Анна закатала шерстяной рукав платья по локоть, показывая ему отпечаток огненного поцелуя, оставшийся на ее коже после ночного приключения.
— Это отпечаток твоего нагрудника. Когда ты заслонил меня, раскаленная сталь прижалась к руке. Юноша, спасший меня — это ты: те же волосы, глаза, жесты. Ты был моложе лет на двадцать, но я не сомневаюсь, что это был ты. Перстень, у него на пальце был перстень с драконом, — путаясь от волнения, проговорила она.
— Довольно, это был лишь сон, — вмешался он, — тебе просто приснился кошмар, и ты задела раскаленную печь, — не скрывая раздражения, бросил он.
— Неужели ты так боишься мне поверить? — не успокаивалась девушка.
— Какое тебе вообще до этого есть дело, принцесса?! Еще недавно ты искренне меня ненавидела, а теперь пытаешься спасти душу. Если ты пришла сюда для того, чтобы рассказывать мне эти сказки, то лучше уходи. Я проявил милосердие, но не испытывай мое терпение.
Анна понимала, что играет с огнем. Одно необдуманное слово могло привести ее к печальной гибели, но ее душа упорно отказывалась признать поражение и рвалась в бой, не признавая доводов рассудка, не ведая страха, в конце пути видя лишь одну цель — спасение.
— Почему ты не хочешь освободиться от тех оков, в которые сам себя заковал? Неужели эта Богом проклятая жизнь так сладка? — практически прокричала она.
— Освободиться? Убежать? Куда я скроюсь от мук, одиночества или отчаяния? Куда бы я ни направился, ад пойдет следом, ведь ад — это я! Смотри же! — теряя контроль, прорычал он, обращаясь в огромного крылатого монстра.
Анна вскрикнула от неожиданности, но осталась недвижно стоять в его руках.
— Смотри же. Ты думаешь такому существу, как я, позволят войти в райские врата?! — сильнее сжимая ее плечи, спросил он.
Когда мужчина обратился в дьявольскую форму, он достиг поистине исполинских размеров: огромные черные крылья раскинулись в разные стороны, занимая собой практически все пространство в кабинете; когти сомкнулись на руках девушки, однако держали ее на удивление бережно, будто она могла рассыпаться от каждого прикосновения. Но самым страшным в этот момент были его глаза. В них то и дело вспыхивали адские молнии, грозя испепелить девушку, если она посмеет пошевелиться. Его изогнутая грудь тяжело вздымалась при каждом вздохе, видимо Дракула безрезультатно пытался успокоить себя, чтобы не сделать того, о чем мог впоследствии пожалеть.
Анна, будто завороженная, смотрела на него, пытаясь запечатлеть в памяти каждый миг этого пугающего зрелища: длинные волосы, спадавшие на плечи; крылья летучей мыши, будто заключившие ее в объятия, скрывая от мира; белоснежные клыки, каждая черта обезображенного лица, — все вызывало в девушке кипучий интерес, который она даже не пыталась скрыть. Скорее инстинктивно, чем осознано, Анна протянула ладонь к его щеке. Почувствовав легкое касание на своей коже, мужчина вздрогнул, явно не ожидая этой мимолетной ласки.
Глядя сейчас в ее глаза, он не видел ни ненависти, ни презрения, была только всепоглощающая жалость и еще что-то, то, что еще не обрело ни словесную, ни осязаемую форму, но постепенно переполняло душу девушки, рискуя затопить все вокруг. Не сумев противостоять этому прикосновению, могучий вампир покорился, обретая человеческий облик. Запечатлев легкий поцелуй на внутренней стороне ее ладони, он остался стоять рядом с ней, заключив Анну в свои объятия.
Казалось, мир вокруг исчез: не было ни огромного кабинета, ни пения птиц за окном, ни звона церковного колокола, были лишь они — мужчина и женщина, неотрывно смотревшие друг на друга. Дракула с удивлением для себя осознавал, что, видя ее нежный взгляд, даже темная часть его разбитой души начинала ликовать, разливаясь по груди приятным теплом, которого он не ощущал даже при жизни. Анна же, наконец, почувствовала умиротворение. Она смогла освободиться от страха, ненависти, желания отомстить. Ее душа уже не могла вести войну с вампиром, с собой, со всем миром. В тот час девушка пришла к истинному смирению, без остатка доверяя себя божественному провидению.
