– Ты?! – Бог Безумия упирается ладонями в грудь брата. – Что ты забыл в моей комнате?!
– Скажешь, что ты всегда спишь на полу, крича так, что твои вопли услышал даже я?
– Ты не мог меня слышать, – Локи краем рубахи стирает со лба пот. – Между нами целый этаж и прекрасная шумоизоляция.
Но Тор качает головой и касается пальцами виска:
– Я услышал твой крик в своей голове, – он заглядывает в глаза магу и тот, вздрагивает. В голубых глазах старшего, что-то похожее на... сочувствие?
– Ну, прости, – с издевкой выговаривает Бог Безумия и, скинув с себя руки брата, поднимается. – Не думал, что наша связь может быть так крепка.
А Тор встает следом за ним, неуклюже обнимает, прижимая к себе. И шепчет на ухо:
– Я видел, Локи. Видел все это. Я не знал...
Маг отшатывается, выставляя перед собой руки в невольном жесте. И хрипло спрашивает:
– Все... это?
– Да, брат, – в голосе громовержца какие-то новые непонятные нотки.
– Иди спать, поговорим утром, – Локи не имеет никакого желания обсуждать сейчас с Тором подробности своего позорного предательства. – Может, я найду слова оправдания за ночь, – с насмешкой добавляет он. И всхлипывает от неожиданности, когда горячие шершавые губы нежно прижимаются к искривленному усмешкой рту.
______________________________________________________________________
Sopor Aeternus – Penance and Pain
Chapter XII
Секундный поцелуй – и Бог Грома летит на пол, отброшенный неожиданно сильным ударом в солнечное сплетение. А Локи, который в ту же секунду оказался рядом, довершает начатое тяжелым ударом ноги куда-то в район почек.
Громовержец, пытаясь не обращать внимания на боль, делает попытку подняться, но только получает еще один удар. На этот раз по лицу.
Локи бьет жестко, с оттяжкой. Так, чтобы причинить максимум боли. И признаться, у него это получается. Тор хрипит, безуспешно пытаясь вдохнуть, а маг, закрепив эффект еще одним пинком, присаживается рядом.
Едва заметное движение тонких пальцев – и тело громовержца перетягивают цепи. Запястья, как и щиколотки, сковывают кандалы, на шее появляется тонкая полоска металла.
А маг наклоняется к самому лицу Бога Грома и слизывает кровь. Холодный язык проходится по свежей ссадине на скуле. Осторожно, нежно. А потом Локи отстраняется и с садистской улыбкой проводит покрывшимися йотунской синевой пальцами по этой же самой ранке.
Боль обжигает. Расползается под кожей тысячей ледяных осколков.
Тор закусывает губу, но молчит.
А Локи вцепляется в волосы громовержца, оттягивает... Впивается в его губы. Прокусывает нижнюю, терзает беззащитную плоть. И отшатывается, прижимая пальцы ко рту – Тор, наплевав на гордость, укусил в ответ. Но глубже, чем Локи. Гораздо сильней.
– Что ты творишь?! – Бог Грома, воспользовавшись этой номинальной свободой, дергается, пытаясь вырваться из оков. – Ты обезумел?!
– А ты? – Локи склоняет голову набок, облизывает губы. – Это ведь ты едва не убил меня, когда я всего лишь поцеловал тебя в щеку. Что ты говорил, когда бил меня по лицу? Вспомнишь?
– Это было на глазах у всех, Локи! Мужчины не должны...
– Мне было тринадцать, идиот! – маг снова опускается на пол рядом с громовержцем. – И я лишь хотел выразить свою благодарность таким образом. А ты паршивый лицемер. Змееныш Локи, лгун Локи, предатель Локи, девчонка Локи... Как ты там еще любил меня называть? Ах, да... – Бог Безумия растягивает губы в улыбке, больше похожей на оскал, – трусливым магом. Но сам ты никогда не упускал момента подло поступить со мной. Унизить перед своими... друзьями, – это слово Локи выплевывает с особым выражением.
– Как мелко, – громовержец зло фыркает. – Ты вспоминаешь глупые детские обиды, что еще раз доказывает твою... несостоятельность. Ты живешь прошлым, и это разъедает твой разум.
– Я разве отрицаю? – в пальцах Локи появляется тонкий клинок. – Но кто виноват в том, что у меня такое прошлое? Кто, кроме тебя?
– Ты сам и виноват! – Тор вздрагивает, когда холодный металл касается живота. – Твое поведение...
– А ты никогда не думал, следствием чего оно было? – маг осторожно проводит лезвием по коже громовержца.
