Я известен потому, что меня знают немногие люди.
Лао-Цзы просто парадоксален, но его парадоксы прекрасны и указывают на многое. Он говорит:
«... потому, что меня знают немногие люди». Лао-Цзы могут знать немногие люди. Не оттого, что он
труден, а оттого, что он настолько прост, что только простосердечные люди способны знать его. Таких
людей очень мало! Все люди испорчены. Лао-Цзы могут знать только неиспорченные умы. «Я известен
потому, что меня знают немногие люди». Лао-Цзы говорит, что именно в этом причина его
известности.
Обычно вы считаете себя известными, когда вас знают многие люди. Когда о вас знает весь мир,
вы чувствуете, что вы необычные, выдающиеся, превосходящие в чем-то других людей.
На самом деле, прав как раз Лао-Цзы. Когда вас понимают многие люди, это просто показывает,
что вы очень обыкновенные, в противном случае вас не смогут понять так много людей. Люди так
безумны, и вы должны содержать в себе душевное нездоровье, иначе вас не смогли бы понять так
много людей. Вы должны быть на их же уровне, на одной ступени.
По этой причине политические руководители так известны. Они происходят из самого нижнего
слоя человеческого ума. Они принадлежат самому слабому качеству человеческого сознания. Но
большинство, разумеется, может понимать политиков, потому что большинство принадлежит тому же
уровню. Они говорят на языке, понятном всем людям.
Лао-Цзы же редко понимают. Если вы можете отыскать в одном столетии троих человек,
понимающих Лао-Цзы, это уже очень много. Но Лао-Цзы говорит: «Я известен потому, что меня знают
немногие люди».
Всегда помните о том, что если вас узнают многие люди, если они принимают вас за что-то
превосходящее их, значит, вы ниже их, не забывайте об этом. Иначе как же вас узнают многие люди?
Вы не должны иметь никакой ценности. Если вас высоко оценивают так много людей, то хорошо
уясните себе, что вы, должно быть, делаете что-то не так, иначе вас не могли бы оценить по
достоинству так много людей.
Я слышал анекдот о сумасшедшем доме. Его директором назначили другого врача. Старый доктор
ушел на пенсию, а на его место назначили другого врача. Весь сумасшедший дом, все его пятьсот
безумных пациентов, праздновал этот день. Сумасшедшие плясали всю ночь, и они были очень
счастливы. Прежде такого никогда не случалось. Этот врач работал и в других больницах, других
сумасшедших домах, но его нигде не принимали так радушно.
Утром врач спросил сумасшедших:
- Что вы так радостно празднуете? Я просто обыкновенный врач, зачем же вы сходите с ума от
счастья?
Больные объяснили:
- Вы так похожи на нас. Прежний врач не был одним из нас.
Запомните, когда вас высоко оценивают так много людей, то, должно быть, вы похожи на них. В
вас должно быть что-то неполноценное, грубое. Вы не можете быть очень ценными. В противном
случае только очень немногие ювелиры смогут понять, кто вы.
Вы можете пройти мимо Лао-Цзы. Возможно, вы не сможете узнать его. Вы не можете пройти
мимо Александра Македонского, не узнав его. Как вы можете так легко узнать Александра
Македонского, Адольфа Гитлера, Мао? Почему это так легко? На них отзывается что-то в вас. В вас
тоже есть маленький Александр Македонский. И вы тоже хотите стать завоевателем всего мира. Вы
принадлежите тому же типу, тому же безумию. Это безумие помогает дать вам проблеск того, что здесь
находится человек, который представляет собой образ, которым вы хотели быть. Вы высоко оцениваете
только тех людей, которые представляют собой ваши образы, ваши цели и ваши идеалы. Мимо вас
пройдет Лао-Цзы, а вы, возможно, даже не осознаете, что рядом с вами кто-то прошел.
