Потолок хрустнул. Мне послышались шаги, и я снова прижался к стене.
Прошел добрый час. За это время тишину нарушали только таинственные глухие скрипы дома, похожие на стариковские вздохи, вопли птиц, да редкий лай собак, все еще обсуждающих между собой сегодняшнюю канонаду. Для верности подождав еще немного, я сдвинул кусок фанеры в углу, надежно закрывающий убежище, очень тихо спустился вниз.
Во дворе, за изгородью, сразу за воротами сарая никого не было. Жители Осиновки занимались своими обычными делами. Любопытными их не назовешь, и это замечательно. Главное, мои враги ушли, ушли точно.
Пуля пробила сквозную дыру в крыше сарая и кое-как прибитых досках щелястого потолка. Прежде чисто выметенный, утоптанный земляной пол теперь был завален мусором, трухой, опилками, мерзкими клочками тряпок, между которых даже проглядывал бок плоского, довольно крупного белесо-серого камня. Неровный квадрат, аккуратно выглаженный лишь с одной стороны, поигрывал в лучах солнца красивыми золотыми точками.
От падения с высоты или от прямого попадания пули камень лопнул почти пополам, окончательно разломившись в моих руках. Примитивный рисунок, кое-как начертанный на плитке, распался. Сколько лет камень пролежал под крышей сарая, завернутый в тряпки, неизвестно, но последние превратились в отвратительные пыльные лохмотья.
Неделю прожив в доме, я не заметил, чтобы настоящий владелец страдал тягой к собирательству бесполезных предметов. Самая последняя безмозглая дворняжка не стала бы тащить и тем более прятать в доме камень, который не стоит ни гроша. Возможно хозяин или кто-то из его несчастных малолетних родственников однажды принял блески за вкрапления золота? Нет, сколько-нибудь рассудительный человек вряд ли на это способен.
Короткие, отрывистые, резко меняющие направление полоски на обломках камня напоминали росчерки, оставляемые пишущим инструментом обычного самописца на бумаге. Идеально точными их назвать было нельзя. Линии, наверняка нанесенные человеческой рукой, кривились, имели разную толщину и глубину. Проходя по диагонали квадратного камня, росчерки начинались у одного края и внезапно, не завершив линии, обрывались на противоположном.
Бесполезный, бессмысленный предмет. Но зачем хозяину дома прятать ненужный, не имеющий ценности камень? Покрутив находку и так, и эдак, я сделал на телефон несколько снимков сложенных вместе частей плитки с разных ракурсов и особенно прилежно сфотографировал собственно рисунок. Затем, подумав, отнес камень подальше, в самый темный угол сарая, надежно забросал мусором. Если в Интернете найдется добрая информация о моей находке, я еще вернусь за плиткой и все сделаю по-взрослому.
Делать мне здесь было нечего, но и выходить на слишком яркое для осеннего дня солнце тоже не хотелось. Пора, пора отсюда убираться. В доме выбиты окна, изуродованы стены, прострелена крыша сарая. Интересно, сколько насчитает мне владелец дома? Тысяч пятьдесят? Или сто? Просто любопытно, потому что платить Виктор Олегович все равно не станет. Выплатит Лев Николаевич Гоголь. Карту телефона лучше сменить, мой городской адрес хозяину не известен. Пусть попрыгает, растяпа. Представляя унылую кабанью физиономию владельца дома, подсчитывающего убытки, я даже засмеялся. Кто сказал, что когда по тебе стреляют, не смешно? После, когда уляжется пыль, очень, очень даже смешно!
Лишь темным вечером, так и не обнаружив движения на проселке, я двинулся в другой конец Осиновки, где припарковал свою машину у магазина. Спокойная деревенская жизнь отныне противопоказана гордому тигру. Пора затеряться среди множества людей, пора перебираться в город.
