— Говоришь ты, Отче, складно, но для меня оно накладно. С твоим решением не могу я согласиться, ведь душа его давно в аду томится. Тебе он предложил заложенный товар, имею больше прав на этот дар. Ведь на его счету десятки жизней — забрал он их не для спасения отчизны, а лишь для выгоды своей в могилу свёл вампир людей. Что до принцессы, то она клятвопреступницей была, ей уготовлена кровавая река, которая течет издалека, течением своим захватывая души, посмевшие зарок отцов нарушить.
— Следуя своим заветам, я графа призову к ответу, но вылететь он должен из-под твоего крыла, чтобы к спасению воспарить его душа могла. Принцесса за отца не отвечает, об этом издревле все знают. Великим заблуждением наполнился их разум, идя за вековым наказом. Клятва, данная их предком, не ставит на детей отметку. Исполнить ее было их желанием, но если не смогли — не будет наказания. Ты изначально вел игру бесчестно, об этом мне давно известно. Когда твой голос ему сделку предлагал, насчет цены кровавой он солгал, к тому же ты презрел мое святое слово и начал мысли его путать снова. С тобой у меня будет долгий разговор, ведь не исполнил ты наш договор.
— Создатель, но и ты лукавил, хотя при всех и добродетель славил. Зачем девчонку к адским ты вратам отправил? Иль для тебя не существует правил? Она узнала то, что было скрыто тайной, и дух его бродил там не случайно, явил ты им запретную картину и преисподнюю позволил ей живьем покинуть, хотя на этот счет закон и строг: любой, кто переступит мой порог, останется навеки в заточении, и не видать его душе прощения. К тому же, вел ты с ней беседы, нечестно следуя к победе.
— Я лишь ответил на ее вопросы, кто ты такой, чтоб мне чинить допросы? Чтоб верное найти решение, во сне открыл я ей другое измерение, но выбор был всегда за ней, я не сводил с ума людей, насильно им диктуя свою волю и наполняя их существование болью. Жестокости ты перешел границу, пусть им свободу принесет зарница, что вспыхнет после нашего ухода, и пусть закончится война, что длилась годы. Раскаяние — путь к спасению, и я дарю ему прощение, его душа пойдет со мной.
— Нет уж, постой! Его примером ты растлишь других, ужель забыл об истинах простых? Не будут чтить твои заветы, коль он не понесет ответа. Или готов ты ради пары душ, разжечь великую войну, небесный муж? Падут в ней тысячи невинных на окровавленных равнинах.
И в миг тот из отрядов ратных, вперед ступил архангел знатный: огнем горел его доспех, к плащу был приторочен мех, который скалывала фибула златая, на свете солнечном блистая, огромный нимб сиял над головою, в глазах спокойствие читалось ледяное. На щеках его алели розы под жгучим натиском мороза, меч пламенный держа в руках, пред Господом он преклонил колени в прах.
— Позволь мне слово молвить, мой Творец, борьбе вы этой не положите конец, поскольку ни один из вас не примет поражения и не услышит прочих возражений. Вы в споре этом не придете к соглашению, но вижу я еще одно решение, — вскинув взгляд, проговорил святой архангел Михаил.
— Желаю я его узнать — говори, раз есть, что рассказать.
— Когда затеяли вы спор, вам вторил наш священный хор, однако не учли мы все одно — в мире все предрешено, была разорвана событий нить, ее уже не возродить. Вы изменили их судьбу, затеяв вечную борьбу, но если их вернуть к исходной точке, то восстановится цепочка. Коль суждено ему гореть в огне, а ей влачить существование во тьме, сей путь они пройдут опять, вам остается лишь ждать. Жизнь полна разных искушений, им много сложных предстоит решений, без вашего вмешательства они, поступят так, как и должны. И если переступят они край, закроете навечно двери в рай — тогда без всяких возражений, долгих споров, сожалений их души забирает Люцифер, и не увидят они вновь небесных сфер.
— Ты хочешь, чтобы он закончил век, как обычный человек? — проговорил священный глас, не отрывая от архангела спокойных глаз.
— Любой сойдет с ума в тот миг, когда разум раздирает посторонний крик, так пусть же наконец свершится то, что было им судьбой отведено. Прислушайся ко мне, Творец, и спору этому придет конец.