Мы называем Будду прекрасным словом; одно из его имен — татхагата. Это слово означает
того, кто пришел и ушел словно ветер, его пребывание мимолетно. Никто не может заметить, когда он
пришел, и когда он ушел. Когда человек уже ушел, тогда люди неожиданно понимают, что здесь кто-то
был, кто-то присутствовал.
Люди не чувствуют Будду, он приходит как легкий ветерок, а не как буря. Александр Македонский
является словно шторм, а у Будды такая нежная музыка, вы не сможете услышать ее; вы настроились
на мирские дела, на громкую музыку, на безумную музыку. Музыка Будды входит в ваше сознание,
только когда вы полностью теряете голову. Иначе этого быть не может.
Поэтому люди интересуются политикой. Политика — это безумие, так в вас играет очень низкое
сознание. Вы можете узнать его. Но Лао-Цзы говорит:
Я известен потому, что меня знают немногие люди. По этой причине мудрец носит грубую
ткань на голове и нефрит в груди.
Не нужно, чтобы мудреца узнавали по внешности, поскольку по внешности вы узнаете глупцов.
Не нужно, чтобы мудреца узнавали по его внешней одежде, поскольку именно такую одежду носят
императоры, политики, генералы и завоеватели. Мудрец носит грубую одежду, а внутри он хранит
бриллиант.
Вы сможете увидеть это, только если у вас есть глаза. Вы сможете услышать это, только если у вас
есть уши. Вы только в том случае сможете понять, что мудрец существует, если вы по-настоящему
живые и действуете, используя все свои способности. И как раз в этом узнавании вы уже сами стали
мудрецом. Если вы можете узнать мудреца, то уже в самом этом узнавании вы сделали гигантский шаг,
поскольку это ваше узнавание показывает, что внутри вас что-то отозвалось. Эго было затронуто.
Глава 4
Какой же это рай?
Что в людях заставляет их с таким антагонизмом реагировать на то, что вы говорите, и
на то, что вы представляете собой? Почему несогласные с вами люди не могут просто жить
собственной жизнью, по своему наитию, почему они не могут оставить вас в покое?
За это в ответе как раз я, а не люди. Они ничего не делают. Они могут оставить меня в покое,
именно я не оставляю их в покое. Они просто реагируют, и их реакция естественна. Так всегда было, и
так всегда будет.
Я бунтарь. Все, что я говорю, полностью противоречит их обусловленности. Они обусловлены
смотреть на жизнь определенным образом, думать определенным образом, жить определенным
образом. Мои слова смущают их. Я делаю это сознательно, мне надо смущать их, иначе преображение
не произойдет в их жизни.
Всякий раз, когда вы говорите то, что не устраивает старый ум, он начинает защищаться. В этом
нет ничего плохого — это естественное явление, поскольку старый ум привык к определенному,
легкому, шаблону жизни, привык к пути наименьшего сопротивления, легкому пути. Уму известен
определенный образ жизни, а потом вы неожиданно говорите то, что смущает ум, потому что теперь
возникает вопрос: истинно или нет то, во что верят люди. Я порождаю сомнения.
Разумеется, я порождаю сомнения для того, чтобы подтолкнуть людей к осознанию более
высокого доверия, но это высокое доверие невидимо для них; люди просто начинают в
нерешительности колебаться; и все, что они делают, вызывает у них подозрения.
Например, я могу сказать, что вы ходите в храм, а это бессмысленно, потому что ваши храмы
созданы человеком. Как же человек может создать храм Бога? Все, построенное человеком, будет в
лучшем случае человеческим, не более того. Если вы действительно ищите храм Бога, тогда вам надо
найти что-то нерукотворное, не созданное человеком.
