Наблюдавший эту сцену стюард мгновенно подставил ему маленькую фарфоровую тарелочку, в которую Грей бросил пылающую бумагу, и они вместе долго смотрели, как чернеют письмена, обращаясь в пепел.
"Ваш суп, милорд,"- сказал мистер Бодли, и, деликатно помахивая салфеткой, отогнал дым пожарища прочь - и поставил перед ним дымящуюся тарелку.
***
УИЛЬЯМ БЫЛ ТЕПЕРЬ вне досягаемости, и, очевидно, курс действий должен быть таков - пойти и призвать к ответу соучастницу его преступления - независимо от того, какого рода было это преступление.
Чем больше он рассуждал, тем больше убеждался, что все, лежавшее между Уильямом, девятым графом Элсмир, и леди Жаклин Доротеей Бенедиктой Грей, отнюдь не было соучастием в любви или в греховной страсти.
Но как он сможет поговорить с Дотти, не возбудив при этом любопытства в любом из ее родителей? Не станет же он болтаться на улице до тех пор, пока Хэл и Минни отлучатся куда-нибудь вместе, в надежде застать Дотти дома одну!
И, даже если бы ему удалось каким-то чудом застать ее в одиночестве и побеседовать с ней в частном порядке, слуги, разумеется, отметят, что он это сделал, и тогда Хэл - который в своем чувстве настороженной бдительности, когда дело касалось защиты его дочери, был сродни огромному мастифу, дрожащему над любимой костью - немедленно, и весьма энергично примется выяснять, к чему бы это?
Он вежливо отклонил предложение привратника подогнать ему карету, и отправился обратно пешком, к дому своей матери, по пути размышляя о возможных способах и средствах.
Можно пригласить Дотти к себе, пообедать... но было бы весьма необычно не пригласить при этом Минни.
Точно так же, если бы он пригласил ее на спектакль или в оперу; ему часто приходилось сопровождать обеих женщин, поскольку Хэл не мог усидеть на месте достаточно долго, чтобы прослушать всю оперу целиком, да к тому же считал большинство пиес пустой и утомительной болтовней.
Путь его лежал через Ковент-Гарден - тут он проворно отскочил в сторону от плеснувшей в него воды, вылитой на булыжную мостовую из ведра, в котором торговец фруктами мыл за своим прилавком склизкие капустные листья и подгнившие яблоки.
Летом на тротуарах всюду валялись поникшие цветы; только к рассвету сюда на тележках привозили из окрестных сел свежие букеты, и они вновь заполняли площадь ароматом и свежестью.
Ближе к осени это место заполнял крепкий, выдержанный декадентской запах раздавленных фруктов, несвежего мяса и сгнивших, растерзанных овощей, который был сигналом к смене караула на Ковент-Гарден.
В течение дня продавцы хором выкрикивали и нахваливали свои товары, торговались, дрались между собой, вместе отбивались от воров и карманников, и с наступлением темноты плелись по домам, еле волоча ноги от усталости - чтобы спустить половину доходов в тавернах на Тависток и Бриджес-стрит. Вечером, в тени приближающейся ночи, весь Ковент Гарден заполоняли шлюхи.
Вид парочки таких девиц, приехавших пораньше и с надеждой прогуливающихся в поисках клиентов среди собиравшихся по домам торговцев, на мгновение отвлек его от семейных проблем, и он вернулся мыслями к более ранним событиям сегодняшнего дня.
Перед ним лежал вход на Бриджес-стрит; отсюда он уже мог видеть элегантный особняк, стоявший рядом с дальним ее концом, благоразумно отступив от улицы в сад.
Это была идея; шлюхи много чего знали - и могли бы узнать еще больше, с соответствующим побуждением. У него даже возникло искушение немедленно окликнуть какую-нибудь Несси - хотя бы ради удовольствия, которое могла ему составить такая компания.
Но пока нет... нет.
Сначала ему необходимо выяснить, что уже известно о Перси Бошане в более официальных кругах, прежде чем пустить своих гончих в погоню за этим кроликом. Но не раньше, чем он увидит Хэла.
