руку и потянул в дом, - Поль умирает и просил найти вас, чтобы проститься.
Идёмте же. Скорее!
Тем временем, не обращая на Шарля никакого внимания, наш попутчик
проскользнул мимо Женевьевы, и скрылся в доме. Мы поспешили за ним.
Мне показалось, что мужчина уже бывал здесь, поскольку, нигде не
задерживаясь и не спрашивая дороги, прошёл в комнату, где на кровати мы
увидели исхудавшего Поля. Едва Женевьева переступила за порог, как
больной, словно почувствовав, что в комнате появились люди, открыл глаза и
мутным взором окинул нас.
-Моя родная, - едва слышно прошептал он, - ты пришла. Теперь и не страшно
умереть. Я так мечтал увидеть тебя.
Взглянув на подругу, я увидела, что та тайком вытирает слёзы.
-Подойдите к нему, - наш незнакомец кивнул в сторону Поля.
Жэка неуверенно взглянула на меня, а я подтолкнула ту к кровати. Подойдя к
своему прапрадеду, она присела на кровать и взяла руку больного. Поль вновь
открыл глаза и накрыл руку Женевьевы своей ладонью. Внезапно тело его
выгнулось, и он затих.
Женевьева в испуге вскочила и с мольбой во взгляде обратилась ко мне:
-Он умер?
-Нет, - успокоил её наш незнакомец, вам сейчас лучше всего покинуть
комнату. Оставьте меня с больным и, возможно, мне удастся спасти его.
Понурившись, мы были вынуждены оставить Поля, а вдогонку нам прилетел
голос:
-Меня зовут Владимир Николаевич.
-Очень приятно, - не задумываясь, буркнула Женевьева.
Дверь со скрипом захлопнулась, в коридоре воцарилась темнота, а я почему-
то услышала крики людей и такой знакомый голос подруги:
-Машка, ты как? - Маш, Маш, ты меня слышишь?
-Не кричи ты так. Здесь я. Ни зги не видно. Не помнишь, где дверь в
гостиную?
-Ты, что, с дуба рухнула? Мы в метро. Состав что-то остановился, свет погас.
У тебя вроде зажигалка должна быть в сумочке.
Я нашарила сумочку, открыла её и выудила неизвестно как попавшую туда
зажигалку.
-Держи, - протянула её Женевьеве.
Не успели мы воспользоваться зажигалкой, как вспыхнул свет, и голос из
динамика сообщил, что произошло временное отключение электричества, и
состав сейчас тронется. Действительно состав дернулся, и мы наконец-то
поехали.
-Жэка, ты ничего не помнишь?
-А я должна?
-Ну, как же, мы вроде спасали твоего родственника, встретили какого-то
мужика, Владимиром Николаевичем звали.
-Не, не помню. В вагоне пахнет чем-то, вот ты и надышалась, видимо тебе
всё привиделось. Надо на свежий воздух, а то и мне что-то нехорошо стало.
Объявили Кропоткинскую, и мы поспешили на выход. Вышли у храма
Христа Спасителя, перешли на противоположную сторону и оказались у
входа в музей Пушкина. Громадный баннер сообщал об открытии выставки
французской живописи 19 века.
-Зайдём, - предложила Женевьева.
-Давай, всё равно пришли.
Перед нами проскочила бойкая группа иностранных туристов, мечтавших
ознакомиться с шедеврами французской живописи.
Мягкий полумрак вестибюля принял нас в свои объятия. Пристроившись в
хвост французам, в скором времени любовались привезёнными шедеврами.
Мы следовали по пятам за группой туристов, благо по-французски худо-
бедно понимали. Да и гид попалась бойкая, с любовью относившаяся к своей
профессии.
-А теперь обратите внимание на этот женский портрет, - донёсся до нас её
голос, - он долгое время хранился в одной из частных коллекций Парижа и
лишь двести лет спустя владельцы согласились представить картину на
широкое обозрение.
Я оторвалась от созерцания очередного пейзажа и, взглянув на портрет, едва
не вскрикнула от удивления. Опять та же самая картина, которую мы видели
в музее 1812 года.
-Женька, смотри, – толкнула я подругу, - опять наша Зинаида засветилась.
