- Вы всех успели разглядеть, пока мы там были?
- Конечно!
Ания поудобнее устроила голову, укладываясь в складках капюшона, хорошо, сухие плащи оказались такие широкие и с капюшонами, она смогла закутаться в свой почти целиком. Потихоньку начала согреваться, высушивая на себе мокрое.
- А свет? Он так и будет гореть? Это не опасно?
- Там масла совсем немного, он скоро выгорит и сам потухнет...
Они замолчали, и Ания принялась медленно вспоминать весь пережитый день, сутки, как сказал этот Эрвин. Ночь, безумное утро и дождливый день. Вспомнила встречу с Орвилом, весь разговор, ту ложь, что теперь разделяла их. Наверное, ей надо было всё рассказать ему. А если бы после всего он не отпустил бы её, и убил бы этого... Эрвина? И что потом? Потребовал бы выдать себе своего сына?
Обо всём этом и думать не хотелось. Даст Бог, встреча эта будет не последней, и Ания ещё сможет всё рассказать ему. Всё в руках Божьих!
- Знаете...- позвала вдруг, так и не сумев заставить себя, обратиться к нему по имени.
- Что? Не спится вам?
- Я хотела спросить...
- О чём?
Огонёк гаснущей лампы трепетал последними отблесками света, отбрасывая причудливые тени и силуэты по стенам, в свете этом кружились какие-то ночные мошки и комары, которых не пугал даже дождь. Лошади шумно дышали и всхрапывали, звеня металлом недоуздков. И Ания понимала, что эта ночь будет помниться ей всю жизнь, хотя она и не проводила её с любимым человеком, наоборот. Она не любила этого человека, но именно сегодня эта нелюбовь стала чуточку меньше, чем была вчера или месяц назад.
- Сегодня я... я подумала, что они убили вас, это я... я была во всём виновата, вы же говорили мне молчать, предупреждали... Я так испугалась. Сильно-сильно испугалась...
Эрвин молчал, вспоминая пережитое, свой страх, когда видел заряженный арбалет, нацеленный в лицо, тот миг, когда понял, что это всё... Смерть прошла очень близко от него... Те побои, что были потом, он как-нибудь переживёт, это ли что? Но это...
- Простите меня...- Услышал он лепет баронессы.- Я не хотела, чтобы вам делали больно, чтобы они били вас... Я...- Он перебил её, не дав договорить:
- Давайте, вы лучше будете спать?
И в этот миг, моргнув в последний раз, потухла лампа, погрузив всё в кромешную темноту, и от неожиданности этого баронесса невольно ахнула и заткнулась. "Слава Богу!"- подумал Эрвин и не стал продолжать разговор, хорошо, что и ей хватило ума не продолжать его. Никогда ему не хотелось бы повторения этих событий, никогда не хотелось бы пережить подобного страха. Если уж умирать, то сразу и быстро, не видеть, не знать, чем так, как сегодня. Никогда!
Когда Ания проснулась, было уже светло. Какое-то время она просто лежала, глядя перед собой в маленькую дырочку наброшенного на голову капюшона, долго не могла понять, где она находится и что делает. Ах, да!
Осторожно потянулась, чувствуя боль во всех мышцах ног, конечно, она ведь шла пешком всю предыдущую ночь. Вспомнила, как к утру замёрзла: на рассвете заметно похолодало, а потом опять согрелась почему-то. Странно это. Она вообще не думала, что сможет заснуть здесь, в таких жутких условиях, а ничего, даже чувствовала себя отдохнувшей.
Хрустя сеном, Ания поднялась на ноги и с удовлетворением отметила, что одежда и обувь на ней высохли. Как это хорошо, когда на тебе сухая и тёплая одежда. Оруженосца уже не было, выходит, он уже поднялся и, оказывается, свой плащ набросил на Анию, вот, почему ей стало вдруг тепло, и последние свои сны она видела в благодатном тепле. А на улице и правда прохладно. Дождь, как будто, перестал, зато от вылитой влаги стало холодно.
Ания вышла на улицу. Надо найти уборную, привести себя в порядок, найти своего сопровождающего и отправляться в дорогу. Она прошла через двор, обходя огромные лужи с плескающимися в них утятами, рыжий петух проводил её настороженным взглядом, словно ждал подвоха. "Ничего я тебе не сделаю",- подумала Ания, осматривая хозяйственные постройки и выискивая глазами главное направление.
