Полковник кивнул капитану, который до этого времени молча сидел за столом и изображал предмет мебели, тот показал мне на выход и мы друг за другом вышли из кабинета.
Может быть специально, а может и непроизвольно, но капитан, прикрывая дверь кабинета, не закрыл ее на щеколду замка, она немного приоткрылась, и получилась небольшая щель.
В коридоре он остановился, задержал меня и кликнул сопровождающего.
А в приоткрытую дверь до меня донеслось:
- Что скажете, Михаил Наумович?
- Вы знаете, Александр Иванович, а он не производит впечатление знающего человека. Так, нахватался верхушек. И мыслит не современными представлениями, а какой-то фантастикой. При этом даже формулы может привести. Странно. Но, похоже, он действительно был всего лишь ассистентом... с кандидатской степенью. И его не очень-то допускали к тайнам.
Молчание. Какие-то шорохи, затем снова:
- Вы знаете, нужно искать Шихмана и этого... - пошелестела бумага, - Гирневича. Похоже, что авторы именно они. И я бы поставил на Шихмана. Все-таки доктор наук. А у нас, у докторов, идеи приходят совершенно неожиданно.
Кто-то подошел к двери и закрыл её. Голоса стихли. Но и сказанного было достаточно. Если это только не игра. Так что надо и дальше придерживаться той же линии поведения.
***
Оказавшись в новом кабинете, со своим новым интервьюером, я вновь был вынужден пройти через муки ада.
Только теперь всё то, что звучало у полковника, кратко писалось на бумагу. Естественно, после уточняющих расспросов.
Правда, все наукоподобные вопросы этот следователь благополучно пропустил. И в протокол были внесены только те моменты, которые интересовали следствие с точки зрения моей работы в институте и отношений с Максом и Лехой. А так же подробности нашего последнего свидания с пропавшими.
Затем меня препроводили в камеру и оставили одного.
Правда, предварительно тщательно обыскав.
Хотя и тут был смешной момент.
То, что у меня есть часы (мой браском), наверное, отметил еще следователь. И охрана попыталась его у меня изъять.
Ага! Изъяли!
Когда охранник потребовал у меня часы, я испугался. Но делать было нечего, спорить с силой бесполезно и я, задрав рукав пиджака... увидел, что браском исчез.
То есть, я его ощущал на руке. Но совершенно не видел.
- А нету! - сказал я и показал охраннику пустое запястье.
Злобно сверкнув глазами, тот охлопал мои карманы и завел в камеру. Может быть, вещи задержанных они потом делили между собой, кто их знает. И поэтому был так... невежлив.
Вот ведь гады!
Весь день выносили мозг, лишили всех мелочей и оставили как без обеда, так и без ужина.
В камере под потолком были установлены две видеокамеры, расположенные по диагонали помещения. Значит и здесь меня ни на секунду не оставят без пригляда.
Делать в этом месте заточения было совершенно нечего. Дико хотелось есть. Но нарываться на неприятности я не стал.
Как был в своей одежде, так и улегся на дощатые нары и попробовал уснуть.
Но и здесь меня не оставили в покое.
Через полчаса откинулось окошко в железной двери, и голос охранника произнес:
- Задержанный! Ужин! - и через узкий лючок двери мне задвинули поднос с едой.
Утром картина повторилась. В восемь утра меня разбудил охранник, громким голосом возвестивший о начале нового дня:
- Задержанный! Подъем! Завтрак!
А потом опять продолжение допроса у молодого следака.
И опять всё по новой.
Те же вопросы про Макса и Леху, те же подробности работы в институте. Но добавилось и нечто свеженькое. Кто нас курировал по нашим работам, кто определял нам направление исследований, кому мы отчитывались по результатам... Ну и так далее.