– Твоего змеиного характера! – почти выкрикивает Тор, которому претит положение скованного раба. – Все твои соплеменники вероломные предатели! Так было всегда!
Из груди мага вырывается сиплый выдох. Тонкие губы превращаются в едва заметную полоску. А потом Локи просто всаживает кинжал в бедро громовержца.
Тор вскрикивает, дергается. И тут же жалеет о том, что пошевелился. В тело впиваются словно десятки тонких ледяных шипов, жалят... А Локи проворачивает лезвие в ране и совершенно буднично спрашивает:
– Так что там с моими соплеменниками?
– Ты такая же тварь, как они, – Тор слизывает с прокушенной губы кровь. – Предатель. За сколько читаури сломали тебя? День, два? Когда ты сказал им, что согласен предать всех, кто любил тебя? Когда ты согласился претворить в жизнь их гнусные планы?!
На мгновение Локи словно лишается дара речи, растерянно смотрит на Бога Грома, а потом его лицо искажает гримаса, и маг орет, хватая громовержца за горло:
– Любил меня?! Кто, позволь спросить?! Ты?! Или, может, Один?! Что-то не чувствовал я вашей любви, когда... Или, знаешь, – Локи вдруг успокаивается, – я думаю, у меня есть идея. Но для ее реализации понадобится время. А ты пока спи. Хочу, чтобы это был сюрприз.
И холодная ладонь почти нежно касается взмокшего лба Бога Грома. Перед тем как уснуть, он чувствует, как сухие губы младшего прижимаются к разбитой скуле...
***
Очнулся Тор от неудобного ощущения в запястьях. Словно он был... подвешен? Бог Грома судорожно попытался задрать голову, чтобы оценить свое положение, но едва не вскрикнул от острой боли в шее. В кожу словно впились десятки мелких, острых как бритва шипов.
Что, бездна забери...
– Очнулся, братец? – в голосе Локи мед. Маг словно ласков, но одновременно хочется сделать все что угодно, только бы оказаться подальше отсюда. От черноволосого безумца, так нежно улыбающегося сейчас.
– Локи! Что здесь происходит?! – Бог Грома сипло выдыхает, чувствуя, как из-под ошейника течет кровь.
Маг, все так же ласково улыбаясь, подходит совсем близко, касается пальцами тут же затвердевших сосков, массирует вершинки. И спрашивает:
– А ты как думаешь, что здесь происходит?
– Безумие, – тяжело выговаривает громовержец, чувствуя, как от прикосновений брата в паху против воли начинает жарко пульсировать.
Локи смеется, проводит ладонями по торсу Бога Грома и внезапно целует старшего в губы. И резко отстранившись, произносит:
– Это чтобы ты знал, что существует не только боль. Я даю тебе то, чего сам был лишен.
А потом в его руке появляется тонкий острый клинок. Бог Безумия склоняет голову набок и спрашивает, словно обращаясь к Тору:
– С чего бы нам начать? Чтобы не вырубился раньше времени...
Задумчиво улыбается, чуть медлит, а потом размахивается и всаживает клинок под правое ребро громовержца.
Из груди рвется крик. Даже нет, не так... Булькающий животный вой. Тор дергается в оковах, доставляя себе еще большую боль. А Локи обхватывает его за подбородок, прижимается лбом ко лбу и шепчет:
– Ну, тише... Не дергайся, это только начало. Еще не так больно, как будет, побереги связки.
И снова целует. Мягко, нежно... И проворачивает клинок в ране, вталкивая его еще глубже, разрезая плоть. Тор хрипит, давится кровью, а маг только успокаивающе похлопывает по спине, уговаривая потерпеть.
И все это настолько неестественно... Но Бог Грома тут же забывает об этом чувстве. Потому что Локи извлекает из воздуха странное приспособление похожее на железные когти чудовищного зверя.
Маг не ждет. Он сразу с нажимом ведет кошмарным орудием по коже, разрывая, оставляя кровавые борозды. А в памяти, прорываясь сквозь дикую боль, мелькает картинка: разодранная грудь младшего. Кожа, висящая лоскутами, виднеющиеся ребра. И натужное, со свистом вырывающееся дыхание.
– Красиво, да? – Локи тяжело дышит. – И я планирую сделать так, чтобы твоя грудь была похожа на то, что ты увидел.
Но новая волна боли. Палач не знает жалости. Он кромсает кожу, вырывает куски плоти, заставляя Тора заходиться криком.
Это невозможно терпеть. Сколько бы Тор ни зарекался не кричать, вопль вырывается сам собой. А Бог Безумия только распаляется.