Девушка-служанка несла от коровника ведро молока и подсказала, куда пройти. Над крышами только-только проблескивали лучи поднимающегося солнца.
У таверны у бочки с дождевой водой Ания нашла оруженосца. Он отмывал грязь и следы крови с себя и с одежды, и не сразу заметил подошедшую со спины Анию. Баронесса не хотела ему мешать и сама осмотрела руки и ладони свои. На правом запястье и на левой ладони остались следы от удара плёткой, и ещё болело на подбородке, наверное, этому месту тоже досталось. Больно.
Ладно, её ударили всего один или два раза, а этому Эрвину-то досталось - ой! - куда больше, не сравнить. Ещё вечером, да и днём украдкой, Ания видела следы от плети на его лице и шее, на руках, а ведь ему досталось ещё и по спине. Она помнила, как это было.
- Вам сильно больно?- спросила, не удержавшись.
Оруженосец дёрнулся от неожиданности и резко обернулся, плескаясь и брызгаясь, он не слышал её присутствия.
- Что подкрадываетесь?
- Я? Нисколько!
Снова отвернулся, несколько раз плескал себе на лицо, на волосы и шею. Брр! Как же это холодно, наверное.
- Вы уже поднялись?
- Конечно. Надо ехать, если вы готовы.
Эрвин обернулся и несколько раз резко тряхнул головой, сбрасывая холодную воду, смерил Анию с головы до ног медленным взглядом.
- Нас звали на завтрак. Как считаете, нам стоит перекусить, или мы отправляемся сейчас же?
Да, тон его голоса был ровным, но Ания уловила в нём издёвку. Вообще-то она обещала подчиняться ему и признавать его главенство, а сейчас решала вдруг сама. И это ему не нравилось, и он дал ей это понять.
- Как хотите...- был ответ.
Пока седлали лошадей, хозяин таверны кормил рассветных постояльцев мясом холодного каплуна, сыром и свежими огурцами. Эрвин заценил вино из кувшина и сказал, что еда хорошая, а вино дрянное, и просто попросил пива. И этим ему тоже не угодили. Ну и ладно. Ания вообще сидела молча. Расплатившись за ночлег и завтрак, они скоро отправились в дорогу. Ехали молча.
Всё время Эрвин думал о случившемся накануне. О том, что не смог предотвратить встречу с вражескими людьми, и что самое худшее, с сыном барона Элвуда. Всё задавался вопросами, мучил себя гнетущими мыслями. "Как она могла пойти на это? Она ведь знала, что я рядом. Она всегда знала, что я подозревал её в отношениях с пасынком, я этого не скрывал от неё никогда. И что она позволила себе? Открыто, явно встречалась с ним? Она же знает, что я всё знаю, всё время молчит, ни слова, ни полслова в своё оправдание не говорит. Они что там делали и дураку понятно, вон, как его охрана зубоскалила. А она молчит. Вчера весь день молчала, сейчас опять молчит, даже что-то объяснить не пытается..."
Эрвин изводил себя догадками, в голову лезли всякие мысли и фантазии. Она, конечно, симпатичная женщина, а после того, как ребёнка родила и кормит, поди, сама, так вообще. Расцвела, округлилась в тех местах, где раньше не хватало. Любому голову вскружит, не зря эти вчера языками цокали и губы раскатывали. Она и сама-то, видать, этого не понимает...
И вообще, она внешне нравилась ему даже в этом простом платье и в простом белом чепце, скрывающем волосы. И, наблюдая за ней в те моменты, когда она этого не видела, Эрвин всё чаще думал о бегинке Ллоис, и понимал, что его неумолимо тянет в обитель этих женщин-затворниц, тянет туда, где ждала его дочь деревенской ведьмы, и в груди ныло от тоски и боли. Может быть, поэтому он ещё продолжал молчать, быть рядом с этой баронессой, выносить её присутствие, потому что сам продолжал в душе любить и мог позволить это другому.
В обед, когда они остановились на обочине дороги, чтобы немного отдохнуть и попасти лошадей, Эрвин всё же не выдержал и завёл долгожданный разговор.
- Я многое, конечно, могу понять и простить, на многое могу закрыть глаза, но, если вы думаете, что я буду врать барону о том, что случилось, вы ошибаетесь. Если он спросит, я всё ему расскажу.
Баронесса недоумённо смотрела в его сторону поверх головы своей гнедой лошади, рвущей траву.
- Вы про что?
