Вот даже как. Они могут. Я с острой завистью гляжу на юного "гоблина". Он будет жить за границей, ходить в частную школу, может, недалеко от моря... Ему даром достанется жизнь, к которой я рвусь изо всех сил, рвусь до крови в горле, до темноты в глазах... но, как говаривают в Москве, если есть богатые, должны быть и бедные. Я, к сожалению, из последних.
Следующим привели "рогатого" пяти лет, да в такой ярко выраженной форме, что хоть за образец бери. Всех бьет. В том числе стульями. Родители в шоке. Это они молодцы, что сразу забеспокоились, многие на их месте пальцем бы не шевельнули, мол, он же бьет, не его, все в порядке. "Рогатый" поганец смотрит на меня с милой улыбкой. Ну, неудивительно, он же "рогатый". Для него мир прост и понятен. Вот дядя, ему улыбнуться. А вон те - жертвы, их гонять. И тогда счастье. Я тоже улыбаюсь, но отнюдь не ласково - и обрушиваю на него всю мощь взрослого человека. Пять лет - это мне по силам! Наверное, по силам... Факинг-макинг, должно быть по силам!..
У малыша оказалась феноменальная устойчивость к внушению. Они что, начинают приспосабливаться к таким, как я?! Тогда это катастрофа! Но я бьюсь до последнего, потому что искренне спасаю его от шанса попасть в концлагерь за неумышленное убийство - и побеждаю. Ф-фух. Он останется "рогатым", с этим ничего не поделать, но - в латентной форме. Может, спортсменом станет. Великим. А я буду смотреть его победы по инфо. Так и советую слегка напуганным родителям.
Остальные клиенты оказались легче. Ну, по сравнению с "рогатым". Даже не мутанты. Все равно принял, ибо деньги нужны, а лечить я могу всех. Не всех разрешено по лицензии, я же официально - психотерапевт, врач-гипнолог, но... у меня как бы есть контакт с местным надзирающим, не так ли? Даже пили вместе, вот. Почти друзья - в обычном, не мутантном смысле слова. Именно "друга" я к себе и близко не подпущу.
Сижу, привожу в порядок записи. Рита придвигается за спиной.
- Первые двое были - больные? - вдруг спрашивает она.
Думаю, что ответить. Вспоминаю ее странные результаты тестирования.
- Не более, чем ты.
- Я не больная, я... - она теряется и бормочет:
- У меня ничего не болело, даже наоборот, но... кто я?
- "Зомби", - коротко отвечаю я. - Подавление реакций в целях приспособления к окружающему враждебному миру.
Рита обдумывает. Молодец, умничка. Впрочем, последнее неопровержимо подтверждает тест. Ее ум и многое другое.
- А они?
- "Гоблин" и "рогатый". Атрофия честолюбия в целях приспособления к окружающему миру. И безусловная агрессия к себе подобным с целью доминирования в окружающем мире.
- И ты их... нас... лечишь?
Я вздыхаю. Если бы. Как вылечить мутацию? Она уже случилась, всё. Изменения на генном уровне мне неподвластны, я не бог. До Катастрофы считали, что бог то ли есть, то ли нет, сейчас точно знают, что нету, но верующих больше. Тоже контингент, очень близкий к моим клиентам. Но там мне ловить нечего, там священников поляна.
- Не лечу. Я же не бог. Помогаю вам существовать в мире... без критического урона для окружающих вас простых людей.
Существуют-то они и без меня, и многие очень даже неплохо, взять тех же "рогатых" или "бакс". Но близким та-ак нехорошо...
- У тебя каждый сеанс как схватка. Ты боец.
Я просто киваю. Она не хвалит, просто констатирует факт.
- Опасно?
Я ухмыляюсь, мол, сама как думаешь? А в прошлый приезд вообще улепетывал из Москвы, можно сказать, теряя на бегу подштанники, снова вошедшие в моду. Рита вспоминает угрозы маменьки, хмурится. И задает следующий вопрос, очень нехороший:
- Маньяк повесился - тоже твоя помощь?
Я удивлен: с чего такое умозаключение?
- Ты вчера пришел без сил, - поясняет она. - Совсем как сегодня после "рогатого". Только гораздо сильнее. Ты страшный человек.
