КЛАУСЪ ШТЕРТЕБЕКЕРЪ,
могущественный Владыка Морей
Выпуск 7.
На крѣпостныхъ стѣнахъ
ГЛАВА I. Скалистая крепость на устье Эмса
Грохот орудийных выстрелов носился над волнами Северного моря, с шумом разбивающимися о скалистый берег. В берег врезывалась узкая бухта, это было устье Эмса, у которого был тогда большой порт.
Эта земля принадлежала диким фризам, атаманы которых часто находились между собой в кровавой вражде.
Но что означают эти пушечные громы?
Не пробрались ли сюда корабли Ганзы? Не разыгралась ли на суше кровопролитная война?
На все эти вопросы скоро появился ответ.
Через узкий фарватер Эмса прошли один за другим несколько громадных вооруженных кораблей.
По середине бушующих волн, недалеко от фарватера, поднимался неимоверно высокий утес, заканчивающийся громадной четырехугольной башней, как бы выросшей из камня, олицетворение силы и вечности.
Выстрелы корабельных орудий направлялись на эту стену. С громадной силой пули ударялись об стену и отскакивали, не причиняя ей никакого вреда.
Из-за громадных зубцов на вершине башни часто раздавался дикий, торжествующий хохот.
Из башни тоже временами раздавались выстрелы. Стреляя каменными пулями, они все-таки производили гораздо больше влияния, чем противник с моря.
На корабле, куда попадала такая пуля, начинался переполох, обломки летели во все стороны, мачты падали вниз, паруса разрывались.
Корабли, вне сомнения, хотели выйти из порта, и скалистая крепость препятствовала им.
На кораблях развевались знамена могущественных виталийцев, а на крепости — одного из атаманов фризов.
Фризы и пираты всегда были друзьями и оказывали друг другу взаимную поддержку. Атаманы фризов тоже ненавидели Ганзу и сами были вольными пиратами.
Откуда же взялась теперь такая неожиданная вражда? Почему это крепость фризов обстреливала виталийцев?…
Последние находились в довольно неблагоприятном положении, в то время как они не могли причинить крепости никакого вреда, вражеские выстрелы уже успели вывести из строя один из их кораблей.
Место пораженного корабля сейчас же было занято другим, громадным судном, на палубе которого стоял настоящий геркулес, угрожающе протянувший свой сжатый кулак по направлению к скалистой крепости.
Это был капитан Вихман, один из знаменитых руководителей виталийцев. Его отважное и открытое лицо было искажено яростью.
— Чорт бы побрал этого Риско! — крикнул он. — Живее, люди, научите вероломных фризов. Направьте орудия на каменное гнездо там на верху. Расстреляйте башню в щепки!
Один из моряков подошел теперь к капитанскому мостику.
— Это невозможно, капитан! — сказал он. — Эта стена, кажется, построена на вечность. Наши выстрелы нисколько не беспокоят их. Они хотят удержать нас на устье Эмса, пока мы не согласимся на их позорные условия.
Капитан Вихман яростно ударил ногой по полу.
— Что, удержать виталийцев? — крикнул он громовым голосом. — Нас, могущественных властителей моря! Чорт возьми, я должен прорваться! Я открою дорогу нашим кораблям. Когда мы уже будем на море, мы сумеем показать им зубы виталийцев.
— Это не удастся, — ответил моряк. — Капитан, образумитесь. Фарватер проходит мимо самой башни. Они осыпят нас огнем; они подожгут наши корабли.
Но Вихман не останавливался ни пред чем, он настоял на своем.
Его корабль скоро приблизился к ужасной крепости, голоса стоящих на вершине башни уже ясно слышались внизу.
Наверху, в защищенных местах стояли летательные снаряды, один из которых был теперь пущен в ход. Фризы выбросили горючую смолу, и через мгновение зажглись паруса на корабле Вихмана.
— Назад, капитан, назад! — раздались отчаянные голоса. — Мы не устоим против атамана фризов. Мы горим, капитан, и наше гордое судно взлетит в воздух!
Человек, говоривший раньше с Вихманом, взмахнул кулаками по направлению к огнедышащей башне.