Эрвин усмехнулся и сделал шаг, двигаясь за пасущейся лошадью. Небо над головой по-прежнему затянуто низкими тучами, солнца не видно, но пока дождя не было весь день.
- Вы и правда думаете сохранить всё в тайне?
- Вы про барона Арвинского?
- Конечно, про него! А вы о чём подумали?
- Ну не знаю, о чём думаете вы.- Беззаботно пожала плечами.
- Из-за коней мы быстрее доберёмся до Берда и, стало быть, быстрее вернёмся, да и сами кони... Как вы объясните барону, кто вам их дал?
Она задумалась и долго молчала. И Эрвин, глядя ей в лицо, продолжил, не дождавшись ответа:
- Вы действуете глупо и неосмотрительно, мало того, что из-за вас нас чуть не убили, так вы...- Она резко перебила, дёрнув подбородком:
- Что - я?
Эрвин опять усмехнулся.
- Нет, я всегда поражался, как женщины так могут. Как куры, ей-богу, встряхнулась и дальше пошла.
Ания от удивления и неслыханной наглости открыла рот, захлопала глазами, пока слова оруженосца доходили до её сознания. Она сразу же вспомнила кур во дворе таверны утром, нет, она это и раньше видела, как петухи топчут кур, а те, в самом деле, встряхивают перья и продолжают дальше заниматься своими делами. Вот гад!
- На что это вы намекаете?- прошептала растерянно.
Всё это время она с места сдвинуться не могла, и лошадь, натянув повод, следующим шагом потянула её за собой, и баронесса безвольно дёрнулась следом.
- Я ни на что не намекаю. Я говорю прямо. И, по-моему, вы прекрасно понимаете, о чём я говорю.
- Вы думаете, что мы с бароном Арвинским вчера... Думаете, что я... Вы считаете...- Она лепетала, не сводя растерянного взгляда, и Эрвин резко добавил:
- Я не думаю, я знаю! Просто так лошадей не дают! И я не один об этом догадался, все люди его вчера хихикали об этом. Конечно, для них вы всего лишь жена кузнеца-дурочка, но...- На этот раз уже она перебила его:
- Нет! Конечно же, нет!
Эрвин усмехнулся, опустив голову, принялся наблюдать, как его лошадь скусывает траву под носками его высоких сапог. Анию аж затрясло от негодования. Да как он смеет так думать о ней, об Орвиле? Он, оруженосец-то всего без году неделя! Что он себе позволяет?
- Да как вы можете? Как смеете? Вам ли кого-то осуждать? Да вы и понятия не имеете, что это за человек. Какой он благородный и честный! Да его отец по сравнению с ним... Да вы... вы...
От бессилия выразить все свои мысли коротко и ёмко она замотала головой.
- Ага, я всё понял...- Ответил с улыбкой.
- Да ничего вы не поняли!- Не могла успокоиться Ания.- Вы всех своей меркой меряете! Эти дураки, которые только плётками махать и этими... арбалетами своими тыкать, а вы и сами не лучше!
- Ну вот, только не надо! Можно подумать, вот он взял просто так вас и отпустил!
- Взял и отпустил!
- И лошадей вам дал! Тоже - даром!
- Как видите!
- Вы - жена его врага, идёт война, вы могли бы стать знатной заложницей, а он взял, вот, вас и отпустил? Кому вы говорите? Если так, то он либо дурак и в войне ничего не смыслит, либо предатель! Он вредит интересам своего сеньора! Это как? Объясните мне!
Ания какое-то время молчала, глядя в лицо своего оппонента. Конечно, если здраво мыслить, во многом он прав, но...
- Я сказала ему, что, если он мне не поможет, мой ребёнок умрёт...
- И всё?
- Вы не знаете барона Арвинского...- Но Эрвин и на этот раз перебил её, резко вскинув ладонь:
- Это я уже слышал! О его благородстве, о честности, о чём-то там ещё... Мне интересно только, что вы скажете своему мужу? Поверит ли вам на слово барон Элвуд? Думаю, про всё это ля-ля-ля он и слушать не будет. А меня спросит, я всё расскажу. Я, конечно, свечу рядом не держал, но и любой поймёт, что вы с бароном не погоду обсуждали! Так что, извините!
- Да как вы смеете?
- Видно, барон не зря своего сына из дома вышвырнул...