— Ну что ж, такое предложение меня устроит, ты похвалы, мой друг, достоин. Что скажешь, падший господин, ты в решении со мной един?
— Михаил, ты не простак! Хорошо, пусть будет так.
— Только помни, темный князь, разорвешь ты с ними связь, не будешь больше мысли путать и не потратишь ни минуты на то, чтоб сны им посылать иль самовольно искушать. Их жизнь отныне для тебя закрыта, грехи былые будут позабыты. Что касается меня, то отныне я ни дня не потрачу на сей спор, что томит меня с тех пор, как ты переступил порог небесный и зашел в чертог чудесный. За ними станем наблюдать мы безучастно и к преступлениям их будем непричастны. Но коль они нас призовут и имя наше назовут, мы можем быть их совестью иль злостью, но знай, в их душах мы всего лишь гости. Не станем диктовать им свою волю, пусть выбирают сами свою долю. Готов поклясться ты сейчас, что не нарушишь сей наказ?
— Коль ты даешь мне свое слово, и у меня нет выхода иного.
— Ну что ж, ударим по рукам и вернемся к игрокам. Чтоб наконец достигнуть мира, я забираю у вампира его нечеловеческие силы и крылья, что по небесам носили — отныне станет смертным он, и закончится тот сон, где он вынужден пить кровь, во тьму спускаясь вновь и вновь. Жизнь начнет граф с чистого листа, что до принцессы, то она чиста. Так пусть вернется в мир живых, не забывая бед своих. Являю я сегодня милосердия чудо, надеюсь, сожалеть об этом я не буду. Пора нам уходить, другие есть заботы — спускаясь в ад, закрой ворота. Я не желаю, чтобы порождения ночи, внушали страх созданиям прочим, их жар ждет адского огня. Темнейший, понял ты меня?
— Яснее ясного, Отец, а как же наш второй боец?
— Продолжит дальше он свой путь, ему воспоминанья все пора вернуть. Пройдет не мало он дорог, найти пытаясь свой порог, но жизнь его — служение свету. По воле высшего совета он будет моей левою рукой — продолжит охранять людской покой. Пора прощаться, темный друг — разорван наконец порочный круг.
Возвел он руки к небесам, давая снова ход часам, округу яркой вспышкой озарив, ярче тысячи огнив, он растворился в теплом свете, оставив после только ветер. А вслед ему земля разверзлась, исчадий ада прочь низвергла, спустилось вниз и преисподней знамя, и Люцифера поглотило пламя. Бросил он прощальный взор на залитый кровью двор, на сосновые леса и на звезды в небесах. В холодном свете всех светил тихо он проговорил:
— Как ошибаешься ты, Отче, наш бой с тобою не закончен. На порог к тебе явлюсь я вновь, когда людей прольется кровь. Ведь дух его проклятием отмечен, не за горами наша встреча.
***
В момент, когда граф прижал к себе безжизненное тело Анны, небо озарила яркая зарница, поразившая лучом света склонившегося над девушкой вампира. Издав пронзительный крик, он стал медленно оседать на землю, а над его головой поднялся темный силуэт из клубящегося дыма, медленно обретавший очертания огромной летучей мыши. Невероятные перепончатые крылья, способные закрыть своей тенью весь замок, каждым взмахом посылали порыв ветра, способный сбить с ног, а из его раскрывшейся пасти вырвался писк тысячи адских созданий, заставляющий сердца в страхе трепетать.
Видя эту ужасающую картину, простой люд, толпившийся у ворот, с криками разбегался по домам, крепко закрывая ставни. Карл, схватив четки, начал неистово молиться, а Ван Хелсинг выхватил арбалет, выпуская несколько серебряных стрел в бесплотное чудовище, но они прошли сквозь него, не причинив никакого вреда.
Когда силуэт полностью материализовался, из груди монстра вырвалась яркая вспышка света, от которой в разные стороны поползли светящиеся трещины. Со стороны можно было подумать, что новорожденный птенец проклевывается сквозь скорлупу, стремясь к жизни. Хотя, по сути, так оно и было. Испещрив все тело монстра, скорлупа рассыпалась, и из устрашающей оболочки вырвалась прекрасная птица с огненными перьями.