— О, если бы Штертебекер был здесь, он бы тебе, Гиско, показал, что с ним шутить нельзя. Владыка морей выбил бы уже твои зубы, ядовитый изменник!
Вихман дико расхохотался.
— Штертебекер-таки многое умеет, — сказал он, — и смешно было бы отрицать, что он способен на великие дела; но здесь он был бы также бессилен, как мы. Гиско крепко держит нас, и мы должны подчиниться его воле.
Одновременно Вихман отдал приказ к отступлению, да это было как раз в пору. По всему кораблю показались языки пламени. Нужно отступать, иначе превосходный корабль погибнет.
Остальные корабли тоже повернулись к внутренней гавани, где они собрались все четыре вместе.
Все бросились тушить пожар на величайшем корабле. Пороховой склад на корабле мог взорваться от огня и погубить соседние корабли. Когда опасность была устранена, все капитаны приступили к совещанию.
Виталийцам редко приходилось находиться в таком скверном положении, как теперь.
Они обезумели от ярости и дико ругались.
— Стыд и позор! — крикнул Вихман. — Доверившись дружественному отношению этого Гиско, мы вошли в устье Эмса, и как только мы очутились здесь, хитрая лисица сорвала свою маску и послала нам сказать, что мы не уйдем отсюда, пока не исполним его дерзкое требование. Подумайте только, он хочет взять себе две доли нашей добычи, а нам оставить только третью! Но самое позорное, это то, что он требует себе половину наших людей. Они должны стать его рабами и построить для него плотину, которая сделала бы его хозяином Эмса. И это он осмеливается предложить нам, свободным виталийцам.
— Нам придется проглотить горькую пилюлю, — мрачно сказал один из капитанов. — Я не вижу другого исхода из этого положения. Три раза мы пытались прорваться и три раза мы отступили с позором. Чорт возьми, мы должны подчиниться этому Гиско.
— Нет, этого не будет, — крикнул Вихман. — Тогда мы не будем больше виталийцами, тогда мы будем трусами, заслуживающими нагайку. Мы не сумеем взглянуть нашим товарищам в глаза, они будут указывать на нас пальцами. Лучше смерть, чем такой позор.
— Нечего делать, нужно подчиниться, — настаивал первый. — Ночью мы не можем пройти проклятый морской пролив, тогда наступает отлив и наши корабли могут наскочить на скалы. Наши корабли и так уже пострадали, и если мы еще решимся прорваться, они будут совсем выведены из строя и мы все попадем в руки Гиско. Я предлагаю теперь подчиниться и принять его предложения, а после мы постараемся отомстить.
Вихман покачал головой.
— Я этого не сделаю! — крикнул он. — Нет, я не переживу такого позора. Я еще раз попытаюсь, и если я увижу, что мой корабль приведен в негодность, я его взорву вместе со всеми, находившимися на нем! Мои люди не могут быть рабами. Мы свободные пираты, как таковые мы живем и умрем!
Четвертый из капитанов до сих пор не вмешивался в разговор. Это был серьезный, тихий человек, редко вмешивающийся в разговоры, но отличавшийся в бою безумной отвагой.
— Выслушайте меня, товарищи, — начал он теперь, когда все замолчали. — Есть только один, который может помочь нам, и он находится теперь на море. Ему мы должны сообщить о нашем положении. Наши корабли не могут выйти из этой ловушки, но парусная лодка может проскользнуть в темноте. Единственный, кто справится с Гиско, это Клаус Штертебекер, которого я горжусь называть своим другом. Один из моих людей уже вызвался разыскать Штертебекера.
Вихман пожал плечами.
— Пусть, — сказал он. — Это нам не повредит, но и не поможет. Нам придется только присутствовать при гибели Штертебекера с его «Буревестником». Если он будет благоразумен, он совсем не попытается нападать на крепость и повернет назад.
— Так-то ты думаешь? — закричал старик. — Оставил ли он тебя в Копенгагене, в опасности, когда твоя голова уже чуть не полетела к чорту? Не поставил ли он свою жизнь в опасность, чтобы спасти твою? Неужели ты думаешь, что он оставил своих товарищей в опасности?
