Тяжёлые пули из крупнокалиберных ружей воинов Перуновой сотни были специально приспособлены для убивания нежити, и кромешников, так что каждая пуля была не только посеребрена снаружи, но и имела внутри пять мелких дробовых шариков из того же серебра.
Несмотря на швальный огонь и удары пуль, Светлова всё же подняла руку, когда в неё ударил плотный луч света из-за спины Горыни. Это вступили в бой подоспевшие ведуны. Светлова окуталась туманной дымкой, и схватилась второй рукой за медальон, когда Горыня вклинился между ней и Марией, оттолкнув девушку к стене. Воины мгновенно сориентировались и прикрыли княжну, встав перед ней с рунными щитами, а Горыня уже всаживал пули в раскрытый рот колдуньи длинной очередью из автомата.
Затвор клацнул, и в секунду сменив магазин, он снова нажал на спусковой крючок. Кустарно сработанное оружие всё же, заклинило, и Горыня выдернул из кобуры пистолет.
Но точку в бою поставили ведуны. Подобравшись ближе, ведун князя Волконского вскинул руки, и словно светящееся облако окутало женщину, а второй хлопнул ладонями и Светлова замкнутая в магический полог, повалилась, словно подкошенная, на пол.
Зачистка старой крепости, бой с лярвой, обнаруженным в подвале, и уничтожение алхимической лаборатории, всё это прошло мимо Горыни, которого взяли в оборот лекари княжеской дружины.
Выяснилось, что он таки поймал ещё одну пулю, которая прошла навылет мягкие ткани правой ноги. Защита отработавшая на весь вложенный заряд, поглотила всё что можно, а остальное пришлось по самому организму, который судя по пульсирующей боли в ноге и в плече был весьма недоволен прошедшим праздником.
Лекарь, заметив боль Горыни, окликнул ведуна и тот, походя коснулся пальцами лба раненого, мгновенно погружая в глубокий сон.
В этот раз, для разнообразия Горыня проснулся от того, что страшно чесалось плечо. Сунув руку чтобы почесать это место, наткнулся сначала пальцами на повязку, и сразу очнулся окончательно, потому что чесать рану, его отучили ещё в детстве. В комнате, с огромными, до потолка окнами, и лепниной окрашенной в бледно-голубой цвет, было относительно пусто. Кровать в центре, камин, несколько кресел вдоль стен и одинокий стул, в метре от изголовья намекал о возможном присутствии сиделки или врача. Чуть прихрамывая, он обошёл всю комнату, и в углу на манекене обнаружил роскошный камзол расшитый жемчугом и серебром и другие детали одежды, включая сапоги и исподнее. Надевать это попугайское чудо, Горыня не хотел категорически, хотя и понимал, что слуги хотели как лучше, и наверняка расстарались ради молодого князя. Но вот шелковые подштанники, он одел с удовольствием, так же как и рубаху, приятно холодившую тело. Так в подштаниках и рубахе вышел в коридор и сразу же наткнулся на стражника, стоявшего у дверей.
Воин в серо-голубом кафтане княжьей сотни только открыл рот, как Горыня приложил указательный палец к губам.
- Одежда моя где?
- Так, эта, ужо...
- Давай принеси, а то там какая-то тряпка вся в блёстках, так я такое носить не буду. Принеси нормальную одежду, ладно?
- Да, княжич. Сполню махом. - Стражник истово кивнул и придерживая шапку рукой унёсся по коридору топая сапожищами.
Гулять по дворцу в одном исподнем категорически не хотелось, и Горыня вернулся в комнату, подумав о том, что неплохо было бы ещё и перекусить. Молодой организм настоятельно требовал белков, жиров и углеводов и желательно побольше.
Но первым в комнату вошёл князь.
Хмыкнул глядя на одетого в бельё Горыню, и присел на тот стул, что стоял возле кровати.
- Кафтан-то чем тебе не угодил?
- Не люблю я яркое. - Горыня вздохнул. - Знаю, что чем выше человек стоит тем ярче должен быть убор, а всё равно не могу. Пусть камзол стоит хоть сто гривен, но выглядеть должен просто и скромно.
