- Дышать можно? - буркнула Кейко. Амико же лишь кивнула и добавила:
- Мы постараемся не быть слишком большой обузой.
- Своя ноша не тянет, - не слишком понятно отозвался Иван и, не теряя больше времени, нырнул в заросли.
Солнце стояло еще высоко, поэтому поначалу идти было намного проще, чем вчера, в потемках. Покрывающие склоны молодых гор джунгли оказались суше, чем обычный тропический лес, но и здесь в глаза бросалось невероятное разнообразие и изобилие растительной жизни.
Девушки замотанными ногами ступали по, казалось, живой и шевелящейся земле, семенили за русским, прокладывавшим путь. Амико, следовавшая указаниям Ивана, все же находила время и желание оглядываться по сторонам. Кейко же угрюмо смотрела себе под ноги и чуть слышно пыхтела.
Вокруг возвышались громадные деревья с узловатыми, массивными основаниями, покрытыми мхом и лишайниками. Под ними росли травянистые сорняки-переростки, продираться сквозь которые было не очень трудно, особенно по сравнению с теми переплетениями лиан, которые пришлось преодолевать там, где деревья чуть расступались возле каменных стенок и ущелий.
Девушки почти сразу начали отставать, потому что одного длинного шага Иван запросто хватало там, где им приходилось делать два или три. Пару раз он останавливался, дожидаясь их, но тут же снова отдалялся, стоило ему продолжить движение.
Дошло до того, что в особо густых зарослях чего-то древовидно-папоротникового девушки вообще потеряли его след. Что было хуже всего, русский двигался на удивление тихо, а шум недалекой речки скрадывал звуки, так что они не смогли определить направление, в котором он скрылся, и на слух.
- Эй, куда он делся? - испуганно дернула подругу Кейко, позабыв о своей кровной вражде с русским.
- Не знаю, - Амико старательно вертела головой. - Упустила...
Она помедлила, а затем решительно зашагала в наобум выбранную сторону. Кейко, прихрамывая и шурша, последовала за подругой.
Солнце, тем временем, спикировало за соседний хребет, и наступили стремительные тропические сумерки. Увы, они не длились долго - пять минут, и под деревьями сгустилась непроглядная ночная темень. Над головой, в кронах деревьев, что-то шуршало, попискивало, орало противными голосами.
Кейко сразу же принялась мелко дрожать.
- Ами-тян, что же делать-то теперь?
- Не знаю, - напряженно ответила Акеми. - Будем продолжать идти.
- Да зачем?! Куда мы пойдем?
- А ты предлагаешь остаться на месте?
- А какая разница? Все равно забредем куда-нибудь...
- Надо идти, - отрезала Амико и зашагала дальше. Недовольно пыхтя, Кейко пошла следом.
- У меня по этому ковру джунглевому все ноги болят идти! Как будто из дырок и бугров все сделано!
- Но идти надо.
- Надо... - Маэми сердито зафырчала.
Глаза постепенно привыкли, и темнота перестала быть такой непроглядной. Но это не значило, что идти стало легче - густые кусты скрывали почти все поле зрения, а противно фосфоресцирующие пятна плесени на стволах громадных деревьев создавали какое-то нереально-кладбищенское впечатление. Неподалеку кто-то сильно зашуршал, и плавно кружащиеся светлячки порскнули в стороны.
- Ами-тян, - едва попадая зубом на зуб, прошептала Кейко. - Мне с-страшно. Давай остановимся.
- Какой в этом смысл? - спросила Акеми, упорно продолжая шагать вперед, хотя у нее самой по спине противно бежали мурашки.
- А какой смысл переть в темноту, где нас сожрет какая-нибудь дикая тварь, укусит змея, или вообще?! - взвилась Кейко.
- Пока что мы в порядке.
- В порядке?! Это, по-твоему, в порядке?!
- Не кричи. Снова шуршат.
Внезапно темноту ночных джунглей огласил бешеный визг, и на девушек из кустов рванулось что-то огромное, щетинистое, с горящими фосфоресцирующими глазами...
Увидев это непонятное нечто, Кейко завопила так, что визг страшного существа показался ласковым пищанием. Она бросилась в сторону, сшибая с ногу подругу и валясь на землю вместе с ней.
Кабан, топоча копытцами, промчался в двух шагах от них, и с хрустом улетел в заросли. Но треск не прекращался. По следам первого, похоже, мчалась целая стая.
