— Илин Пейн? — подняв на него вопросительный взгляд, поинтересовалась Санса, памятуя о том, что в прошлый раз именно так она собиралась распрощаться с жизнью.
— Слезы Лиса! Меч — это оружие мужчины, женщины предпочитают другие средства. Ведь только так можно и в смерти сохранить еще не увядшую красоту, — усмехнулся Клиган, потирая ладонью изувеченную щеку.
— Это ужасно… — задумчиво прошептала она, погружаясь в свои мысли.
— В сравнении с тем, что ожидало ее и ее бестолкового отпрыска — эта благодать Богов. Поверь, она оказала сама себе великую услугу.
Войдя в Великий Чертог, Санса поразилась увиденному. За несколько часов зал преобразился до неузнаваемости, возвращая всех присутствующих на десятки лет назад, когда в этих залах властвовал король Эйрис Безумный. На стенах висели нескончаемые черные знамена Таргариенов, драконьи черепа, сложенные в сырых подвалах заняли свои законные места, тысячи свечей своим танцующим пламенем освещали их оскаленные пасти и черные глазницы, заставляя холодок пробежаться по спине. Возвышаясь на Железном троне, выкованном в огне драконов, сидела Дейенерис, бледная как сама смерть, но пытавшаяся совладать со своим душевным волнением. На ее голове багровыми рубинами сияла корона Эйгона Завоевателя, которая, будто кровавый венец, вобрала в себя жизни сотен несчастных, как вечное напоминание о стоимости королевской власти.
Спустя годы скитаний Дейенерис наконец сумела достигнуть желаемого. Королевская Гавань лежала у ее ног. Она вернулась домой! Заняла трон своего покойного отца, отомстила узурпаторам, посмевшим осквернить эти стены, но только это не принесло ей заветного счастья — лишь новый груз ответственности, упавший непосильной ношей на ее хрупкие плечи.
— Этот день — день великой радости, ибо истинная королева вернулась, чтобы занять по праву принадлежавший ей трон, но это еще и день великой скорби, ибо сегодня все мы оплакиваем тех, кто не жалея положил свои жизни на алтарь непрекращающейся войны. Сегодня не будет праздничного пира, но будет поминальная служба. Каждый из нас зажжёт перед жертвенником Неведомого сотни свечей, вознося молитвы за павших воинов, не разделяя их на врагов и друзей, ибо в смерти все едины и все достойны упокоения. Сегодня мы похороним былую вражду и зароем топор войны. Зима близко и пережить ее можно только в мире друг с другом.
Толпа рукоплескала. Санса, тронутая до глубины души этой речью, едва могла сдержать слезы, подступавшие к глазам. Не отрывая взгляда от Дейенерис, она с замиранием сердца следила за каждым ее движением. Но, только проследив за грустными глазами королевы, девушка поняла причину этой мучительно горечи в ее голосе. По бокам от ее трона полукругом стояли невысокие гробы, до этого скрытые от ее глаз толпой. В двух их них Санса разглядела застывшие черты бывшей королевы и ее сына, а в другом, стоявшим по правую сторону трона лежал Даарио, окруженный воинскими регалиями. Вцепившись в руку Клигана, леди Старк сделала несколько шагов вперед, всматриваясь в его раны. Воин погиб мгновенно от одного лишь удара меча, вошедшего в основание плеча и перерубившего тело почти пополам. Расколотый от удара аракх — верный друг командира Младших Сынов в битве, лежал подле него, залитый кровью. Глядя на эту мучительную картину, Санса поразилась силе этого удара и в душу невольно закрались пугающие сомнения, разъедавшие изнутри.
— Сандор, скажи мне…
— Ваше Величество, поминальная служба начнется через несколько часов, — Сир Барристан оборвал течение ее мыслей, заставив на время отвлечься от созерцания изувеченного друга. — Присяга будет завтра.
— Не стоит! Желающих принести клятвы верности я готова выслушать сейчас, — холодным тоном произнесла Дейенерис, возвращаясь на свое место.
По залу тут же прошелся оживленный гул, десятки придворных аристократов выступили вперед, сражаясь между собой за честь первым присягнуть новой королеве.
— Я думаю, что первыми на верность должны присягнуть представители Великих Домов! — проговорила Дейенерис. — Санса Старк.