-Что, кто, где? – очнулась от размышлений Женевьева.
Между тем туристы прошли в соседний зал, а нам представилась
возможность разглядеть полотно поближе.
-Точно наша Зинаида и к гадалке ходить не надо, - подтвердила Женевьева,-
смотри, у неё в руках письмо. Интересно, что там написано?
В это время полумрак выставочного зала разорвал, заглянувший в окно
лучик света, и письмо ожило, появились буквы, сложившиеся в строки, но
тут же исчезли вместе с лучом солнца.
-Что это было? – удивилась подруга, - нет, ты видела? Там было что-то
написано. Интересно, что? Вот бы прочитать!
-Ничего не выйдет, нужно, чтобы яркий свет попал на эту часть картины и
осветил письмо.
-Жаль, пошли дальше, здесь царит вечный полумрак.
Нехотя мы покинули зал. Спустившись вниз, в вестибюле купили каталог
выставки. У самого выхода я заметила небольшой бумажный рулон. Не знаю,
что на меня нашло, но оглянувшись, я убедилась, что на нас никто не
обращает внимания, прихватила этот самый рулон и пулей вылетела на улицу,
где меня встретил ясный солнечный день. У входа толпилась очередная
группа туристов, желавших прикоснуться к прекрасному. Женевьева, увидев
столь поспешное бегство, удивлённо спросила, куда меня понесло. На это я
лишь показала похищенный мной свёрток.
-Пошли, не видишь, у меня ценный приз, присвоенный в музее, а что там,
лишь богу известно. Плакат какой-то.
-Зачем он тебе понадобился?
-Сама не понимаю, что на меня нашло. Схватила вот и дёру дала. Давай,
поехали, пока не поймали. Мы перешли на противоположную сторону,
прошли полсотни метров и спустились в прохладу метрополитена. На этот
раз никакие неожиданности и неприятности не атаковали нас и минут через
сорок мы входили в мою квартиру.
Пройдя в гостиную, развернула рулон и увидела, что мне удалось стать
обладательницей постера, на котором был напечатан тот самый портрет,
который нас так заинтересовал. Подойдя к окну, развернула рулон и стала его
разглядывать, ведь зачем-то я его прихватила. Свет, попав на постер,
высветил письмо, на котором вновь проступили буквы.
-Женька, давай скорее. Я кое-что нашла.
-Ты чего орёшь
-Я прочитала письмо.
-Какое письмо? – удивилась подруга.
-То самое, что мы видели в музее.
Наконец-то смысл слов дошёл до Женевьевы и она с удивлением посмотрела
на меня.
-И где тебя угораздило это самое письмо прочитать?
-Смотри, - я развернула плакат, показывая его Жэке.
-Ничего не вижу, то есть письмо в руках Зинаиды вижу, а того, что там
написано – нет.
-Иди к окну, - скомандовала я и вновь развернула постер к свету.
-Читай!
Женевьева зашевелила губами и с удивлением посмотрела на меня.
-Я права, там написано, что Зинаида решила остаться там, в 1812 году и
вышла замуж за своего раненого. Как бишь, его звали?
-Вроде бы Мишель.
-Точно. Значит, мы никогда её не увидим?
-Думаю, ты права.
Ничего себе, послание из прошлого.
-Маш, это, что шутка такая? Я всё поняла, это всё ты придумала. Не зря всю
дорогу домой так нежно поглаживала свой свёрток. Пока я приводила себя в
порядок, ты написала на плакате письмо и теперь меня решила разыграть.
Ладно, колись. Как тебе это удалось?
Пламенную речь Женевьевы прервал телефонный звонок. Я осуждающе
покачала головой и подбежала к аппарату:
-Вас слушают, говорите.
На другом конце раздалось покашливание, затем какое-то шипение и
мужской голос поинтересовался, не у меня ли находится некая Женевьева
Турмонова. Я с удивлением взглянула на подругу и передала ей трубку:
-Это тебя.
-Как же, ври больше, опять разыграть решила. Не поддамся на провокацию, -
Женевьева демонстративно плюхнулась на диван.
