Собаки лаяли где-то далеко. Они потеряли след Рисы, потому что прыгать через высокие стены и заборы не умели. Сначала Риса лежала - готовая к прыжку, к дальнейшему бегству. Но постепенно она успокоилась, нервная дрожь в теле улеглась. Рысь, не шевелясь, смотрела на светлую узкую полосу выхода. Потом закрыла глаза, задремала, насторожённо держа острые уши с длинными кисточками на концах.
Когда светлая весенняя ночь окутала город тишиной, Риса мягко вышла из укрытия, прислушалась. Не уловив ничего подозрительного, поискала выход со двора, нашла. Вышла на улицу, не на ту, по которой убегала днём, на другую. Быстро и осторожно пошла.
Почти всю ночь бродила она по пустынному городу, два раза пряталась в подъезд и в подворотню от случайных прохожих. Улицы были пусты: ни людей, ни собак. Только перед самым восходом солнца Риса поняла, что идёт правильно. Через некоторое время она услышала шум леса. Прошла последний ряд домов и бросилась, к соснам, шумевшим у дороги.
Деревья росли вдоль шоссе, которое уходило прочь из города. Потом придорожная лесополоса расширялась, переходя в широкий лесной простор. Города на севере имеют такую особенность, что лес, узкими клиньями примыкающий к дорогам, подходит вплотную к домам. Но это настоящий, дикий лес, который, отдаляясь от города, из узкой придорожной полосы превращается в глухие, тёмные и мрачные, подчас непроходимые чащобы, где густой можжевельник зеленеет на обомшелых склонах, меж стволов елей лежат огромные валуны, наполовину ушедшие в землю и покрытые серебряным лишайником, где из-под корней сосны упорно выгребает песчаный грунт сосредоточенный барсук, а по золотистому толстому суку неслышная куница крадётся к сказочному глухарю, важно восседающему на этой сосне...
Лес, наконец-то настоящий лес!
11. ГОСТЬ ИЗ ПРОШЛОГО
Как только Риса вбежала на пушистые мхи придорожного сосняка, на неё пахнуло таким родным запахом, что закружилась голова. Она боялась остановиться, ей всё казалось, что эта страшная западня - город с его огромными каменными и деревянными глыбами-домами - может снова лишить её свободы, снова заставит плутать по своим голым, одинаковым и запутанным просекам, которым нет конца.
Риса не останавливалась, шла и шла, углубляясь в лес. Только когда усталость навалилась на неё тяжкой ношей, словно тесным ошейником охватила горло, она выбрала удобное место в густом можжевельнике и улеглась на днёвку.
В глубине леса ещё лежали оплывшие под солнцем, но достаточно глубокие пятна снега, а на возвышенных местах, на склонах холмов и у дороги было уже сухо. Пробивающаяся свежая трава расцвечивала светлыми ярко-зелёными всплесками зеленовато-тёмный, глянцевый и жёсткий брусничник, она раздражала острым молодым запахом жизни ноздри Рисы и успокаивала её шелестящим уютом родного леса.
Весь день Риса крепко спала, не обращая внимания на крики сорок и свист рябчиков. Это был свой, родной, привычный лесной шум.
Когда белая ночь озарила деревья голубовато-бледными лучами и серебряный ягельник засветился изнутри, Риса уже скользила неслышными шагами сквозь прозрачную дрёму майской ночи. Она мягко ступала, останавливаясь и превращаясь в слух, ожидание и поиск. Это была её первая охота после долгого перерыва. Её немного безпокоило, что она не в своём лесу: ведь законы леса не позволяют охотиться в чужих угодьях. Но у Рисы не было выхода. В крайнем случае она надеялась на свои силы.
Иной зверь, даже и крупный, оказавшись на чужом участке леса, не только не охотится, но в страхе крадётся, прячется за каждый куст, чтобы его не заметили, пока он не доберётся до своих угодий, до своего леса.
Риса не пряталась. Это было не в её характере. Осторожно, как и подобает на охоте, она высматривала добычу. Но её тревога была не напрасной.
Огибая отлогий холм, она почувствовала неладное, уловила: навстречу движется опасность. Риса пересекла холм через вершину и зашла на противника сбоку. Но её уже ждали.
