— Чш-ш-ш! — оборвала ее Эрмин.
В комнату вошла Мирей и поставила поднос на столик.
— Полдник на столе, милые дамы-заговорщицы, — сказала она. — Из кухни я слышала, что вы о чем-то шепчетесь. Не знаю, что вы задумали, но, надеюсь, мне это не повредит.
Шарлотта прыснула, Эрмин, сама невинность, ласково посмотрела на домоправительницу. Обе уже видели себя сидящими в поезде, через огромные снежные просторы стремящемся в Квебек.
«Я приняла решение, — думала молодая женщина. — Я пройду прослушивание, хотя бы раз, и буду знать, так ли я талантлива, как не устает повторять мсье Дюплесси. Я должна это сделать. Так мне будет спокойнее».
Она тихонько погладила свой животик под шерстяной шалью. Несколько дней назад она убедилась в том, что ожидает второго малыша. Это заставляло ее, расправив крылья, искать ответ на свой вопрос за пределами Валь-Жальбера.
«Тошан так обрадуется, узнав, что скоро снова станет папой, что простит мне мою эскападу. Как и Мукки, малыш родится в сентябре».
Вместе с новой беременностью Эрмин обрела уверенность: никакое предложение от импресарио или директора театра не заставит ее предпочесть сцену семейному счастью. По крайней мере, она искренне в это верила.
Глава 4
Путешественницы
Валь-Жальбер, воскресенье, 19 февраля 1933 года
Близился вечер, и Тошан, как обычно, стал собираться в обратный путь. Он уже запряг собак, и они в нетерпении поскуливали у крыльца. Эрмин всегда провожала мужа. Молодая женщина торопливо натянула шубку, голову покрыла шерстяным шарфом. Она хотела убедиться, что он не забыл печенье, которое испекла для него Мирей, и комплект сменного белья. Молодая чета в полной мере насладилась этой парой дней, проведенных в обществе друг друга. Много часов провели они в своей спальне, играя с сыном и занимаясь любовью. Как и говорила Лора, Тошану нравилось, что в доме они с Эрмин одни. Присутствие Шарлотты и Мирей их совсем не стесняло, поскольку девочка умела быть неназойливой, а Мирей почти не выходила из кухни.
— Все, пора ехать! — сказал он, натягивая варежки. — Я приеду на лесопилку и сразу лягу спать. Остальные парни к этому времени уже будут видеть десятый сон.
— Будь осторожен! — попросила она.
Тошан вздрогнул. В голосе жены он уловил веселую нотку, хотя обычно Эрмин, провожая его, выглядела грустной и в глазах у нее стояли слезы.
— Сдается мне, ты не так уж расстроена моим отъездом! — с подозрением заметил он.
— Что ты такое говоришь? — возмутилась молодая женщина. — Просто я понемногу привыкаю. Я не единственная жена в этих краях, чей супруг целую неделю работает вдалеке от дома. И потом, нам так хорошо было вместе в эти два дня!
Обняв Тошана, Эрмин подкрепила свои слова нежным поцелуем.
— Ты какая-то странная, — не сдавался он. — Нервничаешь, смеешься невпопад…
— Тебе больше понравилось бы, если бы я плакала? — пошутила она. — Я нахожу себе занятие, когда тебя нет дома. Мукки становится таким забавным! Лепечет, пытается сесть! Он дарит мне столько радости!
Тошан покачал головой. Слова супруги не убедили его. Внезапно он впервые осознал, что его жена много дней подряд бывает предоставлена сама себе, ходит куда захочет и делает что ей вздумается. В нем взыграла ревность.
— Ты ни с кем не видишься? — спросил он строго.
— Конечно, вижусь! — игриво отозвалась Эрмин. — С Бетти и ее малышкой и с Эдмоном, он часто сопровождает мать, когда она вечером идет ко мне в гости. Тошан, я так тебя люблю! Как ты мог подумать такое?
Молодая женщина сделала вид, что поправляет чулок. Внезапно ей стало стыдно за то, что она задумала это путешествие в Квебек. Раньше она и подумать не могла о том, чтобы соврать Тошану, а теперь намеревалась его обмануть.
«Я все ему расскажу в будущее воскресенье, — успокоила себя Эрмин. — Если я посвящу его в свои планы сейчас, он запретит мне ехать. Ничего не сказать — это ведь не то же самое, что соврать, верно?»
Подобный образ мыслей раньше был ей абсолютно не свойственен. Сестры конгрегации Нотр-Дам-дю-Бон-Консей привили своей воспитаннице такие черты, как милосердие, честность и порядочность. Возмущение, назревшее в ней, было порождено чередой досадных обстоятельств и потаенных печалей. Супруг, хотя искренне любил ее, оказался человеком авторитарным и не слишком щедрым на милые знаки внимания, которые так ценят и так ждут от своих мужей жены. Что до Лоры, то настроение у нее менялось, казалось бы, без всякого повода: сейчас она ласковая и внимательная, а через час — раздражительная и обеспокоенная…
«Я просто хочу немного развлечься, в этом нет ничего плохого. И Шарлотта так радуется предстоящей поездке!»
— Эрмин, посмотри на меня! — приказал Тошан.
Она выпрямилась и посмотрела ему в глаза. Охваченная волнением, к которому примешивались угрызения совести, молодая женщина вдруг всхлипнула.