Неизвестный абонент вновь поинтересовался, не у меня ли Женевьева, на что
я ответила, что та не хочет ни с кем разговаривать. Тогда незнакомец заявил,
что речь пойдёт о её родственнике. Услышав эту новость, подруга вскочила с
дивана, выхватила у меня трубку, перед этим успев предупредить, если это
розыгрыш, то мне явно не поздоровится. По мере разговора лицо Женевьевы
менялось от подозрительно недоверчивого к вопросительно растерянному.
-Всё, собирайся, поехали, - скомандовала она.
-Куда поехали?
-В Первую городскую.
-Зачем?
-Ты не представляешь, что мне только что сообщили.
-Конечно, не представляю, ведь потрясающую новость, а судя по выражению
твоего лица, действительно потрясающую, сообщили именно тебе, а я всё
ещё пребываю в неведении. Давай, колись, что там случилось, если ты так
спешно засобиралась в больницу?
Между тем Женевьева, проигнорировав мой вопрос, развила кипучую
деятельность, в результате которой квартира за считанные минуты
превратилась в подобие цыганского табора.
-Машка, у тебя деньги есть? – донеслось с кухни, затем послышался звон
разбитого стакана подвернувшегося Жэке под руку.
-Эй, подруга, что произошло, - я остановила попытку сломать дверцу
холодильника, - ау, к тебе обращаюсь.
Престав терзать многострадальный холодильный аппарат, Женевьева
наконец-то обратила на меня внимание.
-Ты о чём-то хотела спросить? - протиснувшись в прихожую, подруга стала
искать ключи от входной двери, - Машка, копуша этакая, ты всё ещё не
одета? Давай поскорее, мы торопимся. Чёрт, куда же запропастился ключ?
-Жэка, - остановив наконец-то подругу, я попыталась узнать причину столь
кипучей деятельности.
-Что? – Женевьева вышла из ступора, - а я тебе ничего не сказала?
-В том-то и дело, что нет.
-Слушай, - опустившись на пуфик, продолжила она, - только что позвонили
из Первой городской и сообщили, что к ним поступил мужчина в крайне
тяжёлом состоянии. В кармане у него нашли записку с его именем и твой
номер телефона, а также там была приписана моя фамилия.
-Ну, ладно, позвонили, а в чём подвох?
-Имя того мужчины Поль де Турмон.
-Может, совпадение?
-Нет, не совпадение. Откуда тогда у него в кармане нашли листок с твоим
номером телефона?
-Ты сказала, что мужчину доставили в больницу в тяжёлом состоянии?
Откуда доставили? Если из какой-то квартиры, находящейся по какому-то
адресу, возможно, объявился твой дальний родственник по линии твоего
прапрадеда.
-Давай, такси вызывай, я тебе по дороге всё расскажу.
Минут через семь такси забрало нас от подъезда. Устроившись на заднем
сиденье, назвали шофёру адрес.
Женевьева начала рассказ:
-Так вот, позвонил главврач и сообщил, что ночью поступил звонок от
дежурного патруля. Неподалёку от больницы был обнаружен мужчина в
бессознательно состоянии. Его доставили в приёмный покой, и после
осмотра был установлен факт крупозного воспаления лёгких. На нём была
батистовая рубашка, брюки, заправленные в сапоги. Все подумали, что это
актёр из массовки. Днём неподалёку снимали исторический фильм о войне
1812 года. Так вот в кармане брюк обнаружили записку, о которой я тебе
говорила. Тебе позвонили и вот мы едем узнать, в чём дело и кто этот
мужчина.
Вскоре мы прибыли к месту назначения. Расплатившись, прошли к окошечку
регистрации, где сообщили, что кабинет главврача на втором этаже и нас
ждут.
Поднявшись, постучали в дверь и услышали «Войдите».
Нас встретил мужчина средних лет, чем-то внешне напоминавший
Владимира Николаевича из нашего сна.
-Присаживайтесь, разговор будет долгим, - начал он, - меня зовут Владимир
Николаевич.
Мы с Женевьевой переглянулись и с изумлением посмотрели на мужчину.
-Что-то не так? – спросил он.
-Да нет, просто вы напомнили нам одного знакомого, с которым мы
встречались очень и очень давно, почти двести лет назад.
