Вот что произошло в этот день.
9 октября 1942 г. Еще в полной темноте заговорили скорострельные зенитные орудия и крупнокалиберные пулеметы на подходах к Волховской губе. Это было короткое боевое столкновение между дозорным тральщиком и неопознанным кораблем противника. После перестрелки неприятель скрылся в темноте…
С утра над средней частью озера стоял туман высотой в несколько метров. Он располагался пятнами и прерывистыми полосами. За такой завесой вполне могли скрываться от наблюдения катера и десантные суда.
На дальних подходах к острову Коневиц было развернуто несколько наших сторожевых катеров, входивших в состав дозора и разведывательных групп. Сторожевой катер под командованием лейтенанта Богданова шел под одним мотором, работавшим ритмично и тихо. Наблюдатели катера первыми обнаружили противника по шуму моторов. Объявив боевую тревогу, Богданов дал полный ход.
Из пелены тумана появилась длинная кильватерная колонна из 10 десантных судов противника. Они шли контр курсом с охранением в составе 7 катеров. Командир сторожевого катера оповестил по радио условным сигналом о встрече с отрядом противника, приказал открыть огонь и поставить дымовую завесу. Отвернув, катер начал маневрирование на отходе. Это произошло в 7 часов 55 минут. Противник ответил огнем из нескольких десятков орудийных стволов.
Всплески падения снарядов окружали катер. Над неприятельским отрядом взвилась ракета. По этому сигналу десантные суда сделали правый поворот «все вдруг» и пошли на сближение. Катера противника, выйдя на фланги боевого порядка десантных судов, начали маневр окружения.
Лейтенант Богданов, используя свое преимущество в скорости, оторвался от противника.
Первой пришла на помощь Богданову группа сторожевых катеров под командованием капитан-лейтенанта Загарова, находившаяся в озере. Получив радиограмму Богданова, катера полным ходом направились в указанный район и начали поиск противника. Встреча произошла в 9 часов 11 минут. Из-за дымки капитан-лейтенант Загаров обнаружил неприятельский отряд из восьми десантных судов и нескольких катеров на короткой дистанции. Огонь с обеих сторон был открыт одновременно. Ввиду большого численного превосходства противника Загаров отвернул, поставив дымовую завесу.
Между тем из юго-западной части озера были высланы в район обнаружения неприятельского отряда группа торпедных катеров и две канонерские лодки. Торпедные катера имели лишь короткую перестрелку с противником, отходившим к острову Коневиц. Канонерские лодки пришли в район боевых столкновений катеров к тому времени, когда противник уже скрылся. После этого наши корабли разошлись по своим базам.
Вечером на докладе у командующего флотилией лейтенант Богданов рассказал о десантных кораблях противника, об их тактических элементах и внешнем виде. Он отметил сильный гул моторов десантных судов, напоминавший грохот танков.
Осенние штормы
10 ноября 1942 г. После поражения у острова Сухо 22 октября 1942 года противник в своих действиях на Ладоге вновь сделал главную ставку на авиацию.
Хотя плавать с каждым днем становилось все труднее, канонерские лодки продолжали участвовать в повседневных стычках с врагом во взаимодействии с сухопутными войсками, но больше всего плавали по большой трассе, сопровождая конвои, буксируя баржи и перевозя грузы и пассажиров.
Зима наступила яростно. Ночью 10 ноября было минус 18 градусов по Цельсию. На рассвете над озером клубился пар, как над кипящим котлом. В проливе между островами Сухо и Птинов появился первый плавучий лед.
14–15 ноября 1942 г. Ветер 6 баллов, слепящий снег. «Селемджа» в озере с конвоем. Ожидалось усиление ветра до 8 баллов.