— Знаешь, когда девушка, которой есть что сказать, молчит, эта тишина оглушает. Зачем ты все-таки вернулась? — проговорил он, нарушая затянувшееся молчание.
Впервые за все время, что она знала Дракулу, у нее не возникло желания убежать от него или убить, напротив — сейчас, находясь в его руках, девушка доверилась ему, чувствуя себя в полной безопасности.
— Я не знаю, — слегка покраснев, проговорила она.
— Я рад, что ты смогла увидеть… — зарывая руку в ее волосы, прошептал он.
— Что увидеть?
— Истину…
При этих словах его глаза светились такой нежностью, какую Анна никогда не ожидала увидеть. Ему не нужны были красивые признания или сладкие ласки, Дракула читал ее сердце, которое не умело врать и притворяться. Оно возвестило о ее чувствах еще до того, как девушка сумела в них разобраться, до того, как разум успел выстроить защиту.
Это было сладкое упоение, которое обрушилось на него в тот час, когда он уже потерял всякую надежду. Вампир получил намного больше, чем просил. Это был не мимолетный нежный взгляд, Анна дарила ему свое сердце, пусть и неосознанно, но зато добровольно, отринув прошлую ненависть и горечь. Пусть девушка и отказывалась принять его суть, мечтая высвободить душу из адского плена, но она принимала его сердце вопреки всему, что разделяло их.
— Знаешь, раньше я не разделял предположения о том, что для счастья мужчине может быть достаточно одной женщины! — проговорил он, прикоснувшись рукой к ее щеке, а про себя добавил:
«Теперь я знаю, что именно ты положишь конец моей бессмертной жизни, ибо ты моя погибель!».
Этот момент единения был волшебным для каждого из них: принцесса и вампир, которых разделяла вековая ненависть глубиной в пропасть, страх и боль потери, не осознавая того в полной мере, сумели преодолеть все преграды, расставленные судьбой, чтобы обрести душевный покой в руках друг друга.
========== Путь к истокам. ==========
Следующие несколько дней, проведенные в Будапеште, хоть и не отличались разнообразием, но были наполнены эмоциями, пережить которые до сего дня не доводилось ни одному из них. Анна, будто заново для себя, открывала Дракулу, поражаясь тому, насколько он мог быть внимателен и остроумен, своим незаурядным умом будоража ее воображение, открывая неизвестные досель горизонты. В целом, девушка находила его весьма интересным собеседником, способным захватить внимание даже самого взыскательного слушателя. Что касается самого вампира, то он наконец смог обрести умиротворение, которое столетиями искала его разбитая душа, сумевшая благодаря принцессе восстановить некую целостность. Больше не было одиночества, тенью следовавшего за ним; появилась пусть и эфемерная, но все-таки надежда на будущее, каждый день наполнялся смыслом и простыми человеческими желаниями, которые пробуждали в нем дремавшие ранее возможности.
Однако, будучи различными меж собой, как огонь и вода, каждую секунду они рисковали разбудить стихии, сокрытые в их душах. Стихии, грозящие разрушить тот хрупкий мост, который им удалось возвести между собой ценой невероятных усилий.
В один из вечеров Анна стала невольным свидетелем ожившего кошмара, вырвавшегося из глубин ее снов. Направляясь в сад, принцесса шла по извилистым лабиринтам дворцовых коридоров, пока ее внимание не привлекли голоса, раздававшиеся из кабинета. Мерцающий свет свечей падал на стены, отбрасывая высокие тени на противоположную стену. Из комнаты доносились звуки оживленного разговора, смешанные с кокетливым женским смехом и приглушенным шепотом. Не сумев побороть собственного любопытства, Анна заглянула внутрь, желая подтвердить свои предположения.
На низкой кушетке у арочного окна в недозволительной близости друг от друга сидели мужчина и женщина, захваченные беседой. Дракула, льстиво улыбаясь, рассказывал ей историю из своего прошлого, а незнакомка, прихлебывая вино, смеялась, с каждым разом все ближе придвигаясь к нему. Видя это неприкрытое кокетство, принцесса почувствовала ощутимый укол ревности, но осталась стоять недвижно, наблюдая за происходящим.