В его руках сменяется орудие. Теперь он уродует плечи громовержца, вгоняя в сустав тонкие железные спицы. И захлебываясь выдыхает, с каждой загнанной железкой:
– Кричи... Боги, кричи!
И Тор кричит. Потому что вторая рука мага ковыряется в полувскрытом животе. В прямом смысле этого слова.
Локи перебирает внутренности, что-то дергает... И от каждого его движения из горла вырывается вой.
– Какой ты... теплый там... – маг хрипло надорвано дышит, – какой ты... Боги, брат...
И рука, орудующая внутри, что-то жестко сжимает, сминает...
– Я хочу быть внутри! В тебе! – каким-то чужим, охрипшим, словно от страсти голосом, выдыхает маг. И крепеж, который удерживает Бога Грома, начинает трансформироваться. Минута – и Бог Грома оказывается подвешен как раз на уровне бедер младшего. С раздвинутыми ногами, в настолько развратном положении, что Бог Грома отдал бы сейчас все что угодно, только бы все это закончилось.
А Локи дрожащими окровавленными ладонями оглаживает бока громовержца, касается промежности, чуть мнет мошонку. И тонкие пальцы проникают дальше, проскальзывают меж ягодиц. Трут напряженное отверстие... И Тор дергается, сжимается, пытаясь избежать омерзительных прикосновений. Но маг только словно обиженно ударяет его ладонью по бедру, ровно по уже чуть поджившей ране, и продолжает мягко поглаживать, а кончиками пальцев другой руки дотрагивается до изуродованной кожи. Ласково касается разрезов, теребит ранки... И немного помедлив, даже приостановив поглаживание, снова проталкивает руку в распоротый живот громовержца. И Тор снова кричит, забывая обо всем. Из глаз льются позорные слезы, на губах пузырится кровь.
– Ну, все, все, – Локи резко вынимает руку, заставляя Бога Грома заорать, выгибаясь, – не нужно так вопить. Все равно никто тебя не услышит. А мне уже надоели твои однообразные крики. Теперь понимаю, почему читаури так злились на меня, когда я кричал слишком громко. Это, признаться, и вправду утомляет.
– Я не... не... – хрипит Тор, пытаясь сложить слова. Но Бог Безумия опережает его и с интересом спрашивает:
– Не понимаешь, зачем я это делаю?
– Да... – сипло выдыхает Бог Грома, пытаясь не захлебнуться кровью.
Локи оправляет заляпанную кровью белую рубашку, засучивает рукава еще сильней и касается волос громовержца, убирая потемневшие от крови и пота пряди с его лица. А потом тихо говорит:
– Ты и сам знаешь, брат. Просто никак не хочешь в этом себе признаться.
И загоняет в анус Тора сразу два пальца.
Бог Грома закусывает губу, сжимается, пытаясь не дать магу продолжить. Но тот только смеется:
– Не хочешь, чтобы тебя отымел собственный брат?
– Это... мерзко. – Громовержец судорожно сжимает кулаки, когда Локи добавляет третий палец.
Все тело словно пропускают через мясорубку. На месте живота словно дыра, наполненная болью. Тору кажется, что от каждого, даже самого легкого движения там хлюпает и булькает отвратительный фарш. Кровь ртом идет не останавливаясь. И Локи периодически нежно стирает ее кончиками пальцев.
Ноги давно онемели, перед глазами какие-то мутно-красные волны. Звук голоса младшего становится вдруг едва различимым, словно Локи говорит где-то очень далеко...
И удар по щеке. С оттяжкой, тяжелый, частично возвращающий способность мыслить.
– Ты никак собрался отключиться? – Бог Безумия заглядывает в глаза. – Я держался дольше. Сознание не оставляло меня. Знаешь, это ведь очень больно, да?
Пальцы вдруг выскальзывают из так и не растянутого отверстия. А цепи плавно удлиняются, опуская громовержца на пол. И Тор, в уверенности, что младший сейчас начнет воплощать в реальность именно то, что задумал, обреченно зажмуривается, понимая, что от слабости и боли не может даже шевельнуться, не то чтобы что-то предпринять.
Но Локи тихо смеется и гладит Тора по голове:
– Думаешь, мне доставит удовольствие трахать тебя в таком состоянии? Признаю, я слегка перестарался для первого раза. Но что с меня взять, я не так опытен, как читаури.
– И что... теперь? – выдавливает из себя Тор, пытаясь не закашляться.
– Я загляну часиков, скажем, через... пять. Посмотрим, насколько быстро ты восстановишься без связи с молотом.
– Ублюдок... – сил едва хватает, чтобы сложить слоги. Онемевшие губы почти не двигаются, но Тор продолжает:
– Ты выродок, Локи... Тебя нужно... было...