- Чего ржешь? Колесами снова накидался?
- Ээээй, братишка, я обещал пока не баловаться дурью, я слово держу. И без того глюков достаточно, одни эти твари ходячие чего стоят! Ты лучше мой совет послушай: держись–ка от этой стриженой подальше, бабу явно муж только мутузит ночами и больше ничего. Вон она как глазами шныряет по всем мимо проходящим штанам! Смотри, заразит еще чем-то, от чего ей так безобразно голову остригли! Может у нее там вши ламбаду танцуют? - снова зашелся в смехе Мэрл, картинно почесывая свою макушку и посматривая на склоненную над костром фигурку.
Дэрил невольно обернулся, исподлобья глядя на предмет обсуждения. Худенькая женщина с коротким ежиком волос и испуганными глазами вздрогнула, услышав раздавшийся на весь лагерь вопль Эда, и быстро поднялась с места. Бросив взгляд в сторону дочери, она поспешила на зов мужа, как всегда покорная ему. Сам не понимая, почему он вдруг так разозлился, Дэрил раздраженно сплюнул на землю, краем уха слушая сальные шуточки Мэрла, уже с довольным видом разглагольствующего о том, что им обязательно нужно подкатить к двум сестричкам-блонди, которые являются тут самыми лакомыми кусочками. Из палатки неподалеку раздался женский вскрик, и жители лагеря дружно покосились в ту сторону, впрочем, сразу же отведя глаза и сделав вид, что ничего не заметили. Точно так же они все, как особо воспитанные, не замечали и шашней между бравым копом и веселой вдовушкой, наивно считающей, что их совместные прогулки в ближайшие кусты никто не видит и, видимо, неспроста постоянно теряющей своего сына. Вот и сейчас все торопливо возобновили беседу, старательно не обращая внимания на источник шума. Только девчонка испуганно замерла, уставившись на палатку и явно ожидая новых криков матери или отца. Задавив в душе зародыш сочувствия, мужчина рассудил, что Кэрол сама виновата, бегая за этим ублюдком, да еще и дочку от него родив. Хотя девчонку, кажется, она бережет от побоев, тут мелкой повезло…
- Брательник, оно конечно девочки сладкие, но хватит пялиться, есть что перетереть, - махнул рукой на вход в палатку Мэрл, забираясь туда первым.
Дэрил быстрым взглядом окинул лагерь, убеждаясь, что рядом нет никого, способного их подслушать, и нырнул в проход вслед за братом. Он аккуратно снял свой арбалет, благодарно проведя рукой по оружию, которое теперь не только кормило его, но и не раз спасало жизнь, и устроился у входа, вопросительно глядя на брата. Мэрл с плутовской улыбкой на губах приподнял сваленную в углу кучу тряпья, под которой оказалась небольшая, вырытая им на днях выемка, уже чем-то наполненная.
- Кое-какой хавчик, патроны, спички и, смотри, что у ниггера нашел! Карты, да какие – с голыми бабами. Че ты хмыкаешь? Сам еще поймешь, какая это ценная находка, когда уйдем в свободное плаванье, и перед глазами не будут то и дело проплывать особо выдающиеся части тела местных дамочек.
Мэрл любовно сунул карты обратно в тайник и забросал тот вещами, как и было.
- Так, брат, слушай сюда, завтра я с этими недоумками выбираюсь в город. А еще через два дня, когда дежурить будут только старичок в панамке с тем латиносом, мы помашем им ручкой… А они простятся с частью своего добра. Да и на кой оно уже нужно этим домохозяйкам и протирателям офисных стульев? Все равно со дня на день станут кормом для ходячих, с их-то подходом к делу…
Дэрил, прикрыв глаза, рассеянно слушал обговоренный уже десять раз план по обчистке лагеря и совместный поиск более подходящего места для них двоих. На секунду он задумался о том, что будет дальше со всеми этими напуганными, но старающимися выжить, несмотря ни на что, людьми - но быстро прогнал эти мысли. Они ему никто, он за них не в ответе, уйдет – и забудет навсегда. Прав Мэрл, они не более чем живые трупы, которые могут присоединиться к вечно голодной своре ходячих в любой момент. А его задача – успеть к тому времени оказаться как можно дальше отсюда…
========== Глава 2 ==========
Вход в палатку приоткрылся, впуская внутрь ночную прохладу и запах костра, расположенного совсем рядом. Кэрол, которая еще минуту назад с нежной улыбкой подтыкала одеяло Софии, уснувшей, наконец, после волнений этого бесконечно длинного и тяжелого для всех дня, вздрогнула. Встревоженно нашаривая дрожащими пальцами под своей подушкой нож, она не отводила взгляда от распахнутого отверстия, сумев облегченно расслабить напрягшиеся было плечи лишь при виде забирающейся к ним Джеки.