В очередной раз взгляды всех присутствующих обратились к хрупкой девушке, стоявшей в глубине зала в компании высокого воина. Не скрывая душевного волнения, Санса тихо пошла вперед, приподнимая полы тяжелой юбки, мысли в голове путались, сердце отбивало бешеную дробь, грозя с каждым шагом разорваться от страха, но, вознося молитвы Матери, она продвигалась вперед, склонившись у величественного престола в глубоком реверансе.
— Ваше Величество! — тихо произнесла она, страшась встретиться с Дейенерис взглядом.
— Клянётесь ли Вы, леди Санса, от лица всех представителей Вашего дома пред ликами богов и людей в верности своей королеве и династии Таргариенов?
— Клянусь, — будто вторя ей, отозвалась девушка.
— Клянетесь ли Вы защищать королевскую власть в своих владениях и за их пределами до последней капли крови?
— Клянусь!
— Клянетесь ли Вы повиноваться своему сюзерену, не взирая на опасности, таящиеся во мраке, и выполнять другие поручения на благо нашему великому королевству?
— Клянусь!
— Встаньте же, леди Санса, отныне Ваша королева возвращает Вам титул Хранительницы Севера в благодарность за Ваши заслуги! — гордо произнесла Дейенерис.
— Благодарю Вас, моя королева! — тихо проговорила девушка, не помня себя от радости. Это был всего лишь титул, лишенный земли и военной мощи, но после нескольких лет скитаний — это было уже многое, ибо историю пишут победители. Дейенерис публично осудила действия Болтонов, а значит, рано или поздно им придется держать ответ.
Вслед за ней выступили Тиррелы, произнесли присягу лорды малого совета, а за ними и остальное дворяне, монотонно произнося заученные назубок клятвы, принялись осыпать королеву льстивыми речами, восхваляя ее красоту, сноровку, качества умелого стратега и ум. Казалось, что этой нестройной какофонии, пропитанной ложью, не будет ни конца, ни края, но взволнованный голос лорда Вариса, ворвавшегося в Великий Чертог, прервал этот омерзительный поток тлетворных речей.
— Беда, Ваше Величество! Беда! — срываясь на крик, вторил он, поднимая над головой пергамент с очередным посланием. Несколько Безупречных, стоявших на страже королевского покоя, преградили ему путь, выставив вперед массивные копья.
— Пропустите! — властно проговорила она. — Что произошло, лорд…
— Варис, — проговорил изнеженный на вид мужчина с гладким напудренным лицом, облаченный в бархатную тогу.
— Итак… — потянула королева, давая евнуху время отдышаться. — Кто вы?
— Ваше Величество, я бывший мастер над шептунами малого королевского совета. Мои маленькие пташки летают по всему королевству, собирая информацию… — учтиво начал он, потирая белые руки.
— И что же они готовы поведать нам сейчас? И почему молчат пташки действующего мастера над шпионами?
— Поистине трагическую новость… — театрально потянул Варис. — Стена пала!
Дейенерис, проведя всю свою жизнь за пределами Вестероса, слышала истории об этой древней твердыне, скованной северными льдами, но никогда не придавала этим легендам большого значения, считая львиную их долю фантастическими вымыслами придворных менестрелей. Однако, оглянув обеспокоенные лица собравшихся в зале, застывшие от немого ужаса, растерялась, слегка откинувшись на спинку трона, тут же почувствовав укол очередного лезвия.
— Одичалые? — пришел ей на выручку лорд Тирион, очевидно лучше владевший ситуацией, но, видя взгляд Вариса, понял, что дело обстоит намного серьезней.
— Белые ходоки!
Вот в этот миг по залу прошелся будораживший шепот, граничивший с насмешками и откровенным издевательством тех, кто давно потерял веру в древние легенды, но, взглянув на своих советников, на чьи лица легла мрачная печать, королева осмелилась спросить:
— Я думала, что легенды об Иных — не более, чем сказки. Лорд Тирион, я знаю Вас как умного и рассудительного человека, скажите мне, Вы верите всему этому?
— Я был на стене, Ваше Величество, и за это короткое время узрел много такого, что выходит за рамки понимания обыкновенного человека. Нет, я не видел Белых Ходоков, но после увиденного не стану отрицать возможность их существования.
— А что Вы думаете, сир Барристан?