Мне повезло, что она "зомби". Другая на ее месте улепетывала бы с визгом до ближайшего пункта городской гвардии. Повезло, что купированная "зомби" и что тесты у нее очень неординарные.
- А ты понимаешь, почему я с тобой откровенничаю? - интересуюсь я на всякий случай.
Она отрицательно и несколько растерянно качает головой. Нет, до такого уровня ее проницательность не достает.
- Наш капитан, - тихонько замечает она, глядя на дверь.
Там действительно сквозь стекло виден Даниил, как его... Рождественский. Как раз поднимает руку, чтоб позвонить. Что, уже кто-то донес о незаконной врачебной практике? Вот и помогай людям...
- Маньяк повесился - твоя работа? - спрашивает капитан в лоб.
Он зол и настроен очень решительно. Рита чуть заметно улыбается - капитан чуть ли не дословно повторил ее слова.
- Я хорошо работаю головой! - объясняет капитан сердито. - Медленно, но хорошо! Ты вчера правильно сказал - если б совесть обладала... ну, ты помнишь, надеюсь. Но он - повесился. Ты же умеешь такие штуки? Умеешь, это твоя профессия! Что ты с ним сделал?
Я молчу. Нашел дурака признаваться. Пусть попотеет, его работа.
- Нам сегодня показали снимки с камер наблюдения, - угрожающе добавляет капитан. - Ты с ним разговаривал на парковке! Я тебя узнал!
- Такой среднего роста, среднего возраста, в непримечательной одежде? - уточняю я. - Снято издалека и неразборчиво? Не, не я.
Рита фыркает. Капитан хочет выразиться, но сдерживается. Все верно, нынче экспрессивная лексика не в почете, слишком откровенная. Мат - это уже не "всё пучком", это признание собственных проблем.
- Ну и что с тобой делать? - спрашивает капитан и устало опускается на стул.
- Ничего? - предлагаю я.
- Тебя ищут! - зло говорит капитан. - Как возможного пособника. Или подельника. Или убийцу-мстителя. Ищут и найдут! И тут ты, весь из себя врач-гипнотерапевт, талантливый и без диплома, то есть угнетенный мировой несправедливостью. И с преступником в каких-то отношениях! Готовый кандидат в исполнители!
- Я у него спрашивал, где ближайший туалет, - хмыкаю я. - Москва бедна отхожими местами! И мы пошли в кустики. А там разошлись, и больше я его не видел. И моих отпечатков на нем нет, я к нему не прикасался.
- Еще бы! Конечно, нет! Зачем тебе? Просто приказал, он пошел и...
- Я не могу превозмочь инстинкт самосохранения, - замечаю я. - Никто не может. Иначе я бы правил миром.
Капитан смотрит зло и безнадежно. Он мне не верит. Профессиональный нюх, чтоб его. Надо бы заняться этим феноменом, хотя бы в целях самозащиты.
- Ты хоть понимаешь, какой ты страшный человек? - спрашивает капитан. - Грохнул мужика без суда и следствия, потом спокойненько пошел на работу. И сейчас сидишь передо мной, шутишь тут!
- Врачи вообще-то все такие... привычные, - замечаю я. - Потому что смерть... видят часто. И не только хирурги. Сидишь на работе, к примеру, беседуешь с пациентом и видишь, что он сейчас встанет, пойдет домой и застрелит собственную супругу, а потом себя. И так частенько. Сегодня у меня, к примеру, был пациент с неоперабельной опухолью мозга. Неоперабельной - потому что денег на операцию нет. Чем я ему помогу? Остается как-то с этим жить.
- Глаз-рентген, да?
- Последний пациент, - поясняю я не ему, а Рите. - Не рентген, но тень близкой смерти я вижу, опыт. Может, не опухоль мозга, но что-то такое же по результату.
- Там вроде "Саянская белочка" оставалась, - говорит капитан устало.
- Нет.
- Это моя "белочка"!
- Только попробуй! - серьезно предупреждаю я. - Так загипнотизирую, что от газировки блевать будешь! До конца жизни!
Капитан невольно дергается. Верит, еще как верит. Так он пить бросит без всякого воздействия, на одном самовнушении. Может, оно и к лучшему? Так-то мне плевать, но алкаш с табельным оружием - очень нехорошее сочетание.