Делать официальные запросы было уже слишком поздно. Тем не менее, он отправил записку с просьбой о встрече - и утром собирался навестить Черную Палату.
ЧЕРНАЯ ПАЛАТА
ИНТЕРЕСНО, ПОДУМАЛ ГРЕЙ, что за романтическая душа окрестила так Черную Палату - или у нее в самом деле изначально было настолько романтическое назначение?
Возможно, шпионы прежних дней были обречены ютиться в Уайтхолле под лестницей, в какой-нибудь норе без окон и дверей - и название носило чисто описательный характер... В наши дни Черная Палата предназначалась для занятий уже иного класса, и размещалась далеко не в одном, строго определенном месте.
Во всех столицах Европы - а часто и в городах помельче, - существовали свои Черные Палаты, являясь центрами, где почту, перехваченную в пути - иногда шпионами, иногда попросту изъятую из мешков с дипломатической почтой - просматривали, декодировали с разной степенью успеха, а затем отправляли конкретному лицу или агентству, в зависимости от того, кто именно нуждался в добытой подобным образом информации.
В те времена, когда в ней трудился Грей, Английская Черная Палата насчитывала в своих рядах четырех джентльменов - не считая нескольких клерков и мальчишек-рассыльных.
Теперь их было гораздо больше, рассредоточенных по случайным закуткам в зданиях на Пэлл Мэлл; но главный центр всех операций по-прежнему находился в Букингемском дворце.
Не в тех - прекрасно оформленных и обставленных помещениях,- которые предназначались членам королевской семьи, или их секретарям; а также фрейлинам, горничным фрейлин, экономкам, дворецким и другой старшей прислуге - но все же в дворцовых стенах.
Слегка поклонившись, Грей миновал стражу у задних ворот - на нем был мундир лейтенант-полковника, чтобы легче было войти во дворец - и спустился по обшарпанному, плохо освещенному коридору, где от аромата мастики, которой умащивали старинный паркет, и призрачных запахов вареной капусты и подгоревшего торта к чаю его охватила приятная ностальгическая дрожь.
Третья дверь слева была приоткрыта, и в нее он вошел без стука.
Его здесь ждали. Артур Норрингтон приветствовал его, не вставая, и сразу указал ему на стул.
С Норрингтоном они были знакомы уже давно, хотя и не были близкими друзьями - и он нашел весьма отрадным, что этот человек, казалось, совсем не изменился за годы, прошедшие с момента их последней встречи.
Артур был крупным, рыхлым мужчиной, и большие, чуть выпуклые глаза и толстые губы придавали его лицу выражение палтуса на льду: достойное и слегка укоризненное.
"Я ценю вашу помощь, Артур,"- сказал Грей, и присев, выложил на угол стола маленький, изящно упакованный сверток.
"Небольшой знак моей признательности,"- добавил он, махнув в его сторону рукой.
Норрингтон поднял тонкую бровь и, взяв пакет, тут же начал его распаковывать нетерпеливыми, жадными пальцами.
"О!"- воскликнул он с неподдельным восторгом.
Очарованный, он нежно поворачивал крошечную резную фигурку из слоновой кости большими мягкими руками, иногда поднося ее к лицу, чтобы лучше рассмотреть детали. "Цудзи?"
Довольный произведенным эффектом, Грей только пожал плечами.
Сам он о нэцкэ ровным счетом ничего не знал - зато хорошо знал человека, который занимался миниатюрами из слоновой кости, вывезенными из Китая и Японии.
Он и сам был удивлен деликатности и артистизму крохотной вещицы, изображавшей полуодетую женщину, довольно спортивно предававшуюся сексуальным играм с обнаженным тучным джентльменом, с собранными на затылке в пучок волосами.
"Боюсь, источника ее происхождения теперь никто не знает,"- сказал он извиняющимся тоном, но Норрингтон только отмахнулся, не сводя глаз со своего нового сокровища.
Через какое-то время он счастливо вздохнул и засунул вещицу во внутренний карман своего камзола.