Амико, стремительно вскакивая, подхватила подругу за шкирку и потащила в сторону. Однако следующий, если судить по смутному силуэту - громадный матерый кабан, завидев добычу, резко развернулся и ринулся на них. Увернуться было уже невозможно.
Амико лишь крепко сжала руку подруги, озираясь в безумной надежде.
Кабан с фырканьем накинулся на них и схватил за плечи.
- А-а-а-а! - завизжала Кейко и вдруг осеклась. - Э?!..
- Вот вы где! - с облегчением выдохнул 'кабан'. - А я-то вас искал! Свинью еще пуганул.
- А.. Э... У... - Кейко сидела ни жива, ни мертва. - Сви... Ис...
- Мелкий какой-то свин, тропический. Увидал его, и прямо так свининки захотелось... но он, свинья, бежать. Я за ним, а тут кусты, буераки, хрен прицелишься сразу. Вы-то что отстали? Надо было догонять. Пробежал метров сто - гляжу, вас нету. Пришлось возвращаться, а свин тут как тут. Еще немножко и подстрелил бы его - но, поскольку обратно уже бежали, забоялся в вас попасть. Без ПНВ не разберешься, кто это там по кустам шуршит - свин или ОЯШки.
- А... У... - Кейко так и не смогла произвести членораздельного слова. - У... А... а-а-а-а-а-а-а-а!
Она противно, на одной ноте, завыла.
Иван удивленно вытаращил светлые глаза - их было видно даже в темноте.
- Чего это она? Испугалась, что ли? Тьфу, теперь-то уж чего орать?.. О-о-ох уж, эти ОЯШки...
Недолго думая, он протянул длинную руку и дал ей щелчка в лоб, да так, что Кейко поперхнулась и умолкла. С превеликим удивлением она уставилась на русского. Ее глаза, прямо как в аниме, медленно и картинно наполнились крупными влажными слезами. Девичьи губы трогательно задергались, и вдруг Маэми громко пронзительно зарыдала.
- У-а-а-а-а-а-а!!!! - забилась она, поникнув плечами и цепляясь за Амико, с безмолвным ужасом наблюдавшую за подругой.
- Ничего не понимаю, - потерянно пробормотал русский, глядя на дело рук своих. - Чего истерит-то? Все живы, все здоровы, все нашлись. Амико, попробуй ее успокоить как-нибудь, а?
- Кейко-тян, Кейко-тян, - с ласковостью матери Акеми принялась гладить подругу по плечам и чуть ли не укачивать. - Успокойся, все хорошо.
- У-а-а-а-а-а-а!!!! - не унималась Кейко, орошая окрестности слезами. - Я хочу домо-о-о-о-ой!
- А уж как я--то хочу, - пробурчал Иван себе под нос, не пытаясь больше вмешиваться.
- Кейко-тян, угомонись, пожалуйста, - Амико встряхнула подругу за плечи чуть сильнее.
- Н-не х-хочу я угом-моняться! - прерывисто, подвывая, воскликнула Маэми.
- Ты только привлечешь к нам внимание опасной фауны.
- Ну и п-пусть! Пусть нас поскорее убьют!
- Не надо так говорить.
- Я не хочу быть здесь! Я хочу в Токио, в кафешку на углу, я хочу рогалик, я хочу минералки! - Кейко понесло. - Я боюсь! Я очень боюсь!
Пронзительный крик разбуженной мартышки акцентировал ее слова, так же как и легкое шипение встревоженного питона, который как раз вышел на ночную охоту и проползал за соседним кустом.
- У-у-у-у! - испугавшись тревожных звуков, Кейко сжалась в комочек. - Не могу я больше! Устала я!
- Потерпи, Кейко-тян, - Амико нависла над подругой. - Потерпи.
- Не могу я терпеть! - всхлипнула Маэми. - Я не такая, как ты! Я даже этих... джунглей не выношу! Я на этого русского-то смотреть боюсь!
- Кейко-тян! - голос Амико посуровел. - Не надо так.
- Боюсь, боюсь, боюсь, - как ребенок повторяла Кейко. - Мне плохо! Пло-хо!
Рука Акеми мелькнула в воздухе, и Кейко, прямо как вчера, удивленно запнулась, когда ее щека запылала от пощечины.
- Приди в себя, Кейко-тян! - почти сердито сказала Амико. - У тебя опять истерика.