А после обеда за меня опять взялся неизвестный науке профессор. И слушая его вопросы, я всё никак не мог понять - в каком времени он живет? Что-то из теорий Эйнштейна, что-то из физики середины двадцатого века. И, судя по уровню его вопросов и стилю их воплощения, этот ученый (а, скорее всего, даже псевдоученый) если и смог что-то опубликовать, то написал это явно со слов своего шефа, которого подслушивал во время его лекций студентам сельскохозяйственной академии, которым физика нужна лишь с одной стороны: земля - это твердь, а вода - это жидкость. И, видимо, кто-то порекомендовал этого научного неандертальца на сладкую должность и вот теперь он старательно делал вид, что в данном туманном деле он единственный авторитет, и только он сможет 'добыть' секретные знания у молодого шалопая.
***
- Что вы знаете о времени, Роман? - прозвучал очередной вопрос профессора.
Ну, вот опять! Еще один теоретик, который решил проверить меня на вшивость.
Но, зная, для чего он это делает, я произнес:
- В смысле, сколько сейчас времени?
- Нет-нет. Ответ на этот вопрос мне не интересен. Меня интересует время, как физическая величина.
Профессор посмотрел на меня и усмехнулся.
И вот что он ожидает в ответ?
- Ну, время измеряется с помощью различных приборов и...
- Нет-нет. Меня интересует не то, что Вы знаете об измерение времени, а что Вы знаете о времени. Как координате единого пространства-времени.
- Вы хотите поговорить о теории относительности? - сыграв удивление, спросил я.
- Нет. Вы меня не понимаете, - Ага, как же, не понимаю, ты старый пень пытаешься меня развести на мои знания теории Макса и Лехи, и это твои начальные подколки, - меня интересует время, как форма протекания физических процессов.
- А что конкретно Вас интересует?
Ага, вон как глазки загорелись. Сейчас будет подсекать.
- Как вы используете время в ваших расчетах?
И почему сразу не спросить: в расчетах теории Шихмана-Гирневича?
- Да очень просто. Скалярная величина, которая позволяет определить длительность процесса...
Дальше я плел то, что помнил из институтского курса. Но там нам давали совсем не много, поэтому через минуту я иссяк.
- Дааа. И это всё?
- А что Вы хотите? Я ведь не физик-теоретик. И мне время нужно только в расчетах. И моих знаний о времени мне вполне хватает.
Профессор помолчал.
- А что вы можете сказать о теориях, в которых используются несколько... нестандартные определения времени.
- Вы знаете, для того чтобы ответить на Ваш вопрос, мне нужно понять, что Вы понимаете под стандартным определением времени?
Профессор задумался. Сам спросил и, наверное, не смог определиться с ответом.
А может он рассчитывал на то, что я, как молодой фанатик-ученый, брошусь с разъяснениями неправильности господствующих представлений и сам начну рассказывать, как должно быть устроено это самое пространство-время. С точки зрения тех постулатов, на которых и построена наша установка.
- Ну, к примеру, теория времени Козырева...
- Полная ерунда. Только для фанатов чего-то необычного.
Профессор опять задумался и начал перебирать все известные ему теории. Было их не так и много, но я избрал тактику, при которой о первой отзывался положительно, а о следующей - отрицательно. И при этом, не особенно задумываясь над смыслом вопроса.
Попрыгав по теоретическим вопросам, ученый муж решил перейти к практике.
- А в чем состоит особенность идеи, которую Вы применили для вашей установки?
- В её необычности.
- И в чем же проявляется эта необычность?
- В полученном результате.
- И все же, на каких принципах базируется ваша... - он посмотрел в бумажку и продолжил, - трансмутация.
- Сугубо на физических. Никакой мистики.
- А...
Еще полчаса он делал вид, что его крайне интересует тема нанесения новых покрытий и наша установка, реализующая именно этот подход. Впрочем, иногда он вставлял и вопросы об особенностях ее работы. Но они были сформулированы так, что становилось ясно - меня колют на тонкости работы нашей шайтан-машины. А всё остальное - необходимый флёр.
Но, по задаваемым вопросам я смог уловить главное.
На самом деле профессора интересовало всего лишь следующее.
Первое: откуда в нашей установке взялось там много энергии, что произошел взрыв (вот ведь гады, докопались до нашей первой неудачи).
