передавать информацию в десять раз быстрее. Еще и в тайне, ведь добрый народец
показывается только тем, кого выберет. Мы должны собрать совет, убедить их сделать это.
Ее тон беспокоил меня.
- Это будет не просто, - сказала я. – Добрый народец редко договаривается между
собой. В тяжелые времена они уходят под землю, прячутся, пока угроз не отступит.
Шалфей и Красный колпак – исключения. Остальные могут отказаться помогать.
- Но ты Зовущая, - сказала Тали. – Ты не сможешь их уговорить?
Я замешкалась. Инстинкты подсказывали, что это приведет только к катастрофе.
Конечно, было хорошо, что они готовы были выступить за то, во что верили.
- Как по мне, - сказала Милла, - сначала нужно их поблагодарить. После всего
хорошего, что они сделали для нас в Тенепаде, пора отдать хоть немного. Пир. И плата,
как подношения, что люди оставляли на пороге, чтобы порадовать добрый народец.
Все в молчании думали об этом.
- Не могу представить, что им нужно, - сказал Маленький Дон, развлекаясь
игральными костями.
- Избавить Олбан от тирана – лучший дар, что мы можем предложить, - сказал Реган.
– Ты говоришь, что добрый народец предпочитает прятаться. Значит, они оценят свободу
Олбана, где они смогут жить спокойно?
- Они могут усомниться в том, что мы принесем мир, - сказала Андра. – Мы ведь
люди, такие же, как Кельдек и его Силовики.
- Реган убедит их, - сказала Тали. – Нам нужна помощь народца. Как только Нерин
приведет их на совет, он уговорит их.
Винтовая лестница вела к сердцу горы. Когда я впервые попала в лабиринт
коридоров штаб-квартиры мятежников, я чуть не упала сюда, пытаясь найти путь. Холод
доносился снизу, кожа покрывалась мурашами. Шалфей плотнее укуталась в плащ
- Нам вниз, - сказала она.
Я держала фонарь, Шалфей шла впереди. Тени плясали на каменных стенах, пока мы
спускались. Становилось все холоднее.
- Шалфей, - прошептала я. – Я даже не знаю, как это делать. Призывать их, - я
дважды призывала камнемонов, больших и медленных созданий из камня. Я полагалась
на инстинкт, звала стишками из детства. Камнемон, камнемон, упади. Но добрый народец
был разным: броллаханы, троу, уриски, селки, крохи, как Шалфей и Красный колпак.
Может, у каждого был свой способ призыва.
- Не нужно шептать, дитя. Северники слышат, когда хотят. А ты поймешь, как
призывать. Ты Зовущая.
Мы добрались до конца лестницы. Перед нами камень превращался в ровную стену.
На этом месте я ждала день за днем, надеясь, что кто-то или что-то выйдет поговорить со
мной, как сделали Шалфей с остальными в лесу, зная, что мне это нужно.
Этого не хватало в случае с Народцем внизу. Я поставила фонарь на ступеньку.
- Думай о том, что они, - предложила Шалфей после того, как мы какое-то время
стояли в тишине. – Старый народец, упрямый и сильный. Сильный как камень, который
сложно расколоть. Верны своему пути. Не плохие, но… - она пожала плечами.
Чтобы уговорить броллахана, я играла и пела. Эта песня пробудила армию призраков
в Скрытой воде. И мне хватило попросить помощи, и странный туман укрыл меня от
Флинта. Он искал меня тем утром, лицо искажалось от тревоги и боли, и я слышала, как
он кричал мое имя, пока не сорвал голос до хриплого шепота. Я не должна была так
поступать с ним.
Если этот народец был старым, они знали ритуалы, что исполняли в Олбане, пока
Кельдек не пришел к власти и не запретил такие собрания из-за магии. Я подумывала об
этом, когда предлагала для совета середину зимы. Я старалась помнить слова бабушки,
что была на фестивалях. Это было очень давно. Имела ли я право озвучивать те мольбы?
Потери лишили меня веры. Но я должна была попробовать, и если северники не ответят, я
подумаю еще.
