========== Предисловие ==========
Dienstag, den 1. Marz 2016
Большая спокойная книга обыкновенно нуждается в нудном, всеми быстро пролистываемом предисловии.
А большая взрывоопасная книга нуждается в предварительном слове автора вдвойне. Особенно если автор не нудный, а скорее невменяемый, умеет увлечь своим безумием даже там, где положено спать с открытыми глазами или размышлять, о чем каркают вороны на черном сонном дереве за окном.
Итак, предисловие. У вас на столе должна быть литровая миска чая, борща или другое успокоительное. Ибо я успокаивать не буду. В объяснения или, еще чего доброго, в оправдания пускаться - тоже, обойдемся.
А о чем тогда поговорю? О рисовых колобках.
Клейкий рис - это особенный сорт риса, он бессовестно сладкий, из него лепят не только колобки, но и довольно-таки диетические десерты и, конечно, его принесло к нам восточным ветром из Азии. Генетические различия клейкого и обычного риса выражаются в одной точечной генной мутации.
Кстати, о мутациях. Они не всегда бывают естественными и случайными. И если обычный рис встретит клейкий, с виду очень похожий - получатся ли из них колобки? А сладкие ли будут? А диетические? А не пора ли вспомнить, что готовить их нужно на банановых листьях? Да, без бананов у нас ни черта не получится. Вьетнамцы плохого не посоветуют.
В общем, у нас есть два вида риса и определенный сорт бананов. С листьями и без. А повар с поварятами не выспались. И кто-то с утра пораньше уже порвал и рассыпал целый мешок муки.
На этой кухне будет очень жарко. Беготня, хаос, мигание тревожных кнопок, вавилонское столпотворение четырех пар ног, содом, гоморра и звон адских бензопил.
Серьёзно.
И если вы, читая всё это, потеряли свои брови где-то высоко на лбу, недоумевая, при чем тут книга, то пусть блудные брови возвращаются, чтоб было кому защищать глаза от вспышек сбоку и сверху. А вспышки будут. То от смеха, то от боли. То ярко-белые, то кровавые.
И если вы не любите рис, это не значит, что мстительные колобки не оставят бензопилку включенной где-нибудь в умывальнике. Или в духовке.
Но духовка?! Тсс. Не могу, ни слова больше. Они следят за мной.
Автор
========== 1. Альфред (Часть 1) ==========
****** Часть 1 — Личности ******
— Ангел, ты завтра свободен? — неожиданный голос Фредди прозвучал у меня прямо над ухом.
— Нет, — я откинул голову назад, постепенно приходя в себя. Вырывался из глубокой задумчивости, правда, без серьезных последствий для нервов на этот раз. Кажется, попойка продолжается не более часа, а значит, никто не заметил, что я спал с открытыми глазами. Это хорошо. — А чего ты хотел?
— Ну… у моей девчонки день рождения, я хочу подарить ей какие-нибудь красивые шмотки, а никто, кроме тебя, не разбирается в тряпках. Правда, у тебя слишком хороший вкус, а значит, вещица будет мне не по карману. Но я хотя бы буду знать, в каком направлении искать, — все это Фред выпалил на одном дыхании и умоляюще глянул мне в глаза.
Меня одолели новые полусонные мысли, нахлынули, но мягко, будто погрузив в себя по щиколотку. Что делает Альфред поздно вечером в пабе для сотрудников “Compare2State”, кто его впустил или как он проскользнул мимо всегда бдительных вышибал? Зачем я сдался ему с этой диковинным просьбой? Он обожает меня, знаю, но вот так неуклюже нарушать родительский запрет… из-за очередного предлога, чтобы побыть со мной?
Я должен мягко отшить его. Дать понять, что он свернул не туда. Не кормить ложными надеждами. А вместо этого…
— Завтра в полдесятого утра. У меня есть только два часа. Если опоздаешь…
— Ура! Спасибо! — он дважды подпрыгнул и унесся куда-то через черный ход. Кайл и Энди проводили его окосевшими взглядами и просто вернулись к своим пивным кружкам. А охрана так и не шевельнулась. Коррумпированная хрень какая-то получается.