- Кофе будешь? - предлагаю миролюбиво.
- Чтоб к завтрашнему дню духу твоего здесь не было! - решает капитан. - Забуду тебя, как страшный сон! Благодарить не обязательно!
Бах! Это капитан так уходит. И зачем биться в дверь? У меня в договоре, между прочим, прописана ответственность за имущество!
- Я спас ему жизнь, - объясняю я удивленной Рите. - Ему и его супруге.
- Тогда он очень порядочный человек, - решает она, подумав.
- Он очень умный человек, - бормочу я. - Понимает, что на его участке я совсем не к месту. А порядочных нет.
Рита долго смотрит, но не возражает. Вот и молодец, хорошо дружить с "зомби".
- Побежишь? - аккуратно интересуется она.
Понятно, не хочет терять удобное место для посидеть. А что? Тепло, никто не мешает, интересные дела происходят. Вот, "Белочку" вчера пили.
- Незачем, - беззаботно отвечаю я. - Если станут искать, легко найдут. Я же объявления в инфо даю для клиентов. Не давать объявления - без работы нет денег. Только искать не будут. Кто меня видел? Прихожу вечером, ухожу к утру. Работаю через ширму.
- Капитан обязан доложить...
- Не. Он умный, но думает медленно, сам говорил. Он сейчас еще подумает - и поймет, что я ему необходим. И не узнает меня на снимках.
- А ты что будешь делать?
Я смотрю непонимающе. Что еще может делать иммигрант в Москве? Конечно, работать! Иначе смысла нет приезжать.
- Все кончилось, жизнь продолжается, - вздыхаю я. - Буду работать, как работал. Мне еще всю жизнь работать. Может, на квартирку скоплю...
- Так нужна?
- Мечта и цель всей жизни, - признаюсь я честно. - А прямо сейчас я буду пить кофе.
Рита смотрит из кресла, как я бережно отмеряю ценный порошок, смотрит не отрываясь и не меняясь в лице. В конце концов я не выдерживаю и насыпаю полной ложкой. И ей тоже. У, разорение! Выбрал за вечер тройной лимит! Ей, наверно, еще и сахар нужен?! Сердито смотрю, как она загадочно улыбается.
- Док, у тебя женщина есть? - непонятно с чего интересуется Рита.
Отрицательно качаю головой.
- Почему?
- Ты бы смогла?
Рита задумывается и невольно вздрагивает. О, даже "зомби" проняло. Могуч я, могуч...
- Ты страшный человек, - снова говорит она.
- Вот потому и нету.
Она встает из кресла и тянется за сахаром. Брючки съезжают еще ниже, топик поднимается выше. В полутьме кабинета светится обнаженная спина. Узкие бедра, худые ребра, ничего женственного в фигуре. Она меня совсем не привлекает, но я вдруг думаю, что, если подойти к ней сейчас сзади и обнять, она даже не удивится. И не отстранится. Она все еще "зомби", хотя улучшения очевидны.
Не подхожу. Я не настолько очумел, чтоб обнимать равнодушное тело.
6
Работа, милая работа! Снова - пять клиентов! Это я уловистое место нашел, молодец! "Солнечный брег"... что за жилмассив странный, с таким количеством мутантов с проблемами? Явно какая-то аномалия. А какая? Может, бывшая промзона, остатки производств, химия какая-нибудь действует... Идея заманчивая, но как проверить на химию? В Москве везде - химия...
Несусь со свистом в поезде метро, слушаю редкие, можно сказать, уникальные записи песен из времен до Катастрофы. Сомневаюсь, что они сохранились где-то еще. Мне они достались когда-то от отца. Таких сейчас не пишут. "Иди, мой друг, всегда иди дорогою добра!" - нежными голосами выпевает детский хор. Ну кто сейчас такое скажет? "Баксы", что ли? Или "рогатые"? Даже не смешно. Натуралов, конечно, пока еще много, но в руководстве, начиная с низших ступеней, исключительно мутанты. Они более приспособлены к окружающему враждебному миру, ничего удивительного. А кто в руководстве, тот и заказывает музыку. Мог бы такое написать Серега-гиперС, но что ему добро? Конченый эгоист, он даже не знает, с чем его едят. Серега увлечен девочками в юбках-флай, о них и поет.