Но вы ходили в церковь, в храм, и удовлетворялись, утешались этим, у вас был устоявшийся образ
жизни, и вы полагали, что все идет хорошо, а потом неожиданно перед вами появился я и сказал: «Этот
храм рукотворен! Вы поклоняетесь собственным творениям! Бог создал человека, но человек не в
силах создать Бога!» Поэтому, если вы хотите по-настоящему искать храм Бога, ступайте к более
широким горизонтам существования. Храм — это все существование, и до тех пор, пока целое не
станет храмом, вы никогда не придете к его сокровенному алтарю. Вы никогда не сможете найти то,
что есть центр всего сущего. Итак, ваши храмы — это обманы, просто игрушки. Разумеется, мои слова
смущают вас.
Человек, посещавший храм на протяжении пятидесяти лет, неожиданно начинает что-то
подозревать. Что же он будет делать? Он начнет гневно реагировать. У него будет антагонистическое
отношение ко мне, поскольку я вношу в его жизнь смущение.
Я смущал этого человека для его же блага, но суть не в смущении. Если он приблизится ко мне, я
помогу ему увидеть настоящий храм, но это уже второй шаг. Сначала человека надо убедить в том, что
его храм неправильный и ложный. А это болезненно.
Когда вы живете во сне, и вас кто-то неожиданно будит, вы сердитесь. И если сон был
прекрасным, уютным и баюкающим, тогда пробуждение будет болезненным и приносящим страдание.
По этой причине люди распяли Христа. Распявшие его не были плохими людьми — никогда не
считайте их такими. Они не были плохими людьми. Они были добропорядочными, нравственными,
очень хорошими людьми. Но люди распяли Христа потому, что он разрушал весь образ их мышления.
Христос был великим разрушителем, большой разрушительной силой! Он выдернул людей из сна, но
они хотели грезить, и их сны были уютными. Они были вынуждены распять Христа.
Люди отравили Сократа. Отравившие его были добрыми людьми, это были не силы зла, а
моралисты, судьи того времени, политики, слуги народа — они все вместе отравили простого
человека, каким был Сократ, который только и делал, что говорил с людьми.
Но эти его беседы были очень опасными, очень потенциальными, потому что Сократ выводил из
сна много людей, он спасал множество народа от их утешений, он вытряхивал немало людей из их
мертвых верований — его необходимо было убить. Если вы должны помочь людям, вам приходится
разбивать их сны и развеивать их верования. Конечно, они реагируют. Вам не стоит обижаться на это.
Такая реакция проста и естественна. Люди занимают по отношению к вам антагонистическую
позицию, и этот антагонизм — ничто иное, как защитная мера. Люди защищаются.
Неправда, что люди не позволяют мне жить, как я хочу. Они ничего не могут здесь поделать — я
все время живу по-своему; не важно, что они предпринимают. Люди распяли Христа, но они не могли
изменить его образ жизни. Люди отравили Сократа, но они не могли изменить его образ жизни.
Судьи поставили Сократу ультиматум. Суд постановил, что этот человек не совершил ничего
дурного. Возможно, его идеи были опасными, мятежными, но сам Сократ не совершал неправедных
поступков. Поэтому суд дал ему последнюю возможность: если он пообещает суду, что никогда больше
не будет учить людей тому, что он называет истиной, тогда суд может простить его.
Сократ ответил судьям: «Вам лучше убить меня, ведь говорить об истине — это мое
предназначение, дело всей моей жизни. Я не могу отказаться от этого, мне лучше умереть». Сократ не
был готов отказаться от своего стиля жизни, своего образа мышления; он был готов отбросить свое
тело, а это пустяк.
Нет, никто не в силах увести меня от моего образа жизни, потому что мой принцип существует не
во внешнем мире, он заложен глубоко во мне, куда никто не может войти, кроме меня. В
действительности же дело как раз в обратном: именно я смущаю жизни людей. И это естественно, что
они реагируют с антагонизмом.
У меня нет недовольства по отношению к ним, я не жалуюсь на них. Я знаю, что их реакция
естественна. И я не могу поступать иначе. Когда я вижу, что нечто неправильно, я должен сказать об
этом. Когда я вижу, что нечто глубоко фальшиво, я должен сказать об этом. Моя помощь не в том, что я
делаю что-то вместо вас; я не могу помогать, делая что-то.
