— «Как бы себя вела Дейенерис в этот момент?» — пронеслось у нее в голове.
Молниеносно Санса вспомнила обещание, данное себе, и проговорила, не отводя взгляда от мужчины:
— Если бы я Вас боялась, то не покинула бы вместе с Вами Миэрин.
— А ты думаешь, что у тебя был выбор, Пташка! — сверля ее взглядом, прорычал Пес.
— Был, — пытаясь сохранить спокойствие, ответила она, — если бы Вы хотели увезти меня силой, то не оставили бы одну в своем доме, когда ушли искать корабль, и уж точно не пошли бы в пирамиду относить письма или забирать коня. Не пытайтесь казаться хуже, чем Вы есть, — уверенно отведя его руку от своего лица, бросила она.
Дело было сделано. Санса смогла сделать достойный ход, хотя внутри нее тряслись все поджилки; теперь настала очередь Пса. Девушка успокаивала себя лишь тем, что, если самому страшному суждено случиться, она все равно не сможет этому помешать, а слова — это ветер. Насколько Санса знала Клигана, он не придавал им большого значения и не лелеял в сердце обиды за них. Слегка улыбнувшись, воин отступил назад и, ничего не говоря, направился к реке.
Этот бой был выигран. Санса поняла одну истину: несмотря на то, что он сознательно пытался внушить ей страх к своей персоне, пытаясь казаться бесчувственным и отстраненным, мужчина все же провел незримую грань между дозволенным и непозволительным, которую не переступал, а значит, она могла противостоять ему, не бросаясь в крайности, способные стереть его границы.
Всплеск воды вернул ее к реальности, и девушка постаралась занять себя каким-то делом, чтобы унестись мыслями подальше от происходящего. Ибо если у Клигана были весьма условные границы, касающиеся приличий, то Санса четко осознавала, что обстановка, в которой она оказалась, бросает мрачную тень на ее право носить гордое звание «леди».
— Можешь расслабиться, — проговорил Клиган, каким-то образом оказавшийся у нее за спиной.
Клиган протянул ей кусок вяленого мяса и небольшое яблоко, найденное им в разведывательной операции. Подняв на него глаза, девушка не без удовольствия заметила, что вода смыла с него следы путешествия, радуясь тому, что завтра их не будет всюду сопровождать смрад грязных тел.
— Спасибо, — проговорила она, без аппетита жуя опостылевшую за время путешествия конину.
— Завтра нам предстоит долгий путь, тебе лучше лечь, — проговорил мужчина, усевшись у старого дуба, на противоположной стороне от нее.
Девушка наскоро проглотила свою скромную трапезу и, завернувшись в плащ, который купил ей Клиган в порту, легла на лежак.
Несмотря на то, что день выдался жаркий, земля быстро остывала, вбирая в себя тепло, что свидетельствовало о скором приближении зимы. После ледяной воды Сансу неустанно била дрожь, пробиравшая до самых костей. И, несмотря на то, что ночь была не холодной, как ни старалась, девушка просто не могла уснуть. Тогда, встав с лежака, она подбросила несколько поленьев в костер, стараясь не разбудить своего спутника лишними движениями.
Пламя быстро занялось и, весело потрескивая, бросало пляшущие тени на вековые деревья. Откровенно говоря, картина была достаточно устрашающая: казалось, что духи леса восстали из древних легенд, заключая их в магическое кольцо, но, будто не замечая этого, девушка, как загипнотизированная, смотрела на огонь, надеясь на то, что он сможет разогнать холод, терзавший ее тело.
— Никак не можешь согреться? — не открывая сомкнутых век, проговорил Клиган.
Его голос заставил сердце Сансы от неожиданности пропустить удар, но, сделав попытку совладать со своим страхом, девушка залепетала, сбиваясь на каждом слове:
— Нет… сир… я…я просто не могла… уснуть… простите, я не хотела Вас разбудить.
— А врать ты так и не научилась, — с ухмылкой заметил он, садясь на ее лежак. — Иди сюда.
Девушка уставилась на него непонимающим взглядом, заливаясь краской и задыхаясь от негодования одновременно. Она хотела возразить, но слова не могли сорваться с губ, а сердце отбивало такой бешеный ритм, что могло в любой момент разорваться от страха. Взрыв хохота Клигана ударил ее, словно оплеуха, разрывая ночную тишину.