И тут случилось неожиданное. Пощечина заимела эффект, обратный ожидаемому. Помедлив лишь секунду, Кейко вдруг размахнулась и пребольно ударила подругу в ответ. На щеке Акеми запылал багровый след.
- Не смей меня бить! - с сумасшедшим надрывом взвизгнула Маэми.
Внимательный взгляд заметил бы, как дернулась рука Ивана, словно для того, чтобы поймать Кейко за шиворот и встряхнуть. Но он удержался - видимо, вспомнив щелчок по лбу, так и не возымевший результата. Очевидно, очкастая мегане-ко не такая уж хрупкая, как хотела показаться, и одними физическими мерами тут проблемы не решить. Поэтому он просто ждал реакции ее подруги, чувствуя, что именно сейчас не вправе вмешиваться.
Акеми приложила руку к щеке.
- Не делай так, пожалуйста.
- Чего 'не делай'? - окрысилась Кейко. - Чего я с тобой не сделаю, чего не сделал тот бородатый?!
Мертвенная бледность мгновенно и стремительно залила щеки Амико. Русский заметил, как напряглась, замерла девушка. Кейко же продолжала в запале:
- Чего ты тут строишь из себя великую деву?! Чего твой папочка скажет, когда узнает, что его дочку трах...
Договорить она не успела. Молча, в одно мгновение, Амико бросилась на подругу и, не издав ни звука, сдавила руками ее шею. Кейко удивленно захрипела, поняв, что задыхается.
- Брейк! - девушек разнесло по сторонам, словно порывом ветра. Протянув руки между ними, русский без малейшего усилия отодвинул их в стороны так, что они уже не могли достать друг до друга.
Кейко судорожно схватилась за горло. Ее словно облили холодной водой. Истерика мгновенно стихла, и девушка широко раскрытыми глазами, полными ужаса, неверия в произошедшее, смотрела на подругу. Амико преобразилась настолько, что даже разнимавший их русский не мог не поразиться. От спокойной исполненной внутреннего благородства 'одзёсан', как назвал ее Иван, сейчас оставалось совсем немного. Взгляд исподлобья, направленный на подругу, походил на взгляд убийцы. Губы японки презрительно дергались. Но она ничего не сказала. Помедлив секунду, Акеми отвела взгляд от Кейко и успокоилась под рукой русского.
- Ну-ка, пойдем, - Иван крепко взял их за руки, повернулся и двинулся влево, туда, где наблюдался небольшой просвет в зарослях. Буквально через десяток шагов кусты расступились, и земля оборвалась невысоким обрывом, под которым прыгал и шумел по камням быстрый ручей.
Усевшись на камень и сняв ранец, русский принялся в нем копаться.
- Садитесь. На голодный желудок серьезные разговоры лучше не разговаривать. Вот, налетайте.
Каждой девушке в руки упало по пищевому брикету. судя по всему, последних, по крайней мере самому Ивану уже не досталось.
- Я не голодна, - сразу же положила пищу себе на колени Амико, хотя было видно, что она говорит неправду. Характерная голодная тоска во взгляде выдавала девушку с головой.
Кейео же молча, но давясь и всхлипывая, принялась есть.
- Ничего себе не голодна. Целую ночь ломились по буеракам. Давай, силы надо восстановить. Тем более, запас весь вышел. Дальше придется подножным кормом питаться, - невесело хмыкнул Иван. - И простите, что так бежал, загнал вас вконец. Но мы прошли всего километров восемь, слишком мало...
- Пройдем еще, - коротко отозвалась Акеми.
- Й... я... а... - попыталась что-то сказать Кейко, но, бросив короткий взгляд на Амико, молча принялась жевать.
- Хорошо бы, - уныло заметил Иван. - Но выше головы не прыгнешь. Я как-то не подумал сначала, что скорость надо брать в два раза меньше. Нас-то дрючили-дрючили, теперь бегаем, как лоси. А вот обычный народ... мда. А ведь двести километров. И вы еще друг дружку за горло брать...
- Больше не повторится, - все так же отрывисто сказала Амико. Кейко смолчала.
- Да уж, пожалуйста, - мрачно кивнул Иван. - Если мы сейчас перекусаемся и набьем друг дружке морды, останется только играть каждый за себя - а ничего хорошего из этого не выйдет. Звучит банально, но поодиночке мы пропадем.
На этот раз не отозвалась ни одна из девушек. Повисла совсем уж нехорошая пауза.
