Она слышала, как они разговаривали между собой, как этот Эрвин что-то рассказывал взрослому опытному мужику, а тот смеялся. И Ания ловила себя на мысли, что опять и опять думает о том же, задаётся одним вопросом: чем он умудряется притягивать к себе людей? Как и в Дарнте вся прислуга не сводила с него завороженного взгляда, так и здесь.
Хмурый бородатый мастер с лицом разбойника с большой дороги теперь улыбался и даже слушал его советы, появились какие-то пацаны, желающие что-то подать, принести, просто постоять рядом, развесив уши. Даже серая бездомная собака улеглась у открытых дверей, будто и её заворожило.
Да кто он такой вообще? Откуда он взялся?
Мастер не хотел брать плату за работу, но Эрвин настоял, и кузнец заодно проверил все подковы и у лошади Ании.
Солнце уже зашло, когда они освободились, но до темноты ещё было время, и они вновь отправились в дорогу.
- Я смотрю, вы и в кузнечном деле соображаете? Кем вы там себя назвали, кузнецом из Виланда?- В тоне её голоса читалась издёвка, и Эрвин только улыбнулся ей, не удосужив ответом, сам спросил:
- Вкусная была земляника?
- Да...- Ания немного растерялась от этого вопроса.
- Ну вот и хорошо, значит, вы не зря провели время.
Она только фыркнула в ответ. Да что б тебя!
- До Берда ещё далеко?- спросила.
- Может быть, завтра к вечеру доедем.
Дождь перестал, но закатное небо, затянутое тучами, быстро темнело, создавая ощущение сумерек, казалось, ещё чуть-чуть и спустится ночь.
Уже в темноте они выехали ещё на одну таверну и здесь решили остановиться. Хозяин нашёл им небольшую комнатку под лестницей, и Ания, заметив только одну кровать, почувствовала, как накатывает раздражение.
- Где будете спать вы?- спросила прямо.
- Вас это беспокоит?
- Конечно!
- Ну я же ваш муж...- Подмигнул.
- Не дождётесь!
Он усмехнулся и вышел, оставив её одну, может быть, пошёл проверять лошадей, может, ещё куда, его дело. Сегодня он злил её больше обычного. Её раздражал его голос, его лицо, поросшее свежей щетиной, даже тёмные следы от плётки теперь вызывали не жалость, а злорадство.
И даже горячий ужин у камина не поднял ей настроение, Ания, сославшись на усталость, ушла и легла в постель. Каким же блаженством ей показалось снять обувь и верхнее платье, надоевшие ей за это время в пути. Заснула она, только голова коснулась подушки: усталость брала своё. Ночь пролетела без сновидений и тревог.
Проснулась Ания сама уже утром, когда на улице во всё горло надрывался петух. Поднялась и села тут же на кровати. Этот Эрвин, завернувшись в свой плащ, спал на полу у её ног, и Ания чуть не наступила на него спросонья.
Так часто бывало, многие пажи и оруженосцы спали рядом со своими сеньорами на сундуках или соломенных тюфяках, но Анию это удивило, и она тихо сидела на кровати, боясь пошевелиться, рассматривала лицо оруженосца в скудном свете, падающем в щели двери и под ней. И в груди почему-то шевельнулось сочувствие к нему, само собой вдруг зародилось в душе и начало потихоньку захватывать всё внутри.
Вспомнилось, как вчера, поднявшись раньше, он укрыл её вторым плащом, дав поспать в тепле ещё чуть-чуть. Как два дня назад он закрывал её от воинов Орвила, как защищал её от их посягательств.
Наверное, она не справедлива к нему, зря обижается на него и норовит задеть при случае. Подумаешь там, что он не брит, она сама-то лучше разве выглядит? Дорога никого не красит, а они уже третью ночь не знамо где...
Оруженосец шевельнулся и открыл глаза, встретившись взглядом с Анией, и какое-то время они просто смотрели друг на друга.
- Откуда у вас шрам на щеке?- спросила первой Ания, и этим вопросом смутила только что проснувшегося слугу своего мужа.
- Ранили на судебном поединке...
- Где-где?- Брови баронессы взлетели вверх.- Вы снова врёте?
Усмехнулся в ответ и поднялся с пола, неторопливо сбивал пыль с одежды и вытряхивал её из волос.
- Год назад я участвовал в судебном поединке, был заместителем вдовы с двумя детьми...
- И проиграли?