Я пожал плечами и глянул в свой бокал: на дне плескалось немного мартини. Оливку я вытащил шпажкой и рядом положил, не люблю их за горько-терпкий вкус. Сидевший рядом пьяный мужик, храпевший лицом в тарелку с салатом, дернулся во сне и упал с высокого табурета. Я не обратил бы внимания — слишком отстранен и расслаблен был, — но у него из кармана выпала сигаретная пачка, которую я ему одалживал в начале вечера. Потому я вскочил сам, наклонился и посмотрел на его выпачканное в помидорах лицо. Очки без оправы, нос с горбинкой, светлые усики… Определенно он похож на Руперта Ламарка.
Я взял салфетку и убрал с его глаз и щек пару овощей. При более внимательном рассмотрении он точно оказался Рупертом. Ладно, пусть спит. Не буду тревожить старого друга. Зловредное хихиканье тоже приберегу на утро: Альфред Ламарк сногсшибательно разминулся со строгим папочкой. Его счастье, что не попал под обстрельный огонь нотаций. Выписать их Руперт мог лишь до пятого бокала. А сорванец-то не промах! Четко рассчитал всё: и папин внеплановый четверговый кутёж, и моё плановое присутствие, и… словечки, небось, о тряпках и девочке тоже тщательно отрепетировал.
Но довольно пустых теорий. Допиваю мартини и смотрю на часы: они показывают без пятнадцати полночь. Мне пора на работу. Город раскрывает объятья в тени слепых аллей, глухих переулков и немых подворотен. Там никто не придет на помощь, там имеют дурную привычку умирать или пропадать без вести. Там безнаказанно гуляю только я.
*
Ну и местечко… Дешевое, вонючее и обшарпанное. По-моему, это самый вшивый бордель во всем Лос-Анджелесе. Внутрь заходить мне противно, потому клиента я жду на стоянке, сидя за рулем своего автомобиля. Успеваю выкурить одну за другой восемь сигарет и съесть плитку светло-молочного шоколада. Скучно, однако же. Я б с удовольствием послушал в плеере Кирсти, но, боюсь, пропущу нужный момент.
Наконец, когда я уже почти решился выйти и купить себе чипсов в круглосуточном киоске, он приехал: помятый Ситроен с номерами, которые мне дал босс. Пристроился прямо за моим таким броским — это очень ловкая иллюзия заметности там, где ты неуловим и превосходишь в скорости, особенно для полиции — «Феррари». Что ж, он бросил машину перед моим носом, это значительно упрощает дело. Заминировать ее под днищем — дело тридцатисекундное. Он с кресла водительского вставал дольше.
На нем длинное пальто и шляпа, а в руках — тонкий дипломат. Неспешным шагом он идет ко входу в бордель. Стоящий там громила как будто не специально загораживает ему путь. Пока они пытаются договориться на пониженных тонах, я бесшумно вылезаю из машины со стороны проезжей части, выполняю детский трюк с бомбой и ползком подбираюсь к стене дома. Черный облегающий плащ весьма способствует моим стараниям остаться незамеченным. Теперь я сливаюсь с темнотой дружественного мне города и неслышно подхожу к дверям, где спорят эти двое. Смысл разговора я не улавливаю, сосредоточенно разглядывая небеса и поигрывая Ка-Баром¹ в руке. В критический момент мой разум отключается, всю работу выполняют мышцы, чья великолепная натренированность поспорит только с их неутомимостью. Я не хвастаюсь, и мышцы — заслуга не моя, а моих озверевших учителей. Вот и сейчас я думаю о чем угодно, но не о том, что сделаю в следующий момент. Я просто вижу…
Клиент пошатнулся и упал. В его шее под затылком глубокая рана. Ночь стала чуть чернее от крови, а ее запах, о… Охранник остолбенел на пару секунд и потом только обернулся. Но меня уже нет, длинные ноги молнией принесли меня обратно в машину.
Сижу за рулем, положил на него голову, дверца приоткрыта (захлопнуть ее сейчас же означает слишком большой риск оказаться спаленным), дыхание сбито, и сердце, как обычно, провалилось в желудок. Да-а… ему, несчастному запрессованному комочку миокарда, ужасно не нравится мое поведение. Моя сверхбыстрая реакция, моя сила и скорость. Мои кратковременные полеты над бесчувствием. Мое неадекватное и не поддающееся никакой логике и анализу настроение. Моя чертова работа киллером, в конце концов. Оно горько вопрошает разум об одном и том же, задает свой порядком надоевший вопрос и в этот раз:
«Почему меня угораздило поселиться в груди у такого, как ты?»