- Как вы тут? Уже спать собрались? А я вот к вам решила попроситься на ночь. Хотела с Джимом посидеть, но он прогнал меня. Его бред становится все сильнее, да и сиделок там достаточно… А одна ночевать я что-то побаиваюсь. После этих похорон мне все время не по себе. Приютите? - улыбнулась она, внимательным и, как всегда казалось, все понимающим взглядом смотря на смущенную Кэрол, которая, поколебавшись мгновение, махнула рукой на матрас в углу.
Всего сутки как вдова, женщина не могла избавиться от мысли, что не живет, а играет какую-то странную роль. Вокруг - строгие зрители, ждущие от нее идеального исполнения, выражающегося в правильной реакции на произошедшее, а она никак не вспомнит ни одной из своих реплик. Только и может, что беспомощно улыбаться, прятать растерянные глаза, путаться и заикаться, пытаясь вымолвить хоть слово. Да и какая реакция была бы правильной в ее случае? В этом смысле Дэрилу и Андреа, которые тоже потеряли своих близких, было гораздо легче. Неподдельная ярость на тех, кто оставил брата умирать на крыше, отчаяние и скорбь по поводу смерти младшей и горячо любимой сестры, с одной стороны, и ее опустошенность, ее тайна о том, что смерть мужа стала избавлением, а не горем, с другой…
Устроившись на своих местах по обе стороны от спящей девочки, женщины несколько минут лежали тихо, думая каждая о своем, а может быть просто не решаясь разрушить затянувшееся молчание или не находя слов для начала разговора. Наконец, Джеки приподнялась на локте и со смесью горечи и любопытства посмотрела на умиротворенное личико спящей Софии. Ее шепот был едва слышным, но вполне различимым в темноте.
- Знаешь, Кэрол, а я тебе завидую. Да-да, не удивляйся, я серьезно, - вздохнула женщина, поворачиваясь на спину и глядя на стенку палатки перед собой. – Я ведь все время откладывала личную жизнь на потом. Мужчины у меня, конечно, были, но не так, чтобы жить вместе, родить ребенка. Я уделяла все время работе и в итоге заполучила неплохую должность, гордилась даже этим. У меня были хорошие друзья, и я никогда не задумывалась о том, что придет день, когда я пожалею о том, что рядом нет ничего… никого, ради кого я могла бы жить. Вот у тебя, как и у Лори, есть смысл жизни в любой ситуации, ведь, что бы ни происходило с миром вокруг, вы должны держаться и жить ради детей. А я? Зачем мне продолжать все это? Задумайся только – мы все скоро умрем! Кто-то раньше, кто-то позже, но все в боли, мучениях и страданиях. Так зачем ждать? Где взять силы, чтобы жить и верить в будущее? Если бы у меня был кто-то близкий и родной, самый родной человечек в мире, и он превратился в… это. Тогда бы у меня наверняка хватило решимости покончить со всем! А сейчас я все время спрашиваю себя, но не могу понять, что же страшней: день за днем встречать рассвет, думая, что уже к вечеру можно попасть в лапы ходячих, или покончить с этим одним махом и больше ничего не видеть, не слышать и не чувствовать… Только тишина и покой. Навсегда.
В темноте послышался еще один судорожный вздох, а через минуту вернулась привычная Джеки - спокойная, уравновешенная и всегда готовая прийти на помощь.
- Прости, милая, не принимай близко к сердцу. И… я сочувствую твоей утрате. Каким бы он ни был.