- Почему? Выиграли. Она была ткачихой и сохранила свою мастерскую с лавкой.
- Ну ведь врёте же? Такого не бывает.- Ания хмыкнула, как над великой глупостью. Она по-прежнему сидела на кровати в нижнем белом платье и смотрела на Эрвина снизу вверх.- Уж, что-что, а я знаю, как умело вы умеете врать. И про кузнеца в Виланде, и про этот судебный поединок, да мало ли ещё где! А как вы оказались на турнире? Да ещё с доспехами и гербом от баронессы Одерна? Она подарила вам всё это просто так? Вот вы не верите, что барон Арвинский, мой пасынок, кстати, взял и помог мне, дав двух лошадей, а баронесса, вам никто, взяла вдруг и одарила вас всем, что надо для турнира, и ещё позволила представлять свой герб? Я в это не поверю никогда! Меня вы обвиняете в измене мужу, а сами разве лучше? Баронесса - женщина в возрасте, одинокая и несчастная, вы воспользовались ею...
- Я, в отличие от вас, не женат и никому не изменял, никаких порочных отношений у меня с баронессой не было. Что за глупости и от кого вы услышали этот бред? Баронесса помогла мне, потому что я напоминал ей младшего сына, погибшего на войне, вот и всё. Вы - сама мать и, я думаю, легко бы сумели её понять. Ваши мысли и ваши слова обижают меня и память о ней...
Ушёл, хлопнув дверью, аж какая-то пыль посыпалась. Ания какое-то время сидела, не двигаясь с места. Не надо было с ним так, её слова обидели его. Но и он вчера обидел её!
Поднялась и принялась одеваться. Платье, шнуровка на груди, поправила чулки, кожаные сапожки затянула повыше, плащ, белый чепец, как сумела спрятала под него разметавшиеся пряди волос. Вот, пожалуй, и всё. Сходить в уборную, умыться, позавтракать и можно в дорогу.
Даже когда они отъехали, оруженосец так и не проронил ни единого слова, обиделся. И Ания, поравнявшись с ним на дороге, сама сделала первый шаг к примирению:
- Ладно, простите меня за баронессу, я не должна была подозревать вас в чём-то...
Он не ответил ей, но лошадь придержал, чтобы ехать с Анией бок о бок, а Ания не старалась отстать или выехать вперёд, будто ждала ответных слов от оруженосца.
- Она бы понравилась вам, если бы вы когда-нибудь побывали в Одерне, а вы бы понравились ей. Она много молится и читает, и старается многим помочь. Я не удивлюсь, если когда-нибудь она уйдёт в монастырь. Таких женщин не много.
- И вы считаете, я бы понравилась ей?
- Конечно. Если когда-нибудь вам нужны будет защита или помощь, я думаю, вы смело можете искать её там, в Одерне, там вас поймут и утешут. Только бы Господь продлил годы жизни баронессы.
- Аминь,- единственное, что нашлась ответить Ания после таких слов.
- Да, это точно, баронесса - хороший человек,- согласился и кивнул головой.
- А как вы оказались у неё?
- Мне посоветовали.
- Ну она же не помогает всем подряд? Если бы она это делала, она стала бы нищей, ведь так?- Не унималась Ания.- Как она понимает, кому помочь, а кому нет? Не может же она наделить доспехами, конём, своим гербом любого проходимца? Или я не права?
- На что вы намекаете? Вернее, на кого? Вы считаете, что я - проходимец, и она зря подарила мне всё для турнира?
- Я этого не говорила.
- Но вы всеми силами намекаете на это.
- Нисколько! Разве вы считаете себя проходимцем? Мой муж, например, высокого мнения о вас...
- Был!- перебил Эрвин.
- Почему был? Мне кажется, он нисколько не изменил своего мнения о вас.
- А я думаю про другое. На новый год он предложил мне вина из своего волшебного кубка...
- И?- Ания вся превратилась в слух.
- После этого он стал доверять мне меньше, по крайней мере, мне так показалась по нему.
- Вы не смогли выпить из него, да? Как тогда!- Она хорошо помнила тот вечер во время дождя, когда впервые предложила ему вина в этом кубке, когда рассказала ему о нём. Оруженосец в тот вечер оскорбился и ушёл. Но и Ания сама после этого не смогла сделать и глотка из этого кубка.- Он любить проверять им своих людей...
