Уродливая, приземистая и, судя по истончившимся паклям обесцвеченных волос, безумно старая гоблинша, разряженная в парчу и бархат, кивнула, словно носом клюнула. Потом величественно достала трубку с нереально длинным мундштуком и принялась со знанием дела набивать ее какой-то травяной смесью.
Директор поспешил открыть окно, опасаясь сомлеть от запахов чужеродных травок. Чуть подумав, он отвернулся якобы погладить Фоукса и незаметно сунул за щеку безоар. К разговору готов.
- Надо сказать, милейший праправнук начал задавать весьма странные вопросы. Да и личинки гоблинов из верхней залы забегали от твоих вопросов. Боятся вдруг потерять такого клиента, как школа маговых детенышей. Что, ниффл седой, на континент счета переведешь? Там гоблины старой школы. Даааа... Людишек почти не нанимают, смесков и темных тварей на работу и вовсе не берут... Даааа... – бабка глубоко затянулась дымом и впала в нирвану, забыв выдохнуть. Но через некоторое время опомнилась, выдала из ноздрей две дымные струи и продолжила неспешные рассуждения. – То, о чем Филиус спрашивает, дело нужное, даааа... Дело важное. В кланах таким мудрым делом занимаются женщины. Прибыль, счета, купчие, вклады, обороты, даааа... Только тебе все это без надобности, человек. Нет между нашими народами после столькой крови столького доверия, чтобы общие счета иметь. Нет в моем народе таких добряков, чтобы ради магов себе жилу рвать, за чужую прибыль надсаживаться. У нас на откупе чеканка денег, у нас ваши хранилища, у нас обмен маггловских валют – нам хватает. – Старуха вновь затянулась, закрыв от удовольствия глаза и так еле заметные под набрякшими, затянутыми паутиной морщин веками. Снова впечатляющий выдох. – Дааааа... Но чтобы сохранить хранилище Хогвартса в Гринготтсе, клан готов к беседе. А готов к беседе ты, старый ниффл?
Директор порадовался, что не спешил вступать в диалог. Теперь он рассматривал заслуженную пенсионерку уже с совершенно новой точки зрения. Ну и что, что стара и немножечко в маразме. Молодых поднатаскает, будут у него бухгалтеры.
- Я так понял, вы согласны на должность главбуха?
Госпоже Гнилозуб в ученицы директор подобрал тройку смышленых магглорожденных девиц из “списка Минервы” (список не нашедших работу выпускников Минерва все еще писала. Пока ни один из списка не подходил на роль профессора ЗоТИ, но Егорыч не оставлял надежд пристроить невезучих воспитанников на не такое уж плохое местечко. Хоть немного бы в деле разбирались, он бы сразу принял на должность. Увы, пока в списке были слишком небоевые личности). Еще он надеялся навязать упрямой старухе в обучение пару техничек-домовушек.
А что? После того, как они перестали сидеть сиднем и занялись, наконец, уборкой замка, выяснилось, что их община даже слишком велика для ныне живущих. Директор вдруг стал чувствовать, сколько их сейчас выполняет поручение, а кого можно позвать и дать дополнительное задание. Тех, кого можно позвать было очень уж много, а лентяев-нахлебников в своей школе в своих подчиненных терпеть не хотелось. А тут бы и им повышение в должности и школе польза. Трудолюбие невысоких ушастиков Николай Егорович уже оценил. И чего гоблинша возражает?
- Зеркало в классе, господин директор, сэр. – Возник вместе с чашкой вечернего чая эльф-секретарь.
- Каком?
- Пыльном. Со старыми партами, директор, сэр.
- Партами? Еще остались где-то?
- Точно так, директор Дамблдор, сэр. Как велел прежний директор Дамблдор, сэр. Зеркало Еиналеж поместить рядом с библиотекой в заброшенный пыльный класс, полный старых парт, составленных в углу. Мы специально копили там пыль, директор Дамблдор, сэр. И не выбрасывали парты, не разбирали на запчасти, не сортировали на годные и не годные. Эльфы Хогвартса наказали себя за невыполнение нового приказа, но выполнили приказ, да.
- Пойдем-ка, глянем, – тяжело вздохнул директор, протягивая эльфу руку и одновременно трансфигурируя домашний халат в повседневную мантию лилового цвета с салатовыми звездами. Где он раньше такие заклинания-то находил?