Почему-то выходы из метро на окраинах постоянно ремонтируются, оттого выглядят трущобно. Прохожу гофрированной кишкой и сразу вижу Риту. Стоит, тонкая, высокая, съежившись на промозглом ветру. Почему-то ждет меня здесь. К ней неторопливо пристают "собаки", прикидывают, можно ли ограбить, сдалась ли жертва, а пока что просто тешат самолюбие. Иду прямо на них, "собаки" трусливо переглядываются и отступают. Так-то "собак" в трусости не обвинишь, но меня они сторонятся инстинктивно. Чуют, гады, кто может в одно мгновение превратиться в живодера.
Рита еле шевелит губами, так замерзла.
- Почему они испугались? Их четверо, ты один. Ты ничего не говорил. Почему?
Оглядываюсь на уходящих "собак". Ну да, обычная стая: один здоровый волкодав, два гончака-тайгана и мелкая шавка из приблудных.
- Третья сигнальная система, - объясняю я, пока идем к трубе надземного перехода. - Чем шире расставляю локти, тем выгляжу злее. Если расставить вот так, любая "собака" подожмет хвост.
Рита смотрит недоверчиво, но молчит. Хорошо балагурить с купированными "зомби", прекрасные из них слушатели.
- Мысленно расставляю, - все же добавляю я.
- И меня можешь испугать?
Не верит. Желает поставить эксперимент. Умная девочка. Впрочем, тесты на это сразу указали.
- Тебя не могу, ты не "собака".
- Кто?
- "Собака". Стайное поведение в целях приспособления к окружающему враждебному миру.
Молча проходим через стылый захламленный лесок, пробираемся через парковку, доходим до офиса. Хозяйки - две слабо выраженные "баксы", кстати - уже ушли, так что беспрепятственно открываю дверь своим ключом. О, тепло! Ставлю ширму, пару стульев, загружаю инфо - вот и все приспособления. Ну, где вы, милые клиенты, носители денюжек на мою карту?
Рита по привычке забирается с ногами в кресло, складывается так, что брючки съезжают окончательно и становятся видны розовые трусики. Ей все равно, мне тоже, у меня работа.
- "Собаки", "гоблины", "рогатые", "зомби", - задумчиво бормочет Рита за спиной. - А одним словом как?
Ох, умничка! Холодная, безучастная, но какое острое мышление!
- Мутанты, - подумав, все же отвечаю я.
Оборачиваюсь. Рита шокирована. Не каждый день услышишь, что ты - уродище.
- Это моя личная концепция, наукой не признана, - сразу предупреждаю я. - Но в качестве рабочей гипотезы вполне подходит, потому что объясняет все наблюдаемые факты.
- Радиация?
- Нет. Еще до Катастрофы было установлено, что радиоактивные мутанты в абсолютном большинстве нежизнеспособны. И, кстати, появляются сравнительно редко.
- Катастрофа?
Она никакого представления не имеет о Катастрофе. Как и большинство людей, считает окружающую действительность данной изначально раз и навсегда. Что ж, ее ожидает множество открытий.
- Если не радиация, то что?
- Люди, - вздыхаю я. - Человечество - очень агрессивная, ядовитая среда, и кто-то приспособился к ней на генетическом уровне. А кто-то - нет.
Рита собирается еще что-то спросить, но тилинькает звонок, и я молча показываю ей на банку кофе, мол, трать мои продукты и не мешай. А у меня начинается работа.
Первый клиент. Очень эффектная женщина привела малолетнюю "баксу". Юное лицо без следов косметики, пышные волосы, скрытая смешинка в глазах, молодое стройное тело в эффектной упаковке модной одежды - это про женщину, конечно. А про "баксу" что говорить? "Бакса" - она и в детстве "бакса". Сидит, молчит. В глазах холодный расчет и крупные купюры отсвечивают. И не очень она похожа на маму.
Поговорили. Оказалось - не мама, тетка. А маме прийти стыдно. Ворует девочка просто дико. У собственной, что характерно, родительницы. Врет постоянно и, что называется, на ровном месте, то есть без очевидной выгоды для себя. И все это со спокойным выражением на лице уверенного в своей правоте человека.
Я вздыхаю, женщина слышит сквозь ширму.
- Что, так плохо? - тут же интересуется она.