Мужчина улыбнулся.
-Хорошо, что вы шутите, поскольку вам будет легче узнать новости о вашем
родственнике.
-Почему вы решили, что ваш больной – наш родственник?
Виктор Николаевич открыл ящик письменного стола и протянул нам
медальон.
-Что скажите на это? - поинтересовался он, открывая крышку, – посмотрите,
девушка, изображённая на портрете, как две капли воды похожа на одну из
вас.
Я сразу догадалась, что речь идёт о Женевьеве, поскольку несколько дней
назад мы видели этот самый медальон и изображение, скрытое в нём.
-Теперь, я думаю, все вопросы о родстве отпали? – продолжил главврач.
-Теперь да, - кивнула Женевьева.
-Так вот, ваш родственник находится в реанимации и положение его крайне
тяжёлое. Мы думали, что он не доживёт и до утра, но, слава Всевышнему, -
на этих словах я замерла. Слишком непривычно для нашего времени
выражение,- он пришёл на несколько секунд в сознание и произнёс одно
лишь слово «Женевьева». Кто из вас эта особа?
Опять нестыковка, так сейчас не говорят. Речь врача изобиловала
анахронизмами, не присущими современной речи. Неужели, всё то, что
произошло с нами, не сон, а явь? Значит, Виктор Николаевич именно тот
самый мужчина, который вызвался помочь деду Женевьевы в восемьсот
двенадцатом году. Не может этого быть! Как он мог оказаться в нашем
времени? Нет, скорее всего, это его потомок, но как же быть с Полем?
Вероятно, он настоящий. Одни загадки. Между тем Виктор Николаевич
продолжил:
-Сударыни, самое странное, я не обнаружил у вашего родственника никаких
следов от прививок, да и пупок перевязан как-то странно. Вы не знаете, кто у
него принимал роды?
-Скорее всего, местная повивальная бабка, - ляпнула Женевьева.
На нас странно посмотрели, но промолчали.
-Я вызвал вас не для того, чтобы выяснять все эти подробности, - продолжил
Виктор Николаевич, - больному требуется срочное переливание крови, но ни
один из образцов, находящихся в клинике, не подходит. Остаются только
родственники.
Женевьева вскочила со стула.
-Я согласна, давайте ведите!
-Подождите, подождите, голубушка, не так скоро. Сначала следует сделать
все необходимые анализы. Пройдите с сестрой, она вам всё объяснит и
покажет, а вас, - это уже ко мне, - я попрошу остаться.
Женевьева ушла в сопровождении молоденькой медсестры. Виктор
Николаевич внимательно посмотрел на меня, и затем я услышала то, что
совсем не ожидала:
-Я обещал помочь Полю и стараюсь сдержать своё обещание, но болезнь
оказалась слишком запущенной, а там я никак не мог справиться. Мне
пришлось поменять Поля с одним из актёров. Вы уже слышали о том, что
вчера неподалёку происходили съёмки исторического фильма. Вот и
пришлось поменять мужчин местами, чтобы никто ничего не заподозрил.
После выздоровления вашего знакомого, я вновь верну мужчин каждого в
своё время. Беспокоиться не о чем. Вижу, что вы сразу поняли, кто я. Как вам
это удалось? Я старался соответствовать образу. Главврач больницы мой
родственник и мы на удивление похожи. В клинике никто ничего не
заподозрил.
-Знаете ли, сударь, вас выдала речь, в которой присутствовали слова и
обороты не характерные для нашей эпохи.
Меня прервал стук в дверь.
-Виктор Николаевич, - в кабинет просунулась голова медсестры, – анализы
готовы. Всё подходит. Можно делать переливание.
-Ну, что же, извините, мне пора, - мужчина встал, распахнул дверь, -
подождите в коридоре. Возможно, мы ещё и встретимся.
Я осталась наедине со своими грустными мыслями. Кто бы мог подумать, что
та бандероль, которую получила Женевьева, сыграет с нами злую, а злую ли,
шутку? Мне казалось, что всё то, что произошло, не что иное, как
интересный захватывающий сон, который никак не закончится. Каждую ночь