Утром начальнику штаба флотилии был вручен наш проект сформирования отряда кораблей для плавания в ледовых условиях, чтобы продолжить перевозки до 15 декабря 1942 года. Трудно обосновать возможность плавания отряда зимой при отсутствии ледокольных кораблей. Одним из мотивов был выдвинут опыт ноября — декабря 1941 года. Зимние походы канонерских лодок «Бира», «Бурея», тральщика ТЩ-100 и некоторых военных транспортов доказали техническую пригодность этих кораблей к осенне-зимней кампании. В декабре 1941 года перевозки по воде были прекращены вследствие отсутствия топлива. Теперь этот недостаток не был столь острым. Тогда у нас не было ни одной пристани, доступной для канонерских лодок, теперь существовал ряд таких пристаней. Наконец, наши люди в течение зимы 1941/42 года приобрели опыт борьбы со льдами.
Перед тем как представить по команде доклад об отряде кораблей для плавания в ледовых условиях, мы всесторонне обсудили вопрос с командирами кораблей и их заместителями по политической части. Мысль о возможности на месяц продлить кампанию, без перебоя поддерживать перевозки и снабжение Ленинградского фронта, Балтийского флота и населения Ленинграда с помощью кораблей и транспортов до начала действия зимней ледовой дороги — эта мысль была встречена всеми с энтузиазмом.
16 ноября 1942 г. «Бира» шла двухузловым ходом с двумя баржами на буксире, пробиваясь через шторм к западному побережью. Команда под руководством командира электромеханической боевой части снова ставила на свои места ледовые крепления, снятые на время летней кампании и хранившиеся на корабле. Дополнительные бимсы из сосновых брусьев расклинивались между досками, прижатыми к узлам корабельного набора и к продольным переборкам…
19 ноября 1942 г. На рейде Новой Ладоги собралась большая часть кораблей соединения. Это дало возможность провести два занятия с командирами кораблей, а К. В. Крюкову — совещание заместителей командиров кораблей по политической части совместно с секретарями партийных и комсомольских организаций. На повестке дня все тот же волнующий нас вопрос — обеспечение плавания в ледовых условиях.
Вечером «Селемджа» с двумя гружеными баржами вышла в озеро. Вскоре от западного побережья вышел в озеро тральщик с пустой нефтеналивной баржей. За ночь засвежело, задул юго-западный ветер силою 6 баллов.
20 ноября 1942 г. В 7 часов 20 минут я получил приказание послать канонерскую лодку на помощь тральщику, штормовавшему в районе банки Северная Головешка. Решил пойти сам на «Бире». В 7 часов 55 минут она снялась с якоря и полным ходом пошла на помощь. В 8 часов 20 минут командир тральщика сообщил, что баржа оторвалась и сам тральщик терпит бедствие. В наших условиях каждая нефтеналивная баржа представляла собой большую ценность. Зная время и место, где баржа оторвалась от буксировавшего ее тральщика, и считая, что она после этого двигалась только под влиянием ветра, мы определили курс канонерской лодки «Бира», т. е. решили трафаретную задачу тактической навигации, задавшись при этом наибольшей ожидаемой скоростью дрейфа баржи при данной силе ветра.
В 10 часов 20 минут к западу от острова Сухо показалось какое-то судно. Повернули на него, но вскоре его закрыло очередным снежным зарядом. Около 11 часов судно снова открылось по пеленгу 20°, и «Бира» легла на пересечку его курса. Определить, что представляло собой это судно, было невозможно, так как оно все время ныряло и пропадало в волнах. В 13 часов 20 минут сблизились с ним. Увы! Мы приняли за судно полузатонувший аэростат заграждения, гулявший по волнам. Аэростат подняли. Это происходило примерно в двадцати милях к северу от маяка Сухо. Отсюда мы прошли еще час курсом 315° — в район рассчитанной встречи с баржей. В 14 часов 30 минут «Бира» легла на курс 220° и пошла против ветра, усилившегося до 8 баллов.
В 16 часов мы обнаружили дрейфовавшую нефтеналивную баржу. Ветер непрерывно крепчал и к 17 часам достиг 10 с порывами до 11 баллов. Канлодка начала подходить к барже, чтобы завести буксирные концы. Это была нелегкая задача, тем более что шкипер баржи и все матросы укачались, ослабели и почти не держались на ногах. Капитан-лейтенант Лоховин смело подвел наш корабль к барже, боцман Бережной подал на нее бросательные концы, но баржевики их упустили… Все это повторялось много раз подряд.
