В результате — по крайней мере, с точки зрения Ника Росту, — мир нижних уровней всегда казался каким — то ненастоящим. Сюрреалистичная картина временами завораживала, временами — ужасала. Иногда ощущения были такими, будто он носил на коже пластырь со спайсом или другим галлюциногеном.
Это ощущение становилось особенно навязчивым сейчас, когда он вел свой скиммер по узкой улочке. Хронометр показывал три часа сорок две минуты, но то было по времени верхних уровней, где такие понятия, как день и ночь, имели значение. Здесь, внизу, в нескончаемом электрическом полумраке, время виделось абсолютно по — другому. Его не планировали, не выражали в секундах, минутах и часах. Время измерялось проще: его или хватало, или нет. И в последние дни у Ника его не хватало хронически.
Перед тем как испустить предсмертный вздох, мастер Пиелл объяснил Росту всю срочность задания и сказал, кому его следует доверить — его бывшему ученику Джаксу Павану, который был посвящен в рыцари лишь за несколько месяцев до конца войны. Именно его разыскивал мастер Пиелл, и именно его сейчас искал Ник.
На первый взгляд просьба казалась невыполнимой. Как отыскать одного человека в городе размером с планету? К счастью, Ник был немного знаком с Паваном до гибели Ордена; кроме того, «Бич» тщательно отслеживал джедаев, оставшихся на Корусканте. Точной информации о местонахождении Павана не было, но Нику удалось выяснить, что он живет в секторе Яам, он же сектор 1И4Ф, нижние районы которого иначе назывались Черными Трущобами. Паван обретался где — то по проспекту Амтор.
До сектора Яам было ехать почти пять тысяч километров на восток вдоль экваториального пояса, потом еще четыре сотни на север. Для начала Ник сел на гиперпоезд — один из громадных составов «магнитки», которые мчались по подземным тоннелям со скоростью две тысячи километров в час. Инерционные компенсаторы защищали пассажиров от перегрузок и качки, а почти полный вакуум в тоннеле снижал тряску практически до нуля. В результате Ник с комфортом проехал чуть меньше двух с половиной часов, преодолев расстояние длиной почти в одну девятую обхвата планеты, и это учитывая объезд огромного кратера, оставшегося после взрыва.
Поворачивая, поезд сбросил скорость, и пассажиры смогли вблизи увидеть масштаб разрушений. Воронка была километров семь диаметром, стенки спеклись в черное стекло. По краям кратера там и сям возвышались руины строений, похожие на оплавленные огарки свечей. Ник знал, что на поверхности великое множество таких ран — ужасающих свидетельств сепаратистских ковровых бомбардировок в последние дни войны.
На станции Тс’чаи он пересел на старый добрый монорельс. На конечной в Яаме его уже ждал свой человек со скиммером, на котором Ник и направился в Трущобы.
Ведя машину круто вниз, он с ужасом и удивлением смотрел, как нарастают разложение и запустение. Ничего нового для себя Ник не видел, просто ему еще не приходилось наблюдать все это в таком количестве. На сто пятнадцатом уровне воздух подернулся дымкой, разъедающей глаза и такой вонючей, что Росту задумался, не опустить ли фонарь кабины. Он знал, что это коктейль из углеводородов и озона, образовавшийся в инверсионном слое, и что поддерживают его жители нижних уровней, сжигая нефть, дерево, экскременты животных и тому подобное, чтобы согреть свои жилища и выработать энергию. В солнечном мире наверху автоматические воздухоочистители прочесывали атмосферу, поддерживая ее в чистоте и порядке. Но это было наверху.
Ниже пояса грязно — бурого тумана лежал другой мир — мир, который Ник Росту знал слишком хорошо.
Воздушное движение здесь было далеко не таким активным, как наверху, что было скорее плюсом, потому что водители знали свое дело гораздо хуже. Ника едва не размазал спидер, который лез вправо с таким упорством, что экс — майор заподозрил неисправность правого стабилизатора репульсора. Водитель, флегматичный ортолан, едва обратил внимание на инцидент, лишь слегка шевельнув синим хоботом, и исчез в тумане.