- Ты прям как наш Михайло Алексеич, дай Перун ему здравствия многие лета. Тоже не любит яркие одежды. - Григорий Николаевич усмехнулся и огладил длинную бороду. - То не беда. Сейчас принесут сотника моего кафтан, а там и пошьют тебе, что захочешь. Оружие твоё вот только оружейник посмотрел и сказал, что чинить не сможет. Придётся тебе его к мастеру везти, уж больно чудное оно.
- Так я и есть мастер. - Горыня подошёл к окну, и рывком раздвинув тяжелые занавески, выдохнул от картины освещённого солнцем сада. - Думаю, если станки будут, починю быстро. А нет, так сделаю заново. Железо брал какое было, так от этого и все беды.
- Так ты ещё и по железу мастер? - Стародубский усмехнулся и услышав осторожный стук в двери, чуть повысив голос бросил. - Входи давай, кто там...
- Вот князюшко, - Пожилой мужчина внёс в комнату простой кафтан серого сукна, штаны и пару сапог. - Всё как ты велел. Авдотья клянётся, что всё в пору будет.
- Одевайся, да в трапезную иди. - Князь встал и вышел из комнаты, а принесший одежду стал суетиться вокруг Горыни, помогая тому разобраться с одеждой.
Но не успел он одеться и привести себя в порядок окончательно как в дверь постучали и услышав 'войдите' на пороге появился князь Волконский.
- Займу у вас совсем немного времени. - Ответил князь на выражение лёгкого удивления на лице Горыни. - Он сел на тот же стул что и Стародубский, и Горыне пришлось садиться напротив, чтобы лучше видеть лицо гостя.
- Простите меня, что я некоторым образом влез в вашу жизнь, наведя подробные справки, о вас и вашем окружении, но мне как главе особой канцелярии нашей губернии, это простительно. - Князь улыбнулся. - Вы сразу показали себя очень хорошим воином, уничтожив банду, и колдунью на которую у нас был розыскной лист, и сделав это в одиночку. Прекрасный результат, если учесть, что до сих пор, в геройстве замечены не были. Впрочем, вы из воинской деревни, а это многое объясняет. Полагаю, что слухи о вашей недееспособности до определённого возраста есть проявление естественной нелюбви простых людей ко всему необычному, а Сотник Луконя Сосновский о вас весьма высокого мнения, равно как и боярин Савва Михайлов.
Скажу сразу, в переселение душ, и прочую высокую материю не верю, но происшедшее с вами, иначе чем Перуновым промыслом назвать не могу. Потому что манеры ваши, походка, и привычки, это совсем не манеры деревенского жителя, будь это хоть сорок раз воинская деревня. Но, что имеем то имеем, и мне приходится принимать случившееся как данность. И в связи с этим, хочу просветить вас о некоторых тонкостях положения дворянства в империи, его привилегиях и обязанностях. Уверен, вы об этом недостаточно осведомлены.
Итак, начнём с того, что у вас личное дворянство, благодаря Знаку Дружины Серебряного Сокола. Пусть и третьей степени, но это весьма почитаемый воинский знак, которого у меня к примеру нет. Никаких особых прав это конечно не даёт, но общинный суд, судить вас больше не может, а лишь воинский суд, или губернский, или паче чаяния государев. Но это уже крайний случай. Потом, есть некоторые послабления по налогам, и приобретению земли, это вам лучше расскажут в Землеустроительном приказе, вы можете иметь свою дружину, пока не больше десятка, не снимать головной убор в присутствии дворян и поступить в среднюю и высшую школу Военного, Особого и Разбойного приказов. Это что касается прав. Обязанностей побольше. В случае войны, вы обязаны встать под знамёна какой-нибудь воинской части, если не приписаны к конкретному подразделению, или поступить на действительную гражданскую службу, предполагающую освобождение от службы военной. Ну и конечно оказывать помощь работникам Военного, Особого и Разбойного приказов, буде таковая понадобится в силу срочной необходимости.
Но сейчас, в силу вступления в действие государева указа о присвоениии вам княжеского достоинства, это уже не имеет особой важности. Как княжич Стародубский вы обретаете дополнительные возможности, как то, поступление в любую высшую школу империи, и даже в училище Канцелярии Военного Приказа. Это чтобы вам понятнее объяснить, планирование военных кампаний а так же особые дела, для обеспечения военной силы государства. Скажу сразу, за один скорострел, вас примут без экзаменов хоть в инженерную академию. А по результатам штурма лесного замка, да с учётом княжьего достоинства, место в училище Канцелярии Военного Приказа, вам уже можно сказать оставлено.