Кэрол пробормотала что-то, что должно было выразить ее благодарность, не находя других слов для приятельницы, открывшейся ей сегодня совсем с другой стороны. Ей сложно было понять уставшую женщину, не имевшую стимула для продолжения жизни. Ведь для нее все ее существование, каждая его минута и секунда были сосредоточены на маленьком сердечке, всегда бьющемся рядом. Протянув над девочкой руку, Кэрол нащупала ладонь Джеки, крепко сжимая ее и пытаясь хотя бы таким образом выразить той свою поддержку.
Спустя полчаса в палатке слышались лишь спокойное дыхание спящих и тихие всхлипы не способной заснуть матери, которая не могла отогнать от себя видение своей девочки, превратившейся в то неживое существо… С первых дней понимания, что мир никогда больше не станет прежним, этот кошмар преследовал Кэрол, не давая ей спокойно спать. Зажмурившись от набежавших снова слез, женщина взглянула на дочку и быстро выскользнула на улицу, ощутив внезапную нехватку свежего воздуха. У костра уже никого не было, и лагерь, уменьшившийся после набега ходячих почти вдвое, казался совершенно пустым и безлюдным.
Опустившись на складной стульчик у самого огня, Кэрол горько улыбнулась, вспомнив, как еще вчера они сидели здесь все вместе, в какой-то момент совершенно позабыв о постоянно преследующей их опасности. Но реальность сумела разрушить эту мнимую идиллию всего за несколько секунд. Снова и снова возвращаясь мыслями к той страшной ночи, женщина вдруг осознала, что поначалу ей даже мысль в голову не пришла о том, где Эд и что с ним. Она и ее девочка были живы, и это было самым важным. Даже когда Шейн вытянул из их палатки изуродованный труп мужчины вместе с телами нескольких ходячих, она неверяще пялилась на него, казалось, не осознавая, что происходит. И лишь рука медленно поднималась к крестику, тесно сжимала его до боли, а губы неслышно бормотали раз за разом: «Спасибо… спасибо…» Кто-то подошел к ним с Софией и отвел подальше, усадив на бревно и дав воды, но Кэрол, наоборот, хотелось встать и бежать обратно, убеждаясь раз за разом, что все кончено, как она и просила.
Поморгав, женщина, наконец, сообразила, почему перед глазами все плывет – по щекам до сих пор текли слезы, которые она спешно вытерла правой рукой, поднимаясь со стула. Вдруг приняв совершенно безрассудное и несвойственное ей решение, она всей грудью вдохнула ночную прохладу, набираясь смелости сделать то, что ей казалось сейчас самым важным. Заглянув в палатку и убедившись, что София и Джеки крепко спят, Кэрол побрела по лагерю к тропинке, ведущей на их импровизированное кладбище. У стола она машинально подобрала кирку, кажется, именно ту, которой сегодня днем собственноручно размозжила голову своему мужу. На миг вспомнился ошарашенный взгляд охотника, краем глаза наблюдавшего за действиями новоявленной вдовы в тот момент. Она бы предпочла оказаться тогда в полном одиночестве, все же окончательное упокоение покусанного ходячими мужа, наверное, должно было быть более интимным процессом, но дожидаться уединения женщина не рискнула, боясь потерять решимость.
Кэрол целенаправленно двигалась вперед, то и дело вздрагивая от прикосновения к лицу веток, казавшихся ей ледяными и скользкими в темноте. Смотря фильмы ужасов, она всегда упрекала героев, идущих среди ночи навстречу верной смерти, в абсолютной тупоголовости, а теперь сама оказалась на их месте и даже начала понимать движущие ими мотивы. Не успев сформулировать для самой себя то неясное чувство необходимости добраться до могилы мужа, женщина вдруг услышала за кустами чей-то голос. Тут же замерев, она против воли прислушалась.
- Это только твои догадки? Или что-то большее? - резко проговорил всего в нескольких шагах от нее Рик, недавно появившийся в лагере, совершенно сказочным образом нашедший свою семью и быстренько взявший бразды правления в свои руки.
Его собеседника, как Кэрол ни прислушивалась, узнать ей не удалось. Кто-то бормотал свои слова тихо и очень быстро. Прозвучавший снова голос шерифа заставил женщину вздрогнуть.
- Я понял. Больше ничего? Это мне уже решать, что делать и как реагировать. Это моя жена и мой друг. В любом случае, спасибо… за рассказ.
