Сборник рассказов
Сказка про тетушку Магду
Тетушка Магда высока ростом, резка в движениях и улыбается редко. Тетушка Магда прячет черные волосы под белоснежный крахмальный чепец, любит широкие клетчатые юбки и пестрые бусы по праздникам. У тетушки Магды круглые глаза, острые ключицы и суровый взгляд.
Вообще-то Магде полагается быть круглой и мягкой, как плюшка, испеченная с утра, пахнуть корицей и сладкими яблоками. Она же – худая и смуглая, как жердь, как сушеная вобла, как жареный на углях карась, и пахнет лимонами и табаком. Хотя сама не курит и гоняет метлой всякого, кто дымит, беспощадно – будь ты хоть стражник, хоть сам король. Говорят, ее боится даже король Страны Дальней. Ему, кстати, достается больше всех.
- …и вот идет во дворец прямиком, а сапоги – грязные. На охоте был, дескать, свалился с лошади. А мне что, весь день полы мыть? Или девочек моих гонять без продыху? Так не железные они, не каторжные, чтоб тряпкой махать да махать. А ведь король, кажется, примером служит для подданных. А ну его!
Тетушка Магда машет рукой. И умолкает – ненадолго, на минуту, чтобы потом наброситься на короля с удвоенной силой.
- И вот и курит, и дымит – как дракон, право слово, круглыми сутками. И все кофе пьет. Я говорю ему: ну нельзя же так, ведь не мальчик уже, и здоровье не то. Впустую! Понять-то его можно… как пропала у нас королева с младенцем, так вовсе извелся, лица на нем нет. Сколько трав господин старший лекарь на него извел, едва с того света вытянул, нельзя же королевству без короля. Спасибо и доброму Духу, тоже помог очень; я ему потом пирожков напекла. А король – все дымит да пьет свой кофе, и что он находит в нем, в отраве этой заморской…
Тетушка Магда набрасывается на тесто, месит его яростно и упорно. Тесто не сопротивляется – понимает, что бесполезно.
- Да вот Пеппи еще помогает. Как поговорит с Его Величеством вечером, так тот ночью спит и улыбается, как младенец прямо. Жаль, хватает всего на неделю, а Пеппи ведь не удержишь – сегодня здесь, завтра на своей веранде, а послезавтра у разбойников, лошадь выгуливает. Хорошая она, дай ей Бог здоровья… Ей да Расмусу – он, бродяга, с Духом вместе мальчика нашего ищет.
Впрочем, у тетушки Магды хватает и других забот, чтобы думать только о короле. То Колодец со сказками засорился, невысказанными словами подавился – посылай туда королевскую бригаду или уж лучше сразу Оле-Лукойе. То братья Львиное Сердце с границы голубя пришлют, что опять непорядок, то Мост заклинит, разводиться не хочет. То Мирамис захандрит, с девой-ивой не поладит, а от этого по всему королевству вишня цвести перестанет. То у Ткачихи закончатся волшебные нитки, а Птица-Горюн соберется птенцов высиживать. В общем, хватает, хватает хлопот у главной королевской экономки. Шутка сказать – все хозяйство Страны Дальней у нее в руках.
Но хоть и строга тетушка Магда, а есть и у нее слабость – сказки. Вечером, управившись с делами, приходит она к Колодцу. Сидит чинно, расправив юбки, вяжет Юм-Юму полосатые чулки, слушает. Вздыхает. А зимними морозными вечерами, когда мальчишки во главе с Расмусом, набегавшись, наигравшись, навалявшись в снегу, прибегают на дворцовую кухню, она выдает каждому по куску яблочного пирога и чашке горячего какао, сваренному по старому рецепту бабушки дракона. А сама мелет кофе на утро, или ставит опару, или чинит чьи-то носки. И рассказывает. Старые и новые сказки, не то подслушанные у птиц, не то придуманные прямо на ходу и спетые тесту, когда оно замешивается. У нее всегда в запасе такие истории – много, целый ворох.
Нильс, когда летает с гусями, не раз пересказывает их белому Мартину. Тот однажды рассказал их Акке Кебнекайсе. А от нее узнали и мы.
17.08.16.