Два раза лопались уже заведенные тросы в самом начале буксировки. Матросы «Биры», работавшие с тяжелыми тросами, скользили и падали на обледеневшую палубу стремительно раскачивавшегося корабля.
Был момент, когда «Бира» вплотную подошла к барже и корма баржи, приподнятая волной, заскользила вдоль борта канонерской лодки, срезая по пути леерные стойки. В эту секунду думалось: может быть, мы упускаем последнюю возможность спасти людей с баржи. Достаточно было бы только скомандовать: «Все с баржи на палубу корабля!» Но тогда баржа была бы обречена на неизбежную гибель — невосполнимая потеря для Ленинграда и для Ленинградского фронта…
Канонерская лодка раскачивалась на волнении вблизи борта баржи. Размах качки доходил до 40°. С треском и грохотом борта сталкивались друг с другом, разбивая иллюминаторы. Поступил доклад из машины: в питательной цистерне прибывает вода… Все это происходило под дикий вой ветра, под тяжелым свинцовым небом, в виду неприятельского острова Мантсинсари. Наконец в 21 час, уже в полной темноте, капитан-лейтенанту Лоховину удалось завести два надежных буксирных конца. В это время мы были в 15 милях от ближайшего занятого противником острова и продолжали дрейфовать на север со скоростью 2,5 мили в час. Один поворот канонерской лодки с баржей на буксире против ветра и волны занял целый час.
В 22 часа канонерская лодка «Бира» легла на курс, ведущий в одну из бухт южного побережья. Ветер заходил с запада. Тяжелая волна, поднятая южным ветром, сталкивалась с новой волной, шедшей с запада. Образовалась толчея, от которой бешено вибрировали орудия и рассогласовывались прицелы. Волны перекатывались через палубу…
21 ноября 1942 г. К 6 часам 40 минутам буксирный пеньковый трос на две трети перетерся. Измерили глубину — оказалось 25 метров. Стали на якорь для того, чтобы завести новые буксирные концы, дождаться рассвета и точно определить место корабля.
С рассветом выяснилось, что мы в 14 милях к западу от мыса Табанов, т. е. на пределе дальности неприятельской батареи, расположенной на этом мысу. Около 9 часов снялись с якоря, заведя новые буксирные концы. Снова засвежело, но западный ветер сбил волну, шедшую с юга, и «Бира» пошла легче. Все же в пути вывернуло на барже чугунный кнехт, за который был взят буксирный трос. Со спасенной баржей пришли на рейд в 19 часов.
22 ноября 1942 г. С малой трассы штормом угнало в озеро тендер с заглохшим мотором. Когда его проносило в видимости острова Сухо, он жег фальшфейеры.
Задание искать тендер получила канонерская лодка «Бира», вышедшая в озеро накануне около 22 часов. Ветер был северо-западный 7 баллов. Мелкий спекающийся уголь последней приемки заливал колосники топок стеклянистым шлаком и не позволял котельным машинистам держать нормальное давление пара.
Ночью, обследовав район до параллели банки Северная Торнакова, мы ничего не обнаружили. В 7 часов 30 минут легли на курс 270°. Через полтора часа повернули к берегу в районе мысов Волчий и Черный, чтобы убедиться, нет ли тендера на камнях.
В 11 часов 30 минут между мысами Вахрушев и Шурягский в широкой полосе битого льда под берегом наш лучший наблюдатель матрос Романов обнаружил неизвестное судно. Когда «Бира» приблизилась к нему, у нас вырвался вздох облегчения. Это был тот самый тендер, который мы искали. В 12 часов 45 минут его взяли на буксир.
Экипаж тендера имел одну-единственную карту — карту Шлиссельбургской губы. Оказавшись за ее пределами, старшина тендера и его матросы потеряли ориентировку. Они считали, что берег, к которому их прибило, неприятельский, и готовились дорого продать свои жизни. Один матрос из команды тендера потом рассказывал нам: «Финны уже пробовали, было, подойти к нам по льду, да ничего у них не вышло…» На самом деле это были не финны, а наши пограничники. Однако они не смогли добраться с берега до тендера.