Немолодая рысь, тоже самка, оскалив пасть, чуть присев на задние ноги, изготовилась для прыжка. В её немигающих глазах, во всей её позе сквозила предельная злоба. Она защищала свои права. Это была её местность, и Риса не могла этого не знать, потому что проходила через её "метки", оставленные во время ночных охотничьих обходов участка. Но когда Риса оказалась совсем рядом, безстрашная и могучая, то рысь не напала. Может быть, её остановили внушительные размеры Рисы, может быть, смелость её, не частая в таких случаях. Она зашипела на Рису, злобно зарычала и осталась стоять в угрожающей позе.
Риса немного выждала. Столько, сколько требовалось, чтобы рысь поняла: её не боятся. Затем не спеша, мягким вкрадчивым шагом, прошла дальше, всё время, однако, искоса наблюдая за своей новой знакомой. Так, на всякий случай... Сразу же после неприятной встречи Риса поймала зазевавшуюся у корней сосны полёвку и в скором времени схватила вальдшнепа, который даже не успел взмахнуть крыльями. Рису всегда кормила её мгновенная реакция, стремительный бросок, а не сила. Сила её защищала от врагов. И, конечно, осторожность.
Утолив голод, она продолжала идти спокойно, но достаточно быстро. Её тянуло в родные места, где она всегда охотилась, где воспитала своих рысят, где знала каждый овраг и склон, где любила пить из быстрого широкого ручья и помнила то болотистые, то крутые и скальные берега многих озёр своего леса, своих угодий. Но они находились не в том направлении, куда вышла Риса из города, хотя и не так далеко. В двух-трёх ночных переходах. И, едва попав в лес, рысь сразу сориентировалась, узнала своим тайным знанием, неизвестным человеку.
Это одна из многих непростых загадок природы. Почему почтовый голубь, выпущенный из совершенно незнакомого места, доставленный в это место в закрытом садке, в машине или в вагоне, взлетев, тотчас определяет направление и в считанные часы долетает за сотни километров прямиком до своей голубятни?
По каким приборам, переплыв безкрайние моря, сёмга находит свою единственную родную реку для нереста? По каким указателям кошка, отвезённая недобрыми хозяевами на другой конец огромного города, возвращается домой?
Риса уверенно шла в свои родные места. Днём она отлёживалась, где её заставал восход, ночью продолжала путь. Шла к своему прошлому и будущему.
На третью ночь она добралась до своих угодий. До восхода побродила по склонам и низинам, обошла заячьи тропы, побывала около человеческого жилья. Подойдя с подветренной стороны, издали поняла, что жильё не пустует. Пахло дымом, свежеструганным деревом, свежевырытой землёй и ещё разными запахами, которые всегда сопутствуют человеку в лесу.
Несмотря на ночное время. Риса постояла на довольно почтительном расстоянии. Ближе не подошла. Слишком много неприятностей, волнений и страхов принесли ей люди. Издали, с холма, через просветы между деревьями смотрела она на жилище человека. Подняв морду, долго втягивала запахи, которые приносил ветер, пытаясь разделить их, отличить один от другого. Пахло ещё и собаками.
Риса повернулась и пошла. Ещё немного побродив, она поднялась на скалу, к брошенному ею логову. Может быть, её привела сюда тоска по маленьким рысятам, которых у неё уже не было. Вместо них бродили теперь две, ставшие уже чужими, взрослые рыси. А может быть, ещё что-то... Каждое живое существо - человек или зверь - это целый мир чувств, желаний, впечатлений. Мир, который полностью познать, видимо, невозможно.
Риса вошла в своё бывшее логово, обнюхала углы, прошлогоднюю сухую траву на полу. Легла на бок, вытянув лапы. Глубоко вздохнула. Вздох зверя очень похож на человеческий. Когда слышишь, как тяжело вздохнёт, например, собака, лось или рысь, кажется, что нелёгкие думы одолевают их. Но это, наверное, только кажется...
Глубоко вздохнув, Риса задремала сладкой дремотой уставшего после долгих странствий бродяги, который наконец вернулся домой.
Люди что-то строили. Они всегда, приходя по весне в этот домик, стучали, строгали, делали какие-то деревянные ящики, коробы, клетки, приспособления. Но на сей раз стучали целыми днями. И людей было больше. Видимо, расширяли жильё.