Хотя здания в секторе Яам были в основном облакорезами — самые высокие не превышали семи — девяти сотен метров, что не шло ни в какое сравнение с впечатляющими двухкилометровыми небесными башнями экваториального пояса, — они стояли невероятно близко друг к другу. Сектор Яам был одним из самых старых на планете — не таким древним, как квартал Петракс, но все же. Подавляющее большинство зданий было построено еще до осушения океанов, и улицы были узкими и извилистыми — возможно, потому что тогда крупный наземный транспорт еще не был так распространен. Истинных причин Ник не знал и знать не хотел — с него хватало того, что тесные и извивающиеся, как кишка, переулки этого сектора вызывали у него жестокую клаустрофобию. Мало того: многие из них внезапно обрывались, потому что столетия назад какому — то умнику вздумалось отгрохать что — нибудь эдакое прямо посреди дороги. Порой оставались лазейки, через которые Нику удавалось аккуратно пропихнуть машину. Чаще путь упирался в глухой тупик, и не оставалось ничего другого, как возвращаться и искать объезд. Ну и для полного счастья навигатор на скиммере страшно сбоил.
Наконец, после долгого нарезания кругов и петель, он добрался до места. Проспект Амтор — определенно слишком грандиозное название для узкой облупленной мостовой, уставленной с обеих сторон закопченными промышленными складами, древними широченными трубопроводами, сквозь которые могла пройти банта, ангарами и прочими строениями, простиравшимися в обоих направлениях в зыбкую темноту. Несколькими зданиями дальше Ник увидел стенной краулер, лениво тащивший наверх контейнеры с грузом для верхних уровней. Вдалеке на здоровенных терминалах силового генератора потрескивали синие сполохи разрядов.
Вокруг Ника тоже перемигивались огоньки. Даже здесь, по сути, в промышленном районе, было некуда деться от назойливых рекламных сфер и голоплакатов. Все то время, пока Ник ехал по улице, перед его глазами пульсировали кричащие, пестрые картинки, предлагая похабные стереоснимки, сайты Голосети непристойного содержания и различные запрещенные вещества.
Это ненадолго, утешал он себя, главное — найти нужное здание. Сбросив скорость до минимума, но оставаясь достаточно высоко, чтобы не искушать угонщиков, он включил автопилот и сосредоточился.
Джедай, даже падаван, мог запросто вести скиммер, при этом поддерживая светскую беседу и одновременно разыскивая с помощью Силы другого адепта. Нику до джедаев было далеко. Чувствительность к Силе могла быть закодирована в его клетках, но даже если его предки действительно были джедаями, способность направлять Силу у него практически атрофировалась. Дома, на Харуун — Кэле, он редко пользовался своими способностями — да и то лишь чтобы управляться с акк — псами. Что уж говорить о выполнении сразу нескольких задач. В родном гхоше многие были сильнее Ника, но единственным настоящим мастером подобных штучек был Кар Вэстор. Который также был мастером темной стороны.
Могло показаться, что ничего сложного в этом нет. В конце концов, сколько джедаев могло ошиваться на отдельно взятой улице в такой клоаке, тем более после уничтожения Ордена? Но Ник знал, что джедаи, как правило, умеют скрывать свое присутствие в Силе, а уж при теперешнем раскладе оставшиеся в живых будут делать это с особым усердием. Что еще более осложняло поиски Джакса Павана.
Оставалось лишь пытаться.
Скиммер неторопливо полз вперед. Ник сидел прямо, сосредоточенно морща лоб.
Пусто.
Ник вздохнул и перешел к запасному плану, который заключался в том, чтобы спросить у местных, не видали ли они поблизости человека мужского пола, чуть старше двадцати лет, темноволосого, и т. д. и т. п. Поначалу дело двигалось не быстрее, чем с использованием Силы. Но потом ему повезло: Ник наткнулся на протокольного дроида серии 3ПО — судя по налету сажи и грязи на когда — то алебастровой обшивке, постоянного жителя этих мест. Дроид, принадлежавший местному криминальному авторитету — хатту Рокко — сперва не хотел отвечать, но все — таки согласился порыться в своих необъятных базах данных и, наконец, выдал список из десяти человек, подходящих под описание Павана.
