Где я? Единственное, что меня сейчас волнует. Хотя, нет. Что с Томом? Он жив? А я?..
Я ничего не чувствую, лишь какую-то пустоту в груди. Мне не больно, хотя, наверное, должно быть, ведь эта фура точно всмятку разбила машину брата. Бедняга, будет теперь бубнить из-за того, что его малышку помяли, а возможно и уже отогнали на кладбище автомобилей. Какая ирония…
Я попытался улыбнуться, но не смог. Пошевелить рукой, тоже без толку. Чёрт, нос чешется… Кто-нибудь, почешите мне нос! А то я не могу… Не выходит почему-то. И темнота одна…
Ну, давай же, поднимайся, проклятая рука! Чешется же…
Я с трудом пошевелил пальцами, медленно поднял руку к носу и почесал его. О, да, так гораздо лучше. Я опустил руку обратно, и тут где-то рядом что-то упало и разбилось.
- Билл… Доктор! Позовите кто-нибудь врача!
Голос так далеко-далеко. Кажется, Том. Или нет?
Я сморщился от головной боли, которая вдруг пронзила меня после этого звонкого звука разбивающегося стекла, который почему-то в отличие от голоса брата донёсся до меня слишком близко и отчётливо. Я собрал все силы и с трудом разлепил глаза, сразу же зажмурившись от яркого света.
- Билл.
Кто-то подошёл и взял меня за руку, сжал пальцы. Я снова попытался раскрыть веки, на этот раз потихоньку и медленно. Привыкнув к свету, я оглядел помещение. Всё белое и чистое. Больница, промелькнуло у меня в голове. Это хорошо, значит, я ещё жив…
Я заметил Тома, который сидел перед кроватью на коленях и держал мою руку. На его щеках слёзы, уставший вид, синяки под глазами. Я слегка улыбнулся тому, что не нашёл на нём ни единой царапины, наверное, я принял весь удар на себя.
- Билл, - Том смахнул слёзы и его глаза радостно засверкали.
Только сейчас я заметил на своём лице кислородную маску, с трудом поднял руку, но брат словно прочитал мои мысли. Он встал, осторожно снял её с меня и улыбнулся.
- Том, - я не узнал свой голос. Хриплый, тихий и совершенно незнакомый. Я прокашлялся, заметив испуг на лице брата. – Том, - уже лучше. – Томми…
- Билл, молчи, тебе нельзя, - он снова улыбнулся.
- Ты здорово выглядишь, - наконец, сказал я.
- Да, - он опустил глаза. – Ты засранец, Билли, - брат весело выдохнул и снова опустился на корточки перед кроватью, на что мне пришлось повернуть голову в его сторону. – Я ужасно волновался…
- А на тебе ни одной царапины, - упрекнул его я. – Скажи мне спасибо…
Молчание. Я взглянул на окно и понял, что сейчас день.
- А Лили уже вернулась из Мюнхена? – тихо спросил я.
Том испуганно посмотрел на меня, его улыбка медленно испарилась. Парень встал и сверху взглянул на меня, словно боясь говорить мне что-то.
- Что? – не понял я. – С ней что-то случилось? – я испугался.
- Нет-нет, - Том быстро закачал головой из стороны в сторону. – С ней всё хорошо. Просто… Просто…
- Что?
Я попытался приподняться на локтях, но не смог из-за каких-то трубок, которые были вставлены мне в вену.
- Просто ты…
Дверь вдруг открылась и брат замолчал. В палату вошёл мужчина в белом халате и улыбнулся. Он подошёл ко мне и начал вынимать эти ужасные трубки. Довольно долго врач спрашивал меня о моём самочувствии, измерял давление, температуру, щупал пульс, что-то снова спрашивал, а я растерянно отвечал на его бессмысленные вопросы. Он помог мне сесть, подложив под спину подушку. Том всё это время сидел в кресле в самом углу и встревожено наблюдал за нами. Затем, когда доктор соизволил оставить меня в покое, он направился к выходу и поманил за собой Тома. Они вышли в коридор.
Пока они о чём-то разговаривали, я снова осмотрел палату. Белый шкаф в углу, маленький телевизор напротив кровати, какие-то штуковины с монитором, большое окно, столик, пара кресел и разбитая ваза с цветами на полу. Наверное, именно этот звук я и слышал, прежде чем очнуться.
Вскоре появился Том.
- Доктор сказал, что пока всё хорошо, - он улыбнулся и встал рядом со мной.
- Так, что ты хотел сказать? – вспомнил я.
- Я… - брат опустил глаза.
- Том, - настойчивее спросил я.
