От сладкого воркования Вурма Маадэра замутило. Что ж, по крайней мере, червь не врал. Он действительно желал убить Танфоглио. Черт возьми, он желал делать это медленно. Быть может, он бы потратил на это все оставшиеся в его распоряжении семь часов…
- Где био-софт, Маадэр?
Кажется, он замечтался. Танфоглио требовательно смотрел на него сверху вниз.
Он усмехнулся. Не потому, что ему было смешно – просто чтобы вызывать у господина исполнительного директора раздражение или отвращение. Но тот даже не переменился в лице.
- Так вы все-таки хотите наложить на него лапу? После всего того, что сказали? Не слишком ли лицемерно?
- Это не лицемерия. Вашему софту действительно грош цена. Но, как я уже говорил, мы в «Чимико-Вита» ученые, исследователи. Нам будет интересно оценить последние шаги «РосХима» в области синтеза такого рода… препаратов. Считайте это обычным бытовым любопытством.
- При мне контейнера нет.
- Я знаю, - спокойно сказал Танфоглио, - Знал еще до того, как вы вошли в это здание. Поэтому скажите мне, где он.
- Достаточно далеко от штаб-квартиры «Чимико-Вита», чтоб вы нашли его, даже если будете в компании со своими йоки вынюхивать его на манер свиней по мостовым Пасифе.
Снова мимо – Танфоглио даже не поморщился.
- Вы назовете нам место, где он находится.
Маадэр покачал головой.
- Не выйдет. Даже если вам каким-то образом удастся выжать из меня адрес, это ничего не даст. Я хорошо спрятал его. И позаботился о том, что забрать его смогу только я. Он хранится у одного человека. Моего доверенного лица, которому даны строжайшие инструкции. Если за контейнером явлюсь не я, а кто-то другой, его содержимое будет немедленно уничтожено.
Тонкая бровь Танфоглио едва заметно приподнялась.
- Крайне изобретательно, - заметил он с ленивым одобрением, - И крайне самонадеянно. Вы пойдете и заберете софт. Но не один. С вами пойдут мои… сотрудники.
- Эти мешки с формалином вместо крови? – Маадэр пренебрежительно махнул в сторону безмолвно застывших йоки. Несмотря на то, что их глаза остались невыразительны, как пластмассовые пуговицы, он понял, что окажись этот жест немногим стремительнее, он уже лишился бы пальцев. А может, и всей руки.
- Они будут сопровождать вас. Для вашей же безопасности, - холодный тон Танфоглио не оставлял возможности для насмешки, - Полагаю, двоих будет достаточно.
Маадэр глубоко вздохнул. Не потому, что устал – Вурму требовался прилив кислорода для обеспечения всех функций мозга. Сейчас ему как никогда была нужна ясность мысли.
- Хорошо. Что, если я действительно соглашусь пойти с вашими марионетками из пробирки и передам био-софт? Вы оставите меня в покое?
- Нет, - прозрачные глаза Танфоглио мягко улыбнулись Маадэру, на миг утратив свою ледяную отстраненность, - Наши дела еще не закончены, господин мерценарий.
- У вас будет чертов био-софт! Мне даже не с чем будет пойти к жандармам, даже если у меня возникнет столь глупая идея. И «РосХиму» я не нужен. Макаров и так готов сожрать меня с потрохами…
- Дело не в этом, - мягко перебил его Танфоглио, - Вы не представляете опасности для корпорации. И никогда не представляли. Война с вами в моих глазах так же нелепа, как война с мелкой бактериологической культурой, загрязнившей стерильную пробирку. Пробирку просто дезинфицируют. Все немного сложнее, чем вам кажется. Нам – мне – нужна одна вещь, которая находится в вашем распоряжении.
- Био-софт? Я уже сказал, я могу отдать его вам…
Неподвижные глаза Танфоглио стали похожи на пару капель прозрачного яда.
- Вы в любом случае отдадите его нам. Но мне нужно кое-что другое.
- Что?
- Ваша жизнь, господин мерценарий. Ваше тело. Ваш изуродованный, испорченный, но все еще остающийся безусловно интересным организм.
Маадэр ощутил, как похолодело в затылке. И это не было реакцией его тела на очередное нейро-вмешательство Вурма.
- Что это значит?