Этот постоянный стук безпокоил Рису, тревожил её.
Издали наблюдала она за работой людей, которые вставали с восходом, таким ранним в эту пору. Риса различила среди них своего старого знакомого, с бородой. Того самого, который дважды спас её. Среди новых людей внимание привлёк небольшой худенький человек. Это была девушка, почти подросток... Что-то знакомое видела Риса в её движениях, в походке. Животные, особенно дикие, внимательно подмечают и помнят мелочи: интонации голоса, звук шагов, походку, характерные жесты - то, что, как правило, остаётся с человеком на всю его жизнь.
Когда Риса смотрела на эту девушку, издали слышала размытый расстоянием разговор, расплывчатые воспоминания шевелились в её зверином мозгу. Что-то далёкое и приятное смутно всплывало в памяти, но так смутным и оставалось. Чёткий зрительный образ не возникал. Риса наблюдала за людьми, за девушкой, слушала отдалённые звуки человеческого жилья, старалась различить запахи. Потом уходила подальше и ложилась на днёвку.
12. ЛАЙКИ
Вечером неожиданно пошёл снег, он быстро покрыл уже зеленевшую траву, кусты, отяжелил ветви деревьев. Риса отдыхала на вершине лесного бугра, в небольшой ямке, и её тоже укрыло снегом, как одеялом. Не часто, но снегопад в конце весны и даже летом случается в этих местах, и Риса не удивилась. Она дремала, а к ночи, когда не стало слышно шума леса и дышать стало тяжелее, она забезпокоилась.
Зимой глубокий снег нарастает за несколько дней и ночей, спящий в снегу зверь и слышит хорошо, и дышит легко. Потому что постепенно, от тёплого его дыхания, в снегу появляются пористые отдушины. А если сугроб наметает сразу, то под ним можно и задохнуться. Риса выбралась наружу. Крупные хлопья продолжали плавно опускаться. То там, то тут на деревьях под тяжестью снега обламывались ветки. Идти на охоту было безсмысленно. По такому снегу ни один зверь не выйдет из своего убежища. И Риса снова улеглась, свернувшись кольцом и уткнувшись головой в пушистую шерсть своего живота.
К полудню снег растаял. Толстые сугробы, наметённые за сутки на уже прогретую землю, быстро осели, потемнели и превратились в бурные мутные потоки, хлынувшие со всех склонов, бугров и холмов. Гул бегущей воды шумел по всему лесу. Оживший после зимних холодов зелёный лес снова дышал, шумел, звенел птичьими голосами. Рысь выбралась на высокий бугор, где росли старые сосны и землю сплошь покрывали сосновые иглы, быстро подсыхающие на солнце. Слегка парило. Было тепло, и Риса дремала под добрыми солнечными лучами.
В конце следующей ночи, после охоты. Риса снова была около человеческого жилища. Наблюдала, как на рассвете люди выходили из домика, умывались, разговаривали. Когда они начали работать. Риса поняла: что-то изменилось в их делах. Стук, шум, перетаскивание деревьев (без коры и сучьев), срубленных и подсушенных, - всё это переместилось ближе к воде, на берег озера. Паводок, вызванный обильным снегопадом, поднял уровень воды в озере и смыл плотину, благодаря которой водоём и стал озером, а не мелкой лужей. На этом озере летом бывали утки и гуси, даже лебеди. По берегам жили норки. Ондатры хорошо освоились здесь. Их было немало, иногда Рисе удавалось поймать ондатру. А в воде обитали не только окуни, щуки и лещи, но и сиг, ряпушка, судак. Людям нужно было большое глубокое озеро, и они начали возводить новую плотину. Конечно, Риса не понимала того, что произошло. Но она чувствовала, что в работе людей наступила перемена. Теперь никто не уходил в лес. Только собаки - две крупные лайки - отлучались. Риса видела их следы сегодня на рассвете и, наблюдая за людьми с бугра, замечала, как собаки убегали от них и углублялись в чащобу. Она решила их подкараулить - не ради охоты. Ведь собаки служат людям, она это понимала. Но живёт давняя вражда между кошкой и собакой. И война между домашними кошкой и собакой - только одно из проявлений этой вражды. Дикие кошки, в том числе и самые крупные, тоже не жалуют собак. А Риса их всегда недолюбливала, ещё с времён детства, когда жила у лесника.
