«Все бросают меня. И ты оставил. Но почему, Отец всемогущий, где твоя справедливость? Почему боги забирают у меня каждого, кто хочет мне помочь. Почему Вы забрали его у меня?» — думала Санса, отирая рукавом слезы и соленые брызги.
— Без воды мы не переживем и пары дней, — прокричал старый моряк, пытаясь направить лодку.
— Не о том сейчас думаешь, Хигин, мы еще не пережили эту ночь.
В небольшой расщелине между облаками забрезжили звезды, которые подобно лучам надежды, лились в души потерпевших кораблекрушение.
— Я знаю эти звезды, — проговорил капитан.
— И я повторил, Хигин, мы совсем близко.
Санса была слишком подавлена, чтобы вникать в смысл их разговора, но крик, вырвавшийся из груди мальчишки, только начавшего осваивать морское дело, вернул ее к реальности.
— Волна, берегись! Морской бог собрал еще не всю дань!
Моряки попытались повернуть лодку, но огромный вал накрыл ее, забирая в свои объятия еще несколько потерянных душ.
«Матерь всеблагая, помилуй», — пронеслось в голове у Сансы, когда беспощадные волны затянули ее в свою пучину.
Две стихии — море и ветер, — казалось, сговорились, чтобы Неведомый сумел прибрать путников к своим рукам и не позволить им добраться до заветной цели. Море было грозным, вдали по нему ходили злые барашки, затягивающие в морскую в неизведанные глубины все, что попадалось им на пути, а ветер был незримым пособником этого смертоносного преступника, направляя его «руку» на своих жертв.
Ночь сменился днем, свет рассеял тьму, даже Морской Бог, сняв кровавую жатву, усмирил свой гнев. Бушевавшие волны успокоились и теперь мирно омывали прибрежный песок, выбрасывая на берег последние свидетельства трагедии, разразившейся ночью. Были здесь и обломки судна, на века поглощенного морем, и истерзанные тела потерпевших кораблекрушение, и бочонки с товаром, мирно качающиеся на волнах, и рыжеволосая девушка, без сознания лежавшая среди осколков разбитых надежд.
========== Санса Старк из Винтерфелла ==========
Кровавый закат окрасил городские стены, прибрежные воды и облака в пурпур, насыщая своими красками пропитанную страхом землю. Он отражался на гладкой поверхности моря, впитавшей в себя все ужасы минувшего дня. Казалось, будто бескрайние воды обратились в кровь, пророча нескончаемые беды тому, кто посмел осквернить вековые традиции и разрушить существующие устои древнего города. Даже прибрежный песок, обращаясь в рубиновую пыль, предвещал все новые и новые жертвы каждому, кто решил противостоять воле богов и вносить смуту в размеренное течение жизни.
— «Это моя кровь, — подумала Дейенерис, позволив волнам коснуться ее ног, — она вытекла из меня в море, и вода стала кровавой… Вот почему мои щеки лишились последнего румянца, а душа — жизни… Из-за меня вытекла эта кровь».
Она сделала шаг к глубине, потом второй, третий, уходя все дальше и дальше.
— Я по щиколотку в крови… по колено… по пояс… я по уши в крови… я утонула, — прошептала она, почти скрываясь под водой.
Кровь хлынула в ноздри, в уши, в глотку, заставляя ее тонуть в этом мрачном омуте, лишая всякой возможности выбраться на поверхность.
— Моя королева, — раздался встревоженный голос за ее спиной, и Дейенерис почувствовала, как чьи-то сильные руки, ухватив ее за плечи, тянут назад хрупкое девичье тело. — Ваше Величество, что произошло?
Встретившись с обеспокоенными глазами Джораха Мормонта, Дейенерис будто вышла из оцепенения, поглотившего ее в последние часы. Оглянувшись по сторонам, она ужаснулась тому, что едва не натворила под тяжестью собственных страхов и мыслей.
— Что с Вами произошло? — проговорил Джорах, выводя королеву из воды.
— Я не знаю… все было как в тумане, — прошептала она, — этот день должен был стать днем моего триумфа, днем, когда имя Таргариенов воскреснет в памяти людей и огненный дракон вновь запылает на королевском стяге, но я не чувствую той радости, которая должна была меня охватить в этот момент. Я получила армию Безупречных, завоевала Астапор, освободила рабов. Впервые люди решили идти за мной, поверив в меня, поверив в мои права, но почему в душе такая пустота? — промолвила она, устремив на рыцаря полный беспокойства взгляд своих фиалковых глаз.