Приятно было видеть сияющие лица спасенных после того, как они поели горячего, выпили по чарке и закурили…
Зимние ледовые походы
Корабли отряда, сформированного для плавания во льдах, поддерживали сообщение Ленинграда с тылом страны через Ладожское озеро до 8 января 1943 года включительно, т. е. на 24 дня больше, чем намечалось. Гидрометеорологическая обстановка сложилась так, что до 24 декабря 1942 года только корабли отряда могли производить перевозки через озеро. Зимняя ледовая дорога долго не могла установиться из-за частых подвижек льда, штормов и оттепелей. Начиная с 24 декабря 1942 года одновременно с водной трассой уже действовала зимняя автомобильная трасса, но она сразу не могла принять на себя тяжелых грузов. Поэтому основные перевозки по-прежнему производились кораблями отряда.
Район плавания между Осиновцом и Кобоной был невелик, но постоянные подвижки льда, мели и другие навигационные препятствия зачастую увеличивали путь вдвое по сравнению с предварительной прокладкой на карте.
11 декабря 1942 г. Большое ледяное поле в районе зимней ледовой дороги отнесло юго-западным штормом на две-три мили. Вся предварительная работа гидрографов флотилии по разбивке трассы на льду пошла насмарку. Условия плавания в Шлиссельбургской губе также резко ухудшились, так как на льду образовались многочисленные торосы.
13 декабря 1942 г. В 0 часов 20 минут раздался звонок по телефону — задание отправить в Кобону одну канонерскую лодку за скопившимися в порту воинскими частями, которые ждали возможности переправиться на западный берег. Задание исходило от Андрея Александровича Жданова. Погрузив уголь с канонерской лодки «Нора», «Бира» с пароходом «Гидротехник» в 7 часов 50 минут вышли в поход. Пробивая фарватер через тяжелые льды, мы значительно облегчили себе работу, использовав свой старый след, отмеченный полосой стеклянистого и прозрачного льда, гладкого, как на катке.
14 декабря 1942 г. Тяжелее всего далась нам последняя миля, на подходе к пирсу в порту Кобона. Путь преграждал многократно взломанный и всторосившийся лед. Сходни были поданы на пирс в 18 часов. В порту скопилось множество грузов, в частности тысячи тонн подарков бойцам Ленинградского фронта от трудящихся Советского Союза. На подходах к порту ожидали переправы на западный берег многочисленные войсковые части. Обстановка требовала привлечь к перевозкам еще несколько кораблей. С западного берега были вызваны канонерские лодки «Нора», «Селемджа», «Бурея» и один транспорт.
15 декабря 1942 г. С наступлением темноты началась посадка войск на корабли первого эшелона — канонерские лодки «Бира», «Нора» и транспорт. Пароход «Гидротехник» решили оставить в порту Кобона для оказания помощи кораблям при подходе к пирсам и повороте на обратный курс в тяжелом битом и смерзшемся льду.
16 декабря 1942 г. Утром отряд пришел в гавань западного побережья, и войска были высажены на пирс. Вскоре с вахты доложили, что на флагманский корабль направляется по пирсу член Военного совета Ленинградского фронта товарищ Соловьев. Встреченный по корабельному уставу у сходни, Н. В. Соловьев прошел ко мне в каюту. Здесь произошел приблизительно такой разговор:
— Знаете ли вы, какое количество войск надо перебросить на западный берег?
— Задание доведено до нас командующим флотилией капитаном первого ранга Чероковым. Он выделил для этого особый отряд кораблей, наиболее подходящих для плавания во льдах.
— Значит, ваши канонерские лодки обладают ледокольными качествами?
— Откровенно говоря, нет. Но наши люди знают важность порученной им задачи и выжимают из своей техники все возможное.
— Не может ли Военный совет фронта чем-нибудь вам помочь?
— У нас есть все: и топливо, и ледовая разведка, и разрешение в случае необходимости идти на риск — вплоть до потери корабля, затертого льдом. Наконец, самое главное — наши люди приобрели опыт плавания во льдах и готовы отдать все силы для выполнения поставленной задачи. Если войска без перебоев будут подходить к местам посадки, это ускорит перевозку и облегчит нашу работу.