— Легенды гласят о том, что Стена защищена древними заклинаниями, потому Иные не могут ее преодолеть, но если отринуть все невозможное, останется только истина. Если Дозор пал, а это легко можно проверить, то не столь важно Белые ходоки или Вольный народ угрожают безопасности Семи Королевств. Так или иначе — это война, от которой уже не получится уйти. И если они преодолеют последний рубеж, то само наше существование окажется под угрозой!
— Последний рубеж? — поинтересовалась Дейенерис, не на столько осведомленная о географии своей исторической родины.
— Винтерфелл, — пояснил Тирион.
От одного упоминания о родовом замке у Сансы перехватило дыхание. Сколько лет она не видела его объятых снегом высоких стен и круглых башен. С каким удовольствием она покидала его несколько лет назад и теперь, ей предстояло туда вернуться, пусть даже при таких скорбных обстоятельствах. Если ей суждено умереть, пусть лучше Неведомый приберёт к рукам ее душу на родной земле, веками принадлежащей ее предкам. От волнения девушка даже не заметила, как вложила свою холодную ладонь в руку Сандора, который лишь слегка ее сжал, чтобы вернуть ей ощущение реальности.
— Но ведь и перед ним есть замки и селения? — произнесла Дейенерис.
— Не в таком количестве, моя королева, — вмешался в разговор лорд Варис.
— Как бы то ни было, победить эту армию смогут лишь объединенные войска… всего королевства. — добавил Барристан Селми, после некоторого промедления. — Однако у нас нет времени собирать их, если сказанное является правдой! Дорн, Долина, едва ли они ответят на наши призывы! Они остались в стороне от войны Семи Королевств…
— Они должны ответить! И ответят! Если же нет, то клянусь Семерыми, я испепелю их пламенем драконов! — вставая, проговорила Дейенерис. — Сир Барристан, прошу Вас к завтрашнему дню подтвердить или опровергнуть эти слухи! Лорд Тирион, Вас так же прошу найти все манускрипты, летописи, в общем, всю возможную информацию о Белых Ходоках. Я хочу знать, с чем мы имеем дело! И если слухи правдивы, то рассылайте воронов и готовьтесь к походу. Долг королевы защищать свой народ, даже если дня не прошло с того момента, как я приняла бразды правления!
С этими словами на ватных ногах королева вышла из Великого чертога. Казалось, даже боги противились ее царствованию, посылая ей все новые и новые испытания. Ни дня мира, ни дня спокойствия, лишь кровавая война — верная спутница власти, несущая с собой лишь боль и смерть. Надев на свою голову кровавую корону, она горделиво шла вперед, ни на секунду не забывая о том, что ради её мечты люди отдавали свои жизни и теперь, пришло время платить по счетам. Если ей суждено отдать свою жизнь, сражаясь с древним ужасом, она сделает это. Ибо только кровью можно отплатить за пролитую кровь.
========== Ночь перед бурей ==========
Дорога к Винтерфеллу прошла для Сансы как в тумане — все ее воспоминания складывались из хаотичных отрывков картин, пролетавших перед усталым взглядом. Когда-то она мечтала, чтобы Фреи, предавшие ее семью, нарушившие закон гостеприимства заплатили за свое предательство, но, когда карающая армия королевы подошла к Близнецам, леди Старк даже не могла вспомнить того, что происходило после: переговоры, привычные насмешки старика Уолдера над новой Владычицей Семи Королевств, — за всем этим она наблюдала будто из потустороннего мира. Все это происходило будто бы и не с ней. Даже когда Дейенерис, оскорбленная речами старейшины их рода, приказала вздернуть последнего над главными воротами, Санса не произнесла ни слова. В тот момент ей казалось, что сердце обратилось в глыбу льда, неспособную на проявление каких-то чувств.
Она смирилась с тем, что в жизни бывают взлеты и падения, а потому дала себе обещание выстоять несмотря ни на что. С тех пор Санса больше не проронила ни слезинки и это было страшно, ибо женщина, разучившаяся лить слезы, была поистине непредсказуемой и опасной, потому как эмоции заменял холодный расчет; даже Клиган, знавший свою Пташку как никто другой, с опаской поглядывал в ее сторону, пытаясь понять, какие мысли терзают этот измученный разум, но все его усилия были тщетны. С того момента, как войска покинули Королевскую Гавань, девушка замкнулась в себе настолько, что любая попытка начать с ней разговор, встречалась лишь робкими ответами, чтобы выдержать нормы приличия.