Зеркало стояло на массивных золотых лапах. Поверху вилась буквенная абракадабра с произвольными пробелами. Если прочитать слова задом на перед, можно понять, что зеркало показывает не настоящее, а желаемое.
Самую заповедную мечту.
Ну-ка, даже интересно...
Он сделал шаг и вгляделся в чуть мутноватую от старости поверхность(сколько же этой стекляшке веков?).
Не такой уж высокий без своих туфель с пряжками (у которых довольно значительный каблук, хоть об этом мало кто знает), чуть располневший, чисто выбритый, в мантии, вылинявшей до просто ровного серо-сливового цвета, стоял в зазеркалье он сам. Это что, у него такие мечты банальные – мантию сменить? Внезапно в глубине отражения почудилось движение.
Отпрыгнув от зеркала, директор оглянулся. Никого. Он в классе один. Всё в школе спит.
А с той стороны между тем появились люди. Два парня, девчонка, пожилая женщина, маленький ребенок, еще один. Они улыбались и махали ему. Вот подошел мужчина, похожий, словно отражение в отражении. Только помладше и похудее. И нос не сломан. “Брат”, – понял Дамблдор. И остальные, выходит – семья. Жена, дети, внуки. Вот о чем он мечтает. Вот что самое дорогое и заветное. Вот от чего так тоскливо вечерами и холодно и бесприютно по утрам в постели, выстывшей с левой стороны. С той, где могла бы просыпаться теплая и недовольная ранней побудкой жена.
Женщина из зазеркалья грустно улыбнулась, поправляя прическу таким знакомым и родным жестом, что аж сердце защемило. Они знакомы? Ведь знакомы же!
Еще Альбус (настоящий Альбус Дамблдор) подметил, что Светлана Романова очень похожа на Ирму Пинс и Арабеллу Фигг. С Арабеллой новый директор был все еще не знаком, а вот библиотекаря ему предстояло увидеть уже на завтраке. Мойры только качали головой, не понимая – куда же закатится этот своевольный клубок ниток?
А куда ему катиться, кроме как к намеченной цели?
За завтраком Николай Егорович приметил нужное сходство и сделал нужные выводы.
Ирма задергалась под пристальным взглядом с лукавым прищуром. Неужели директор понял, что из новопоступивших книг не все скрыты в закоулках Запретной секции?
Разумеется, Николай, как и все в Хогвартсе, от профессора до первокурсника, был в курсе слухов о том, что у мадам Пинс роман с Аргусом Филчем. Но... Кольца на руке нет, официально об отношениях не объявлено... А если бы и было объявлено! Директор намеревался всерьез побороться за понравившуюся ему женщину.
Зеркало директор приказал переставить в свою башню.
Он сам был школьником когда-то. Он был бедным школьником. И бедным студентом. Так что решил не провоцировать отчаянных.
Не хотелось бы, чтобы у артефакта в один из дней вдруг отпилили золотые лапы.
Комментарий к Глава 7. Узнай мечту ниффл – искаженное Niffler – нюхлер (мохнатый длинноносый черный зверёк с плоскими как лопаты передними лапами живёт в норах и обожает все блестящее).
====== Глава 8. Я старый солдат, и не знаю слов любви ======
Теперь у Николая Егоровича прибавилось дел.
Помимо всех взятых на себя обязательств, он начал кружить рядом с мадам Пинс, как старый тощий гриф над павшей лошадью (да простят меня юные романтики, но возраст и внешний вид героев не располагает к иным сравнениям). Мадам дергалась и с надеждой оглядывалась по сторонам в тщетных поисках защиты. Все напрасно. В этой школе не осуждали и не обсуждали своего директора. Даже старый приятель, Аргус Филч, старался особо не мелькать возле библиотеки – сквиб ценил свое место. Особенно теперь, получив в подчинение магов и обретя полную власть над хозяйственными делами школы. Сам Дамблдор (!!!) советовался о ремонте труб, давал ответственные поручения, прилюдно проявлял уважение. Уважение, а не свою обычную снисходительную насмешливость! И если Ирма оказалась столь глупа, что прогневила директора, выставив не туда не те книги, он – Аргус – не собирается мешаться в эту историю. Очень кстати пришлось ему директорское поручение – присмотреть местечко под театральные подмостки. Желательно так далеко от библиотеки, чтобы репетиции не мешали школьникам писать свои бесконечные эссе. Вот Аргус и проводил все вечера, подыскивая то, что идеально подойдет для театральной студии.