- М-м-м, я правда, и сам подумывал о том, чтобы продать вас в какой-нибудь бордель. Красотки же, да еще и сэйлор-фуку в комплекте. А на вырученные денежки купить слона, распахать деляночку в джунглях и насеять конопли. Или, нет, они тут опийный мак сажают? Ну, тоже неплохо. Солидный бизнес, милое дело, и не надо лямку тянуть, - Иван стрельнул взглядом на девушек: отреагировали или нет? Видимо, ему здорово не понравилась тенденция, и он решил перебить ее, хотя бы заставив их рассердиться на него самого.
Как ни странно, даже Кейко не шелохнулась, продолжая смотреть в землю и медленно, через силу, жевать. Амико же и вовсе, казалось, не слышала русского, сосредоточенно положив руки на колени.
Засельцев понял, что его первая попытка провалилась. Напряжение, возникшее между подругами, едва не начавшими рвать друг друга на части, разве что не трещало в воздухе электрическими разрядами. Кейко совершенно потеряла волю к нервическим взбрыкиваниям и зловредным тирадам, которых можно было ожидать. Испуг, прорвавший защитную дамбу психики, затопил девичье сознание, заставив стройные плечики под формой ссутулиться как у старухи. Но не только шок и стресс угнетали ее сейчас. Вырвавшиеся в момент истерики слова - жестокие слова, подлые, обращенные к самому близкому сейчас человеку, ничем не заслужившему предательства - делали больно сказавшей. Чтобы понять это, не нужен был диплом психолога.
Иной казалась сейчас Акеми. Добрая сдержанная девушка благородного воспитания сейчас больше походила на юную вдову на похоронах. Угрюмая прямая спина, прямые вытянутые руки на коленках и обращенный мимо Кейко и Ивана взгляд делала Акеми совсем другим человеком. И все-таки злобного, окрысившегося, не было в этом взгляде. Она походила не на напитавшуюся ядом склочную девчонку, а скорее на самурая, стоически не обращающего внимания на рану в присутствии своего сёгуна.
Иван снова тяжело вздохнул, и решительно заговорил.
- Слушайте, я знаю, что в ваших японских традициях ничего прямо не говорить, типа собеседник сам догадается, если не дурак. Вроде как лучше многозначительно помолчать. Как это у вас называется... тинмоку, что ли? Нет, невербальное общение и нежелание конфликтовать - это здорово, мне тоже не нравится стиль базарных торговок-скандалисток... а-а-а, блин, вы же не поймете. У вас продавцы исключительно вежливо и льстиво обращаются... черт, как же объяснить-то?..
Иван с расстроенным видом почесал в затылке. Затем устремил пристальный взгляд на Акеми.
- Не оратор я, но и смотреть на это тоже больно. Если по-простому, то я здорово уважаю людей, которые способны молча терпеть боль, не визжать и не биться головой об стену. Стойкость, сдержанность, сила - мы это очень ценим и у себя. Но до крайности не нужно доводить. Чтобы вам было понятно - замыкаясь от окружающих в своем горе, упиваясь собственной болью в гордом одиночестве, ты, получается, показываешь тем, кто оказался рядом - даже друзьям, даже близким - что они жалкие да ничтожные, не способны тебя понять, не хотят посочувствовать, как следует. Выходит, ты им веришь, презираешь даже. Справедливо ли это? Может быть, не нужно строить такие стены и дышать холодом? Сомневаюсь, что тебе самой от этого становится легче. Так зачем терзать себя и обижать других? Подумай - в тебе тоже кое-кто может нуждаться, кто-то может кончить очень плохо, если ты - вот именно ты - не поможешь. Понять руку и сказать: 'а пошло оно все, я схожу на этой остановке' - проще всего, я понимаю. Жить дальше потруднее, конечно.
Потом он перевел глаза на Кейко.
- С тобой проще. Если хочется повтыкать куда-то колючки, ну... можешь хоть в меня. Мне не больно, да и тебе нечего переживать. Дай бог, выберемся, и в тот же миг можешь про меня забыть. Но думай головой, когда говоришь с подругой, с которой вернешься домой.
- Ха.
Амико выдохнула это короткое слово монотонно и совсем не так, как говорила обычно. Неожиданный пламенный монолог матроса заставил ее посмотреть прямо на него. Выражение в девичьем взгляде было невозможно прочитать. Акеми секунду помолчала и спросила:
- Упиваясь, говорите... Матрос-сан, вам когда-нибудь разрывали девственную плеву?