— Моя королева, путь к власти пролегает через боль, смерть, кровь и обман, а путь к свободе — через тюрьму. Нет истинной свободы без заточения, у каждого свои оковы, которые не дают ему подняться к солнцу. Возможно, вашей тюрьмой является совесть, но монарх не вправе от нее отречься. Вы слишком юны, чтобы понять это в полной мере. Сейчас не многие рабы смогут оценить тот дар, который Вы им подарили, ибо все новое несет в себе страх, но я уверен, что дети этих несчастных и дети их детей увековечат Ваше имя.
Едва уловимым движением Джорах накинул плащ на плечи своей королевы, медленно направляясь к городской крепости.
— Когда я отдала приказ Безупречным уничтожить господ, мной завладела непреодолимая жажда крови. Я искренне ненавидела тех, кто посмел обречь этих несчастных на такие муки, я была уверена в том, что они достойны самой жестокой смерти, но сейчас, стоя тут, меня одолевают сомнения…
— Эта черта истинного правителя, моя королева. Монарх, который не преклоняется перед святостью человеческой жизни, очень быстро превращается в тирана, без разбора убивая виновных и невинных, — заключил он, поднимая голубые глаза к небесам, будто спрашивая у них совета.
— Как мой отец, — отстраненно проговорила она.
— Да, моя королева. Поступки Безумного короля послужили причиной краха Вашей династии, превратив Вас в беглянку на многие годы, так не повторяйте же его ошибок. То, что Вы испытываете сомнение перед тем, как занести топор над виновным, говорит о Вашей человечности и справедливости.
— Но что будет, если сомнений не останется? Если не останется чувства неуверенности и страха перед исполнением приговора? — не унималась она, устремив на собеседника обеспокоенный взгляд.
— Это будет означать, что Вы обрели силу. Однако не позволяйте власти ослепить Ваши глаза, иначе невинные могут стать виновными, и Вы покараете их за преступления, которых они не совершали. Судьба выбрала для Вас этот путь, и вместо Вестероса Вы получили власть в Вольных городах, так покажите всему миру, что Дейенерис Таргариен достойно сможет вынести эту ношу, и не сомневайтесь, что рано или поздно дорога приведет Вас в Семь Королевств.
В порыве благодарности Дейнерис сжала мозолистую руку рыцаря, не отдавая себе отчета в том, какое неизгладимое впечатление произведет это легкое прикосновение на ее собеседника. Неуверенно сглотнув, Джорах позволил себе слегка прижать спотыкающуюся фигурку королевы к своей груди, отчего сердце буквально затрепетало от неконтролируемого восторга.
Астапор по-прежнему был погружен в беспокойную суету: то здесь, то там в изодранных одеждах сновали горожане, пытаясь залить водой тлеющие пепелища домов, оставленные после налета Дрогона; из угла в угол ходили лекари, пытаясь облегчить страдания умирающих; по узким улочкам маршем проходили отряды Безупречных, проводя последние зачистки работорговцев и господ, сумевших сбежать во время бунта. В целом, город представлял собой достаточно жалкое зрелище: пирамиды из красного кирпича, тянувшиеся вдоль крепостной стены, когда-то отражавшие своими гранями солнечные лучи, теперь были покрыты копотью и кровью; мощеные улицы были залиты вязким слоем крови, привлекавшим жадное воронье; прекрасные дворцы знати подверглись разграблению, которое сопровождает каждый бунт, а знаменитая Астапорская Гарпия, сброшенная со своего пьедестала, одиноко лежала на камнях, бессильно раскинув свои золоченые крылья.
Переступив городские ворота, к Дейенерис вновь вернулась уверенность и ясность мысли. Сильнее закутавшись в плащ, чтобы скрыть под ним намокшее платье, она горделивой походкой прошла сквозь ряды освобожденных рабов, сопровождаемая благодарственными криками и благоговейным преклонением, которого достойна мать драконов. В ту секунду последние остатки сомнений развеялись по ветру, сделав ее путь как никогда ясным.