Я встала у стены, раскинула широко руки и прижалась к камню. Щека оказалась на
холодной твердой поверхности, пальцы отыскали неровности и трещины. Я медленно
дышала. Шалфей за мной не издавала ни звука.
Терпи, как терпит земля. Это советовал мне в странный день проверки Хозяином
теней. Северники были подобны земле и камню, твердые, сильные и медленно
меняющиеся. Это станет помехой, когда понадобится быстро решать и действовать. Но
камень был силой во всех людях Олбана. Так было и в песне правды. Как скала ее сильна.
Камень был убежищем, домом.
Я стояла в тишине, чувствовала силу камня. Я открылась его магии. И зов появился
во мне, поднялся из биения сердца, превращаясь в слова, что я говорила, не управляя
собой.
- Народ севера! Народ земли! – зов был дыханием, памятью, надеждой, прошлым и
будущим. Я знала разный камень: корни огромных деревьев глубоко в земле, утесы, где
безмолвно стояли камнемоны, галька на берегу реки, где каждый камешек был разным.
Горы гордо смотрят на рассвет, укрытые снегом. – Я зову вас во имя камня! Придите!
Покажитесь! Вы очень нужны мне, час настал!
Тишина, утихало эхо.
Я отступила, закружилась голова. Шалфей поймала меня за руку, не дав упасть.
- Что теперь? – прошептала я, понимая, что сил на еще один раз не хватит. Зов
длился пару мгновений, но я словно долго взбиралась по горе без передышки.
- Ждем. Они медленные, - она добавила через миг. – Если не сработает, то не знаю,
что сработает.
Я опустилась на ступеньку. Мы ждали. Было холодно, и становилось ясно, как
мятежники Регана были должны северникам, ведь им всю зиму поставлялись еда и
топливо в пещерах. Когда запасы заканчивались, их пополняли невидимые руки. Когда
огонь догорал до углей, комнаты оставались теплыми. Я стиснула зубы, чтобы они не
стучали, укуталась плотнее в шаль. Может, Хозяин теней ошибся. Может, у меня не было
того, что нужно было для Зовущей.
Тихий звук. Кожу покалывало. На стене появилась узкая трещина высотой до моего
плеча. С другой стороны светил фонарь, озаряя силуэт в сером плаще. Глаза из трещины
смотрели враждебно. Кожа узкого лица существа и длинных пальцев была серой. Как и
его одежда, вокруг лица висели длинные спутанные волосы каменного цвета.
- Чего вы хотите? – даже голос казался серым. От него мне было не по себе, страх во
мне не был связан с пещерой, тенями и холодом. Мы словно разбудили то, чему лучше
было спать.
Я стояла, не зная, что сказать. Существо не было человеком. И не было добрым
народцем, по крайней мере, оно отличалось от Шалфей, Красного колпака и лесного
народца. Я смотрела во враждебные глаза, трещина начала закрываться.
- Нет! – воскликнула я и шагнула. – Стойте! Я должна поговорить с вами!
- «Должна», - повторило существо. – Нам все равно.
Трещина застыла. Я не понимала, почему Шалфей не помогает мне.
- Прошу, - сказала я запоздало, - можно с вами поговорить? Я Нерин, человек и
Зовущая, а это Шалфей, - я попыталась придать лицу приятное выражение, хотя мне было
не по себе.
- Западник, - в тоне была насмешка.
- Айе, - парировала Шалфей, - западник, и я того не стесняюсь. Я прошла долгий
путь сюда, пересекла границу Дозоров. Даже северник может понять значимость этого.
Мы не просто так стоим на твоем пороге. Это очень важно. Выйдешь и поговоришь с
нами?
- Нет. Это место провоняло холодным железом.
- Может, мы войдем? – спросила я. – У меня нет железа, как и у Шалфей, - я поняла,
что тот, кто приносил запасы и оставлял их на кухне, проходил рядом с котелками и
сковородами Миллы, так что хоть один северник мог выносить железо. Но сейчас не
стоило говорить об этом.
- Зайти? – это было немыслимо. – Словно мало того, что твой крик разбудил всех нас
от зимней спячки!
Я посмотрела на Шалфей, а она – на меня, в ее глазах было недоверие.
