– Но все же?
– Нет, подтвердить не могу.
– Ясно. Ирина Авраамовна, скажите, а доводилось ли Вам замечать какие-то странности в последннее время перед гибелью Вашего мужа?
– Например? О чем это Вы, Лев Геннадьевич?
– Ну, возможно, бывало, Вы заснули в полночь, а встали в шесть утра абсолютно выспавшейся?
– Конечно. А с кем не бывает?
– Хорошо. А случалось ли такое, что вы кратковременно теряли чувство ориентации во времени или пространстве?
Ирина заерзала на диване, глаза забегали в поисках прислуги.
– Ольга. Бокал бренди мне, пожалуйста.
К чему он клонит? Неужели Льву уже что-то стало понятно? Пока я вижу только зацепки, но не более того.
– По-началу я думала, что схожу с ума. – бледной рукой она вцепляется в бокал и глотает свой напиток. – Позже, стала принимать литиум, но только на ночь. Подруга посоветовала и отдала часть своих запасов.
– Спасибо за ответы, Ирина Авраамовна. Но с литиумом будьте осторожнее. Тем более, он Вам совсем ни к чему.
– А что со мной? Вы знаете? – эта женщина хватает руку Сомова так, словно он единственное ее спасение.
– Знаю. Вы не больны. Больше я Вам ничего сказать не могу. Это для Вашего же блага.
Сомов встает с дивана, поцеловав руку хозяйке дома, и подходит ко мне. Я замечаю несколько деталей, очень важных, как мне кажется, поэтому уходить сейчас мне совсем не хочется.
– Лев Геннадьевич, дайте еще пять минут, мне нужно в уборную?
– Да, конечно, София.
Я иду по коридору, куда указала мне Ирина. Постмодернистские кандилябры, электронные фотографии в рамке, которые сменяются раз в несколько секунд, и кремневое ружье века восемнадцатого украшает стену возле спальни хозяйки. Оно то мне и нужно. Я делаю пару фото этого орудия, фото с электронных фотографий, а также захожу в туалет. Под раковиной стоит лоток для маленьких домашних собачек. То, что нужно. Пора возвращаться.
– София, все хорошо?
– Да, Лев Геннадьевич. – поворачиваюсь к женщине в длинном платье. – Ирина Авраамовна, Вы знакомы с Амозовым Константином Петровичем?
– Нет, а кто это?
– Это следователь по Вашему делу. До того, как я стала Вас защищать, он должен был Вас опрашивать.
– Возможно, я просто забыла как его зовут.
– Чушь.
– Что?
Эта женщина возмутилась, а Сомов неодобрительно смотрит на меня. Но сейчас мне важна только правда, а с моими плохими манерами разберемся позже.
– У Вас есть собака? Немецкий шпиц, я полагаю?
– Да. Откуда Вы узнали?
– На Вашем платье шерсть, она не доходит и до колена, значит, это маленькая порода. А еще в уборной я увидела лоток.
– Понятно. И как это относится к Амозову, как Вы там сказали его зовут?
– Сегодня мы были у него в гостях в полиции. И у него на штанинах я заметила такую же шерсть.
Женщина рассмеялась, и я бы оскорбилась, если бы не была так уверена в своей правоте.
– Это ничего не значит. Сейчас у многих есть шпицы.
– Да. А еще я увидела вот эту фотографию. – ох, как меня сейчас распирает от собственной смышленности. Сую ей под нос свой смартфон. – На ней вы с Вашим супругом и Амозовым Константином Петровичем. Как Вы это объясните?
Вот тут уже и Сомов заинтересовался. Он пристально смотрит на хозяйку дома, а она, кажется, собирается плакать.
– Мы – любовники. Но я не убивала Антона. – Сомов подает платочек рыдающей женщине. А я уже не так рада своему превосходству, ведь мой друг Амозов замешан в этом грязном деле.
– Ирина Авраамовна, а Константин Петрович мог убить Вашего супруга?
– Нет, что вы!
– Почему Вы так уверены?
– Мы полюбили друг друга уже после смерти Антона. На этой фотографии мы лишь знакомые. Я могу вам это доказать.