— Что за чертовщина? — проговорил Ван Хелсинг.
— Феникс, — прошептал Карл, протерев кулаками глаза.
Издав протяжный крик, птица рванулась вниз, проходя сквозь грудь вампира, и с теплым светом растворилась в кровоточащей ране принцессы. Явление это представляло собой небывалое чудо, ибо светом залился не только двор, но и небеса, разгоняя ночной мрак.
Дракула, почувствовав небывалый жар, инстинктивно схватился за грудь, но тут же отвел руку в сторону, с удивлением посмотрев на бывшего товарища.
— Сердце, — прошептал он, — оно бьется.
— И рука теплая, — проговорила Анна, коснувшись его ладони.
Девушка спокойно лежала в его руках, обессиленная, но живая, будто заново открывая для себя мужчину. Его лицо избавилось от былой бледности, глаза перестали гореть в темноте адским пламенем, а в черных волосах цвета воронова крыла появились седые прядки, но это по-прежнему был он, это был тот, кого она полюбила.
Дракула выхватил небольшой кинжал и молниеносно скользнул острием по залитой кровью ткани. На месте смертельного ранения остался лишь небольшой рубец, все еще светившийся тусклым светом.
— Что же это? — проговорил он, не веря своим глазам.
— Это божья милость, — прошептал Карл, осенив свою грудь крестом. — Твои мольбы были услышаны.
— Но что произошло? — спросил Ван Хелсинг, опускаясь подле Анны.
Граф, по-прежнему не понимая той метаморфозы, что приключилась с ним, безуспешно пытался найти в себе следы его прежних способностей, но он не слышал больше чужих мыслей, биение сердец, даже жажда крови, неустанно следовавшая за ним, отступила, оставляя место человеческому голоду, которого он не чувствовал уже много лет.
— Не могу утверждать наверняка, но мне кажется, что мы стали свидетелями небывалой сделки. Воистину Господь всесилен. Услышав твою мольбу, он забрал твое бессмертие для того, чтобы могла жить Анна. Феникс — это начало и конец, его свет развеял мрак, он возродился из пепла, чтобы вселить жизненную силу.
— Ты хочешь сказать, что я стал…
— Обычным человеком, — закончил за него охотник.
— Кто ты теперь? Вампир или человек? — будто не веря своим ушам, проговорила девушка, касаясь поседевшей пряди.
— Я тот, чью жизнь спасла твоя любовь.
— Но как же я? Значит ли это, что сила перешла на меня?
— Ты знаешь, что чувствуют вампиры, ты смотрела на мир моими глазами. Что видишь сейчас?
Анна огляделась, пытаясь вспомнить те ощущения, которые испытывала на крыше, но не было ни мучительной жажды, ни биения сердец. Она не слышала мыслей окружающих, не могла проникнуть в их сознание.
— Я не вижу ничего.
— Не думаю, что такое возможно, — проговорил Карл, склонившись над принцессой, трижды перекрестив ее, — Воистину, любовь творит чудеса.
Девушка слегка поежилась, только сейчас осознав, что в пылу схватки, она выскочила в зимнюю стужу во двор практически раздетой.
— Холодно, — прошептала она, прижимаясь к своему спасителю.
— Я думаю, что нам лучше пройти в дом, — проговорил Гэбриэл, оглядывая столпившихся на улице зевак.
Граф подхватил свою драгоценную ношу на руки и, пройдя через двор, пересек порог дома. Бросив мимолетный взгляд на огромное зеркало, стоявшее в зале, Дракула будто врос в пол. Столетия он не видел своего отражения, и теперь взирал на себя, не узнавая.
— Я уже и забыл, как я выгляжу, — проговорил мужчина, проведя рукой по серебряной глади зеркала, но, обратив внимание на отражение Анны, с любопытством наблюдающей за мужчиной, он продолжил свой путь.
По-хозяйски петляя по коридорам, он зашел в комнату Анны и, положив ее на кровать, укрыл одеялом. Ван Хелсинг и Карл, не менее пораженные, зашли следом, пытаясь осмыслить случившееся.
