подниматься в небо.
-- Какая женщина! -- ошеломлённо пробурчал я.
-- Она бы выпила из тебя всю кровь.
Кэт продолжала бдительно следить за удаляющейся птицей.
-- Сладко поёт?
-- Весьма, -- кивнул я. -- Хоть уши затыкай.
-- Егор, ты как ребёнок прямо.
-- Она сама пришла...
-- Ладно, мне надо сходить к подружке, которая живёт недалеко в двухэтажной пещере.
Кэт снова убежала, и я решил прогуляться к блестевшей рядом луже. Небольшой водоём зарос тиной и производил довольно безопасное впечатление. Я топтался на крутом берегу, заложив руки за спину и насвистывая весёлый мотив. Мой взгляд был надёжно устремлён куда-то... в голове уже стали рождаться поэтические строчки...
-- Здравствуй, милый мой!
Да, именно таким и должно быть начало.
-- Ты глухой?!
Я судорожно оглянулся, но везде было пусто. Взгляд медленно опустился вниз.
Посередине лужи сидела на камне русалка и кокетливо снимала тину с длинных волос. Упругая грудь эффектно смотрелась на зеленоватом теле.
-- Какой мальчик! Ну, иди ко мне скорей.
-- Опять подводный секс в ластах? -- недовольно пробурчал я. -- У меня ещё с прошлого отпуска лёгкие шалят. Два акваланга... три маски резиновых... четыре пары ласт... нет, пять, и всё это лишь за месяц отдыха.... Три раза нас спасали спасатели, два раза выручали надувные матрасы отдыхающих, и один раз просто выкинуло на берег цунами, после которого мы оказались в горной деревушке. Нет, я, конечно, понимаю, что крыша соломенной хижины не самое плохое место в мире. Напоминает юношеские увлечения в стоге сена: то же бескрайнее небо, ползающие насекомые и незабываемый массаж тела.... Правда, в полях не приходилось заниматься этим в резиновом костюме.
Русалка слушала c видимым интересом.
-- Как романтично, -- вздохнула она. -- А матрас у меня тоже есть, да и цунами здесь не водятся. Только соломы нет, извините...
-- Да-а, -- снова пробурчал я. -- Крыша то оказалась из колючих растений. Острые шипы не давали мне ни минуты покоя, а этим "пираньям" хоть бы что. Конечно, как настоящий джентльмен, я не мог отказаться от роли матраса...
-- Так надо было взять с собой надувной!
-- Увы! Человек крепок задним умом. Знал бы, где лучше упасть...
-- И что же было дальше?
-- Мы оказались в хижине. Крыша не выдержала динамики тройной нагрузки.
-- Так вас было трое?
-- Сначала да: я и двое "пираний", но, потом к нам присоединилась хозяйка дома.
-- Значит, четверо, -- уважительно произнесла русалка.
-- Сначала да, однако, вскоре, приехали пожарники, которых вызвала хозяйка, чтобы снять нас с крыши.
-- Помощники приехали, -- понимающе кивнула девушка. -- А потом?
-- Хозяйка подумала и сказала, что, если я порядочный человек, то должен немедленно жениться на ней или платить алименты.
-- У вас уже были дети?!
-- Речь шла о будущих.... Я решил связать себя некрепкими узами брака, тем более что экономически это выгоднее, да и развестись никогда не поздно. Как сейчас помню, -- почесал я затылок, -- нашу поездку в загс на пожарной машине с сиреной.
-- У невесты уже было платье?
-- Нет, она обошлась набедренной повязкой, а меня украшал костюмчик её бывшего мужа: мини-юбка и жилет из соломы. К сожалению, он оказался маловат, хотя там была целая коллекция. Прошлые мужья уступали мне в габаритах.
-- Очень мило, -- сказала русалка. -- Весёлая, наверное, свадьба была?
-- Да, работнику дворца сочетания браков так понравилась моя невеста, что он решил воспользоваться правом ночи без очереди. Я договорился с ним не только на первую, но и на все последующие ночи, да и дни, кстати, тоже. В ответ, благодарный человек развёл меня без лишних церемоний. Так что все были счастливы!
-- Настоящий роман, -- снова вздохнула русалка. -- Ну, а потом?
-- Потом свадьба пела и плясала.... Мне показалось, что наступил всеобщий брачный день. Представьте глухие стоны с верхушки пальмы: бананы летели вниз, как гроздья снегопада.
-- А как же бедные "пираньи"? -- сочувственно сказала русалка.
-- В свидетели пошли, но добровольно отказались, как соучастницы брачного процесса. Праздник длился трое суток. Природа шевелилась: трава, столы, кусты; дышала полной грудью местных жриц любви. От них ни спрятаться, ни скрыться! Коварная судьба была мне по душе отчасти, вот, только жаль, что нарушались пропорции нужды.
В конце последней ночи недвижимое тело покоилось на траве лужайки. Повсюду раздавался громкий храп. В кромешной тьме мелькали метеоры и спутники земли. Пронзительный вой ветра аккомпанировал пению цикад. Лунный глаз был равнодушен.... Я предавался размышлениям о безграничной сущности любви...