– Ну попробуйте – Сомов почти незаметно усмехается, но я то знаю, что внутри он смеется во весь голос.
Женщина в платье спешно выходит из зала, а через пару минут возвращается с небольшой белой книжицей.
– Вот. Это мой дневник. Я веду его уже год. Там написано все, как я люблю своего мужа, как он сильно меня любит. Я, конечно, пару раз заглядывалась на чужих мужей, но кто из нас не грешен?
Я не грешна, будучи в браке я никогда не позволяла себе даже думать о других мужчинах, тем более женатых. Даже о звездах кино, хотя мои подруги не стеснялись заявлять мужьям, что влюблены в того или иного голливудского актера.
– Сомнительное доказательство, но если Вы позволите, мы его заберем у Вас ненадолго.
– Да, конечно. Я надеюсь это поможет найти убийцу моего мужа.
– Хорошо. Скажите, а ружье восемнадцатого века у Вас возле спальни –это подарок Амозова?
– Да. Он подарил мне его месяца четыре назад, говорит, что оно еще стреляет. – Ирина смеется сквозь едва просохшие слезы. – Надеется, что если на меня нападут, то я смогу защититься. Как будто я умею стрелять.– на ее лице появляется нежность, а взгляд устремляется куда-то вдаль. Откуда эта эмоция? Она про ружье говорит!!!!
– Как ты поняла про ружье? – Лев смотрит на меня с некоторым недоверием и восхищением одновременно.
– Я знаю Константина Петровича, это его давнее увлечение. Но все без толку, мы снова там же где и были, никаких зацепок.
– Рано сдаваться, у меня есть идеи. Ты ведь помнишь, о чем я спрашивал Ирину Авраамовну?
И я вспоминаю. Точно, Ширин – вовсе не друг Жибарецки. У них была связь, но не с детства. Зачем тогда они лгали Ирине и окружающим?
Сомову кто-то позвонил на мобильный. Это его водитель.
– Пасабан отдал дело. Томас ждет во дворе. – обращается к мадам Жибарецки. – Ирина Авраамовна, нам пора. Спасибо большое за помощь в расследовании. Мы заберем Ваш дневник. А Вы будьте добры, не принимайте больше Ваших лекарств, и никому не рассказывайте о нашем визите. Договорились?
– Да, конечно. Спасибо, за беспокойство. Я могу Вам звонить, если будет необходимость?
– Безусловно.
– Ирина, простите за грубость, за то как повела себя. Но мне нужно было знать правду.– для меня самое время показать свои манеры.
– Ничего. Вы меня простите, что пыталась скрыть это.
Я только слегка улыбаюсь, и мы уходим.
Во дворе нас ждет его черный седан, такой же как и в Старом Холме. Лев обожает красивые классические авто представительского класса, черные, чтобы показать свой статус.
– Куда мы сейчас?
– Мы поедем к Ширину.
– К Ширину? Но ведь это опасно. А что, если он связан с ФБР, с антикинетиками? Помнишь, что сказал Амозов?
– Пока у нас есть только опасения твоего друга, который, как выяснилось, не так уж и чист. Я не вижу поводов доверять ему на сто процентов. Поэтому мы поедем к Ширину, но сначала кое-куда заедем.
Поездка по ночному Петербургу оказалась волнующе-приятной:
светло как днем, теплый морской воздух, а рядом любимый мужчина. И тут он кладет свой мизинец на мой, я так хочу прижаться к его руке, но мне не хватает смелости. Дыхание замирает. И я снова попадаю в его нирвану, рай, как угодно называйте. Меня накрывает волной света и тепла. Тысячи прикосновений к моему существу приводят меня в восторг. Я растворяюсь в его мире. Огромная вселенская любовь.
Прихожу в себя через десять минут, когда оказываюсь возле моря.
– Финский залив. Мы приехали на Финский залив.
– Да. Тебе нравится? – Лев всматривается в мое лицо и пытается прочитать в нем хоть какие-то эмоции.
– Я много раз тут была. Если честно, то в твоем мире мне нравится больше. Я вообще не люблю водную стихию.
– Я польщен. Но посмотри, ведь здесь невероятная красота.