— А может быть, ты и прав, может, мое место действительно здесь? Может, мне не суждено вернуться домой до тех пор, пока я не покончу с несправедливостью на этих землях? Но как узнать где истина, а где ложь? Ведь мы не только даем городу свободу, мы рушим древние устои, традиции, по сути, не давая ничего взамен… Но что делать дальше? — спросила она, обращаясь к своему спутнику.
— Дороги для путешествия, а не для конечной цели. Никогда не знаешь, что ждет тебя за горизонтом. Я не ученый, не политик, я всего лишь воин. Не уверен, что имею право давать Вам подобные советы. Поступайте по справедливости и по совести, не давайте волю своей гордости и высокомерию, прислушивайтесь к советам мудрых мужей, — отстраненно ответил он, разглядывая последствия бойни, которая разразилась в городе несколько часов назад.
Душераздирающий крик раздался на противоположной стороне улицы, оборвав их беседу. Дейенерис повернулась в пол-оборота, рассматривая раскинувшуюся перед ее взором картину. Несколько оборванцев схватили молодую девушку, облаченную в дорогой, но изодранный наряд, и пытались затащить ее на залитую кровью плаху, где каждую минуту с плеч срывалась голова очередного господина. Утопая в липкой кровавой жиже, девушка пыталась вырваться из железной хватки своих обидчиков, но те лишь сильнее обхватывали ее, приближая неминуемую гибель. Рыжие волосы незнакомки, когда-то собранные в изысканную прическу, переплетенную шелковыми лентами, разметались по плечам, будто огонь, горя под заходящим солнцем, напоминая перья феникса, возродившегося из пепла.
Даже издали были заметны ее небесные глаза, светившиеся нестерпимым ужасом. Видя их, Дейенерис невольно отступила на несколько шагов, найдя опору в руках своего доброго друга. В этот момент вина и жалость к этому невинному созданию, которому по воле богов пришлось родиться в шелковых пеленках, наполнили сердце юной королевы, но она не могла вымолвить ни слова, чтобы защитить девушку, молчаливо взирая на ее муки. Ее плач, казалось, наполнил каждый уголок залитой кровью площади, привлекая все больше и больше охочих до зрелищ зевак.
— Нет, пожалуйста, не надо! Я ни в чем не виновата! Отпустите меня! Пожалуйста! — срывая голос, кричала она.
Эта мольба, звук ее голоса будто пронзили Дейенерис стрелой. Королева взглянула в глаза своему спутнику и увидела в них то же удивление и сомнения, которые раздирали и ее сердце. Прочитав в ее молчаливом взгляде решительный приказ, Джорах сделал несколько шагов вперед, громогласно объявив:
— Отпустите эту девушку, королева желает поговорить с ней!
Одно упоминание о матери драконов, освободившей тысячи рабов, заставило толпу расступиться, благоговейно склонившись перед своей освободительницей. Несколько оборванцев выступили вперед, подхватив полуживую девушку под руки, и повели к королеве, молчаливо стоявшей в окружении безупречных.
— Ты говоришь на общем языке? — проговорила Дейнерис, оглядывая девушку с ног до головы.
Незнакомка была молода, стройна и необычайно хороша собой. Высокие скулы, тонкие черты лица, а так же осанка, неизменно выдавали в ней благородную девицу, по воле судьбы оказавшуюся жертвой разразившейся вокруг нее войны. Но больше всего Дейенерис поразили глаза девушки — они напоминали небеса, поражая своей невинностью и чистотой.
— Ты говоришь на общем языке? — более мягко повторила королева, видя, что незнакомка от страха лишилась дара речи.
— Когда королева спрашивает, нужно отвечать, — прорычал один из оборванцев, толкая девушку на каменные плиты у ног свой освободительницы.
Несчастная подняла на нее полные слез глаза и едва заметно кивнула в знак согласия. Никогда еще ей не приходилось чувствовать себя такой ничтожной и напуганной, как сейчас. Она молча сносила издевательства Джоффри, пережила потерю близких ей людей, каждый день рискуя расстаться с жизнью из-за очередной прихоти малолетнего короля, сумела сохранить достоинство и честь после нападения толпы в Королевской Гавани и вынести тяготы побега, но сейчас, стоя на коленях у ног серебровласой королевы, ее обуял истинный ужас, смирить который она не могла. Было в этом страхе что-то мистическое, что-то сковывающее ее волю, но неподдающееся никакому объяснению.