"Спасибо, милорд,"- сказал он. "Что до предмета вашего собственного расследования, то боюсь, сейчас у нас найдется относительно мало доступного материала, касающегося вашего таинственного мистера Бошана."
Он кивнул на стол, где лежала сильно потрепанная анонимная кожаная папка.
Грей заметил, что внутри нее хранилось что-то объемистое - но не бумаги; папка была пробита насквозь, и через отверстия был пропущен небольшой кусочек шпагата, крепивший объект на месте.
"Вы меня удивляете, мистер Норрингтон,"- учтиво возразил он и потянулся к папке. "Тем не менее, позвольте мне полюбопытствовать, что тут у вас на него собрано, и возможно..."
Норрингтон слегка придержал досье плоскими пальцами и нахмурился, пытаясь создать впечатление, что не имеет права раздавать служебные секреты кому попало. Грея это насмешило.
"Бросьте, Артур,"- сказал он. "Если вы непременно хотите знать, что мне известно о нашем загадочном господине Бошане - а я уверяю вас, вы этого захотите,- вы покажете мне каждое слово, из тех, что у вас тут собраны."
Норрингтон немного расслабился, и пальцы чуть скользнули назад - хотя все еще с видимой неохотой.
Вздернув бровь, Грей взял в руки кожаную папку и открыл ее. Выяснилось, что лежавший внутри громоздкий предмет- всего лишь небольшая полотняная сумка; кроме нее, внутри лежало несколько листов бумаги.
Грей вздохнул.
"Плохо ведете дела, Артур,"- укоризненно сказал он. "Здесь хранились целые залежи бумаг, касавшихся Бошана - или хотя бы содержавшие ссылки на его имя. Согласен, все эти годы он активной деятельности не вел, но кто-то же должен был за ним присматривать?"
"Что мы и делали,"- сказал Норрингтон с такой странной нотой в голосе, что Грей резко вскинул голову. "Старый Крэббот вспомнил это имя, и мы тщательно все просмотрели. Файлы исчезли."
Кожу на плечах у Грея стянуло, как будто по ним прошлись плеткой.
"Это странно,"- сказал он спокойно. "Ну что ж, тогда..."
Он низко склонил голову к папке, стараясь немного потянуть время, чтобы справиться с лихорадочно скачущими мыслями - настолько, чтобы наконец понять, на что же он там смотрит. Не успели его глаза сосредоточиться на страницах, как из них на него порхнуло имя -"Фрейзер"- и сердце у него чуть не остановилось.
Но это не был Джейми Фрейзер...
Он медленно выдохнул, перевернул страницу, прочитал следующую, и вернулся обратно.
Всего здесь было четыре письма - и лишь одно расшифрованное полностью; работа с другими только началась - на это указывали чьи-то робкие заметки на полях.
Он крепко сжал губы; в свое время он и сам был неплохим шифровальщиком, но слишком давно покинул поля сражений, чтобы иметь ясное представление о распространенных ныне идиомах, используемых французами, не говоря уж о тех, весьма специфических терминах, которые каждый шпион мог использовать совершенно индивидуально - к тому же все эти письма были написаны как минимум двумя разными руками; это и так было ясно.
"Я их все уже просмотрел,"- сказал Норрингтон, и Грей поднял голову; Артур следил за ним выпуклыми карими глазами - совсем как жаба, когда она присматривается к толстенькой сочной мухе.
"Официально я их еще не расшифровал, однако имею неплохое общее представление о том, что в них говорится."
Что ж, он уже решил, что это должно было быть сделано - и пришел сюда, готовый обо всем рассказать Артуру, который всегда был наиболее осмотрительным из его старых контактов в Черной Палате.
"Beauchamp - это никто иной, как Персиваль Уэйнрайт,"- сказал он прямо, и тут же подумал: интересно, почему до сих пор он упорно держал в секрете настоящее имя Персиваля?
"Он британский подданный - был офицером, арестован по обвинению в содомии, однако сведения не проверенные. Считалось, что он умер в ожидании суда в Ньюгейте, но..."- он разгладил письма и снова закрыл папку, -"очевидно, это не так."