– Невероятная. – смотрю в его карие глаза и не могу удержаться – Ты невероятный.
– Ты тоже. –берет меня за руку и ведет к воде.– Останови время.
– Что? – мне послышалось?
– Останови время. Прямо сейчас.– но я же -не антикинетик. В его глазах столько азарта, что сопротивляться нет сил.
– Я не умею.
– Смотри на небо. Видишь самолет летит?
– Вижу.
– А теперь представь, что его двигателями управляешь ты. Просто представь. Чтобы остановить все движение во вселенной, нужно состредоточиться на одном мощном движении и стать его причиной. Станешь причиной – он станет следствием. Когда у тебя это получится, просто представь, что турбины остановились. И дело сделано.
Грудная клетка сжимается, сердце ускоряет ритм, в глазах темнеет. Но обморок – не выход из ловушки. Необходимо другое решение. Это на самом деле – западня. Я так не хочу делать то, что он просит. Я боюсь. Там же люди. Везде живые люди. К тому же, он сам говорил, что каждая остановка приближает нас к гибели. Ну и что что, есть новая вселенная, созданная им, эту мы все равно должны попытаться спасти.
– Я не хочу…
– Не бойся. Ничего страшного не произойдет.
– Произойдет! – сама того не ожидая, я стала кричать. – Ты просишь меня поучаствовать в разрушении этого мира! А я не хочу.
– Этой маленькой остановкой ты небольшой вред ему принесешь, зато ощутишь свою силу. Я ведь твой Учитель. И мне нужно сделать из тебя серьезного защитника. Если ты не будешь знаю всю мощь твоего воздействия на движение и время, то как ты сможешь управлять ими?
Я сдаюсь. Вдох – выдох.
– Хорошо. Я поняла. Попробую.
Огромные лопасти турбин боинга на какую-то долю секунды завращались еще быстрее и вдруг замерли. Полная тишина. Я открываю глаза. Лев восхищенно смотрит на меня.
– Пойдем. – протягивает руку, я касаюсь воды. Она плотная как лед, но с волнами, застывшими в том же состоянии, как их застигли врасплох. Мы идем по воде. Я осторожно ступаю на каждый новый участок, а Лев уверенными шагами тянет меня за собой. – Вот видишь. Это твое чудо.
– Мое. – но страх все же одолевает меня. Я представляю людей застывших в воздухе на расстоянии нескольких километров от земли и снова завожу двигатель. Море перестает быть твердым и мы проваливаемся в него с головой.
Янтарная вода залива в полумраке белых ночей оказывается зловещей как фильмах про утопающих. Но вот мы всплываем.
– Тебе еще стоит поучиться себя контролировать, но в целом неплохо.
Промокшие насквозь мы выползаем на берег. Слава богу, мой Учитель не зол на меня. Надеюсь, я его не разочаровла.
К нам подбегает водитель Сомова с полотенцами и сухой одеждой. Видимо ему не впервой спасать хозяина от схваток с водой.
Как ни странно и для меня одежда оказалась.
– Не удивляйся. Он взял женскую одежду с собой только сегодня, предвидя мое желание познакомить тебя с тобой.
– Ты потрясающий.
Уже наступила полночь, когда мы стояли у дверей роскошного особняка Ширина Владлена Мирославовича.
– Лев, ты говорил, что антикинетики в Австралии фиксируют каждую остановку и время на новые строго регламентированно. А наши остановки они тоже видят?
– Безусловно.
– А группа кинетиков фиксирует остановки?
– Не все, только те, что замечает и вносит в общую базу на сервере, доступном конечно же только нам.
– Скажи, а возможно узнать, была ли тридцатого ноября остановка?
– Хм. Ты хочешь выяснить не произошло ли убийство Жибарецки во время временного коллапса?
– Именно!
– И тогда круг подозреваемых сузится до нескольких сотен. И ни Амозов, ни мадам Жибарецки туда не войдут. Ты просто умница.
– Осталось только понять к какому классу относится Ширин, антикинетик ли он или просто смертный?
Как мы и предположили, в телефоне Сомова на сервере оказалась зафиксирована временная остановка датированная тридцатым ноября. Я не удивлена. Как же все становится просто.