Гостьей оказалась высокая светловолосая девушка с миловидным лицом и большими карими глазам. Ее белокурые локоны спадали на плечи, скрывая чересчур глубокий вырез, открывавший половину груди. На вид девушке было не больше двадцати пяти, хотя открытое платье из лилового бархата с массивным турнюром делало её старше своих лет. Судя по акценту, она совсем недавно приехала в Будапешт и теперь, подобно сотням молодых девушек, искала себе богатого покровителя, способного обеспечить ей безбедное существование. Игриво облизав верхнюю губу, незнакомка склонилась над мужчиной, желая прошептать ему на ухо какую-то милую безделицу, но, не дав ей закончить, Дракула грациозным движением откинул непослушный локон, оголяя нежную шею. Хищный оскал исказил приятную улыбку, и мужчина вонзил выступившие белые клыки в нежную кожу. Кровь тонкой струйкой потекла вниз, заливая тяжелое платье, а незнакомка, издав легкий вскрик, послушно обмякла в его руках. С каждым глотком крови жизнь медленно покидала светившееся здоровьем тело, волосы теряли былой блеск, а несчастная переходила в молчаливые объятия смерти.
В этот момент страх комом подступил к горлу Анны, она хотела предупредить девушку, но слова застыли на ее губах. Принцесса знала о том, как это происходит, видела, как кровожадно расправлялись с жертвами невесты, но сам вампир убивал иначе. Он принадлежал к числу тех, кто в мудрости своей не обличал силу перед людьми, оттого происходящее действие казалось еще страшнее. Дракула не мучил свою жертву подобно Алире, не загонял ее, как Верона, не играл с ней, как Маришка. Вампир просто убивал, бесстрастно и молчаливо, но каждый раз жертвы, подобно мотылькам, сами летели на его огонь и падали на землю, опалив крылья нестерпимым жаром, а вампир, подобно хладнокровному судье, подписывал каждой из них смертный приговор. Со стороны казалось, что для него это действо представляло какой-то таинственный ритуал, вселявший ужас в сердца непосвященных. Он не просто убивал, казалось, что даря свой вечный поцелуй, в обмен Дракула забирал душу жертвы, провожая ее до границы потустороннего мира. Было в этом что-то по-настоящему зловещее, заставляющее кровь застыть в жилах, а душу — трепетать от страха, лишая тело контроля, а разум — возможности действовать.
Анна, как зачарованная, смотрела на то, как вершилась смерть, но не могла вмешаться до тех пор, пока их взгляды не встретились в молчаливом поединке, который она была не в состоянии вынести, поэтому, хлопнув дверью, принцесса побежала в свою комнату. Путаясь в бесконечных коридорах, спотыкаясь на каждой ступеньке, она, наконец, достигла заветного чертога, но сердце продолжало колотиться так, будто вот-вот выпрыгнет из груди. Вскоре страх сменился отчаянием, и Анна бессильно опустилась на небольшой диван, стоявший напротив камина.
Когда девушка решила остаться во дворце, она ясно понимала природу своего избранника, однако искренне пыталась отбросить эти мысли, признавая его право на существование, вспоминая их ночной разговор, но, увидев это кровавую жатву воочию, хрупкий мир, выстроенный в ее воображении, рухнул, оставив ей неприглядные руины. Ее сердце, презрев доводы разума, готово было любить вампира, но теперь и душа противилась этому противоестественному желанию, заставляя Анну чувствовать себя соучастницей этого преступления.
Скрип двери и звук шагов вернули ее к реальности, заставив обратить все свое внимание на вошедшего.
— Уходи, я не желаю тебя видеть. Никогда больше.
Озноб бил ее крупной дрожью, глаза начали гореть от слез, но девушка не двинулась с места, устремив свой взгляд в пустоту. Вампир обошел ее со спины и остановился около камина, подкинув в него немного дров. Вскоре пляшущие язычки пламени поглотили поленья, наполняя комнату приятным теплом и тусклым светом. Мужчина сел на мягкий ковер у ног принцессы, опершись спиной о диван, и стал ловить сердечный ритм Анны, пытаясь понять исход борьбы, ведущийся в ее душе.