Пухлые губы Артура округлились в беззвучном "О!"
Грей подумал - вот на этом бы нам и остановиться, - но нет.
Артур был настойчив, как такса, когда та раскапывает барсучью нору - и если остальное он обнаружит сам, то сразу заподозрит Грея в том, что тот продолжает скрывать от него многое другое.
"К тому же он мой сводный брат,"- сказал Грей по-возможности небрежно, и положил папку на стол Артура. "Недавно я виделся с ним в Северной Каролине."
Рот у Артура на мгновение обвис. Однако, слегка поморгав, он с этим справился.
"Понимаю,"- пробормотал он. "Что ж, тогда... я вас понимаю."
"Да, вы все понимаете,"- сухо ответил Грей. "Теперь вы видите, почему я должен знать содержание этих писем,"- он кивнул на папку, -"и как можно скорее."
Сжав губы, Артур кивнул и уселся поудобней, с письмами в руках. Решив, что дело того стоит, обычно он ни на что лишнее больше не отвлекался.
"Судя по всему, большая часть из того, что мне удалось расшифровать, касалась вопросов судоходства,"- сказал он. "Контакты в Вест-Индии, грузы, с которыми должна быть доставлена контрабанда - хотя и в небывало крупных масштабах. Есть одна ссылка на банкира в Эдинбурге; я не смог разглядеть, какая тут связь. Но в трех письмах открыто упоминается одно и то же имя, en clair - разумеется, вы это и сами заметили."
Грей не стал этого отрицать.
"Кому-то во Франции очень хочется разыскать человека по имени Клодель Фрейзер,"- сказал Артур, и вопросительно поднял бровь. "Любая идея, кто это может быть?"
"Нет," - сказал Грей, хотя, разумеется, проблеск идеи у него был. "Любая идея - кто хочет его найти, и зачем?"
Норрингтон покачал головой.
"Не знаю, зачем,"- откровенно признался он. "И, тем не менее, думаю, это может быть знатный французский дворянин."
Он снова открыл папку и принялся осторожно удалять с прикрепленной к ней сумочки две восковых печати - одна треснула чуть не пополам, другая в основном осталась целой. Оба принялись внимательно рассматривать мартлеты, "геральдических стрижей", в лучах восходящего солнца.
"Я не нашел еще никого, кому они были бы знакомы,"- сказал Норрингтон, осторожно ткнув в одну из семи печатей пухлым указательным пальцем. "А вы, случайно?"
"Нет,"- сказал Грей, и в горле у него пересохло. "Но вы можете посмотреть в материалах о бароне Амандене. Уэйнрайт при мне упоминал это имя - как связанное с ним лично."
"Аманден?" Норрингтон выглядел озадаченным. "Никогда о таком не слышал."
"Как и никто другой."
Грей вздохнул и поднялся на ноги. "И я уже начинаю себя спрашивать, существует ли он на самом деле."
***
ОН ВСЕ ЕЩЕ ЗАДАВАЛ СЕБЕ этот вопрос, когда направлялся к дому Хэла.
Барона Амандена могло не существовать вовсе; это мог оказаться только фасад, маскирующий интересы персоны, куда более заметной.
Если же все так и было... дело на глазах становилось одновременно и более запутанным, и более определенным; однако, даже не зная, кто за всем этим стоит, он понимал - Перси Уэйнрайт был единственным, кто мог бы хоть что-то в нем прояснить.
Ни в одном из писем Норрингтона ни разу не упоминалась Северо-Западная территория, не содержалось ни намека на предложения, которые Перси перед ним поставил. Хотя это было не удивительно; было бы крайне опасно доверить такого рода информацию бумаге, хотя, разумеется, ему было известно - раньше шпионы частенько и не такое проделывали.
Если Аманден действительно существовал и был непосредственно вовлечен в дело, то, по-видимому, человеком он был и разумным, и осторожным.
Итак, в любом случае, он должен будет рассказать Хэлу о Перси. Возможно, тот сам может что-то знать об Амандене, или сумеет что-нибудь выяснить; у Хэла во Франции было немало друзей.