Жизнь, как настоящая горная река подхватила меня, понесла по разным делам, заботам и надобностям. В конце концов, кроме постоянных нападок отчаявшихся дворняжек, на моей шее висит парочка мелких вонючих спиногрызов, и еще жена, принципиально не идущая на работу вот уже лет десять. Женщины всегда были без ума от одной моей мужской стати, а после сказанных Виктором Олеговичем двух-трех слов попросту теряют волю, соображение и недоразвитое сознание. По какой-то неизвестной причине, вероятно, в приступе добросердечности, я выбрал самую глупую, самую бездарную, самую ленивую, самую некрасивую из всех миллиардов женщин планеты. Самую обыкновенную дворняжку, которая моментально принесла приплод и растянулась на диване в твердом намерении бездельничать до конца света. Получается, свистящие пули, суды, вся суетливая кутерьма с растяпами лишь для того, чтобы изнеженные лодыри могли прозябать в неге и расслабленности. Дети, жена, всю эту бесполезную, жадную до моих денег банду обязан кормить, и кормлю я, хотя мне это не нравилось всегда и, понятно, не нравится теперь.
Какой-то законченный идиот сказал однажды, что дети, дескать, цветы. Розы или фиалки? В действительности дети элементарные сорняки. Подлинные монстры нашей мрачной реальности. Была бы моя воля, я бы всех детей сгонял в резервации и держал там насильно под охраной матерых волкодавов, пока реально не повзрослеют. Для нежелающих работать супруг в городских квартирах стоит делать отдельные помещения с решетками, железными дверями, засовами, замками. Пусть жены сидят взаперти, занимаясь чем привыкли. То есть куксятся, таращатся в окна, глотают таблетки, смотрят телевизор, сплетничают по телефону с подружками, такими же бесталанными бездельницами, как они сами, и выпускаются из заслуженно полученных апартаментов только, если понадобятся мужу.
Но воля, понятно, пока не моя. Слишком много глупости вокруг. Слишком много растяп кругом. Приходится ограничиваться тем, что супруга с детьми живет отдельно, а я часто меняю съемные дома и квартиры. Задерживаться на одном месте надолго не дают растяпы. Скаредничать мне не стоит. Средства для активной борьбы с дворняжками униженно приносят в зубах сами дворняжки.
О камне с рисунком я не вспоминал несколько недель, и не вспомнил бы еще неизвестно сколько времени, если бы случайно не наткнулся на фотографии в мобильнике. Первый же свободный час я потратил на поиски информации о плитке в Интернете.
Обнаружив циклопические горы, залежи промышленных масштабов из полностью бесполезных сведений о давным-давно мертвых народах, глиняных табличках, бесценных непереводимых рукописях, узорчатых гнилых гробах, кисельно-минорных чаяниях археологов и пыльных лабиринтах с иероглифами, я ни единого слова не прочитал об отрывистых, резко меняющих направления росчерках. Вооруженные очками шарлатаны, липовая научная братия называла изображения на камнях петроглифами, и это была единственная прибыль Виктора Олеговича от, увы, бездарно потраченного времени.
Ничего, хотя бы отдаленно напоминавшее рисунок на плитке из Осиновки не попадало в поле моего зрения. Однако всезнайка - Интернет все же не подвел меня, иронично подсунув данные там, где я их совершенно не искал и не никогда не ожидал бы встретить. Дело в том, что я абсолютно случайно увидел причудливые линии в рекламе брокерского портала, призывающего людей покупать ценные бумаги на электронной бирже.
Нажимая на баннер, по диагонали которого снизу-вверх бежали красные и зеленые росчерки, я ухмылялся, прекрасно понимая, как сейчас выгляжу. Странно, решительно ненормально, анекдотично. Матерый хищник, настоящий тигр, по-взрослому легко и с огромным удовольствием пожирающий людей за завтраком, обедом и ужином, поддался на рекламу идиотских золотых россыпей. Как говорится в сказках, Акелла промахнулся, пусть теперь подохнет с голоду, старая бездомная шавка. Лодчонку розовой сказки торпедировал вражеский дредноут. Конкурс красоты завершился, конкурсантки, как положено, поступили в распоряжение устроителей шоу.
Неужели правда? Стародавние петроглифы на куске камня и торговля акциями на бирже? Этого не может быть!
А вдруг?
Сумасшедшая идея захватила меня в плен сразу, полностью, без остатка. Сегодня мне предстояла необходимая беседа в районном отделении полиции и торжественная встреча, в результате которой мой бумажник мог наполниться купюрами, но я остался у компьютера, выключил телефон, прилипнув к экрану монитора. Читая рекламные воззвания на брокерском портале, я ничуть не проникся доверием. Казино дарит не выигрыш, а удовольствие от риска и игры. Риска и игры Виктору Олеговичу предостаточно от своих глупых дворняжек.