- Я ученый. А это, - Танфоглио небрежным жестом очертил свой роскошный кабинет, - моя лаборатория. Знания – вот что привлекают меня больше всего. Некоторые знания стоят больших денег, некоторые даруют власть или наслаждение. Я коллекционирую все разновидности. Ваше тело, хоть вы о том и не подозреваете, само по себе – огромный источник знаний. Судьбе было угодно сделать его вместилищем драгоценных вещей, священным сосудом новой эры био-софта. Да, так всегда и бывает. Неказистая и даже грубая форма, которую можно назвать примитивной. И бесценное содержимое, которое в течение нескольких следующих лет может перевернуть наши представления о нейро-манипуляциях.
- Вы говорите о…
- Ваш организм подвергся воздействую смертоносного био-софта, но не погиб. По всей видимости, паразит, питающийся вашей нервной системой, а также старая травма головного мозга послужили причиной того, что ваша нервная система породила нечто крайне примечательное. Нечто интересное.
- Я…
- Мои люди вырежут всю вашу нервную ткань, вплоть до последнего кубического миллиметра. Вашу сложнейшую нейронную сеть, все то, что составляет вашу ущербную и жалкую личность, распустят на пряжу. Каждый ваш ганглий станет миниатюрным препаратом, экземпляром огромного музея под названием «Этельберд Маадэр».
Маадэр зарычал от ярости. И в этот раз Вурм был слишком растерян, чтоб сдержать его. Кровь прилила к лицу, легкие обожгло кислотой. Маадэр хотел было вскочить и впиться в Танфоглио. Плевать, что револьвер отобрали, ему хватит собственных пальцев…
Он не успел даже подняться на ноги. В левый висок уперлось что-то твердое и острое. Шипы на миниатюрном кастете. Человек, державший его в руках, был не больше человеком, чем набитое стружкой чучело в витрине таксидермиста. Но двигался он со стремительностью птичьей тени, плывущей по поверхности земли. Как ни был взбешен Маадэр, он понял, что это было лишь демонстрацией. Йоки мог не останавливать удара. В этом случае содержимое головы Маадэра не стало бы музеем – оно стало бы серо-алой россыпью мозговой ткани на дорогом ковре.
«Спокойно, - прошипел в ярости Вурм, - Тебе мало тикающей бомбы в голове? Реши сократить и без того недлинную жизнь?»
«Эта мразь… Эта падаль…»
Вурм отрезвил его коротким холодным душем из эндорфинов. Выработанные естественным путем его собственными нейронами, они не шли не в какое сравнение с синтезированными, к которым он привык, но дело свое сделали – кровь перестала клокотать в венах.
- Я вам даже завидую, - сказал Танфоглио почти нежно. Глаза еще все еще улыбались, - Вы станете будущим для Пасифе, а может и всей Солнечной системы. Быть может, ваша нервная ткань даст спасение для многих безнадежно больных и увечных. Подумайте об этом. Не так уж много обитателей грязного дна под названием Пасифе может умереть, чувствуя себя спасителем.
- А вы умрете, чувствуя как ваши обгоревшие мозги вываливаются на землю!
Маадэр вновь почувствовал неудержимое желание схватить лежащий на изящном столе «Корсо» и всадить весь его барабан в элегантную фигуру Танфоглио, обтянутую дорогим серым сукном. Но не пошевелился.
- Грубость ни к чему. Чувствуйте себя героем.
- Чувствуйте себя дерьмом, - Маадэр плюнул, целясь ему в лицо, и тут же почувствовал, как оглушающая боль четырьмя острыми шурупами вкручивается в основание черепа.
Танфоглио равнодушно вытер плевок с лацкана своего пиджака тыльной стороной руки.
- Не трогать, - приказал он. Один из слуг бесшумно шагнул назад, опуская кастет, - А вы прощайте, господин Маадэр. Боюсь, мы с вами уже не встретимся. Но все равно мне было приятно провести полчаса в вашем обществе. Увести.
Маадэр с запоздалым сожалением подумал о том, что так и не допил остатки вина.
15
- Это здесь. Наверно, вам лучше подождать у входа.
Один из йоки молча покачал головой. За всю дорогу Маадэр еще не слышал, чтоб кто-нибудь из них открыл рот. Возможно, подумалось ему, речевой центр безмолвных исполнителей «Чимико-Вита» был подавлен в глубоком детстве, но являлось это побочным действием огромных доз синтезированных гормонов или запрограммированным видоизменением нервной ткани, сказать было сложно. Маадэр этим и не интересовался. Куда больше его волновало наличие двух молчаливых призраков за собственной спиной.