Однако подкараулить лаек было непросто. И не потому, что они были чуткими. Риса могла их обмануть, зайти с подветренной стороны, затаиться в засаде. Трудность заключалась в том, что у собак не было постоянных троп. Каждый раз они убегали от дома в разных направлениях, и предугадать, куда они пойдут, было невозможно.
И всё-таки она высмотрела, что собаки часто убегают, даже порознь, по человеческой тропе, проложенной вокруг озера. Через несколько дней после паводка, на рассвете, Риса залегла у этой тропы в сухих камышах. Был тёплый день. Лес наполнился гомоном птиц, но Риса не обращала на них внимания. Другие звуки интересовали её: собачий лай или шлёпанье собачьих ног по тропе.
Солнце уже поднялось высоко, давно высохла роса, а собак всё не было. Но Риса знала: каждое утро они пробегают здесь, одна собака или обе, но пробегают. Побродив по округе, по опушкам и полянам, обязательно отправляются вокруг озера. И она ждала.
Густая и пушистая шерсть Рисы, в летнюю пору на животе почти белая, на спине принимала сочный коричневато-серый окрас с едва заметным зелёным отливом. И пятна, чёткие и тёмные, завершали узор. В такой одежде Риса легко смешивалась с разнообразными красками леса, если не шевелилась, если лежала не шелохнувшись. А это она умела.
Не заметив засады, крупный кобель бежал по тропе, но вдруг насторожился, зарычал. Риса поняла, что ближе он не подойдёт, что напасть надо немедленно, пока нет второго, пока этот не успел гавкнуть.
Бывалый охотничий пёс не боялся рыси. Не раз она становилась трофеем его и хозяина. Но этот зверь, выскочивший из засады, был чуть ли не в два раза крупнее тех рысей, которых он встречал прежде. И он удивился. И испугался. Потому и рванулся в сторону, и позвал на помощь. Рысь схватила его, сжав своими широкими и цепкими лапами. Этот рывок в сторону и лай спасли псу жизнь.
Тотчас из-за поворота выскочил второй кобель. Уже издали, заливаясь громким и злобным лаем, он звал на помощь людей. А первый пёс отчаянно бился со зверем. Он знал, что нельзя подставлять холку - это смерть. И всячески изворачивался; напрягая крепкие свои ноги, пытался добраться до горла рыси, не обращая внимания на боль в боках от её когтей. Однако рысь была сильнее. Неожиданным ударом лапы по голове она свалила собаку. Риса понимала, что сейчас здесь будут люди. И она не стала добивать побеждённую собаку, не стала вступать в бой со вторым псом. Быстрыми прыжками рванулась в глубь леса.
Человеку с его логикой трудно понять дикого зверя. Почему Риса решилась напасть на собак, долго поджидала их, с завидным упорством наблюдала, караулила и вот неожиданно бросила охоту, отступила? Ведь она не боялась собак и понимала, что до прихода людей сумеет уж наверняка убить и унести одну, покалечив другую, чтобы не могла преследовать.
И всё-таки Риса углубилась в лес. Она знала, что на лай охотничьих собак быстро приходит человек с ружьём в руках. Чёрный глаз ружья она помнила хорошо. Подоспевший пёс бросился было за рысью, надрываясь от лая, но быстро отстал и, опасливо косясь вслед ушедшему зверю, вернулся на тропу к раненому кобелю.
А тот, оглушённый ударом по голове, с окровавленными боками, попытался встать, упал, потом с трудом поднялся. И принялся зализывать раны.
А люди бежали, заряжая на ходу ружья, - учёный-зоолог с чёрной бородой, давний знакомый Рисы, с ним ещё один человек, рабочий экспедиции. По первому лаю, который оборвался - как будто псу заткнули глотку, - все поняли, что случилась беда. Лай слышали все - напрямую, через край озера, было совсем близко. Злобный лай второго кобеля подтвердил, что нужна срочная помощь. И они спешили. Правда, по озеру не побежишь напрямик, пришлось огибать заливчик по тропе. Потому они и опоздали. Впрочем, всё произошло так быстро, что успеть они никак не могли.