Но я это всё к чему. Отношение государства Российского к семьям старой крови особое. Даже если вы прямо сейчас повернётесь и уедете из имения Стародубских, даже если бы вы не подписали указ, о присвоении княжьего достоинства, вы, тем же указом фактически единственный прямой наследник рода Стародубских, и носитель Рюриковой Крови. Поясню, что это значит. Вы, уже не принадлежите себе, хоть скройтесь в тайном скиту. Вас отныне будут включать во все расклады политических сил государства, и только от вас зависит, будете ли вы в этих раскладах активной частью, либо пассивной. Вы так же попадаете в Реестр лиц особого внимания, и подлежите особому учёту, как вероятный престолонаследник. Да, перед вами не одна сотня достойнейших дворян, но Право Престола, это тема, на которую никто не шутит.
С вас ели что спросят и за благополучие рода, и за верность Государю, и никого не будет интересовать отдалённость от дел семьи. Да, в случае вашего отказа от участия в жизни семьи, спрос будет не очень строгим, но он будет. И уж совершенно точно на вас буду коситься, если ущербу подвергнется жизнь и честь сестры. Отрицательное отношение всех старых родов в таком случае гарантировано.
- Да, чем больше вы говорите, тем сильнее мне хочется уехать как можно дальше, и возможно навсегда. - Горыня усмехнулся. - Я никого не звал к себе в родственники и никому в родню не набивался. Вырос, сделался таким, как есть, всё сам.
- А сможете, так. Совсем в одиночку? - С вызовом бросил князь. - Человек существо общественное.
Горыня хмыкнул.
- Если завтра попаду на необитаемый остров с одним ножом, то через месяц там будет дом, а через год, остров превратится в уютное имение.
- Глядя на вас, я в это почему-то верю. - Волконский кивнул. - И всё же, я полагаю, что понятие Родина что-то для вас значит.
- Значит. - Горыня кивнул, признавая очевидное. - Но только если родина не сильно настаивает на том, чтобы её любили. Родина для меня или мать, или вообще никто. Мать любит своих детей, не за что-то а просто потому что мы её дети. Часто даже вопреки. Да и есть разница между Родиной, и чиновниками, которые корчат из себя её воплощение на земле. Так что со своим сыновним долгом перед русской землёй, разберусь сам. А что касается князя Стародубского, так у меня нет к нему никаких особых претензий. Претензий нет, но и любви тоже немного. Я и документ-то подписал потому, что понимал, что это ничего, по сути, не меняет. Фактически расписался в том, что ознакомлен с указом Государя. А не подписал бы, так и всякое противоречие указу государя должно иметь границы разумного. Но вот принуждение меня к делам Стародубских... это уж увольте, сверх меры. Сестру освободил, что же ещё? Разбирать склоки крестьян за спорный лужок? Ездить с товаром на ярмарку? Ну посмотрите на меня, князь. Где я а где ярмарка. Вы меня видите в ином качестве, нежели покупателя, причём исключительно в оружейной лавке?
- Всё так. - Михаил Афанасьевич кивнул. - Только я не предлагаю вам хозяйственного участия в делах семьи, а предлагаю правильно войти в систему государства. Уверен, что княжеское достоинство вы можете получить сами. Я видел вас как воина, и признаюсь это весьма впечатляюще. Только Рюриковой кровью можно объяснить вашу доблесть и удачливость. Да и Серебряный Сокол в первую неделю службы, тоже дорогого стоит. Но вот, как вы правильно заметили, Россия это не только государь, но и огромное количество чиновников, в том числе и военного ведомства, и хотите ли вы тратить двадцать лет, на приобретение того, что ваше по праву? А князь столь достойного и древнего рода, уже совсем другое дело. И голос ваш, и влияние, если что, будет куда заметнее как князя Стародубского. Служите где хотите, и кем хотите, но не забывайте о семье. Какая бы она ни была - она ваша. Ну, представьте себе, что вдруг, Машеньку снова похитили. Не поедете её вызволять?
- Поеду, конечно. - Горыня кивнул. - А после разобью в кровь морды всех в том виноватых.