- Ты, - он вздохнул. – Ты…
Брат прикрыл глаза, подошёл к окну и, посмотрев туда пару секунд, повернулся ко мне.
- Ты был в коме, Билл. Прошло полгода…
Я испуганно заморгал глазами, переваривая всё то, что сказал брат. Кома? Какая кома? Этого просто не может быть! Только не со мной… Я ведь…
- Что? – не поверил я и слегка затряс головой.
Том взял стул и сел рядом со мной, встревожено наблюдая за быстро меняющейся мимикой на моём лице.
- Когда я поступил в больницу, я был ещё в сознании. Мне досталось не так сильно, ведь я был пристёгнут, - он грустно посмотрел на дверь, словно ожидая, что она вот-вот раскроется, и сюда нахлынут репортёры. – У меня было сотрясение мозга и перелом руки, - снова молчание. – Тебя отбросило в мою сторону при столкновении. Ты пробил головой лобовое стекло, оно даже треснуло. Множество переломов, сотрясение. Внутренние повреждения… Тебя прооперировали, но ты так упорно не хотел просыпаться. Врачи сказали, что ты в коме. Я тогда чуть с ума не сошёл… Каждый день приходил сюда, а ты всё спал и спал… А тут смотрю, ты руку поднял и нос чесать начал, - Томми улыбнулся. Я тоже. – Я аж вазу выронил. Вот… - он посмотрел на пол. – Нужно убрать потом… От машины ничего не осталось, мне пришлось отправить её на свалку… Обидно.
Я грустно посмотрел на свои руки, всё ещё до конца не понимая, что я пролежал в этой палате последние шесть месяцев. А кажется, будто только вчера мы ехали с ним в Мюнхен на ту вечеринку…
- Прости меня, - виновато протянул Том. – Это я виноват во всём…
Я затряс головой.
- Я тоже хорош… Как мама?
- Всё хорошо. Я позвоню потом всем, скажу, что ты очнулся. Они с ума сойдут, - он улыбнулся.
- А Лили приходила? – вдруг спросил я.
- Да… Почти каждый день, - брат замолчал.
Я осмотрел его ещё раз и вдруг только что понял, почему на нём нет царапин и ссадин. И вдруг ужаснулся тому, что прошло столько времени… Все волновались, а я, дурак, лежал здесь. Один.
- Билл, я так рад, что ты очнулся! – вдруг воскликнул брат. Он приподнялся со стула и обнял меня за плечи. Спустя некоторое время он меня отпустил и выпрямился. – Мне пора. Часы посещения заканчиваются. Я приду завтра.
Том медленно зашагал к двери, повернулся, ещё раз посмотрев на меня, улыбнулся и скрылся в коридоре. А я… Я вздохнул, откинулся на подушку, чуть ли не плача от обиды, что пропустил столько времени, и пожалел, что отпустил тогда Лили в Мюнхен.
Часть 4
Не знаю, сколько времени я так пролежал в одиночестве, но мне ужасно захотелось курить. Наверное, это естественно, учитывая то, что я не брал в руки сигарету шесть долгих и ужасных месяцев, пролетевших для меня как один день, хотя, если посудить, то я вообще не мог взять что-либо в руки. От этой мысли меня почему-то бросало в смех, и я изредка хихикал себе под нос.
Я начал уже жалеть о том, что совершенно не подумал, чтобы попросить Тома привезти мне сигарет, а желание насладиться этим едким дымом внутри меня только загоралось сильнее с каждой минутой. Когда у меня больше не было сил сдерживаться, я решил прогуляться по больнице и поклянчить у кого-нибудь сигаретки. Вот только врятли в больнице кто-нибудь мне разрешит даже в руках их подержать, но попытка не пытка…
Я откинул одеяло в сторону и попытался свесить ноги с кровати, но они плохо меня слушались. Списав это на временное последствие этой, как говорит брат, комы, я всё же пересилил себя и сотворил невозможное. Ничего не подозревая, я привстал с кровати, и в тот же момент последовала череда неприятностей.
Сначала я совершенно не смог почувствовать своих ног, коленки подкосились и я рухнул на пол, чувствуя кукую-то пустоту в суставах. Пока я падал, я сильно ударился кистью об острый край тумбочки – кости хрустнули, а я взвыл от ужасной боли, прижимая правую руку к груди. Стиснув зубы, я распахнул глаза, стараясь не обращать внимания на запястье, которое, скорее всего, было сломано, поскольку выгнулось под неестественным углом.
Я попытался приподняться с помощью здоровой руки. Схватившись за край кровати, я кое-как встал на колени. Всё ещё опираясь на неё, я аккуратно начал подниматься на ноги, но снова ничего не вышло – я рухнул обратно на колени, сильно ударившись ими о пол, и развалился корпусом на матрасе.