Первый проживал в квартирке прямо за углом, в тридцатиметровом здании из темно — серого феррокрита. В здании имелась всего одна дверь, накрепко запертая; окон же не было вовсе. Мигающая вывеска гордо гласила, что перед Ником гостиница «В объятьях Корусканта». Экс — майор припарковал скиммер на противоположной стороне улицы. Если Паван действительно жил здесь, дела у джедаев были еще хуже, чем он думал.
Он вылез из скиммера и вступил во что — то мягкое и вонючее, растекшееся по мостовой. Ник не мог в полумраке разглядеть, во что, и это было даже к лучшему. Какой — то кубаз попытался продать ему дозу сомаприна–3, но быстро передумал, когда Ник сказал:
— Давай — ка делай ноги, пока я не сделал из них котлету, жуконосый.
«Без сомнения, — подумал Росту, — жизнь прекрасна и удивительна».
На улице машин было мало. Ник застыл, дожидаясь, пока мимо проедет военный транспорт, и он сможет перейти улицу. Но транспорт сбавил ход и остановился, зависнув прямо перед входом. Мгновение спустя из него выпрыгнули пятеро штурмовиков и взяли курс на гостиницу. У каждого в руках был «БласТех Е–11». Высадив их, транспорт улетел.
Ник моргнул, не веря своим глазам. Кажется, это уже вторая ночь подряд, когда он наблюдает за имперским патрулем, выследившим джедая. «Разве так бывает?» — пробормотал он под нос. Конечно, солдаты могли заглянуть сюда совсем по другой причине, но в это почему — то мало верилось.
Он вздохнул, снял с бедра бластер и двинулся через улицу. В конце концов, какая слава, когда кишка тонка? Не то чтобы Нику нужно было что — то себе доказывать: он и без того знал все про свои кишки. Он их видел.
Глава 8
Когда ему позвонили, Ханинум Тик Ринанн уже ожидал. Он знал, что потайной комлинк рано или поздно напомнит о себе. Знал, что звонок будет означать вызов к господину. Он знал — но легче от этого не было. В конце концов, к нексу в нору никто не полезет с разгону. Если хочет сохранить руки — ноги целыми.
— Да, да, конечно, — ответил он дроиду на том конце. — Через десять минут. Я иду.
Нельзя заставить его ждать. Уж чем Ринанн был силен, так это пунктуальностью. Все же он задержался на секунду у голоотражателя, прокрутив свое изображение на 360 градусов, дабы убедиться, что все складочки на его одеянии лежат безупречно и галстук расположен строго посередине между шейными складками. Потом наклонил отражение на сорок пять градусов, проверяя, причесаны ли волосы на ушах. После чего, наконец, заставил себя выйти из комнаты, сожалея, что не хватило времени отполировать рожки. По дороге он заметил, что один из узоров на стене сместился в сторону на миллиметр, но удержался и вышел, не поправив украшение.
Как и у большинства эломинов, страсть Ринанна к чистоте и порядку граничила с фанатизмом. Именно это сделало его прекрасным кандидатом на пост референта, и Ринанн действительно ревностно относился к своим обязанностям. Он сознавал, что ему необыкновенно повезло: когда император пришел к власти, большинство представителей его расы обратили в рабство и заставили работать в адских условиях грязных фабрик и работных домов в индустриальных районах Корусканта. Та же судьба ждала и Ринанна, но, к счастью, в последний момент его освободили. Он по — прежнему чувствовал себя погруженным в пучину безумия и беспорядка — спасти его могло только возвращение на Элом — но понимал, что все могло обернуться в тысячу раз хуже. И еще может обернуться, если он будет плохо выполнять свои обязанности.
По плавно изгибающемуся коридору Ринанн дошел до турболифта. Даже в такой час вокруг было полно народа — в основном людей, хотя эломин заметил одного ортолана и пару забраков. Почти все, проходя мимо, избегали его взгляда.