На улице они держались как обычные обитатели Восьмого – смотрели по сторонам, щурились, иногда зевали. Но все это было маскировкой, примитивным алгоритмом, заложенным в них с целью мимикрии. Они были молчаливыми исполнителями, такими же бездумными, как рабочие пчелы в улье.
«Или шершни, - поправил сам себя Маадэр, - Огромные человекоподобные шершни».
Их металлические жала он уже успел ощутить несколько раз – когда внезапно изменял направление движения или скорость шага. Йоки быстро дали ему понять, что с ними не стоит шутить. За каждой, даже самой невинной, провокацией следовало наказание – незаметный для прохожих, но крайне болезненный тычок шипастым кастетом под ребра или в спину. Его сопровождающие могли выглядеть дураками, но таковыми на самом деле не являлись. Маадэру пришлось быстро откинуть мысль о том, что их можно обмануть.
Даже если он стремглав бросится по людной улице, рассчитывая спрятаться в пузырящейся толпе, или попытается на ходу вскочить на гремящую тушу монорельса, люди Танфоглио быстро его укоротят. Но он не собирался соревноваться с ними в скорости.
«Ты уверен, хозяин? – недовольно спросил Вурм, - Я знаю, что ты задумал, и мне это до крайности не нравится».
«Я уверен в том, что не хочу умирать. Если это моя единственная возможность отсрочить смерть, пусть и на пару часов, я ею воспользуюсь».
«Шанс невелик».
«Меньше нейронного аксона, - подтвердил Маадэр, улыбаясь своим конвоирам, - Но я его использую. И выжму до конца. Я не гожусь в качестве соперника для «РосХима» или «Чимико-Вита», я всего лишь мерценарий. А значит, буду разыгрывать обычные карты мерценария – наглость и внезапность».
«Люди, которые идут за тобой, профессионалы, - раздраженно напомнил Вурм, - Я могу дать тебе скорость и силу, многократно превосходящие обычные человеческие параметры, могу дать реакцию и выносливость, но лишь на очень ограниченный промежуток времени. Они же – совершенные органические машины для убийства, против которых у тебя практически нет шансов. Возможно, у тебя был бы небольшой шанс в перестрелке, но эти парни не дадут тебе даже поднять ствол. К тому же, у тебя даже нет оружия».
Маадэр ухмыльнулся. Отчасти для Вурма, отчасти потому, что испытывал в этот момент пьянящую радость. Дарованную не воздействием окситоцина на нервные окончания, а предвкушением того, что должно вскоре произойти.
«У меня есть оружие. Я не самый грозный хищник на Пасифе, скорее напротив, я всего лишь мелкий падальщик, плотоядный биологический мародер. Но я живу здесь уже много лет и до сих пор цел, а корпорации пожирают друг друга с нескончаемым аппетитом. Пора вспомнить, какими качествами меня наделила эволюция Пасифе».
Прохожие не обращали внимания на компанию из трех мужчин, несмотря на то, что двое из них, весьма похожие лицами, держались всегда на шаг позади. «Возможно, со стороны мы выглядим как преуспевающий наркоторговец с парой телохранителей», - подумал Маадэр почти весело.
Он чувствовал себя лучше. Оказавшись вне стеклянного шпиля "Чимико", он ощутил облегчение - словно покинул мощное силовое поле. Здесь уже была не территория Танфоглио или Макарова, это была его, Маадэра, территория. Почти его родина. Его привычный ареал, где он много лет охотился на более мелкую добычу, прятался в зарослях, выслеживал, убегал, затаивался. Он чувствовал себя здесь дома. Здесь не было хорошего дерева, больших письменных столов и стеклянных стен, здесь каждый предмет выглядел так, как должен был выглядеть, тут нигде не было позолоты и ничего из окружающего не касались руки дорогих дизайнеров.
Мир нарочито неброской роскоши, дышащей достоинством и силой, остался позади. Люди, создававшие его, чувствовавшие себя в нем хозяевами, ленивыми акулами в неприступных логовах, были сильны и хитры, они устанавливали законы и руководили чужими жизнями. Они были непобедимы. Но у них было слабое место - эти хищники приплыли из чужих вод. А Маадэр жил на Пасифе уже давно.
Он улыбался, не задумываясь о том, как смотрят на него прохожие и о чем думают бесшумно скользящие за спиной тени.