- Простите за это, - сказала я. – Я принесла приглашение вашему клану. Мне нужен
ваш мудрый совет, это очень важно. Но, думаю, если северники уходят на зиму в спячку,
как медведи или белки, то вас не заинтересует пир, музыка и дары посреди зимы в честь
вашей доброты. И вам будет все равно, будете ли вы частью совета насчет мира в Олбане.
Вам-то хочется спать дальше.
Выражение лица существа стало мрачнее, если это было возможно.
- Девчонка, - отметил он. – Ты называешь нас белками и медведями.
- Не в том…
- Как по мне, - сказало существо, - раз Великие спят всю ночь, то это можно и нам,
мелкому народцу
Великие. Добрый народец так называл Стражей. И теперь я не могла отпустить
существо в гору, ведь оно могло знать то, что поможет мне в пути и всем нам.
- Лорд севера? – спросила я. – Он тоже в зимней спячке?
- Мы не говорим об этом, - существо в сером опустило фонарь на землю. Я
разглядела теперь, что он был похож на человека, но все было потрескавшимся, как
камень. – Слишком много печали нужно облекать в слова. А насчет остальных: ты
побеспокоила наш отдых, позвав, и нам не удастся уйти, пока ты не выскажешься, я так
понимаю. Середина зимы, значит?
- Айе, - сказала Шалфей. – Что плохого в празднике? Эль, хорошая еда, песни. А
Нерин говорила о подарках? Такие приглашения бывают редко, - она подождала два вдоха,
а потом добавила. – Она Зовущая. Понимаете? Девочка хорошо попросила вас, от всего
сердца. Она день за днем ходила сюда, ожидая вашего ответа. Это неуважение с вашей
стороны, ведь я не верю, что весь клан спит зимой. Или северники ходят во сне, носят еду
и хворост при этом.
- На закате в середине зимы, - быстро сказала я. – Там будет пир и совет. Я обещаю,
что все железо в Тенепаде будет закрыто и убрано за дверь. Я прошу вас прийти и дать
отблагодарить вас за помощь. И я прошу выслушать нашего лидера Регана. Он поведает
вам что-то важное.
- Что-то еще попросишь?
- Мне нужна помощь с поиском Стражей, - сказала я. - Великих. Но не Хозяина
теней, он уже приходил ко мне, мне нужны остальные. Я была бы очень благодарна, если
бы вы дали подсказки.
Тяжелая тишина.
- Не много просишь? – сказало существо. – Я сказал, что Лорд севера спит. Долгим
сном и крепким. Разбудить нас – это одно. Но его… Даже не думай делать это, если не
выжила из ума, - он отошел от трещины, и она начала закрываться.
- Прошу, погодите!
Я еще видела один глаз, руку с фонарем и тени.
Камень замер.
- Айе? – отозвался голос.
- Расскажите всем. Мы будем готовы к празднику, надеясь, что вы придете. Скажите
им, что я здесь, и что я передала.
- Ах, они знают, что ты здесь. Разве ты не проникала в наши головы с момента, как
появилась тут осенью? Как бы они не знали, что Зовущая рядом? Но ты лишь беда. Айе, я
передам, - пауза. – В этот раз, - камень с треском закрылся.
- Северники, – пробормотала Шалфей. – Не тревожься, девочка. Они придут. Они
знают, что ты здесь, понимают, что не могут отказаться. Дары? Не представляю, какой дар
развеселит такое кислое лицо, - она взглянула на меня. – Ты устала. Этот вызов и я
ощутила. Тебе стоит подняться и согреться, а я пойду. У Красного колпака есть только
кроха, а с ним не поговорить.
* * *
Я отчиталась Регану. Его глаза выражали такой же восторг, как у Тали раньше,
наполняя меня тревогой. Очень многое зависело от успеха совета, и Реган мог не
понимать, как сложно убедить добрый народец помогать. Хотя он был рад новостям, все
были серьезны. Они не работали, а сидели в столовой, тихо говорили о потере Цианом
двух товарищей, которых даже не могли похоронить даже. Я поговорила с Евой и Миллой
насчет пира и даров, а потом оказалась такой усталой, что едва могла держать глаза
открытыми, хотя еще был день. Тали отправила меня спать, ведь тренироваться я так не
могла. Я послушалась.