Некоторые злые языки начинали даже поговаривать о том, что юная леди Старк помутилась рассудком от пережитых страданий, но в их словах не было ни капли истины. Настоящая причина этого молчания крылась в усталости, ибо каждую ночь Санса пыталась проникать в сознание Рейгаля — одного из трех драконов Дейенерис, вместе с ним возносясь в небеса в стремительном полете, уничтожающем границы. В небесах не было никаких условностей. Все было абсолютно! Абсолютной в этот момент была даже свобода, ибо каждую секунду она была свободна от долга, чести и морали, от собственной памяти, в конце концов. С каждым днем она могла уноситься все дальше, а связь их становилась все крепче.
Если в самом начале она не могла удержать контакт с драконом, находясь на расстоянии нескольких сот метров, то теперь он уносился на многие мили вперед, открывая для девушки новые горизонты, позволяя ей увидеть мир новыми глазами. Через несколько месяцев их разумы сроднились настолько, что, находясь в его теле, Санса уже не могла наверняка сказать, где заканчивается ее сознание и начинается сознание Рейгаля. Она смогла приручить дракона и искренне радовалась своему успеху, но, увы, не могла им ни с кем поделиться, опасаясь гнева королевы. Однако эти ночные вылазки с каждым разом отнимали у нее все больше сил, заставляя девушку все больше уходить в себя, чтобы восстановиться после очередного полета.
В такой молчаливой отрешенности проходили недели их, казалось бы, нескончаемого путешествия. Санса предпочитала не замечать направленные на нее со всех сторон взгляды, не тратить лишние силы и эмоции на бессмысленные разговоры. Старалась лишний раз не привлекать к себе внимание, но, когда в объятой туманом дали показались высокие башни Винтерфелла, девушку охватило истинное волнение. Как давно она уже не видела свое родовое гнездо! Она уезжала из него робкой девочкой, выращенной на рыцарских балладах о чести и доброте, выстроившей свой иллюзорный мир на хрупком фундаменте девичьей мечты, рассыпавшемся от первого же соприкосновения с жестокой реальностью. Теперь же она возвращалась обратно, возвращалась не наивной девочкой, а сильной женщиной, истинной дочерью Севера, познавшей боль предательства и утраты, до дна испившей чашу разочарования и боли, ибо только в несчастии можно познать свои истинные силы. Она потеряла все: семью, дом, друзей, мечты, — но смогла выстоять, повзрослеть и стать сильнее. И сейчас в Винтерфелл возвращалась его настоящая правительница, та, кто должна была стать истинной Хранительницей Севера, восседая на троне древних королей.
Чем ближе они подходили, чем явственней вырисовывались древние стены на фоне укрытой снежной пеленой земли, тем сильнее обещание Дейенерис вернуть ей родовой замок жгло ее разум. С каждым шагом в душу медленной поступью проникало сомнение, порождённое неуверенностью в том, что юная королева выполнит свое обещание. У Болтонов была армия, а что было у Сансы Старк, кроме громкого имени? Ничего! Все, чем она обладала, было лишь милостью ее подруги, но женская дружба недолговечна, а политика не терпела сентиментальностей, а потому, когда из распахнутых ворот Винтерфелла выехал эскорт в сопровождении нескольких человек, держа над головой фамильное знамя с распятом на кресте человеке, с которого заживо содрали кожу, у девушки от волнения перехватило дыхание.
В этот момент Санса сделала попытку ближе подскакать к королеве, восседавшей на своем белоснежном коне, но была оттеснена сомкнутыми рядами стражи, советников и прочего окружения, состоящего из знатных лордов Долины, Дорна, Речных Земель и Простора. Она видела, как Русе Болтон, спешившись со своего коня, преклонил колено перед королевой, рассыпаясь в лицемерных клятвах верности, одаривая Дейенерис притворно приторной улыбкой, исказившей его узкие губы, но как ни старалась, не могла услышать ни слова. Однако когда Санса увидела учтивый кивок королевы, которым она одаривала каждого лорда, присягнувшего ей на верность, сердце ее упало, а страх сдавил душу словно тисками. Мысль о том, что Дейенерис обманула ее, зажгла огонь в сердце, обрушив все надежды, но, когда Русе Болтон поднялся с колен и направился к своему коню, королева окликнула его, и голос этот разнесся по всей округе, как громогласный приговор.