Проклиная всех на свете, я вздохнул и прикрыл глаза. Тут дверь палаты распахнулась.
- Мистер Каулитц! – донёсся до меня испуганный женский голос.
Я с трудом повернул голову и посмотрел на гостя - это оказалась девушка, судя по всему медсестра. Довольно молодая, блондинка с ровным пучком на голове. Она подскочила ко мне.
- Вам же нельзя вставать!
Она попыталась помочь мне лечь обратно на кровать, схватилась за моё несчастное запястье, но тут же в ужасе отскочила в сторону, поскольку я заорал не своим голосом от жуткой боли. Мысленно унизив её всеми возможными матными словами, я протянул, стиснув зубы.
- Помоги же…
Девушка снова подскочила ко мне, обняла меня за талию и кое-как помогла лечь на кровать.
- Вам же говорили, что вставать нельзя! Вы ещё не прошли реабилитацию! – недовольно поджала губы она.
- Ничего мне никто не говорил, - простонал я, «баюкая» свою руку. Взглянув на бирку, висевшую на груди медсестры, я прочитал её имя. – Аманда…
- Нужно отвести вас к доктору, - она быстро выбежала из палаты.
Спустя несколько минут она прикатила инвалидную коляску.
- Ну, же. Мистер Каулитц! – девушка подошла ко мне и помогла сесть на мой новый транспорт. – И что вам не лежалось?
- Я хотел спросить у кого-нибудь сигареты, - выдавил я, как только она вывезла меня в коридор.
- В больнице нельзя курить! – строго сказала Аманда.
- Меня это никогда не останавливало… - буркнул я, вспоминая свои прошлые неудачи со здоровьем.
Мы медленно «ехали» по коридору, где бродили разные люди в домашних халатах, врачи и медсёстры. Заглядевшись на какую-то старуху, я совсем забыл о боли. Мы продолжали медленно подъезжать к повороту, но, к моему несчастью, прямо за углом моя коляска резко врезалась в другую, на которой сидел старик. Меня бросило слегка вперёд, а запястье случайно ударилось о подлокотник.
- Аааа! – заорал я, прижимая руку к груди. – Чёрт…
- Извините, - Аманда испуганно посмотрела на меня, затем резко свернула коляску вбок и быстро покатила по коридору больницы.
Вскоре меня ввезли в кабинет врача, прочесть табличку на двери я не успел.
- Доктор! – девушка закрыла за моей спиной дверь. – У него сломано запястье, вы должны наложить гипс…
Аманда подвезла меня к столу, за которым сидел мужчина средних лет с тёмными волосами и прямоугольными очками на носу. Заметив меня, он встревожено взглянул на мою руку, которую я всё ещё прижимал к груди, встал из-за стола и подошёл ко мне.
- Хм, - он схватился своими цепкими пальцами в моё предплечье и подтянул к себе, отчего я зашипел от боли. – Будет не больно…
Доктор мимолётно взглянул на меня и, прежде чем я успел понять, что он собирается делать, резко вправил моё запястье. Кость громко хрустнула, а я в очередной раз издал короткий, но громкий вскрик.
- Ну, вот и всё, - ласково пробормотал он, словно мне было пять лет. – Осталось наложить гипс.
Доктор отошёл к шкафу и достал оттуда бинт, какой-то раствор и пакет. Вскоре моё запястье уже почти не болело, поскольку я даже не мог им пошевелить из-за твёрдого гипса. Меня отвезли обратно в палату и уложили на кровать.
- Через час у вас начнутся реабилитационные занятия, - ласково пропела Аманда, откатив коляску в угол. – Не вставайте больше с кровати.
Она направилась к выходу.
- И зачем они нужны? - тихо пробубнил я.
Девушка остановилась и посмотрела на меня.
- Вы будете заново учиться ходить.
Она улыбнулась и вышла в коридор, а я всё так же смотрел ей вслед, думая, что из-за всей этой ситуации мне совершенно расхотелось курить…
Я посмотрел на спидометр. 160 км/ч.
- Сбавь скорость, - попросил я.
- Нет.
- Том, сбавь скорость, пожалуйста, - я встревожено взглянул на брата.
- Я же сказал, что нет! – воскликнул он.
- Я не хочу помирать из-за твоей гордости! – не выдержал я. – Почему нельзя оставить Мишель в покое хоть один раз. Ничего с ней не случиться! Она не маленькая…
- Заткнись!
- Том, хватит! Посмотри правде в глаза! Ты бесишься, потому что она не спросила твоего разрешения!
- Закрой рот!!! – заорал брат.