И второе: кто автор идеи нашей установки.
На второй я смог ответить честно и откровенно. Вот и пусть попробуют использовать установку Карапетяна. И получить эту самую трансмутацию. Ну, или при удачном стечении обстоятельств - портал.
А вот первый... На первый я стал плести околонаучную чушь, рассказывая о том, что если 'накачать' материал кристаллической решетки электромагнитным полем, то при определенной частоте воздействия, это поле может перейти на самогенерацию. И тогда можно получить очень много энергии, которую будет вырабатывать сама материя. И вот эту энергию и можно использовать для преобразования атомов.
Мой слушатель кивал головой с умным видом, а мне оставалось смотреть на него и удивляться. Он на самом деле такой тупой, или прикидывается?
В общем, сейчас я во всю развлекался. Но и понимал каким-то задним умом (а, может, тем самым вторым потоком сознания?), что профессор просто раскидывает сети. Чтобы в них попался такой лох, как я.
Следом он проанализирует мои ответы и составит новый перечень вопросов. Уже куда как более конкретных. И я просто буду должен на них хоть что-то ответить.
Потом новая итерация и... попался.
Дальше будут конкретные вопросы, на которые нужны четкие ответы...
***
И всё же я никак не мог понять только одного.
Ну, вот меня два дня мучают совершенно бестолковыми расспросами. А согласно нашему уголовному кодексу (правда, тонкостей его я совершенно не знал, а только располагал общедоступными слухами) меня могут задержать на три дня.
Потом необходимо предъявить обвинение и суд должен дать санкцию на мой арест.
А для этого нужно собрать доказательную базу по моей виновности.
А сбора этой самой базы как-то не прослеживается.
Ну не понесут же они в суд мой околонаучный бред о трансмутации и на этом основании потребуют ареста меня как особо ценного лица, обладающего знаниями, интересующими иностранную разведку?
Да нет, конечно.
А значит, они чего-то готовят. И мое задержание нужно именно для того, чтобы я не сорвался с крючка и не сделал ноги. Лови меня потом по дебрям Великороссии. А там еще могут и пристрелить случайно. Если объявить в розыск, как особо опасного преступника.
Значит, что?
Единственное, в достаточной степени криминальное, что мне можно предъявить - это исчезновение Макса и Лехи с работы. Правда во всех фильмах и книгах говорят о том, что раз нет трупа, то доказать следствие ничего не сможет.
Но это следствие. Которому нужно списать 'висяки'.
А этим джентльменам на трупы плевать. Не интересуют они их. Совсем.
Им необходимо совершенно другое.
И навешивание на меня ауры потенциального злодея нужно лишь для одного - подготовиться и выжать из меня информацию по установке.
И боюсь, что они могут пойти на многие не совсем законные действия.
Что у нас, мало в тюрьмах умирает подследственных? Которые раскаялись в своих преступлениях?
Попробуй потом докажи, что ты умер не насильственной смертью.
Мертвые молчат.
А значит, всё это очень хреново.
***
Самые мрачные предчувствия начали сбываться.
Вечером меня вызвали на допрос к молодому следаку и предъявили обвинение.
Глупые, конечно же. Но, это с моей точки зрения. А для суда - более чем достаточные.
Злодей Гончаров лишил жизни двух сотрудников института.
Предположительно, из корыстных побуждений.
И факты этой самой корысти были на лицо. В портмоне Гончарова были обнаружены зарплатные карточки пропавших сотрудников. С пин-кодами, чтобы можно было обналичить деньги.
И для сокрытия следов своего преступного деяния, он вечером, через знакомого охранника, вернул пропуска пропавших сотрудников на место. Чтобы завести возможное расследование в тупик.
Предположительно, свой коварный умысел он осуществил на установке, которую создали в лаборатории, где и трудились означенные выше лица. А для заметания следов, совершил диверсию, выведя установку из строя. А на ней проводились совершенно секретные опыты, результатами которых должно было явиться создание новой прорывной технологии.