Сказка про пироги
Год начинается в августе…
В августе – желто-зеленом, легком, невесомом - хороши пироги яблочные. В больших количествах и разнообразии, легкие, бисквитные или заливные, обязательно самые простые. Потому что жара, окна распахнуты, за ними - солнце, и на всю кухню пахнет яблоками. Или не на кухню, а прямо на весь садовый участок. Конец лета, яблочный Спас, всего вволю - солнца, цветов, фруктов... и пирогов - нежных и мягких. И запеканок - тоже яблочных. И повидла, мармелада, варенья...
В золотую осень хороши пироги с яблоками и корицей. Слоеное тесто, штрудели, бисквиты. Потому что корица помогает удержать золото за окнами, а оно недолговечно. И утренние заморозки тоже пропахли этим чуть горьковатым, коричневым, уютным запахом, смешанным с запахом кофе.
Потом наступает совсем осень. Не та, которая "золотая", а слякоть, дождь и очень холодно, и рано темнеет, а на улице мразь и морок. И вот тогда приходит время кексов. Особенно с сухофруктами. Чем больше сухофруктов и орехов, тем лучше. Чем плотнее тесто, тем теплее, чем больше корицы, тем легче переносить темноту за окном и отчаяние - вплоть до самого времени, когда ляжет снег. И - да, сюда и тыква подходит тоже, всякие тыквенные запеканки - какой же без них октябрь? Короткая передышка в череде бесконечных дней.
В декабре дело катится к Новогодью. Но какое же Новогодье без торта? Слоеного, с масляным кремом, сладкого. Декабрь - время слоеных тортов, жареной курицы и мороза. А еще – белый снег в лесу, ночное черное небо со звездами, горячий чай из термоса и зеленые сосны. На Новый год обязателен торт высокий, с богатой начинкой, такой, который печется долго и тщательно – нужно угодить Деду Морозу.
Остатки зимы можно печь все, что угодно, лишь бы вкусно. В феврале идет любая выпечка, главное - чтобы плотно и сытно. Потому что зима-с. Так что заливные пироги с несладкой - рыбной, мясной, овощной - начинкой - это наш выбор. Самый лучший – пирог с изюмом и рисом, он из детства, он теплый и пахнет бабушкой…
А весной просыпается небо. Оно наливается голубизной, поднимается ввысь и куда-то спешит. Тут не до пирогов. Вплоть до самого мая, когда весна становится основательной и уже никуда не уйдет. В мае, зеленом, прозрачном, сиреневом, начинает пахнуть дорогой. А в дорогу правильные хоббиты берут маленькие кексики (формочки из силикона, плотное тесто и обязательно изюм или орехи) и большие пироги с начинкой из остатков, которые есть в морозильнике. Песочное тесто, любые замороженные ягоды, что еще остались с лета. Главное - чтобы сладко. Потому что Дорога.
Потом приходит июнь, а за ним начинаются ягоды. Свежие. И - варенье. Дом пропитывается запахами клубники, сахара, потом смородины, потом... потом... потом - вкусно. Большой таз достается с балкона, над ним священнодействует ложка, не отвлекаться, и пенки обязательно запить прохладной водой. А пироги идут так, боком, поспешно, и тут уже неважно какой, лишь бы побыстрее. И потом - жара ведь. Так что творожные запеканки с ягодами - это июнь, это июль, это лето. Быстро, на скорую руку, легко и вкусно. А еще - каникулы! - сюда же идут пирожки дрожжевые по бабушкиному рецепту, обязательно с щавелем и ягодами, со свежим луком, еще утром сидящим на грядке.
И снова август. Конец года, начало года, безвременье. Золотая листва, и пироги с яблоками, и запах корицы. И пока они есть, остальное – неважно, ведь мы обязательно выживем – чтобы снова испечь пироги.
Сентябрь 2014
Сказка про чай
Не всем дано родиться благородным, и даже в самом достойном семействе обязательно найдется тот, кому не достанется ни почета, ни уважения.
Хорошо быть, к примеру, шоколадом. Или кофе! Благородство во всем – от упаковки до запаха, трепетное к себе отношение, должное уважение и обязательно турка, воскресная скатерть и хрустящие тосты. Роскошь летнего утра, прелесть весеннего заката, вальяжная неторопливость зимнего солнечного полдня, и плед в полоску, и кот на коленях, и запах булочек с корицей, и тонкие ложечки.