- И вас?- Оруженосец глянул ей в лицо долгим пристальным взглядом, словно хотел уличить её во лжи.
- Я пила из него однажды...
- И как? Получилось?
- Да. Он проверял меня, когда заподозрил в измене...
- С сыном?
Ания дёрнулась в седле, будто её ударили.
- Это не ваше дело!
- Вы правы, не моё. Но подумайте сами, вот просто представьте себе такой момент: вы вернётесь домой, а барон предложит вам выпить из этого кубка? После всего, что было, после встречи с вашим пасынком, после того, как он помог вам, вы уверены, что сможете выпить из него?
Ания так резко натянула повод уздечки, что её лошадь вскинула голову и замерла, будто натолкнулась на невидимую стену. Остановил свою лошадь и оруженосец, развернулся в седле, обернувшись к баронессе.
- Не торопитесь отвечать, подумайте и ответьте честно.
Ания молчала, глядя исподлобья.
- Думаю, до этого не дойдёт.
- А если допустить такую возможность?
- У меня ничего не было с бароном Арвинским! Мне нечего бояться! Я смогу выпить из этого проклятого кубка!
Эрвин согласно кивнул несколько раз и отвернулся, не говоря ни слова, толкнул лошадь каблуками сапог. Ания, глядя на него, поняла, что он не поверил ей ни на йоту. Такого не будет! Барон не посмеет проверять её этим проклятым кубком! Это бред! Никакой измены не было! И ей нечего скрывать! Пусть переживает за себя!
Ания толкнула лошадь вперёд. Всё правильно. Он не стал пить тогда и не выпил, когда барон Элвуд проверял его. Значит, она оказалась права: он что-то скрывает, он врёт всем, обманывает барона и других. Она права! И она говорила об этом барону, но тот и слушать её не стал.
Она заставила лошадь перейти на быстрый шаг и догнала оруженосца, ей сильно хотелось спросить его об этом.
- Значит, я права? Вы что-то скрываете? Я говорила барону, что вы - лжец, никто не знает, откуда вы родом, и кто ваши родители. Кто вы такой, никто не знает. Эрвин, просто Эрвин... Этого мало! Из каких вы земель, и кому служили раньше? Я знаю, вы как-то проговорились, что уже были оруженосцем у кого-то там, вы вовремя примолкли тогда... Кто вы? Говорите! Скажите мне! Заклинаю вас!- Она давно уже повысила голос, и на этот раз Эрвин остановил свою лошадь, долго смотрел в лицо жене своего господина.
- Я сопровождаю вас в Берд и, думаю, это сейчас куда важнее.
- Кто вы такой?
Но он не слушал её и на вопрос отвечать тоже не собирался, поехал дальше. Ания смотрела ему в спину, зубы скрипели от досады. Что за человек, ей-богу! Что такое должно произойти, чтобы ты проговорился?
- Я никому не скажу! Обещаю!- крикнула вслед.
- Догоняйте!- был ответ, и ей пришлось последовать совету.
- Почему? Почему это так важно для вас? Подумаешь, я буду знать, кто вы и откуда, что это меняет?
Эрвин какое-то время молчал, думая над её словами.
- Если я скажу вам, вы расскажете это другому, а что знают двое, знает и свинья...
- Нет! Никогда!
- Когда-нибудь в другой раз, хорошо?
- Почему?
- Тогда мне надо будет оставить вас и уйти, а я этого не хочу. Вы же не хотите, чтобы я бросил вас на дороге? И я не хочу. Просто не думайте об этом. Может быть, когда-нибудь настанет момент, и вы узнаете об этом, может, удивитесь, а может, и нет, я не знаю. Может быть, вы скажете, что давно думали об этом или догадывались, а может быть, вообще рассмеётесь. Давайте, просто подождём? Хорошо?
- Нет!
Эрвин вспомнил реакцию Ионы, когда он рассказал ей, он даже не называл имён и земель, а ткачиха испугалась не на шутку, она готова была остаться лучше с кузнецом, чем даже представить себя рядом с графом. И она почувствовала облегчение, когда Эрвин сказал ей, что уходит.
Здесь же он будет не просто графом, он - владелец Гаварда, сеньор мужа этой баронессы, её сына и её самой. Она никогда не промолчит, если узнает об этом. Он - Эрвин Гавардский, настоящий граф, милорд всех этих земель и всех баронов, по землям которых они сейчас едут все эти дни.