Почему, почему… почем я знаю почему! Так надо было. В дела небесной канцелярии, решившей этот вопрос таким странным способом, я вмешаться не могу. Мы достались друг другу, ну вот и супер, замри. Не хочешь? Ну тогда страдай. Страдай, миокард, я, как всегда, не буду тебе мешать. Возмущайся сколько угодно, проклинай меня… но мы выжидаем еще двадцать минут, отмечаем в протоколе полное отсутствие полиции, которую не вызовут в этот район и к этому борделю, спокойно захлопываем дверцу и едем домой.
Мне выспаться надо, между прочим, если ты не заметил.
*
У-у-утро. В подвале страшных снов я оставил три горсти воспоминаний. А пронзительные трели будильника сегодня даже не бесят. Выключаю его спокойно и машинально смотрю на маленький календарь, стоящий рядом: восьмое апреля, пятница. Эта дата привела меня почему-то в хорошее расположение духа. Холодные струи воды в душе довершили дело. И вот я чем-то очень довольный стою нагишом перед длинным зеркалом и перебираю одежду, решая, что бы такое надеть на встречу с Фредди. Музыкальный центр включается сам, и из динамиков над зеркалом и из-под кровати льется до боли знакомое начало:
«Было время, когда дыхание моей жизни билось в тебе…»
Моя техника знает мои привычки и слабости даже лучше меня самого. Иначе просто не объяснить, почему этот серебристый куб с надписью «Sony» начинает мое утро только с самых любимых песен. Мои вкусы довольно брутальны: финские металлеры Cyclops, Ice Devil… но вторые мне нравятся больше. Их вокалист, Кирсти Лайт…
«Не криви уж душой, дело не в музыке. Ты по уши влюблен в эту заурядную рок-звездочку. Как прыщавый подросток. Тебе лет сколько, Энджи?»
Я тебя не слушаю, НЕ слушаю! Просто одеваюсь… уже оделся. В облегающие бледно-голубые джинсы, чуть зауженные к низу, узкую черную футболку с эмблемой Ice Devil и джинсовую же курточку. Одежда сидит, как влитая…
(«Кого уедешь совращать?»)
…осталось встать на любимую трехдюймовую платформу, забраться в машину и ждать прибытия Фреда. Но зачем я обманываюсь? Я давно сбежал на улицу, а в ушах по-прежнему звучит текст «Воскрешения» — голос Кирсти приятно согревает душу. Да, я люблю его, северного дьявола. Ледяного, зеленоглазого… Чувствую любовь в те редкие минуты, когда перестаю бешено ненавидеть себя.
*
— Привет. Я не опоздал? — Фредди, как завороженный, уставился в мои синие глаза. Он бежал с автобуса, он несся как угорелый ко мне, он сбил себе всё дыхание, но при виде меня ему, как всегда, не хочется, да и не нужно дышать. Я твой воздух, малыш? Ты совершаешь ужасную глупость, ты очень хреново выбираешь, кем дышать!
— На пятнадцать секунд. Но я тебе прощаю, — я отвернулся. Завел мотор. — Мы едем на Беверли-Хиллс.
— Что?! Но я же ничего не смогу там купить!
— Сколько у тебя денег?
— Триста восемьдесят восемь баксов и двадцать девять центов.
— Давай три сотни. Выберем что-нибудь модное, разницу в цене я оплачу сам.
— Боюсь, она будет слишком велика, — он робко косится на меня, в широко распахнутых голубых глазах сквозит радость и недоверие. И обожание. Как всегда, неприкрытое обожание. С удовольствием упал бы на руль, чтобы избавиться от этого взгляда.
Странный малыш… а как бы ты смотрел на меня, если бы знал, кто я?
*
Руперт Ламарк — единственный человек, имеющий «счастье» быть моим другом и знать, где я работаю. А в особенности, где работал. Его наивный сынишка Альфред пребывает в уверенности, что я мегакрутой специальный агент национальной разведки, а потому о роде моих занятий говорить не принято. Он просто молча удивляется роскоши, в которой я живу. Удивляется тому, что я не женат. Удивляется внезапным приступам чего-то, что сильно смахивает на депрессию и падение в транс. Мучается, понимая, что не может избавить меня от проблем, которые слишком «взрослые», чтобы он понял хотя бы часть их. И просто любит, молча и безропотно любит меня…
На встречной полосе отчаянно засигналили. Ну, бллин, мне нужно смотреть на дорогу, а не мрачно копаться в собственной башке! Дурацкий мозг, дурацкие нервы!