А как быть, если ты – чай? Не улун, не белый, не каркадэ. В большом семействе чайных много удачливых отпрысков, они требуют неторопливого заваривания, пристального к себе внимания и знания всех тонкостей обязательной церемонии. А ты – черный! И это про тебя морщат носы и пожимают плечами: не шоколад, чай, не барон какой. Черный. Самый обычный. Тот, который «как всегда» или «на каждый день».
Это шоколад – роскошно одетая дама неторопливо прихлебывает из изящной чашечки и с любопытством рассматривает тебя, ей не до суеты. Или кофе – фея в золоченой карете, превращающая Золушку в принцессу. Чай – не то. Все так просто и обыденно, что и говорить-то не о чем.
Чай – напиток больниц и рабочих кварталов, гнусавые голоса бездомных, тянущих по обочинам жизни свой тяжелый воз, замерзающие пальцы и гулкий кашель одиночества. Чай – от слова «отчаяние». Чернота глухих вечеров, ночное задавленное рыдание, голодный вопль кота и сквозняк из щелей в окнах, монетки на вспотевшей ладони, макароны с щербатой тарелки и скрип ветхих половиц под ногами. Чай – выдох на середине пути в гору, соленый налет слез на щеках, чье-то равнодушное молчание и крошки на липкой клеенке. После сильной и долгой боли мир кажется совсем другим, он замедляет свой бег, и тишина охватывает тебя плотным коконом. Чай – это возвращение к жизни.
Чай – поддержать силы в середине ночного дежурства, когда одурманивает тяжелая усталость, а впереди еще десяток вызовов. Успеть, бежать, не думать, забыть… Холод пробирает до костей, но завари себе чаю – согреваются ледяные руки, утихает озноб, а впереди еще целый зимний день; вечером не забыть бы купить чаю.
Чай – долгие разговоры в чужой кухне, придорожные ночные кафе, добродушные дальнобойщики, запах костра и дыма, звездное небо над головой и замерзшие пальцы. Звенящее любопытство жизни, вписки и спальники на полу вповалку, разные города – точки на огромной карте, за которыми – те, кому ты нужен. Приезжай. Я тебя жду. Приезжай, у меня есть чай, а к нему – варенье, самое простое, вишневое с косточками, но это ведь неважно, правда?
Чай… рука друга, цепко держащая над краем пропасти. Смех сквозь слезы… разноцветные драже в блюдечке, угольно-черный напиток, почти чифир, в огромной кружке, сигарета в форточку – «давай уже, рассказывай!». Чай – торопливые, на выдохе, сбивчивые фразы. Чай – полуобморочная слабость бессилия отступает после второй ложки сахара на кружку, еще два глотка – и проясняется в глазах, рассеивается туман безысходности, и можно идти жить дальше. Чай – это еще и «выручай», и случайно найденная десятка, завалившаяся за подкладку кармана, когда три дня до зарплаты, одного с ним корня.
Чай, обыкновенный, дешевый, черный, почти горький. Чай, подкидыш из подворотни, не благородный отпрыск аристократического семейства, грубый и простой, но верный. Чай, трудяга и раздолбай. Две ложки на чашку равно «могу жить». «Выпей чаю» равно «я тебя жду», звонку телефона, удачливому попутчику для того, кто завис на трассе. Знаешь, не хочу я больше кофе. Налей-ка мне чаю. Мне уже можно - жить.
4.02.2015
Сказка про варенье
Холодной, затяжной весной кажется, что лето никогда не придет. Снег пополам с грязью, слякоть и ветер, зима, зима без конца и без края, ледяные пальцы, шерстяные свитера и шали. И это – май. А потом вдруг рраз! – и лето. Неожиданно – и каждый раз как впервые.
И ты шалеешь от тополиного пуха, бьющего в лицо. И оставляешь на ночь открытыми окна и балконную дверь, и ветер шевелит занавески. И удивляешься, глядя на бабушек, сидящих у магазинов – уже продают ягоды, надо же, как быстро. А ты и не заметил, как лето пришло.
И возвращаешься домой с полными ведрами ягод, достаешь из кладовки большой, потемневший от времени и жизни таз, ставишь его на плиту. Лето пришло. Время варить варенье.
Не всякое варенье одинаково ценно. О, это целая наука – наука о сладости, об аромате и запахе, наука о варке варенья. Оно разное, и попробуй угадай, какое из них тебе выдаст жизнь – полной ложкой.