Королева была молода, красива, и в ее глазах читалось вполне искреннее сочувствие, но страх, наполнивший каждый уголок ее души, никак не отступал. Дейенерис сделала едва уловимый знак своим охранникам — и они оттеснили беснующуюся толпу прочь, давая столь необходимый простор. Сделав глубокий вздох, незнакомка отважилась и взглянула на королеву.
— Ты знаешь, кто я? — спросила Дейенерис, давая девушке знак, чтобы она встала на ноги.
— Да, Ваше Величество, — пролепетала Санса, опустив глаза.
— И откуда же? — продолжила королева.
— В моих краях много говорят о Вас, ходит множество разных слухов, — более уверено ответила девушка.
— И кто же я?
— Вы Дейенерис, прозванная в народе Бурерожденной, последняя представительница рода Таргариенов, дочь короля Эйриса II Безумного.
— Что ж, похвально, — проговорила королева, — но раз ты знаешь о том, кто я, будет вполне справедливо, если ты назовешь мне свое имя. Кто ты? Как здесь оказалась? Откуда приехала?
— Я приехала из Королевской Гавани, Ваше Величество. Мы держали путь в Вольные города, когда наш корабль попал в шторм и потерпел крушение. По воле богов меня вынесло к этим берегам.
— Но ты так и не назвала своего имени, — продолжила Дейенерис.
На какое-то время девушка замолчала, явно обдумывая свой ответ, но потом в ее мыслях прозвучал до боли знакомый голос Пса:
— «Никогда не забывай, кто ты!»
Сделав глубокий вздох, она подняла глаза на свою собеседницу, и в этом взгляде читалась скрытая решимость, отодвинувшая страх на второй план.
— «Уж лучше я погибну Сансой Старк, чем безымянной нищенкой без рода и племени», — проговорила она, а вслух добавила:
— Я Санса Старк из Винтерфелла, дочь Хранителя Севера Эддарда Старка и его законной жены Кейтилин Талли.
Произнося эти слова, сердце девушки будто воспарило от радости и гордости, лишая ее душу страха и наполняя смирением. Независимо от того, что принесут ей эти слова, она была готова принять любой исход. Санса подняла глаза на королеву и увидела удивление и недоверие в ее глазах, но больше всего ее поразила бледность рыцаря, стоявшего за спиной Дейенерис. Казалось, что вся кровь отхлынула от его лица, лишив того возможности действовать.
— Но как такое возможно? — будто не веря своим глазам, проговорила королева.
— Во время осады мы сбежали из Королевской Гавани, Ваше Высочество! — промолвила Санса, не понимая причин столь резкого изменения в поведении королевы.
Дейенерис какое-то время постояла в молчании, пытаясь совладать со своими эмоциями, а потом, резко развернувшись, направилась в сторону пирамиды, где еще вчера возвышалась покрытая золотом гарпия, держа в своих когтях цепи, сковывающие всех рабов Астапора.
— Идите следом, королева не отклонила Вас, — проговорил Джорнах Мормонт, всматриваясь в испуганную девушку.
Санса быстро подобрала испачканные кровью юбки и, спотыкаясь, побежала вслед за королевой, уже успевшей пересечь улицу. Пройдя через высокую арочную дверь, спутники оказались внутри огромной пирамиды. Высокие своды были покрыты изящной резьбой, колонны — золотом, а стены — разноцветными шелками. По роскоши это творение человеческих рук не уступало Великому чертогу Красного замка, но роскошь эта была иная, ни на что не похожая: в каждом дюйме чувствовалась самобытность и древняя культура этого далекого края. Никогда еще Сансе не приходилось видеть ничего подобного.
Узкие тоннели запутанными лабиринтами уходили в разные стороны от основного прохода, поднимавшегося на самую вершину этой древней громады. Каждое помещение, которое они оставляли позади себя, отличалось от предыдущего своим убранством, и чем ближе они подходили к вершине пирамиды, тем дороже становились шелка, искусней каменные орнаменты и прекрасней мебель. Так продолжалось до тех пор, пока они не очутились на самой вершине этого строения. Тогда взгляду Сансы открылся огромный зал, представлявший собой покои новой королевы. По роскоши с ним не могли тягаться даже покои Серсеи Ланнистер в Красном замке.