Отшатнувшись от кустарника, Кэрол торопливо продолжила свой путь, оставив голоса позади и отвлекшись от страха мыслями о том, кому в их группе понадобилось рассказывать шерифу о неверности его жены. А главное, зачем? Неужели сейчас, в такое время, это все имеет какое-то значение? Покачав головой, женщина тяжело вздохнула и с удивлением заметила, что, наконец, добралась до места. Нерешительно приблизившись к нужной могиле, она опустилась на колени, положив кирку рядом с собой и проведя рукой по недавно вскопанной прохладной земле.
Она сама не знала, зачем пришла сюда. Попрощаться с мужем? Попросить у него прощения? Сказать, что она прощает его? Даже последний их день был таким же, как и всегда: он, уже не стесняясь никого, ударил Кэрол при подругах. А заступничество Шейна только усугубило ситуацию, ведь тот, решив помочь, даже не подумал, что оскорбленный муж обязательно будет мстить. Но не копу, с которым ему не тягаться, а ей, безвольной и готовой стерпеть все женщине. Да, Эд бы отлежался, пришел в себя и отомстил ей за испытанное унижение, но уже осторожно, наедине. И почему только она за него вышла? Лицо Кэрол вдруг озарила легкая улыбка, а пальцы продолжили перебирать землю, но уже не резкими, судорожными движениями, как минутой ранее, а нежно пересыпая влажноватые крупинки и поглаживая их.
До свадьбы мужчина был совершенно другим. Да, не идеальным, но он казался… любящим. Почти год он упорно завоевывал ее благосклонность, ухаживал за ней, и выглядел совершенно искренним в своих чувствах. Все хорошее очень быстро закончилось после скромной свадьбы, когда Кэрол выяснила, что ее муж, достигший цели и переставший скрывать свою истинную натуру, любит выпить и погулять. Но уходить уже было поздно – в ней успела зародиться новая жизнь, которая, как тогда казалось наивной женщине, должна все изменить. А потом были бессонные ночи, постоянная ревность и беспрестанный контроль со стороны Эда, первый удар и мольбы о прощении, позже просто регулярные избиения и горькое понимание, что ей, постаревшей и подурневшей раньше срока, практически без опыта работы и с ребенком на руках, идти некуда. Да и уйти казалось страшней, чем терпеть такую, пусть и невеселую, но уже привычную жизнь.
Опустив голову, Кэрол разгладила ладонями потревоженную землю на свежей могиле мужа и прошептала то единственное хорошее, что она могла сказать этому человеку:
- Спасибо за дочь, Эд.
Поднявшись с колен с чувством огромного облегчения, женщина отряхнула штаны, схватила свое оружие и, ни разу не оглянувшись на оставляемые позади могилы, торопливо направилась в сторону лагеря. Теперь, когда она выполнила свою «миссию», на нее навалилась огромная волна страха и тревоги, которые усугублялись ночными шорохами леса, хорошо слышными в царящей вокруг темноте. Кэрол едва сдерживалась, чтобы не побежать к палаткам напролом, просто зажмурив глаза и зажав уши руками. Стараясь не поддаваться медленно сковывающему все тело ужасу, она пыталась успокоить свое дыхание и намеренно шла твердым неторопливым шагом, убеждая себя, что лагерь совсем близко, и ей ничего не грозит. Приподняв кирку на уровень груди, дрожащая женщина вцепилась в нее обеими руками, готовая в любой момент отразить нападение, но к ее счастью это не требовалось. Увидев вдали костер, показавшийся ей самым прекрасным зрелищем на свете, Кэрол невольно ускорила свое продвижение по тропинке, мысленно уже представляя, как она окажется в своей палатке, ляжет рядом с дочкой, вдохнув аромат ее волос и прижав к себе до утра. Вдруг перед глазами мелькнула тень, и женщина с ужасом узрела прямо перед собой темную фигуру, показавшуюся ей неправдоподобно огромной. Горло перехватило ужасом и Кэрол, не способная издать ни звука, не раздумывая, взмахнула своим оружием, стараясь целиться точно в голову и с трудом удерживая в окаменевших пальцах вдруг заметно потяжелевшую кирку. Но та оказалась выхвачена в один миг, а в плечо перепуганной до смерти женщины с силой вцепилась рука, потянув ее в темноту…