— Нет, я этого не думаю, — ответил Вихман. — Но из этого отчаянного положения даже он не сумеет избавить нас. Но если это ему удастся, клянусь, я стану на колени и со слезами поблагодарю его.
— Хорошо, — ответил старик. — Мы увидим. Еще этой ночью лодка уйдет из гавани. Штертебекер находится, вероятно, недалеко отсюда. Мой человек найдет его и на наш призыв о помощи приведет его сюда, даже если все силы ада воспрепятствуют ему в этом!
ГЛАВА II. Борьба с гигантским кораблем
Между виталийцами, коварно задержанными на устье Эмса, было много отважных и смелых людей.
Но Вихман дал только одному человеку пуститься на эту поездку, один человек в небольшой лодке имел больше шансов проскользнуть мимо крепости, чем большой экипаж.
Смельчак сам выбрал себе маленькую, но крепкую лодку, обеспеченную рулем, мачтой, парусом и необходимыми продуктами. На всякий случай он взял еще небольшую запасную мачту и парус.
Когда стемнело, он смело выплыл в волнующееся Северное море.
На крепости хотя стояли часовые, но вследствие темноты, они ничего не могли заметить. К тому же фризы были убеждены, что пираты в темноте не сумеют миновать бесчисленные скалы. Маленькая лодка незамеченной проплыла мимо крепости.
Лодочник приложил все старания, чтобы ничем не нарушить тишины. Он представил себя свободному ветерку, не смея колыхнуться.
Иногда ему казалось, что все уже погибло, ветер толкал лодку в пену волн, и ему казалось, что лодка сейчас же разобьется о скалы.
Но счастье улыбалось ему, он благополучно проскользнул мимо опасностей, и одинокий лодочник скоро почувствовал свободный прибой волн открытого Северного моря.
Теперь он натянул парус, до сих пор лежавший спрятанным в лодке. Ветер надул его и быстро понес на север.
Когда наступило утро, посланец виталийцев был уже далеко в море и берега Фридландии давно уже исчезли.
Теперь нужно было найти Штертебекера. По его мнению, владыка морей должен был быть около Гамбурга, там он постоянно курсировал в свободное время.
Жители этого города были его заклятыми врагами, и он всегда старался вредить им.
До обеда смелый виталиец плыл к западу. При этом ему часто приходилось напрягать всю свою ловкость, чтобы удержаться против высоких волн.
В полдень вдруг прислушался. На западе, в значительной отдаленности, послышался какой-то глухой грохот.
Над бурлящими волнами Немецкого моря прогремел звук орудийного выстрела, за которым последовали многие другие. Скоро послышались целые залпы, грохот становился все ужаснее. Там, вне сомнения, разыгралась морская битва.
Виталиец сейчас же направил курс своей лодки к тому месту, где должна была происходить битва.
Наконец показались на горизонте вершины мачт. Три корабля были увлечены горячей битвой; орудийные залпы беспрерывно гремели с обеих сторон.
Ветер гнал легкую лодочку, как мяч.
Теперь уже выплыли остовы воюющих кораблей. Виталиец поднялся на мачту своей лодки, чтобы лучше разобрать.
— Я так и думал, — бормотал он. — Это конечно Клаус Штертебекер, кто же это может быть иной? Он опять дерется с двумя кораблями гамбуржцев. В битве с превосходящей силой он чувствовал себя, как нельзя лучше. Это совсем неблагоприятное время, чтобы передать мое поручение.
Пред глазами моряка развернулась величественная картина битвы.
Там столкнулись три корабля, один из которых был прямо невероятных размеров.
На двух кораблях были флаги гамбуржцев, а третьего нельзя было разобрать. Но по временам показывался остов черного корабля. Это был, вне сомнения, «Буревестник» Штертебекера.
Он, как видно, находился в тяжелом положении. Один из противных кораблей был равен ему по числу орудий, а другой был настоящим гигантом и все-таки Клаус Штертебекер бросался именно на последнего голиафа.
Залпы раздавались все ожесточеннее, и все три корабля были окутаны громадным облаком дыма.
Штертебекер, по-обычному, был безумно отважен, не забывая, однако, необходимую осторожность.