В конце концов, когда Егорыч уже начал примеряться к грядкам Спраут на предмет ромашек и прочей ухаживательной ерунды, Ирма Пинс накрутила себя до той степени испуга, в которой сам черт не брат, и пошла к начальству ругаться. Ободряя себя мыслью, что лучшая защита – это нападение. О том, что все ее прежние “кавалерийские атаки” были отклонены с досадной легкостью гиппогрифа, не заметившего нападок сердитой мухи, библиотекарь предпочла не вспоминать.
Результат этого отчаянного поступка удивил ее саму.
Директор выдал разрешение на полную перестановку в библиотеке: что хочет – в общий доступ, что хочет – под замок, что вообще не устраивает – в кладовку. Это... Это... это был самый лучший подарок на Рождество!
Больше того, великий, величайший светлый волшебник предложил просто чудесную идею – создать тематические стенды. По факультетам, по курсам – каждому предложить что-то для легкого чтения. Создать, оформить все завлекательно. А то “Квиддич сквозь века” уже ни одного прилично выглядящего тома не осталось, а многие достойные издания пылятся никому не нужные.
Под красно-золотыми флагами можно расставить биографии известных выпускников-гриффиндорцев, приключенческие романы, военные мемуары, книги по тактике и стратегии, что-нибудь новенькое о квиддиче, наконец!
Серо-зеленым – политику, экономику, психологию, книги про шпионов, страшные сказки, обычаи и история разумных рас.
Барсукам нужно выставить самоучители по зельеварению – у них традиционно туго идет этот предмет, но травникам не знать зелий – просто стыдно! Еще можно предложить им сентиментальные романы, те же приключения, богато иллюстрированные энциклопедии и атласы по травам и животному миру.
Ну, а воронятам – все вышеперечисленное, плюс директор выделил средства на закупку нескольких замечательных трактатов Йорта Сноу, маггловские учебники по логике, сборники логических задачек к этим учебникам, детективы, психологические триллеры.
“А потом”, – загадала Ирма, – “можно будет сделать пару стендов без разделения на факультеты. Грифферам не повредит немного знаний по психологии. Воронам, вполне возможно, будет любопытно разглядывать иллюстрированные атласы. Да и от книжки, полной приключений, даже самый занудный мальчишка редко откажется”.
Обсуждать книги, годные для стендов, договорились за ужином. Но школьники бывают так увлечены своими исследованиями! Библиотекарь и раньше частенько пропускала ужины ради них, и теперь не могла выгнать детей, ищущих книжных знаний.
И тогда случилось очередное маленькое чудо – директор оборудовал маленькую пустующую каморочку при библиотеке, как маленький уголок отдыха, где можно выпить чаю, а иногда и побеседовать.
В конце рабочей недели он даже пару раз приносил бутылочку медовухи, что несказанно оживляло беседу.
А в качестве освещения всякий раз придумывал новое, всегда удивительно красивое волшебство.
Эти вечера с каждым разом становились Ирме все дороже. Она и не знала прежде, что за личность скрывается за примелькавшейся всем маской старого чудака.
Хоть было кое-что, что и на самом деле могло рассмешить любого книжника.
Например, забавно было наблюдать, с каким напряжением великий маг вспоминает содержание подростковых романов. Да полно, читал ли он их вовсе? Когда эти книжки выпустили в магическом мире, светлый маг уже, кажется, совершил свой подвиг и победил Гриндевальда.
Когда список был готов и завхоз получил задание сделать и установить полки, директор поделился с Ирмой своей заботой – самодеятельность в школе почти захирела. Флитвик тащит на себе, что может, но должна быть вовсе отдельная ставка, чтобы вышло хоть что-то путное.
Вот, готов класс для театральной студии. А руководителя все никак не выбрать. Да и репертуар в самом становлении кружка не хочется отдавать на откуп незнакомого человека.
И вот тут пришлось сознаваться, что в этой теме плавает уже она сама. Как-то не довелось в своей жизни походить по театрам.