На высшей ступени пьедестала почета стоит варенье из абрикосов. Ах, эта роскошь летнего заката на собственной даче, где смех и отсветы лампы с веранды, скрип шагов по деревянным ступеням крыльца, ночные бабочки бьются в стекло. Прозрачное, тягучее, янтарное на просвет абрикосовое варенье неторопливо, по-королевски стекает с ложечки, тянется, наслаждаясь бездельем, летом, солнцем, всем своим золотистым очарованием. Оно может себе это позволить, ему торопиться некуда. Абрикосовое варенье – это озеро в высокой траве, зеркально-неподвижное, манящее в июльский полдень; это пряный, медовый запах трав в степи, крутобокие яблоки на расписном деревянном блюде. Абрикосовое варенье может быть густым, почти как джем, и жидким, стекающим с ложки, ему все простительно, оно вкусно всякое; оно – королева, окруженная придворными дамами, не затмевающими, а оттеняющими ее красоту.
Ступенькой ниже стоит варенье из клубники, лесной и садовой. Смешливая пятилетка, босая, в легком сарафане, лямка сползает с загорелого плеча, волосы выцвели на солнце – вот что такое садовая клубника, кипящая в сахарном сиропе в большом тазу. Окна настежь, по дому плывет упоительный ягодный запах, и эти же ягоды – в тарелке на столе, застеленном скатертью, крупные, темные, налитые спелостью и солнцем. И обязательно рядом – букет цветов в стеклянной вазе. Пенки осторожно снимаются на блюдце, а потом едятся наперегонки с братом большой ложкой и запиваются восхитительно холодной водой. Варенье из садовой клубники – это юность, это смех и ожидание встреч, каждый день в радость, и обещание нового, и в легком теле – веселая упругость.
Варенье из клубники лесной более сдержанно, оно не искрится и не брызжет весельем, его распробовать надо. Покланяйся-ка каждой ягодке на лесной поляне, прожарься на солнцепеке, а потом неси ее, одуряющее-ароматную, в ведрах, аккуратно укрытых марлей, вези домой в электричке, набитой усталыми дачниками. Развались на траве, погляди в высокое лесное небо, вдохни запах хвои и прогретой солнцем земли, запах жизни - полной, яркой, глубокой. Много работы, интересной, настоящей работы – по душе, по зову сердца, отдача «на все сто», усталость в натруженных мышцах, гордость за себя – «Я могу!», похвала друзей и скупое одобрение недругов – это варенье из лесной ягоды. Поезда, дорога, ночные станции, птицы на рассвете, Вселенная на твоей ладони – вот что такое варенье из лесной клубники.
Отдельно в этом ряду стоит варенье малиновое. Оно не для всех, а только заболевшим и детям. Зимние долгие простуды, вечера в постели, горло, обмотанное шарфом, шерстяные носки с горчицей. Мама сидит рядом и читает сказки Андерсена, а на картинке Герда в красных башмаках бежит спасать своего Кая. Мысли путаются, Кай ускользает, смеясь, на новых «снегурках», дразнит в полубреду, морочит, путает… путаются мысли, мамина прохладная рука на лбу, затененная лампа, колючий песок в горле – и звезды, невообразимо высокие и равнодушные, такие же колючие, как кашель и боль, царят в вышине, уводят, заводят… Их холод пробирает до костей. И только малиновое варенье и чай не дают уйти, держат, тянут назад - к земле, к маме, к жизни.
Яблоки и груши хороши не в варенье – в повидле. Оно густое, сытное, зимнее. Хоббитское - начинкой в пироги и кексы. Основательное и надежное – не ограниченностью и толстыми сумками мещан, но солидным спокойствием рабочих, молчаливо гордящихся своей профессией, делом и жизнью. Рабочих высокого класса, неважно, каких именно, но специалистов своего дела, плотно стоящих на ногах; в любую эпоху любых перемен в их доме найдется кусок хлеба, намазанный маслом и яблочным повидлом. Они прямы и честны, не умеют врать, но им и нужды нет – не чиновники, от лжи живущие, но люди, открыто смотрящие в глаза другим и своей совести. Холодным осенним вечером хорошо вернуться домой с работы, поужинать и выпить крепкого, густого чая с яблочно-грушевым повидлом.