Приятное потрескивание бревен, запах древесины и танцующий огонь вскоре завладели вниманием обоих, унося их из мира суровой реальности туда, где властвовало умиротворение. Никто не мог сказать, сколько часов они просидели в тишине, но, как только последняя искорка затухла в жерле камина, оставив тлеющие угли, мужчина проговорил:
— Великие умы сходятся на том, что лишь те люди, которых не гнетет молчание в присутствии друг друга, достигли наивысшей духовной близости.
— Это явно не тот случай, — отстраненно произнесла она.
— Отнюдь, я слушал твое сердце, твое дыхание… разум может обмануть, сердце – никогда. Это отличает людей от таких, как я…
— Та девушка…
— Мертва, — коротко закончил ее мысль Дракула.
— Почему после ваших «поцелуев» люди должны непременно умирать? Неужели вы не можете брать столько, чтобы оставить им надежду? — в отчаянии проговорила она.
— Редкий человек может выжить после встречи с вампиром. Тут дело не в количестве выпитой крови, а в самой физике процесса.
— Я не понимаю… Ты говорил, что одного укуса недостаточно, чтобы превратиться в вампира. Должен быть ритуал, а значит, человек может жить…
— Недостаточно, но кровь – это жизнь, а жизнь – это душа. Вместе с кровью жертв мы забираем их воспоминания, желания, страсти… на тот короткий момент единения мы разделяем с ними их жизнь, их судьбу и страхи, становясь сосудом для их страданий. Мы забираем их душу. А кем человек может стать без души? Он неизменно превратится либо в низшего вампира, либо в пустую бездушную оболочку, которая закончит свои дни в местах для душевнобольных. Исход непредсказуем, поэтому я даю им безболезненную смерть. Та цена, которую платит каждый из нас. Многие вампиры, не сумев вынести тяжести людских страстей, выходят на солнце; многие предаются жестокости и детоубийству, потому что за короткую жизнь дети не успевают испытать столько страданий, и лишь единицы способны принять груз людских эмоций и не сойти с ума.
— Это поразительная жестокость. Вы крадете не только жизнь, но и душу. Но неужели вы не можете пить кровь, которую человек готов отдать добровольно? Кровопускание…
— А почему люди не питаются падалью? Вы предпочитаете, чтоб к вашему столу подавали свежую дичь, а не ту, что от слабости издохла в лесу, — перебил он её.
— Но это совсем другое! — возмутилась девушка.
— Отнюдь. Нас поддерживает теплая, живая человеческая кровь. От мертвой проку мало.
— Но неужели Вы не можете это изменить?
— Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет.* Я не перестану быть вампиром только потому, что ты начнешь называть меня человеком, принцесса. Я не смог бы этого сделать, даже если бы очень захотел.
В комнате воцарилось напряженное молчание. От раскаленных камней догоревшего камина по-прежнему шло приятное тепло. Протянув руки вперед, Анна будто пыталась впитать в себя жар, идущий от них, но неприятный озноб не проходил.
— Кто такие низшие вампиры?
— Те, кто был обращен из-за укуса вампира, но без помощи оного. Не прошедшие ритуал, скажем так. Именно о них говорится в ваших легендах, потому что в своей кровожадности они теряют разум и осторожность. Слабые создания, презираемые остальными.
— А невесты? — спросила Анна, наконец получившая возможность найти ответы на вековые вопросы.
— Они были обращены с соблюдением всех канонов. Кровь от моей крови, если можно так сказать. Забрав их жизнь, я наделил их своей кровью, — с усмешкой проговорил он, пошевелив кочергой остывающие угли. — Ритуал наделил их силой, но, как ты сама могла заметить, оставил их восприимчивыми к солнцу и серебру. Это смежное звено, с возрастом они становятся сильнее, но никогда не достигнут истиной мощи.
— А ты?
— Откуда столько интереса к моей персоне?
— Он вполне обоснован. Должна же я знать своего врага, ты сам об этом говорил.
— Что ж, я вижу, что наши отношения возвращаются в прежнее русло! А я уж надеялся на то, что мы смогли понять друг друга, — с привычной издевательской ухмылкой, вернувшейся к нему, проговорил вампир.