— Ты не о том подумала, Пташка, — держась за живот, бросил он, — я бы предложил тебе свой плащ, но, увы, толку от него не будет. Когда холод пробирает до костей, не согреет даже самое теплое одеяло. Нужно живое тепло. Иди, не бойся, не впервой псине согревать хозяйку, — но видя, что она до сих пор сомневается, добавил: — Я обещаю, что этой ночью буду вести себя, как рыцарь из твоих баллад.
Санса неуверенно подошла к нему, опускаясь рядом. В мгновение ока она оказалась заключена в кольцо его мускулистых рук, прижатая к широкой груди. Жар, исходивший от его тела, стал плавно перетекать в нее, постепенно прогоняя леденящий холод, сковавший озябшие пальцы. Страх отступил, а его место занял всепоглощающий покой. В этот момент Санса поняла ту пропасть, шириною в годы, которая разделяет мальчика и мужчину. Никогда бы Джоффри не смог подарить ей чувство полного умиротворения, которое овладело ей в этот миг, ибо эти эмоции женщина способна испытать, лишь находясь в объятиях сильного мужчины. С этими мыслями, убаюканная равномерным биением его сердца, девушка переступила врата мира сновидений, готовя свой разум к новому дню.
========== Ночь молчаливого прощения ==========
Прошло больше двух месяцев с тех пор, как Санса поселилась в родовом замке Сандора, но в течение всего этого времени девушку не оставляло следовавшее за ней по пятам одиночество. Не то чтобы в башне не было собеседников. Сразу по приезде им удалось найти прислугу, кухарку, конюшего и прочую дворовую челядь, которые, зная крутой нрав мужчин этого семейства, старались угодить гостье буквально во всем, однако никто из них не мог скрасить душевную пустоту, скрывавшуюся за маской любезной учтивости.
С самого первого дня между ней и Сандором установилась, по непонятным ей причинам, ледяная стена немого отчуждения, и, несмотря на упрямое желание девушки ее преодолеть, все попытки терпели сокрушительный крах. Не то чтобы он был груб с ней или перешел за рамки дозволенного, скорее наоборот — его будто вовсе не существовало, будто он принял сознательное решение избегать ее, лишь изредка бросая на нее ни о чем не говорящие взгляды.
В очередной раз жестокая реальность оказалась горше наивных фантазий, которые она черпала в романтических надеждах, подпитываемых едва тлеющим огоньком в ее сердце. Годы не изменили Клигана, не сделали его мягче, терпимее, добрее. Он не был героем не смотря на то, что в своих робких мечтах Санса наделила его этим титулом, не собирался собирать армию, не обещал ей захватить Винтерфелл, он вообще ничего ей не обещал. Пес был всего лишь человеком, желающим справиться с течением жизни, грозившим в любой момент унести его от родных берегов или вовсе накрыть своими волнами.
Каждое утро Клиган уезжал на рассвете, возвращаясь лишь с заходом солнца, не выражал желания разделить с Сансой вечернюю трапезу, не делился с ней своими планами, не сообщал новостей из Королевской Гавани — он просто шел на кухню за очередным бочонком кислого вина и предавался пугающему саморазрушению в своих покоях.
С каждым днем девушка чувствовала себя более забытой, чем накануне, а осознание собственной беспомощности и полной зависимости, как от кошелька, так и от настроения Сандора, ложилось на ее плечи непомерным грузом, грозя придавить к земле в любой момент.
Желая почувствовать себя нужной, Санса взяла на себя смелость заняться домашними хлопотами и с помощью слуг начала превращать заброшенную берлогу в пригодное для жизни жилище. Как оказалось, с помощью воды, ткани и фантазии даже самому мрачному помещению можно было придать пристойный вид. Замок будто переживал свое второе рождение, когда туда вновь потянулись каменщики, плотники и резчики по дереву, желая в преддверии зимы преумножить свои заработки. Никто и представить себе не мог, что место, годами имевшее репутацию кровавой тюрьмы, могло стать пристанищем для страждущих, тянувшихся к башне из сожженных деревень.