Ну, там еще по мелочи: нанесение материального вреда организации, путем уничтожения предметов, которые составляли коммерческую тайну (вот про что это они, я так и не понял).
Дааа. Факты упрямая вещь!
А жонглирование фактами - истинное мастерство.
И ведь со стороны и не подкопаешься.
Всё верно.
Победно смотря на меня, как только я ознакомился с перечнем предъявленных мне обвинений, следак произнес:
- Так что, Роман Сергеевич, как минимум три или четыре статьи уголовного кодекса Вы себе нарисовали. И по самой интересной, пятнадцать лет строгого режима Вам уже обеспечено. И это минимум. Плюс материальные выплаты, которые вы будете делать всё это время. Да и когда Ваш срок окончится, за Вами так и останется очень значительная сумма.
Вот зачем всё это было говорить? То, что всё сфабриковано, прекрасно понимал и я и он.
Но, всё же, мне подумалось, что маловато у них материала. Серьезный следователь поймет, что эти факты можно интерпретировать по-разному. Правда, вот он - серьезный. Сидит напротив меня. И прекрасно всё понимает. А значит, должен последовать и пряник. Уж слишком круто они меня пугают.
- Всё, что вы тут мне рассказали, можно представить и по-другому, - посмотрел в глаза следака, но никакого отклика там не увидел - мертвый взгляд снулой рыбы, - тем более, что фактов у вас никаких нет.
- Ну почему же нет. Вот есть биологическая экспертиза. Которая однозначно говорит о том, что обнаружены следы крови и борьбы на установке...
Это он имеет в виду те следы, которые мы все там оставили, когда меняли эффекторы. Порезались тогда все вместе знатно. Кто же знал, что они будут такие тяжелые и иметь столь острые грани.
- ...вот следы кислоты, в которой Вы растворяли трупы...
Нашли, значит, гады, остатки моего творчества по ликвидации блоков прокола гипера. А ведь я их на помойку вытащил и зарыл в мусоре. Так ведь нет, раскопали.
- ...вот ваши отпечатки на сейфе Шихмана...
Врет! Нет там моих отпечатков.
А впрочем... Нет, могут быть. Только очень старые. Леха иногда оставлял нам с Максом ключи, когда куда-нибудь уезжал.
- И кстати! - посмотрел на меня с интересом, - А зачем Вы уничтожили все записи Шихмана и Гирневича? Неужто, на самом деле, собирались сбежать на запад?
Ну, вот что на это сказать?
Что собирался сбежать? Сочтут за признание. Что не собирался? Так всё равно найдут удобную для них причину моего столь странного поведения. А то, что бумаги уничтожали все вместе и по вполне прозаической причине, так это их и не заинтересует.
Так что, оставим без ответа.
Следак замолчал.
И молчал достаточно долго.
Наверное, давал мне возможность проникнуться мыслью о моем незавидном положении.
Я отвернулся и смотрел на противоположную стену.
- Впрочем, - начал очередной заход мой визави, - у Вас есть возможность существенно смягчить вашу вину.
Здесь, по закону жанра, я должен был заинтересоваться и начать вымаливать снисхождение.
Ну что ж, не будем отступать от канона.
- И каким же образом?
- Вы должны чистосердечно ответить на все вопросы следствия. Тогда мы, учтя Ваше искреннее... именно искреннее раскаяние, будем ходатайствовать перед судом об уменьшении Вашего наказания.
То есть, меня делают козлом отпущения, и, так уж и быть, немного уменьшат срок, который мне назначат. Вместо пятнадцати лет, дадут четырнадцать... с половиной.
Стоп! А ведь меня совсем не простят. А только учтут 'моё раскаяние'. А это значит, что у ребят серьезные проблемы.
Хмм. Да они, наверное, получили по первое число.
Прошляпили Шихмана и Гирневича, а теперь имеют какого-то лаборанта, который в принципе ничего нужного знать не может. Так, отдельные детали, которые для понимания процесса совсем не существенны.