Он должен добиться справедливости, занять своё законное место, предать суду самозванца - предателя, остановить эту никому не нужную войну с графом Мард.
Но сейчас ему даже имя своё называть опасно. Его зарежут во сне, отравят, выкрадут и утопят в болоте... В голову лезли всякие страхи. Пока ни один человек не был даже мысленно представлен им своим защитником и покровителем, Эрвин будет молчать. И будет молчать, возможно, годы, дожидаясь восстановления справедливости.
Может быть, эта баронесса думает, что Эрвин не так хорош по происхождению или воспитанию, чтобы быть оруженосцем её мужа?
- Не бойтесь, я не собираюсь предавать вашего барона, я служу ему честно...
- А может быть, вы не имеете права быть оруженосцем или рыцарем? Может быть, вы скрываете своё происхождение, потому что горожанин, торговец или ремесленник?
Ну конечно, именно так она и думала, как показалось Эрвину, и, слушая её, он улыбнулся.
- Не бойтесь, всё в порядке с моим происхождением.
- Откуда вы знаете тогда, как куют лошадей?
- Это каждый мальчишка знает, кто хоть раз бывал в кузне и видел, как это делают.
- Но вы же не просто знаете! Вы говорите с кузнецом, хватаете из огня вот эти вот, ну...- Она вскинула руку, не зная, какое слово подобрать, и Эрвин подсказал ей:
- Заготовку?
- Ну да! Заготовку! Откуда вы всё это знаете? Не иначе вы - потомок ремесленника! Я права? А выдаёте себя за сына рыцаря. Вас когда-нибудь поставят к позорному столбу. За ложь. Вот увидите.
Эрвин усмехнулся, но её слова не разозлили его, напротив, он-то знал, что имеет все права быть не только оруженосцем, но даже сеньором.
- Посмотрите на небо. Видите, заходит вон та туча? Скоро будет ливень. Я думаю, нам лучше поспешить.
- Хорошо,- согласилась Ания и толкнула свою лошадь, заставляя её с быстрого шага перейти на рысь.
При таком ходе лошади разговор не очень-то удобно вести, и Ания просто погрузилась в мысли.
Сначала читала молитвы по очереди все, какие знала, потом начала думать о сыне. Как он там, её маленький Артин? Дождётся ли он, пока мама доберётся до спасительного Берда? Вспоминала, каким оставила его, и сердце замирало с болью. А если не успеет? Если вернётся, а ей сообщат, что уже поздно? Что, если она больше не сможет обнять его, прижать к груди, увидеть, как он улыбается ей и тянет руки, чтобы она взяла его у няни или кормилицы. Маленький, маленький мой, потерпи, мама скоро вернётся и никогда больше не оставит тебя.
Хорошо, что она больше не кормила его, грудь больше не выделяла молока, иначе в дороге это бы только добавило трудностей, тем более, в компании с чужим мужчиной, где толком не уединиться, ни помощи попросить. Может, оно и правда, когда говорят, что ни делается - всё к лучшему. А ведь так расстраивалась, когда больше не могла кормить ребёнка сама, так завидовала кормилице, а теперь, вон, как вышло.
"Матерь Божья, не оставь меня, помоги мне спасти моего сыночка... Ангелы светлые, помогите мне. Пусть ему станет легче, я сама всё вынесу, пусть лучше мне будет худо, но не ему... Не оставляйте ребёнка моего, помогите ему, продлите годы, дни жизни его, а я всё-всё вынесу..."
Холодный дождь ударил с неба такой лавиной, будто сверху кто опрокинул целую бочку, полную воды. В момент всё промокло до нитки, наполнило даже сапоги. Дождь стоял стеной, всё заволокло белёсой туманной зыбкой, руку протянешь - ничего не видно!
Лошадь сбавила ход по жидкой грязи дороги, часто трясла головой и гривой, обдавая руки и лицо мириадам холодных капель, будто сверху их было мало. Стало холодно, и сами собой застучали зубы, изо рта потянуло паром, как зимой, ей-богу. Да что же это? Что происходит?
Оруженосец уже обогнал Анию и, чуть сбавив темп, спросил на ходу, сдерживая лошадь:
- Как вы?
- А сами как думаете?
Пришлось кричать, чтобы преодолеть шум дождя. В такую погоду хорошо быть дома, у горячего камина, с кружкой земляничного чая, завернуться в тёплый плащ и спрятать лицо в опушку из беличьего меха.