Высокий худощавый мужчина средних лет в белом шерстяном свитере окрывает нам дверь. Я могла бы подумать, что это прислуга, но я видела его в полицейском участке полгода назад, не говоря уже о новостях совсем недавно . В прихожей горит тусклый свет. И это точно не главный вход.
– Доброй ночи, Лев Геннадьевич. – полушепотом произносит мужчина и протягивает руку Сомову.
– Доброй ночи, Владлен Мирославович.– Интересно, почему он сам открыл дверь? Неужели прячет встречу с нами даже от своих домашних?
– София Аганесовна, рад встрече. – Ширин целует мою руку и смотрит прямо в глаза так будто не хочет отпускать из-под прицела. Слишком долго целует, мне становится не по себе. Похоже, Сомову тоже.
– Владлен Мирославович, мы к Вам по серьезному делу, просим прощения за столь поздний визит, но это на самом деле не терпит отлагательств.
Наконец-то он отпускает мою руку. Странно, как минимум неприлично.
Мы садимся в плетеные кресла вокруг такого же стола с тарелкой фруктов по центру, и Ширина начинает.
– Я знаю, зачем вы здесь, поэтому и встречаю вас один. Никто, ни семья, ни охрана, ни дворецкий не подозревают, что я тут с вами. Даже камеры отключены.
Даже камеры отключены…
Тут я вспоминаю про отказ охранника парковки показывать мне запись с камер, и мне на секунду кажется, что эти два факта можно связать между собой, но немного поразмыслив, я заключаю, что все-таки они разные. Мои институтские знания следственного производства позволяют откидывать некоторые данные, не имеющие дела к расследованию, ведь иногда они на самом деле лишние и вводят в заблуждение. Вот например, однажды я искала грабителя одного из ювелирных магазинов, и все детали преступления пыталась увязать с тем, что на стене магазина остались следы от пуль. Оказалось, что они двухлетней давности, когда пьяный директор магазина, отправляясь на охоту заехал с друзьями за кассой, и чтобы покрасоваться перед продавщицами, выстрелил из ружья. Осознав отсутствие связи, я раскрыла преступление.
– София, – Сомов касается моей руки. – Ты где витаешь?
Я смотрю в его карие глаза и вижу некоторое недовольство. Неудивительно, он ведь остановил время, а я даже не заметила этого.
–Ширин – не антикинетик. – Он указывает на неподвижного будущего мера, и на секунду мне становится страшно. Ведь этот человек станет управлять Петербургом, людьми, а кто-то по всей видимости управляет им.
–Больше того, я полагаю, он и не убийца.
–Согласен. Но мы все еще не знаем ответа.
–Тогда возобновляй время, расспросим его.
Через мгновение этот голубоглазый худощавый мужчина продолжает пояснять, почему он прячется.
–Так Ваша охрана работает на брата Ирины Жибарецки?
–Да. На Исаака Авраамовича.
2 глава.
Мвввввв. Мвввввв. Меня …. Тошнит…
Тело… вата… не… могу… пошевелиться….
Дышать, кажется, могу.
Веки гранитые.
Вижу проблески света…
Тошнит…
Похоже мои внутренности все еще живы…
Содержимое желудка прорывается наверх…
Так я могу захлебнуться…
Слышу родной голос…
Мама…
Слава богу…
Она переворачивает меня на бок, и меня рвет…
С большим трудом открываю глаза…
Моя детская комната…
Я дома…
Это радует меня?
Почему то нет.
Это меня пугает?
Да…
Но почему?
Почему я здесь, да еще и в таком состоянии?
– Где Лев? – прорывается из моих уст.
– Милая, тебе не нужно сейчас говорить. Не стоит вообще напрягаться.
– Где Лев? Позовите Льва!– собирая все силы, пытаюсь сесть.
– София, успокойся. Я не понимаю, о ком ты говоришь.
– Сомов, мой учитель физики… Где он?.. Как я здесь оказалась?… Мы почти раскрыли дело!.. Мы были у Ширина… Исаак Авраамович замешан в убийстве Жибарецки…
– София, милая, успокойся. Ты бредишь!
Брежу??....
Что черт возьми происходит?