Знаменитый капитан пиратов маневрировал так ловко, что большой корабль находился все время между ним и вторым гамбургским кораблем, так что последний почти не имел возможности стрелять.
Поэтому Штертебекер подходил очень близко к гиганту, скрывавшему его своими высокими бортами.
В самом огне, при беспрерывном грохоте, его храбрые люди лезли на стены и мачты, чтобы сейчас же поправлять всякое новое повреждение.
И вдруг «Буревестник» сделал крутой поворот. Он слушался руля, как хороший конь своего верхового. Он быстро изменил свое положение, и два сильных абордажных мостика полетели на палубу гиганта.
Борты его были настолько высоки, что мостики стали косо и по ним приходилось подниматься, как на крутую гору. Но это не смутило Штертебекера и его людей.
Он первый ступил на подмостки, чтобы, по-обычному, прочистить дорогу следующим за ним людям; сейчас же за ним двинулся Генрих, вооруженный громадным топором, а Плуто сначала никак не могла удержаться на крутых и гладких досках.
Собака дико завыла, когда она несколько раз соскользнула обратно вниз, но затем нашла исход. Она всадила зубы в кожаный ранец одного из виталийцев и дала себя перенести таким образом.
Если Штертебекер яростно ненавидел гамбуржцев, так те ему платили сторицей. Все моряки сгруппились стеной и, сжимая свое оружие, железными руками приготовились встретить поднимающихся виталийцев.
Владыка морей первый бросился вверх, его острая сабля была угрожающе поднята вверх, глаза горели безумной отвагой. Сжав свое ужасное оружие обеими руками, он, как косец, вертелся кругом.
— Он непобедим! — кричали гамбуржцы в суеверном ужасе. — Штертебекер находится в союзе с самим сатаной!
Они невольно отступали назад, и Клаус воспользовался этим, чтобы укрепиться на палубе. Генрих следовал за ним, и через несколько минут место, где стоял Штертебекер, было покрыто трупами.
Теперь Плуто тоже вмешалась в бой. С диким воем она прыгнула на гамбургского офицера и, всадив ему зубы в затылок, рванула его на палубу. Один из матросов подскочил на помощь и принялся душить собаку, но он скоро с криком отскочил прочь, поранив себе руки о колючие иглы ошейника. Разъяренная собака теперь схватила его самого за горло.
А Штертебекер тем временем прочистил дорогу, сделал брешь, как он это называл. Кругом лежали убитые и раненые, а по мосткам поднимались все новые виталийцы на палубу вражеского корабля.
Отважный предводитель пиратов не забывал и второго корабля. Чтобы не дать ему явиться на помощь товарищу-гиганту, он оставил на «Буревестнике» лучших стрелков.
Одному из этих людей он доверил «Морской дракон», то громадное, в девятнадцать футов длиной, орудие, служившее на «Буревестнике» крепостным орудием. Эта предосторожность оказалась как нельзя более кстати.
Как только виталийцы поднялись на палубу гиганта, второй гамбургский корабль быстро объехал борющихся.
— Штертебекер поднялся на большой корабль, — кричал капитан. — Его собственный корабль остался без людей, это очень удобный случай, чтобы завладеть им.
Все это было очень хорошо, только гамбуржцы забыли о «Морском драконе». Это громадное орудие было уже давно заряжено и направлено, превосходный стрелок стоял уже за ним с зажженным фитилем.
Гамбуржцы быстро приблизились, теперь только «Морской дракон» задал огонь. Штертебекер мог быть доволен своим заместителем, он-таки превосходно прицелился.
Фок-мачта гамбургского корабля с ужасным грохотом упала на палубу.
Теперь «Буревестник» отодвинулся назад, заставив противника тоже повернуться. Экипаж был теперь обеспечен собственными невзгодами и Штертебекер мог беспрепятственно продолжать опасную борьбу на вражеской палубе.
Сильнейшие противники бросились на него, для того чтобы мгновенно упасть под ужасным ударом его сабли. Никто не мог устоять против его метких яростных ударов.
Палуба представляла собой картину настоящего поля битвы, с реками крови, убитыми и ранеными. Кругом слышался звон сабель и топоров и, в виде аккомпанемента, грохот орудийных выстрелов.