Найденное во время восстановительных работ золото, награбленное Григором в его многочисленных вылазках, сослужило в этом немалую службу. И если моральные принципы Сансы не давали ей возможности распоряжаться фамильными драгоценностями и золотом лордов Речных земель, то Сандор, похоже, ничуть не гнушался этим, желая укрепить замок на случай враждебного вмешательства.
Поначалу Клиган никак не реагировал на попытки Сансы облагородить его жилище, бросая лишь презрительные ухмылки на суетящихся мастеров, но, когда ее деятельность развернулась в пугающих масштабах, все же охладил пыл своей юной гостьи.
— Ты, кажется, начала забывать о том, что наше пребывание здесь не должно привлекать лишнего внимания. Хотя Ланнистерам сейчас не до нас. После смерти Старого льва их позиции и так трещат по всем фронтам, но все же… не думай, что львиная шлюха забыла о том, как ты сбежала у нее из-под носа.
Санса молчаливо кивнула, признавая правоту Клигана, которому, казалось, не было дела до того, где и как ему придется жить. Видя, что продолжать разговор мужчина не намерен, девушка в импульсивном порыве, который произошел вопреки ее воле, ухватила мужчину за руку, обратив на него полуотчаявшийся, полупросящий взгляд.
— Скажите, что будет дальше? Что Вы планируете со мной делать? Я уже не могу пребывать в этой неизвестности! Вы привезли меня сюда, но мое пребывание здесь не многим отличается от заточения в Красном замке, — почти умоляющим тоном пролепетала она.
— Пока мы будем ждать и готовить почву, — проговорил он, делая знак, чтобы Санса опустилась на стул. — У Ланнистеров не хватит сил, чтобы удержать трон — это очевидно. Их армия обескровлена, а со смертью лорда Тайвина, как крысы с тонущего корабля, побежали их вассалы. Из-за импульсивных действий коронованной шлюхи произошел раскол с Тиреллами. Рано или поздно, они прекратят поставки продовольствия в столицу, и город закипит. Мальчишке-королю жить осталось не долго.
Санса внимательно слушала своего собеседника, стараясь не упустить ни единого слова. Видя ее молчаливую решительность, Клиган продолжил:
— Долина тоже вот-вот закипит. Несмотря на умелые интриги Мизинца, Роберт Аррен долго не проживет. Это факт. Лорды Долины делают ставки на Гаррольда Хардинга, так что терпеть Бейлиша там никто не станет. Речные земли терпят большие потери, едва ли они смогут поддержать тебя войсками, Станнис застрял с армией наемников по дороге из Черного замка, но тот, кто сражается за деньги — слабая рука. Они убегут с поля боя, как только почувствуют запах поражения и смерти, а Север…
— Продолжайте, прошу, — едва слышно проговорила она.
— А Север находится во власти Болтонов. Многие союзники твоего отца пали в бою, многие до сих пор не решаются выступить против их режима, ибо любые подстрекательства к бунту караются казнью. Этот болтонский ублюдок такой же садист, как и Григор. Заживо сдирает кожу с любого, кто косо на него посмотрит. К тому же пошли слухи о том, что его женили на твоей сестрице.
— Арья, — с замиранием в сердце повторила Санса, — неужели она жива?
В этот момент в ее душе запылала надежда. Уже много лет она жила с мыслью, что осталась одна в этом жестоком мире, но великодушная Матерь милостью своею возвратила ей сестру.
— Пташка, Русе – это старый лис, подлый и коварный, не верь надежде, пока воочию не убедишься.
— Но если Болтоны не имеют поддержки лордов, то, значит, у нас есть шанс, — проговорила девушка.
— Шанс?! — Пес лишь горько усмехнулся. — Нет у нас шанса, пока нет. Что ты можешь предложить северным лордам? Армию? Деньги? У тебя ничего нет. Не я сейчас должен быть твоим советником. Тебе нужен такой, как Бес — политик, а не воин.
— Но Вы столько жили в Королевской Гавани. Видели столько интриг, заговоров…
— И у меня хватило ума не ввязываться в них, может, поэтому я еще жив, — будто отрезав, со злостью заметил Клиган.
— Но… может, возможно что-то предпринять? Что бы Вы сделали?