От опционов, стоп-приказов, экспираций, инструментов технического анализа с дьявольскими названиями, маклерских заявок, разворотов предыдущих тенденций, маржинальных позиций, фьючерсов, буквально зарябило в глазах. А ведь я даже не особенно рьяно вникал в суть новых для меня терминов! Как и полагается порядочной злостной рекламе, баннер брокерского портала откровенно профессионально, нагло лгал. Только снизу-вверх, говорите? Ребята работали открыто, жестко, по-взрослому. Цены на акции не растут постоянно, с великим удовольствием стремясь к нулю при любом удобном случае, оставляя покупателей с разинутым ртом и пустыми кошельками. Операции, не хуже моих собственных. В торговле на бирже одной светлой головы иметь мало, нужно знать направление движения цен заранее, в противном случае и лезть не стоит. Не представляю себе растяпу, который вот так, надеясь реально заработать на жизнь, голыми руками бросится ловить мелкую рыбешку между вырывающими друг у друга куски армиями акул. Среди моих дворняжек такие изумительные кретины вряд ли найдутся.
Сбросив на компьютер, я развернул наиболее удачный снимок плитки из Осиновки в редакторе фотографий. Пила постоянно меняющих направление линий в общем и целом теперь шла по направлению, указанному на лживом баннере брокера, снизу - вверх. Сами росчерки встали точно перпендикулярно. Пройдясь по контуру инструментами редактора, я вытащил собственно пилу, отбросив за ненадобностью шершавую поверхность камня. Если не привязываться к возникшим по ходу дела техническим незадачам и огрехам неизвестного автора петроглифа, получился довольно сносный график, вполне похожий на биржевой.
К сожалению, это была лишь начальная, наиболее легкая стадия моего безумия.
Как говорили в средние века, во времена мушкетеров, чем ближе к солнцу, тем законней становится воровство. Ценных бумаг и компаний, выпускающих их в обращение на мировые биржи, оказалось астрономически много. Положение мое осложнилось тем, что все просмотренные мной графики имели различное временное представление. Говоря самым простым языком, любой из отрезков пилы мог показывать изменение стоимости акции за одну минуту, а мог за целый месяц. Одни и те же графики начинали выглядеть по-разному! Если я не свихнулся, и рисунок на камне из Осиновки действительно поможет мне предсказать ценовое изменение, с эмитентами какой страны иметь дело, в каких временных категориях искать сходство линий?
Дни летели. По звонку ко мне наведывалась жена, варила еду, набивала продукты в холодильник. Обыкновенно мы разговариваем редко, и теперь вряд ли перебросились десятком слов, потому что сейчас мне особенно трудно слушать досужие рассуждения глупой безыдейной гусыни. Спрашивать Виктора Олеговича о нынешней работе она в принципе отучена, что, разумеется абсолютно правильно. Днем я корпел над графиками, а ночью графики мне снились.
В Кемерово победоносно вступила осень, привела затяжные дожди, серость и грязь. Первого сентября дети должны были отправиться в школу, но я забыл поинтересоваться у жены, все ли у них нормально и, понятно, поскорее выкинул эту мысль из головы, предпочитая вообще не вспоминать о паре сопливых плакс. Чуть ли не от зари до зари просиживая над графиками, я запустил, а потом и вовсе забросил свою настоящую работу. Полиция обрывала телефон в квартире жены, несколько раз к семье наведывался участковый, грозясь объявить меня во всероссийский розыск. Хоть в планетарный. Хоть в галактический. Меня это юмористическое сообщение не тронуло, хотя в другой раз я бы с наслажденьем посмеялся.
Прошла неделя, две, три. Дожди стали уставать, смелое, почти летнее солнце все увереннее сушило осеннюю слякоть. Очень запоздало я сообразил, что трачу время попусту, угодив в тупик. Вчерашний красавец - тигр стал сегодня небритым, грязным, голодным, забывшим о делах, потерявшимся в фантазиях безмозглым тушканчиком. Идея, в самом деле оказалась безумной и, к великому моему сожалению, полностью бессмысленной. На рисунке из Осиновки чуть больше трех десятков отрезков. Найди я прямо теперь компанию, ничтожная часть графика стоимости ценной бумаги которой идеально накладывается на пилу с камня, как на этой поразительной случайности можно заработать? Никак! Никак, и еще раз никак! Прошлое исчезло, принесу себе соболезнования за унылость, утонуло в болоте забвения. Подобного рода совпадения не продашь самому отъявленному растяпе.