Фред прерывает моё самобичевание, тихонько спрашивая:
— Ты опять провалился в транс?
— Ага, — мы свернули на самую правую полосу. — Извини, сейчас я не хотел.
— Ничего. С тобой даже разбиться было бы приятно.
Я ожидал подобной фразы, когда-нибудь, но не сегодня! Фредди застал меня врасплох. Сбрасываю скорость и удивленно скольжу взглядом по его лицу: оно горит от смущения. Несомненно, он клянет себя сейчас последними словами за то, что не прикусил язык. Бедный мальчик. Он последний, кого я хотел бы видеть жертвой моей андрогинной внешности и низкого прокуренного голоса.
Однако вынужденное молчание затягивается. С некоторым облегчением я вижу, что мы прибыли на Родео Драйв. Впереди целый ряд бутиков женской одежды, и я уже знаю, что обязан сейчас сделать. Поскольку лечить мелкого от подростковой влюбленности — дело точно не для моих грязных рук, я должен хотя бы успокоить его и дать понять, что не сержусь за необдуманные слова. По этой причине я припарковываю машину у первого же магазина, кажется, это Chanel Fashion BH, поворачиваюсь и притягиваю Фредди к себе. Сейчас я впервые обратил внимание на то, что его тонкие нежно-розовые губы всегда приоткрыты для меня. Словно в постоянном ожидании поцелуя.
— Ты знаешь?! — в его чистых глазах испуг. — И давно?
— Достаточно давно, чтобы любить, — я накрыл его губы своими… и понял — это было крупной ошибкой. Фред, буквально обожженный моим дыханием, вздрогнул, застонал и попытался проникнуть в мой рот горячим мокрым языком. Я тут же отодвинулся и договорил: — …но как брата.
Облом? Ты ненавидишь в этот миг меня, себя и целую планету людей? Да. Да… как знакомо мне это разочарование. Сколько раз мне приходилось наблюдать его появление в глазах людей, пытавшихся вступить со мной в более тесную близость? Десятки? Сотни раз? Я не знаю. Но каждый раз, когда созерцаю это крушение всех надежд, против воли вспоминаю тот проклятый вечер… когда я перестал быть ребенком.
Отцу и матери в каком-то смысле повезло. Преступник убил их раньше, чем они проснулись и почуяли неладное. Этому мерзавцу нужны были не они, но, конечно, их он убрал в первую очередь. Чтоб не помешали. Наслаждаться.
Ни деньги, ни какие-либо другие ценности ему тоже не были нужны. Неспешным хозяйским шагом он прошествовал в мою комнату и стащил меня с кровати. Все еще наполовину спящий мальчик с растрепанными темными волосами и перепуганными глазами на пол-лица был его единственной целью. Вершиной треугольника его безумных желаний…
Стоп, на этот раз хватит. Фред — самый милый и невинный человек из всех, которых я знаю, а значит, продолжать вспоминать дальше будет чистейшим кощунством и надругательством над светлой памятью родителей.
Мы в магазине. Пора выполнять обещание. Ну же, заставь себя смотреть на манекены с тряпками!
Комментарий к 1. Альфред (Часть 1)
¹ Ka-Bar USMS – боевой нож
========== 2. Шеппард ==========
****** Часть 1 — Личности ******
Я на скорую руку выбрал шикарное голубое платье от Гуччи с глубоким вырезом на спине, заплатил за него полторы тысячи долларов и как можно скорее отвез Фредди обратно домой. Он сидел всю дорогу не поднимая глаз и судорожно сжимал в руках подарочную коробку со шмоткой. На прощание я нежно поцеловал его в лоб. Мой жест доброй воли дошел до него, когда я уже сел обратно в Феррари и тронулся с места. Я успел поймать его сияющий взгляд лишь на одно мгновение, потом уже несся по дороге. Впрочем, мне и краткого мига хватило: Альфред не безнадежен. У его девушки много шансов вылечить его от глупой привязанности. Конечно, если начать сейчас же, вручив ему ключи от железного пояса верности на трусиках.
Завтрак тоже на скорую руку, нет времени заезжать к себе, взял блинчиков с бананом и шоколадом у знакомого индийца. Знакомил нас, естественно, Руперт, сам я… очень заметно, что угрюмый псих, да?