— Виман Мандерли, — проговорил Пес. — После того, как на Красной свадьбе прирезали его жирного сынка, особой любви к Болтонам не питает. Открыто он никогда не выступит против них, но если тебе удастся вокруг себя собрать коалицию, то северяне тебя поддержат. Но это проще сказать, чем сделать. Открыто заявить о своем возвращении ты не можешь, помимо Ланнистеров найдутся еще доброжелатели, уж поверь.
— Но это уже что-то. Необходимо отправить ворона в Белую Гавань.
— Горячность – плохой союзник, Пташка, — покачав головой, возразил Клиган.
— На доске осталось всего трое игроков, которым предстоит сделать шаг: Тиррелы, Мартеллы и Болтоны, хотя преимущество последних – временная слабость северян. Остальные слишком слабы, чтобы иметь реальный вес. Глупо предпринимать какие-то действия до этого. Игра пойдет после того, как Простор и Солнечное копье сбросят маски. Ты увидишь, как изменятся силы.
— Но ожидание подобно смерти, — вмешалась Санса.
— Как и излишняя горячность! Именно она погубила твоего братца. Хочешь отправиться за ним?
— Пожалуйста, не надо, — прижимая ладони к ушам, пролепетала она.
Помянув про себя Семерых, Клиган прижал к себе готовую расплакаться девушку, после чего проговорил:
— Если тебе станет от этого легче, мы можем сделать следующее: отправим в Белую Гавань ворона. В письме ты изложишь лорду Мандерли свои намерения и попросишь объединить вокруг себя верных Старкам северян. Но прошу, для своей же безопасности не сообщай ему, где ты находишься. Если он верен Вашему дому, на Севере начнется движения, собрания лордов, совместные поездки на охоту, дружеские визиты. Отправим туда верного человека, который за всем проследит.
— Но если я не сообщу ему этой информации, он может решить, что это ловушка, — возразила Санса.
— А если ты ему сообщишь, а он предаст тебя?! Долг вассалов – беспрекословно выполнять приказы сюзерена. Так, по крайней мере, ты ничем не рискуешь. Если все пойдет по плану, ты расскажешь ему больше.
Санса благодарно кивнула, пытаясь скрыть слезы радости, текущие по ее щекам, уткнувшись носом в грудь Клигана. Сегодняшний день стал для нее самым счастливым днем за последние годы. Она узнала, что ее сестра жива, а Сандор дал ей хоть и призрачную, но все-таки надежду на возвращение в родные стены Винтерфелла.
Остаток дня девушка провела радостно порхая по немногочисленным комнатам, окрыленная полученными новостями. Она сразу же написала несколько писем лорду Мандерли, а также старейшему другу отца, Хоуленду Риду, желая заручиться их поддержкой, как посоветовал Клиган. Но вот ночь в очередной раз принесла девушке разочарование. Холодные простыни обжигали кожу, возбуждённый разум никак не хотел отпускать ее в объятия сна, а порывистый ветер, врываясь сквозь открытые ставни, ужасающе завывал, попадая в трещины между каменной кладкой. Девушку пугали и мерцающие тени, отбрасываемые пламенем свечи, и кричащее пение птиц за окном. Не в силах больше бороться с ожившими кошмарами ночи, Санса накинула поверх ночного платья халат и направилась на кухню.
Втайне от Клигана у девушки появилась привычка перед сном, чтобы успокоить расшатанные нервы, а так же скрасить неспокойные ночи в чужом доме, — выпивать по чарке вина. В эти моменты одиночество не казалось ей таким страшным, а дом — чужим.
Пройдя уже знакомым маршрутом, девушка спустилась по винтовой лестнице и по узкому коридору направилась к кухне. Но, не дойдя и до половины пути, Санса застыла на месте, как каменное изваяние. Всю округу огласил пронзительный волчий вой, похожий на зов, и зову этому вторили десятки других, более слабых голосов. Этот вой нельзя было спутать с воем обычного волка, — в нем чувствовался какой-то первобытный напор, древнее знание, черпающее свои силы в преданиях прошлого. Девушка подбежала к окну, издав легкий вскрик, когда на ближайшем к замку холме увидела огромную одинокую волчицу, глаза которой горели при лунном свете, как два факела. Санса поднесла дрожащую руку к груди, а зверь, глядя на нее, издал еще один победоносный клич. И тут же все стихло. Волчица будто растворилась в ночном мраке, даже луна скрылась за облаками, уступая место кромешной темноте.