Мне снился Флинт. Флинт, стоящий у кровати, где спал крупный юноша. Флинт
обхватил руками лицо мужчины, пел и заклинал. Вокруг сидели богато одетые люди,
следя за ним. Их лица были напряженными, а глаза… алчными. Когда я проснулось,
желудок крутило. Я успела добраться до уборной, и меня стошнило.
Я знала, что Флинт – Поработитель. Я понимала, что он должен порой – а то и часто
– применять силы по приказу короля, превращая мятежников в послушных, чтобы дары,
как у меня, использовались только в целях Кельдека. Многие Силовики были
порабощенными людьми, ставшими верной силой. Знание, что Флинт делает так, чтобы
скрыть истинную цель, не остановило моей реакции на это.
Милла пришла, когда меня тошнило в дыру в уборной, вытерла мое лицо и усадила в
столовой, где заставила выпить бульон. За ужином Фингал спросил меня о здоровье и
посоветовал чай с мятой и медом, который был бы эффективным и с сухими листьями. Он
предлагал поспать в лазарете, там только Циан приходил в себя после долгого пути.
Андра, которую обычно больше интересовали тренировки, а не происходящее вне их,
принесла мне одеяла, чтобы меня не разбудил холод. Большой Дон усадил меня на свое
место ближе к огню. Я поблагодарила всех. Я не могла объяснить, что мне плохо не из-за
тела. Как шпион Регана при дворе, Флинт должен был вести себя как верный слуга короля,
даже если приходилось использовать дар во зло. И он не мог перечить. Люди уже умирали
из-за меня. Если я не могла справиться с этим, я ослаблю мятежников. Я стану помехой.
В Тенепаде было восемь женщин, включая меня. Мужчин было в четыре раза больше.
В спальне нас было шестеро, а Милла и Ева делили комнатку у кухни. Сначала мне было
сложно быть в окружении людей, хотя спать на кровати было для меня роскошью. А
потом оказалось, что они уставали за день так, что засыпали, едва головы касались
подушек.
Этой ночью я лежала на кровати, укутавшись одеялами, составляя мысленно письмо,
которое никогда не написала бы. Я говорила Флинту, как скучаю, как тревожусь за него,
как надеюсь, что он вернется весной. И о том, что мне было одиноко без него, хоть у меня
и было задание. И о том, как простила его за то, что ему приходится делать. Как надеялась,
что скоро наступит день, когда ему не нужно будет слушаться Кельдека.
Тали тоже не спала и не успокаивалась. Она ворочалась, сбрасывала одеяло и
укутывалась в него, била подушку. Я знала, что лучше не трогать ее.
А она вдруг сказала:
- Нерин?
- Ммм?
- Плохой сон был днем?
- Не хочу говорить об этом.
Пауза. А потом:
- Тебе снится он, да? Флинт?
Она была догадлива.
- Угу.
- Ты скучаешь.
- Я не хочу говорить об этом, Тали, - ни с кем, и не с ней.
- Реган сказал, что твои сны могут быть полезными, если там то, что делает Флинт.
Вы близки, Флинт – целитель разума, управляющий чужими снами, и мы думали об этом.
Ты можешь рассказывать нам о снах.
Я приподнялась на локте, чтобы посмотреть на нее. Она лежала ровно, волосы были
темной кляксой на подушке, кольца и завитки тату окутывали ее тонкое тело загадкой. Я
хотела спросить ее о них, ведь они были сделаны тщательно, умело. И совпадали с тату ее
брата. Я бы хотела знать их историю. Но люди редко рассказывали о прошлом, о семьях, о
доме, об оставленных любимых. В Тенепаде это оставляли на будущее.
- В этом нет пользы, - сказала я. – Я вижу отрывки, не успеваю понять, что творится.
- Больше отрывка было, раз ты побежала в уборную.
Я промолчала.
- Сны скорее проклятие, чем радость, раз они так тебя тревожат.
Я мешкала. В тишине комнаты, где спали остальные, было проще говорить правду.