У меня опустились руки. Выключив компьютер, я чуть ли не целый день пролежал на диване, не имея ни мыслей, ни желаний, ни злости. Долгой, неспокойной ночью мне снились графики, размахивающие вычерченными на бумаге графиками медведи, графики, быки, стальные рога которых расшибали в клочья древние замшелые камни с графиками современных акций. Осколки графиков так и сыпались вокруг, заставляя быков с новой яростной силой набрасываться на графики. Графики, графики, графики, графики свели меня с ума.
Утром, без особенных мыслей в голове разглядывая первые фотографии камня, я обнаружил прежде не замеченную деталь. Сложенная воедино плитка не имела ни единой, хоть немного правильной стороны. Конечно, края могли обломиться, пока камень переходил из рук в руки, пока плитку таскали, рассматривали, прятали в сарае. Но я уже потратил недели на решение головоломки и решил не отступать, когда возникла новая, возможно, еще более безумная надежда.
Путь в Осиновку не показался мне долгим, хотя я ехал так медленно и неаккуратно, что постоянно вызывал форменную истерику у других водителей. Сигналы я слышал так, будто эти звуки пробивались ко мне сквозь расстояния в световые годы. Графики. Графики всецело занимали мой ум. Если поднапрячь разум, и попытаться вспомнить дорогу, у меня это не получится. Не знаю, кто мне подсказал, что пора сделать левый поворот, въехать в Осиновку, взяв за ориентир частокол хвойного леса, подняться на знакомый взгорок.
Осень не у всех проходила бездарно. Окна хорошо подремонтированного дома стояли на местах, и были ярко освещены. Когда я стукнул в дверь, внутри сразу послышалось шевеление. На пороге возник дородный лысоватый мужчина, возраст которого смело перешагнул черту в сорок лет. Плохо постриженный, взъерошенный, с маленькими глазками, рябым лицом, крупным мясистым носом, клочковатой тощенькой бороденкой, он серьезно походил на дикого не выспавшегося кабана.
- Здравствуй, Игорек, - криво улыбнулся я.
- Ты? - удивленно спросил селянин, моментально сграбастал меня за плечо громадной лапищей, и втолкнул в дом.
- Игорек, есть по-взрослому солидное дело...
- Для тебя Игорь Михайлович, овца паршивая, - сурово произнес кабан.
Отвешенная им оплеуха на миг ослепила меня. Мир исчез, сменившись разноцветием причудливо вывернутых графиков. Следующие удары пришлись в живот, грудь, снова в живот. Говорить полностью расхотелось. В кабане веса под сотню или больше килограммов. Попробуй ему возрази! Забьет. Насмерть забьет Виктора Олеговича, закопает в сарае и думать забудет. Едва ли не полностью повиснув на руке Игорька, я оказался в глубине самой большой комнаты строения и был безжалостно заброшен на табуретку.
Дом стал заметно лучше, чем до нападения на меня банды дворняжек. Белый, очень ровно выбеленный потолок, недорогие цветастые обои, свежеокрашенный пол. На боку печи красовалась резная полочка с фарфоровыми статуэтками отъявленного прабабкиного вида. Новенькие пластиковые окна прикрывали короткие светлые занавески. Повсюду царствовала чистота, блистал по-взрослому гениальный флотский порядок.
Хозяин размахнулся для нового удара.
- Убытки возмещу, - быстро произнес я, закрывая глаза. - Приехал оплатить проживание и ремонт твоего особняка.
Ручища, хвала богам, остановилась на половине пути. Делая вид, будто забыл, в каком кармане у меня лежит бумажник, я немного потянул время. Пусть Игорек успокоится, остынет. Скор, суров деревенский кабан на расправу. Не хочется оказаться с расколоченной головой в какой-нибудь сырой яме ни прямо теперь, ни через час.