Иногда у маленькой рыбешки, когда ее преследует тот, кто несоизмеримо больше и сильнее, есть только один шанс избежать зубов. Вернуться домой. Туда, где преследователь, не рассчитав своей массы и скорости, порежет брюхо о скалы и запутается в ядовитых водорослях. В те места, над которыми он всю жизнь проплывал, гордый и уверенный в себе царь подводного мира, но в которые никогда не заглядывал.
Маадэр улыбался почти всю дорогу. И улыбался до тех пор, пока не остановился у неказистой и потрепанной ресторанной вывески, слезающая позолота которой всегда напоминала ему коросту безнадежно больного лепра. За минувшие сутки здесь ничего не переменилось, разве что в каменных сколах фасада угадывались свежие отметины от пуль. Маадэр улыбнулся им, как старым знакомым.
- Подождите меня здесь, - сказал он сопровождающим, - Я спущусь вниз и вернусь с контейнером.
Он ожидал, что кто-то из братьев-близнецов откроет рот, но те промолчали. Лишь таращились на него без всякого выражения. Не лица, а стерильные кожаные покровы лицевого отдела черепа, выращенный в лаборатории эпидермис, не засоренный посторонними биологическими культурами или эмоциями.
Наконец один из йоки медленно покачал головой.
- Отлично, - пробормотал Маадэр, - По крайней мере, вы понимаете смысл сказанных слов… Не бойтесь, здесь нет второго выхода. И у меня там не припрятано оружие. Это винная лавка, а не оружейный магазин, если вы не заметили. Видите, написано: «Целлиер».
Йоки опять покачал головой.
- Я не могу зайти внутрь с вами, - Маадэр нетерпеливо дернул плечом, - Посмотрите на себя. Думаете, в этом районе часто видят такие рожи и костюмы? Да вас примут за судебных приставов или маскирующихся шпиков из тайной жандармерии. Обождите здесь, и я вынесу вам ваш контейнер через минуту.
То же покачивание. Йоки не спорили. Они просто стояли и смотрели на Маадэра, бездушные и молчаливые, как полуночные тени. Бога ради, как Танфоглио вообще способен жить в окружении этих молчаливых чудовищ, мысленно взмолился Маадэр. У нормального человека их общество уже через день вызвало бы разлад нервной деятельности.
- Зомби безголовые… - проворчал Маадэр, - Ладно. Спустимся вместе. Но держитесь позади меня и… не болтайте слишком много, хорошо? Это будет выглядеть подозрительно. Я переброшусь парой слов с хозяином заведения, контейнер хранится у него. Но я должен назвать ему особый код и услышать отзыв. Мера безопасности, не более того.
«Приготовься, Вурм, - приказал он, пока они спускались по узким ступенькам, - Разогревай двигатель. Я хочу, чтоб он мог выдать все, на что способен, как только придет время».
И почувствовал толику облегчения, услышав Вурма.
«Понял тебя. Но предупреждаю - я не смогу превзойти их. Максимум – позволить тебе сравняться с ними в скорости реакции нервной ткани, и то не более, чем на полторы секунды. Это все, Маадэр».
«Этого хватит. Я просто хочу, чтоб ты сделал все, что от тебя зависит. Даже если это убьет меня или превратит в парализованного инвалида с выжженным мозгом. Сделай это».
«Если тебя не убьет ускоренный в десятки раз метаболизм, я сам убью тебя, - пообещал Вурм, ощерившись, - Ты становишься источником слишком больших проблем, мне все сложнее делить с тобой этот кусок перепаханной плоти, который ты называешь мозгом».
Вурм не терял даром времени. Маадэр ощутил волны тепла, распространяющиеся откуда-то из диафрагмы. Рот стал наполняться непривычно соленой слюной. Сердце застучало медленнее, но как-то более гулко. Вурм готовил его тело, как дотошный комендант готовит крепость к последнему штурму. Запасал калории и кислород, создавал резервы норадреналина, наполнял кровь гемоглобином, притуплял чувствительность нервных окончаний и разводил в котле метаболизма таинственные зелья, способные стать катализаторами химических реакций.
Внизу было также темно, как обычно, так же затхло пахло потом, пылью и вином. После кондиционированного воздуха внутри офиса «Чимико» и настоящего вина запах был не самый приятный, но Маадэра сейчас это не беспокоило. Беспокоило его совсем другое.