Ринанн поднялся на экспресс — лифте на девяносто пятый уровень. Эта часть дворца была обставлена скромно: белые стены, лишь изредка украшенные лепниной или резной балкой над дверью, что только подчеркивало строгость интерьера. Ринанн одобрял такой стиль в архитектуре. Чем меньше выкрутасов, тем меньше места для безвкусицы.
Чтобы быстро понять чью — то расу, считал Ринанн, достаточно взглянуть на ее архитектуру. Вот, к примеру, Корускант. Его элитные кварталы, в большинстве своем спроектированные людьми, характеризовались четкими, стремительными линиями, а также сочетанием древних сооружений, таких как пирамиды и минареты, с самыми современными технологическими и механическими мотивами. Это свидетельствовало о памяти, уважении к прошлому и одновременно об устремленности в будущее. Но на этом хороший вкус оканчивался. Город не представлял собой единого целого. Симметрии и других признаков гармонии было очень мало, любой заложенный в архитектуре смысл был в лучшем случае бесформенным и беспорядочным, в худшем — анархичным. Совсем как его творцы.
Ринанн презирал людей. Они не были созданы для порядка, всюду они оставляли после себя лишь хаос и безумие. Словно порча, расползшаяся по всей Вселенной. По правде сказать, как и другие существа, даже дикие пещерные эломы на родной планете Ринанна. Но люди были хуже всех по той простой причине, что от них просто не было проходу. Ринанн, как и большинство представителей его народа, причислял себя к единственной действительно цивилизованной расе в галактике.
Однако, грустно думал он, шагая по коридору, раз уж людская раса распространилась по галактике, став самой многочисленной из разумных видов, бороться с людьми было бессмысленно — тем более что часто именно они оказывались у руля. Как сейчас. В конце концов, не вызывало сомнений, что он, Ринанн, устроился лучше, чем мог бы в любом другом месте. Даже если бы ему не предоставили роскошную одежду, немалое жалование и комфортабельную квартиру, Ринанн пошел бы на эту должность по одной — единственной причине: она давала возможность изучать тайны Силы.
Сила завораживала эломина. Будучи лишенным способности чувствовать ее, Ринанн порой ощущал себя слепцом, который может лишь слушать про то, как кто — то зрячий описывает дар зрения. На первый взгляд Сила могла показаться абсолютным орудием хаоса и разрушения, особенно в руках адепта темной стороны. Но стоило присмотреться, и под неспокойной поверхностью открывался внутренний порядок, как безмятежные глубины под бушующими волнами. Безусловно, Сила даровала джедаям определенное спокойствие и изрядную смелость. Он никогда не слышал о джедае, умершем бесчестно или бесславно. Временами — вот как сейчас, когда при мысли о разговоре с господином четвертый желудок завязывался в узел, — Ринанн завидовал джедаям, которые могли использовать Силу как успокоительное.
Но сейчас не время бередить раны. Нужно контролировать разум и тело. Ему не спустят нерешительность и неуверенность.
Неожиданно быстро Ринанн оказался перед дверью.
Он поймал себя на том, что задыхается. При частом дыхании его лицевые рожки начинали дрожать. Огромным усилием он заставил себя успокоиться… по крайней мере, создать видимость спокойствия.
Ринанн вошел внутрь. Вестибюль, по его мнению, был небольшим — впрочем, даже Большой зал приемов был недостаточно большим, чтобы обеспечить безопасное расстояние между ним и господином. Эломин невольно залюбовался интерьером — сводчатый потолок и плавные линии стен действовали успокаивающе. Никакого намека на загроможденность: несколько стульев, небольшой диван и низкий стол — вот и все, что увидел Ринанн. Цвета были приглушенными, невидимые лампы излучали мягкий свет. Во всех отношениях это была бы красивая и уютная комната — если бы не существо, вошедшее через противоположную дверь. Тот, кто спас Ринанна из рабства. Тот, кто дал ему завидную работу и назначил хорошее жалование. Тот, кому он был обязан всем.
Тот, кого Ханинум Тик Ринанн боялся больше всего в галактике.
— Присаживайся, Ринанн, — сказал Дарт Вейдер.
* * *
— Думаю, пора посмотреть реальности в глаза, И–5, — заявил Ден.