В ответ директор только счастливо улыбнулся и на следующий день передал ей пухлый журнал с картинками вечерних платьев, одно красивее другого. “Образцы для трансфигурации”, – непонятно пояснил он. Ну, а когда Дамблдор изъяснялся понятно?
На всякий случай, в пятницу вечером мадам Пинс трансфигурировала свою простенькую мантию в одно из журнальных платьев и села ждать директора, чувствуя себя полной и законченной дурой.
Этот вечер стал первым, неимоверным по силе своего воздействия, шоком для школьников и профессоров.
Директор в строгом маггловском костюме стального цвета, с небрежно наброшенной на плечи черно-алой мантией, и его спутница – не с первого раза угадываемая в потрясающей красоты платье, с вычурной прической – под ручку идущие к границе антиаппарационной зоны.
Посещения театров обоих миров (магического и маггловского), сперва на родине, а потом и на континенте (и магической силы, и политического веса директора вполне хватало для создания международных портключей).
Это было потрясающе. Провести ночь, бездумно бродя по улочкам Праги после вечернего балета в Мариинке, чтобы утром выпить кофе в одной из многочисленных маленьких кофеен Парижа, а потом отсыпаться всю субботу, воспользовавшись тем, что посещение библиотеки директор временно ограничил личным приказом, в связи с ремонтом и установкой стеллажей.
Это было немыслимо. Это было невероятно. Это было ничуть не удивительно, что в один из вечеров директор вдруг встал на колено и достал из складок мантии бархатную коробочку с кольцом.
Все слишком походило на сказку. Все было так удивительно, так странно, что Ирма растерялась и... согласилась.
Согласилась, как в воду прыгнула. Даже не вспомнив слухи, ходившие о любовных предпочтениях директора.
Зато сплетники вспомнили. О, да!
Мигом набежали “доброжелатели” и “спасатели”. Мигом зашипела Трелони, с которой мадам Пинс никогда не ладила. Скривился Филч, строя из себя брошенного и преданного.
Аргус, правда, одумался быстро. Их связывала дружба, которую, по счастью, удалось хоть как-то сохранить.
Вот только ни одна женщина не забудет, как ее оставили наедине с пугающей проблемой (если не учитывать ситуации с обливейтом, разумеется). Не забудет и Ирма Аргусу его “поиски кабинета под студию”, когда он был нужен ей рядом с библиотекой.
Впрочем, хорошо, что все так устроилось и разрешилось.
А злоязыким быстро прищемил этот их бескостный орган лично директор. Навык жестко осаживать недовольных, который всегда пугал до дрожи и саму мадам Пинс, никуда не делся. Любой, хорошо знающий Альбуса, всегда мог разглядеть этот ледяной колючий вихрь даже в самом веселом его прищуре.
- С тобой стало холодно, – сказала Светлана.
Альбус не понимал, чего хочет эта странная маггла. Что он должен сделать? Обнять ее и сидеть так, не вставая? Есть ведь дела, заботы, хлопоты.
Денег дома достаточно, хозяйственные дела все решены – что ей нужно?
Что вообще значит: “Холодно”? Шубу ей купить?
Альбус Дамблдор никогда не любил женщин с их странными желаниями и невообразимыми понятиями о пристойном поведении.
Он быстро выкинул из головы слова чужой и ненужной ему тетки. Через два дня состоится встреча, необходимая для поездки в Лондон. Нет времени на глупости.
- Альбус, ты, конечно же, скажешь, что это всё женские глупости... Ты меня знаешь, я не склонна верить сплетням... Но слухи о тебе и Ирме, они возмутительны! Необходимо пресечь их на корню!
- Так я и пресек, вроде. Прищемил языки самым говорливым. Что, еще кто-то вылез?
- Нет, я говорю не о Сибилле, которую ты напугал. Нет-нет, – быстро произнесла Минерва, заметив, что начальник возмущенно вскинулся, – я отлично понимаю необходимость такого поступка. Мы не очень ладим с этой шарлатанкой, сам знаешь. К тому же она перешла все границы с этим своим заявлением, что Ирма выйдет замуж за того, кто забыл свое имя и род. Возмутительно! Я вообще считаю, что ее стоило не пугать, а увольнять в тот же день!