- А если от какого соседа имению раззор будет? Или не приведи Перун, поругание чести?
- Если буду в том уверен, разберусь так, что мало никому не будет. - Горыня снова кивнул.
- Так и я о том! - Михаил Афанасьевич всплеснул руками, и подхватившись со стула начал ходить по комнате. - Можете их не любить, можете даже ненавидеть, но это же ваша кровь. А кровь не водица. Знаете что за последние полгода это уже восьмое похищение особ Рюриковой крови?
Горыня кивнул.
- Насчёт восьмого не знаю, но князя Елецкого сам освобождал. Кирилла Мирославовича уже со столба снимали.
- И ведь то, не просто так. Хотите вы Машеньке такой судьбы?
- Нет, конечно. - Горыня вздохнул. - Только ведь не успокоится Григорий Николаевич. И невест начнёт подсовывать, и вообще делами опутывать. Человек он опытный и цепкий. А я не хочу сейчас никаких дополнительных сложностей. Только-только служить начал, быт себе обустроил.
- Ну что вы несёте? - Укоризненно покачал головой Волконский. - Какой к ляхам быт? Речь идёт о серьёзных вещах. Не просто вашем будущем, а наиболее эффективной вашей работе в государстве. Возможно вы гениальный управленец, возможно военачальник, а может талантливейший инженер. И никто не будет впихивать вас в узкое стойло княжеского имения. Я первым буду, кто воспротивится такому вашему применению. Я ещё, знаете ли, хочу от государя знак Наставник в серебре, за сотню достойных кандидатов принятых по моей рекомендации. - Михаил Афанасьевич улыбнулся. - Понимаю, что вам, молодому и обеспеченному человеку не хочется терять ни крохи из той свободы, что вы имеете. Но свободу вашу империя обменивает на возможности, а это согласитесь вполне равноценно.
- И ответственность.
- Разумеется. - Князь кивнул. - но ответственность это необходимый элемент государственного устройства. - Он вздохнул и неожиданно подмигнул Горыне. - Покидаю вас, и надеюсь, что ваше благоразумие не уступает вашей доблести.
Двери за князем давно закрылись а Горыня всё стоял у окна размышляя о прошедшем разговоре. В принципе подход озвученный Волконским его устраивал. Он действительно многое мог сделать для этой России. Мог и должен. И то, что его не собирались использовать как будущего управителя поместья, только радовало. Кроме того, была ещё и война набухавшая на западной границе. Где-то в эти годы в покинутом им мире тоже была война где случилась очередное пришествие евроорды и осада Севастополя, так что ему было что внести в программу будущего пребывания гостей.
Но всё это будет, если Волконский выполнит всё о чём говорил. Горыня вздохнул, и вышел из комнаты.
- Где сейчас князь? - Поинтересовался он у усатого стражника, и тот с готовностью кивнул.
- Туточки, счас провожу.
В высоком зале с колоннами и расписным потолком, чуть потерявшись от окружающего величия, стоял длинный стол, за которым могло свободно сесть два десятка воинов. Но приборы стояли лишь на четверых. Князь Волконский, князь Стародубский и его дочь Мария, едва отошедшая от шока похищения, беседовали о чем-то, когда в зал вошёл Горыня, и вежливо поклонился сначала князьям, а затем Марии Стародубской.
- Ну, здравствуй, брат. - Девушка пронзительно глядя Горыне в глаза, подошла и совершенно неожиданно обняла, обдав целым букетом ароматов трав, и едва чувствовавшегося аптечного запаха. Потом взяла его за руку, и усадила по правую руку от князя. - Отныне это твоё место.
В чинном молчании прошла первая перемена блюд, когда Григорий Николаевич, вытер губы салфеткой, и глотнув из бокала с вином, внимательно посмотрел на Горыню.
- А что, сын. Не поделишься планами на будущее?
- Поделюсь... батюшка. - Горыня отставил в сторону тарелку, и тоже вытер губы. - Полагаю, служить дальше в Перуновой сотне князя Медведева. Скоро сотня идет на порубежье с турками и негоже мне уходить в такое время.
- То так. - Хмуро подтвердил князь комкая в руке салфетку. - Никто не может говорить что Стародубские труса празднуют. Но ты последний из прямых наследников в роду...