Ания аж задохнулась от возмущения, но что ответить ему не нашлась, только бессильно шептала себе под нос какие-то междометья или ругательства, сама не помнила. Уже потом, успокоившись, ответила:
- Я сама всё расскажу барону Элвуду, я не собираюсь врать, как вы, это вы во лжи живёте и спокойно себя чувствуете. Но я не вы! И врать не собираюсь!
- Он вам не поверит и сунет вам для проверки свой заветный кубочек, вот тогда мы и посмотрим, кто тут не врёт.
- Хватит! Перестаньте!- Она рывком дёрнула повод, и лошадь её резко вскинула голову, звеня удилами, чёрная грива взметнулась, поднимая комаров.- Надоело об этом! Хватит! Сколько можно!
Разговор о кубке ещё больше испортил настроение. Конечно, если барону Элвуду захочется вдруг проверить её своим кубком правды, то сможет ли она, в самом деле, выпить из него? Скрытая правда это ведь тоже ложь. Сможет ли она, имея за душой правду о своём ребёнке, выпить из этого проклятого кубка, даже если сейчас с Орвилом у неё ничего не было? И кто ей поверит? Это барон Элвуд-то? Да никогда! Он с грязью её смешает, заберёт сына себе, а её опять вышвырнут в монастырь.
Может быть, и зря она отказалась от предложения Орвила уехать к нему в Арвинские земли? Так и так ей мальчика своего не видать.
Ания смотрела вдаль, на уходящие луга и перелески, на быстро бегущие по небу низкие тучи, и от обиды, от боли почувствовала, как защипало в переносице подступающими слезами.
Всё, что она затеяла, всё это было только для того, чтобы спасти Артина, а теперь получается, что она потеряет его так или иначе. Зачем? Зачем это всё?
Слёзы обиды и бессилия наполнили глаза, но Ания не дала им сорваться, зло, резко, стёрла их ребром ладони. Главное, чтобы он жил! С ней или без неё, рядом будет она или нет, дома или в монастыре глухом - неважно! Жизнь, жизнь для него важнее всего. Она обещала себе, что всё переживёт, всё вытерпит, и этого урода рядом тоже сможет пережить. Плевать! Пусть думает, что хочет, нашёл тут себе курицу, сам-то петух, залезть на навозную кучу и кукарекать оттуда, только и всего.
Она резко, раздражённо перебросила повод через голову лошади и приказала:
- Помогите мне сесть в седло!
Оруженосец подошёл и подсадил её на лошадь, расправил стремя, чтобы нога баронессы нашла его, вернулся к своей лошади. Проверяя подпругу, заметил, как спутница резкими движениями дёргала подол платья, расправляя его, закрывала колено и голень, как поправляла плащ. Да, своим разговором он заметно разозлил её, зато сказал правду, пусть подумает обо всём, о последствиях для себя, она ведь такая поборница правды...
Она, что же, думает, будет вот так вот открыто встречаться с любовником своим, и всё сойдёт ей с рук? Да не будет такого! Такого никогда не бывает!
Сел в седло и толкнул лошадь каблуками, направляя на дорогу. Баронесса была уже там, не дожидаясь его. Обиделась. Ну и чёрт с тобой.
Отдохнувшие лошади перешли даже на лёгкую рысь. С неба посыпался мелкий дождик, редкие капли падали на лицо и руки. Уже к закату показалась таверна и небольшой хуторок. Ания и не думала останавливаться, но Эрвин настоял, сославшись на то, что его лошадь захромала. О, а она и не заметила.
Нужна была кузня, оказывается, сломалась подкова на переднем правом копыте. Не было печали! Ания думала, что до темноты они смогут проехать ещё немного, и эта задержка раздражала её. А тут ещё кузнец ни в какую не соглашался ковать лошадь сегодня, сказал, мальчишку-помощника он уже отпустил, и, если что-то надо, приходите завтра. Но этот Эрвин, какие уж нашёл слова, сумел-таки уговорить мастера, и Ания сейчас наблюдала, как вместе с кузнецом они перековывали лошадь.
Местный мальчишка, крутившийся рядом, продал за медяк большую кружку земляники, и Ания, вытаскивая самые спелые красные ягоды, следила глазами за кузницей, точнее, за этим Эрвином. Видно, в подковывании лошадей он знал толк, помогал активно и толково, пока мастер завозился, он даже вовремя успел выхватить из огня заготовку подковы, за что кузнец похлопал его по плечу и похвалил: "Ну, парень, без куска хлеба ты не останешься..."