Это надо понять. Как свет не может помогать распространяться себе, как цветок не может
помогать распространяться своему аромату, так и я должен говорить о том, что я вижу, какими бы ни
были цена и результат этого.
Вопрос не в моем решении говорить или не говорить. Я просто похож на цветок, который
распускается, и из него источается аромат. Не важно, нравятся мои слова людям или нет. Если им по
душе мои слова, тогда они скоро получат помощь. Если же слова не по душе им, тогда они получат
помощь несколько позже, вот и все.
Если все, что мне известно о любви, — это ее привязанности, тогда как мне отбросить их?
Я только вижу, как эго цепляется за то, что оно считает любовью.
Когда ты говоришь: «Если все, что мне известно о любви, — это ее привязанности, тогда как мне
отбросить их?», ты неправильно понимаешь свой ум. Если ты по-настоящему знаешь о том, что это
привязанности, тогда привязанности сами отпадают. И в тебе не возникает вопрос о том, как отбросить
их. Слово «как» появляется только тогда, когда понимание незрелое.
Если ты просто видишь, что нечто в тебе — просто мусор, тогда ты выбрасываешь это! Ты
задаешь мне вопрос: «Я знаю о том, что это ненастоящие бриллианты, это только подделки, стекляшки
— как же мне отбросить их?» Вот что ты спрашиваешь.
Если вы увидели действительность, если вы осознали истину того, что бриллианты фальшивы,
нужно ли вам отбрасывать их? Возникает ли вопрос о том, как отбросить их? Вы просто отбрасываете
их! Такое отбрасывание — это даже не усилие с вашей стороны, все происходит само собой.
Фальшивка отпадает от самого осознания ее бессмысленности. Я хочу сказать, что она сама отпадает,
вы не отбрасываете ее. Фальшь отпадает, когда становится известно о том, что это фальшь. Неправда
отпадает, когда становится известно о том, что это неправда.
Как вы отбрасываете свои сны? Вы узнаете о том, что это сны, и тогда они исчезают. В том миг,
когда вы узнаете о том, что видите сон, он уже начал исчезать.
Ты говоришь: «Если все, что мне известно о любви, — это ее привязанности...» Нет, ты ничего не
знаешь, ты смущен; ты слишком долго слышал меня. Я постоянно говорю о том, что привязанность —
это то, что ты называешь любовью; я вложил в твой ум идею о том, что привязанность — это то, что ты
называешь любовью. Это не твое понимание, а мое понимание. Для тебя это всего лишь информация.
Тебе сказал об этом кто-то другой. Возможно, ты любишь меня, доверяешь мне, поэтому принимаешь
как должное истинность этой информации. Но истину нельзя принимать как само собой
разумеющееся; надо, чтобы человек рос в истину.
Истина — это не информация. Это не то, что можно переложить из одной руки в другую. Даже
если я попытаюсь передать вам мою истину, она превратится в неправду в тот миг, когда она попадет
вам в руки. Сама природа истины заключается в невозможности ее передачи. Вам надо расти в истину.
Это ваша зрелость, ваше осознание.
Поэтому запомните, что вам надо всегда быть бдительными, когда вы слушаете меня.
Существует много заблуждений. Самое большое заблуждение заключается в том, что вы,
постоянно слушая меня, можете начать полагать, что мои слова — это истина для вас. Это истина для
меня, иначе я не говорил бы этого, но это не истина для вас. Будьте бдительными — это знания. Это
все еще не знание и не понимание.
Знания заимствованы, а знание — это ваше распускание и цветение. Знание подлинно ваше, а
знания всегда исходят от какого-то источника. Веды, Библия, Коран, я — все это всегда приходит
откуда-то.
Истинная природа знаний в том, что они заимствованы и обременительны. Они никогда не
освобождают вас. Вас освобождает и отпускает на волю лишь знание. Иисус сказал: «Истина