С традициями романтизма связаны рассказы М. Лаури, своеобразного писателя, стоящего несколько особняком в истории англо-канадской литературы, М. Гранбуа, Л. Барнарда. Благородство человека, который, погибая, думает о спасении жизни товарищей, придает рассказу Л. Барнарда «Четверо несли ящик» редкое для канадской литературы оптимистическое звучание. Ненавистью к городу-молоху, «пожирающему целые леса», полон рассказ М. Лаури «Самая храбрая лодка». Автор мастерски передает контрасты между цивилизацией и природой, роскошью и бедностью. Обездоленных людей он наделяет богатой душой, способной радоваться чужой молодости и любви. Повествование каждый раз прерывается гимнами природе, морю, любви. Весь рассказ — песнь торжествующей любви, но найти ее так же трудно, как игрушечной лодочке переплыть бурный океан. Рассказы М. Гранбуа, написанные под явным влиянием Мопассана, рисуют характеры, детали быта, суеверия, дающие представление о франко-канадской деревне.
Рассказы англо-канадцев М. Кэллехена и Л. Кеннеди и франко-канадцев Р. Лемелена и Ж. Феррона представляют в сборнике юмористический жанр. Их объединяет общность темы — антиклерикализм, насмешка над служителями католической церкви, над ханжеством. Юмор в англо-канадской литературе имеет давние (учитывая временные масштабы ее истории) традиции и проявился особенно убедительно в творчестве таких писателей, как Т. Халибертон (1796–1865), С. Ликок (1869–1944) и современных писателей П. Бертона, Р. Дэвиса и др. Во франко-канадской литературе наиболее плодотворно работает в этом жанре Р. Лемелен. Следует помнить, что высшее католическое духовенство Канады всячески препятствовало появлению книг, которые способствовали бы потрясению религиозных основ. Л. Кеннеди показывает, как национальные предрассудки берут верх над принадлежностью к религии, а М. Кэллехен, как и во всех своих юмористических рассказах, ограничивается мягкой усмешкой над религиозными условностями и скудомыслием священнослужителей. Современно и остро звучит рассказ Р. Лемелена «Страсти Господни». По поводу одного из романов этого писателя архиепископ Квебекский заявил, что автор «продал свое перо дьяволу». Открытый антиклерикализм, критика церковного ханжества и обывательской тупости — сравнительно новое явление во франко-канадской литературе, знаменующее собой ее освобождение от пут католицизма. Специфически французский оттенок свойствен рассказам Ж. Феррона, предельно лаконичным, похожим на анекдоты, и не только антиклерикальным, но и антирелигиозным.
В 1959 году М. Кэллехен писал в предисловии к сборнику своих рассказов: «Меня интересуют проблемы, связанные с самыми разными людьми, но только не с очень богатыми». Этими словами можно охарактеризовать творчество большинства канадских писателей-реалистов последних десятилетий. Острый интерес к социальным проблемам, осуждение несправедливости, борьба с национальной рознью, стремление к всесторонней независимости Канады, совершенствование писательского мастерства — все это способствует росту популярности канадской литературы как в самой Канаде, так и за ее рубежами. Еще в 1956 году писатель и активный деятель в области культуры Р. Дэвис писал в статье «Писатель в Канаде»: «…Канада страстно жаждет национальной самостоятельности, которая подразумевает, конечно, и национальную культуру; нам надоело пренебрежительное отношение Англии и США. Но время работает на нас, в Канаде уже есть прекрасные писатели, принадлежащие, несомненно, только нам». Есть все основания считать, что канадская литература, создаваемая на двух государственных языках страны, выходит на мировую арену и что лучшие произведения прогрессивных канадских писателей будут переведены на русский язык и станут доступны советскому читателю. Настоящий сборник лишь скромный почин.
Жан Амлен
Письмо
Они выбрались из дремучих джунглей, четыре изможденных существа рода человеческого, и двигались как во сне, как погоняемые надсмотрщиком, чья плеть доводила их до предела человеческих сил. Их бороды были запутаны, кожа изранена, а кровь их день и ночь высасывалась мошкарой.
Они ненавидели друг друга, связанные общим обязательством и заключенные в эти зеленые стены джунглей, тропы которых ведут в ад. Джунгли стали представляться им теперь загробной жизнью. И еще больше ненавидели они, по мере того как шло время, свою ношу, но несли они ее как святой завет своего Повелителя, Повелителя взыскательного.
— Нам нужно донести эту кладь Маркграффа, — говорили они. — Он был хорошим человеком. Мы обещали ему.
О вознаграждении в конце пути они ничего не говорили, но каждый по-своему мечтал об этом.
Они пошли с Маркграффом в этот зеленый ад, потому что он хорошо заплатил им вперед. Теперь он умер, а они живы. Смерть свалила его, внезапная тропическая болезнь прервала его безумную геологическую затею.
Все это было бы понятно им, если б поиск его был связан с золотом. Правда, Маркграфф говорил улыбаясь: «Есть вещи, которые наука ценит дороже золота». Наконец они решили, что Маркграфф потерпел неудачу, так как единственное, что он нашел в джунглях, — это смерть. Но оказалось иначе: ящик, который он просил их донести, был тяжелым. Он сделал его сам, грубо сколотил, но, человек ученый, сумел скрепить его секретом. Он понимал, что обречен.