На какое-то время в комнате воцарилась гнетущая тишина — Дракула сидя в кресле нервно барабанил пальцами по столу, Карл перебирал четки, читая очередную молитву, Гэбриэл нервно крутил на безымянном пальце перстень с изображением дракона, а Анна, изредка бросая на неуверенные взгляды, смотрела в окно, где уже забрезжили первые лучи рассвета. Каждый тяготился этим молчанием, но не мог найти в себе силы огласить свои мысли. Слишком много необъяснимого произошло этой ночью, слишком много вопросов породило это внезапное перевоплощение и слишком много решений, противоречащих сердцу, нужно было принять.
Не решаясь нарушить это молчание, Ван Хелсинг снял с пальца древний перстень и положил на стол, подле бывшего товарища. Наконец, Анна, не сумев выдержать этого напряжения, проговорила:
— Что теперь будет?
— Тебе решать, принцесса, — прохрипел граф, не поворачивая к ней головы.
— За содеянное нужно держать ответ — его ждет человеческий суд, — невозмутимо проговорил Ван Хелсинг.
— Божий суд стоит выше человеческого, если Господь явил свое милосердие, мы не вправе его оспаривать, — проговорила девушка, выскакивая из кровати.
— Анна, — прошептал охотник.
Видя его укоризненный взгляд, девушка стыдливо увела в сторону глаза, чувствуя, как на щеках запылал румянец. В этот момент внимание всех присутствующих было обращено к ней, она понимала, что пришло то время, когда надо объясниться, навсегда сделать свой выбор, но слова застряли в горле, обратившись в неуверенный хрип.
— Почему? — не удержался Ван Хелсинг, видя, как старательно девушка избегает его взгляда.
— Потому, что она сделала свой выбор, — проговорил Дракула, вставая подле принцессы.
========== Эпилог ==========
Новый Орлеан, 1895 год.
— Папа, а вампиры существуют? — проговорил темноволосый мальчик, устремив синие глаза на мужчину, сидящего на кровати подле него.
— В этом мире много загадок, Александр, если судьбе будет угодно, ты сам найдешь ответ на этот вопрос, а теперь ложись спать, уже поздно.
В этот момент огромные часы на стене пробили полночь, ознаменовав начало нового дня. Мужчина укрыл ребенка одеялом и уже собирался направиться к выходу, когда тот ухватил его за руку.
— Пожалуйста, расскажи еще раз, — проговорил мальчик, потянув отца к себе.
— Ты знаешь, что мама будет ругаться…
— А мы ей не скажем, — усаживаясь удобнее, перебил мальчишка.
Легкая улыбка скользнула по лицу мужчины, поправив выбившуюся из хвоста черную прядь, он уселся рядом с сыном, и прижав его к себе, начал говорить. Его зачаровывающий голос разносился по небольшой комнате, наполняя каждый ее уголок таинственностью, в которой оживали древние легенды, поднимались из могил почившие короли, а воображение рождало красочные картины миров, канувших в вечность.
— Давным давно, в стране, что находится за тысячи километров отсюда, произошли события, которые навсегда изменили жизнь двух враждующих созданий: принцессы и вампира. Они были различны меж собой, как бушующее пламя и спокойная река, текущая следом за огненной стихией, казалось, сама природа восставала против этого союза, но любовь, соединившая их, смогла преодолеть все преграды: ненависть, боль, предательство и жажду крови, навечно связав их души.
— Но почему добрая принцесса решила быть с вампиром, они же плохие? — пролепетал мальчик, натянув одеяло до самых ушей.
— Потому что даже за личиной злодея может скрываться измученная душа, и принцесса смогла разглядеть это.
— Расскажи еще, — прошептал мальчик.
— Однажды, вампир увидел в лесу девушку, обладающую не только необычайной красотой, но и силой духа, похвастаться которой мог не всякий. Он возжелал ее, решив сделать своей невестой, но принцесса отвергла его, желая соединить свою судьбу с прекрасным принцем, как всегда происходит в сказке. Тогда, заточив девушку в своем замке, вампир стал осыпать ее золотом и бриллиантами, предлагать ей вечную жизнь, власть, шелка и бархат, обещал положить мир к ее ногам, надеясь пробудить в ней ответные чувства. Неспешно проходили день за днем, но красавица не хотела даже смотреть в его сторону, и вскоре вампир совсем потерял надежду. В этот час ему открылась другая истина, — проговорил он.