— Я не посылала тебя работать в Ривербенд! — сказала она. — Я умоляла тебя остаться со мной и сыном, но ты гордый, ты искал себе работу!
— Зачем ты гладила синее платье сегодня утром? — не обращая внимания на ее слова, спросил Тошан. — То самое, что надевала к рождественской мессе?
— Хочу надеть его в следующее воскресенье, потому что к нам в гости приедет кюре из Шамбора. И, если ты помнишь, мама тоже будет дома.
Залаял Дюк. На улице протяжно и жалобно завывал ледяной ветер. Тошан надел картуз с наушниками, поправил шейный платок.
— Прошу тебя, будь благоразумна, Эрмин. Я люблю тебя. Ты — мое сокровище, Мукки тоже значит для меня очень много.
Он посмотрел на нее, лицо его было серьезным. Молодая женщина ощутила жгучее желание рассказать ему о своей секретной экспедиции: с такой безграничной любовью он смотрел на нее, пожалуй, только в первые дни их чувства.
— Не волнуйся, очень скоро мы снова увидимся! — пообещала она с лучезарной улыбкой.
И вот сани двинулись. Собаки, распустив хвосты, перешли на рысь. Тошан помахал рукой и отвернулся. Продрогшая молодая женщина не спешила возвращаться в дом.
«Прости! Мне так жаль!» — подумала она, и это было правдой.
Наконец она решила, что пора вернуться в тепло. Шарлотта дожидалась ее в гостиной, личико у нее было озабоченное. На коленях она держала Мукки.
— Думаю, он проголодался, — тихо сказала девочка. — Теперь пора поговорить с Мирей.
— Знаю, — отозвалась Эрмин. — Подождем до ужина. Дай мне Мукки!
— Я уже собрала чемодан, — радостно улыбнулась Шарлотта. — Эрмин, что с тобой? Ты плакала?
— Да. Тошан заподозрил неладное. Сегодня я была слишком веселой. А теперь мне грустно оттого, что я ему соврала. Мне начинает казаться, что это безумная затея.
— Ты уже не хочешь ехать? — с огорченным видом спросила у молодой женщины ее маленькая подружка.
— Конечно, хочу, не волнуйся! И уже поздно отказываться. Онезим заедет за нами завтра утром, в восемь.
Онезим, брат Шарлотты, был на двенадцать лет старше ее. Он входил в число оставшихся пятидесяти жителей Валь-Жальбера и жил в доме у региональной дороги. Женившись на Иветте, дочери тележника, этот крепкий парень теперь каждый день ездил на работу в Роберваль. Он охотно взялся за небольшую плату подвезти путешественниц на вокзал узловой станции «Шамбор-Жонксьон».
— В последний раз я видела Онезима на Рождество, — заметила девочка. — Иветта подарила мне носовые платочки. Она не такая уж плохая.
Эрмин с улыбкой кивнула. Разбитная и слишком сильно накрашенная, Иветта считалась самой большой грешницей в поселке, пока не связала свою жизнь с Онезимом Лапуантом. Жили они дружно и мирно. Сына, рожденного прошлой весной, назвали Дамазом в честь основателя рабочего поселка Дамаза Жальбера. Это имя предложил молодой чете кюре из Шамбора, часто с ностальгией вспоминавший золотые годы целлюлозной фабрики.
— В каждом есть что-то хорошее, — вздохнула молодая женщина, любуясь жадно сосущим грудь Мукки.
Сказав это, Эрмин вспомнила об отце Шарлотты, Жюле Лапуанте, который покинул эти края. Она готова была поспорить, что пить он не бросил. «Пока была жива его супруга, он не злоупотреблял алкоголем, — грустно сказала она себе. — И пользовался всеобщим уважением. Он не смог справиться со своим горем и дошел до того, что стал приставать к собственной десятилетней дочке. Какой ужас!»
Эрмин нашла еще один аргумент в пользу своей завтрашней эскапады: Шарлотта тоже заслужила немного радости, тем более что девочке так хочется увидеть Квебек!
«Она очень расстроится, если я откажусь от поездки. Как хорошо, что у меня есть деньги, чтобы заплатить за номер в отеле!»
Речь шла о довольно крупной сумме, которую Лора передала в полное распоряжение дочери — своего рода аванс в счет наследства.
— Почему здесь так тихо? — спросила Мирей, входя в комнату.
Домоправительница не могла не заметить, что в последние дни Эрмин сама не своя. Она обошла окна, задергивая занавеси.
— Мирей, иди присядь с нами! — позвала молодая женщина. — Хочу доверить тебе секрет. Пообещай, что не рассердишься!
— Хм! Все зависит от того, что, за секрет!
Эрмин, не торопясь, рассказала о своих планах. Она постаралась лишний раз не оправдываться. Шарлотта слушала, время от времени кивая.
— Ба, теперь я понимаю, за что мне выпало счастье всю последнюю неделю слушать серенады! — с понимающим видом сказала домоправительница. — Ты готовилась к этому прослушиванию! Что ж, нужно приготовить вам провизии в дорогу. Поезжай в свой Квебек, притворщица! Но подумала ли ты о ребенке? Вам придется взять с собой коляску и хороший запас пеленок. Боже милосердный! В старую машину Онезима не поместится столько багажа! И уверена ли ты, что сможешь вернуться в будущую субботу? Если начнутся снегопады, поезда могут отменить. А дорога занимает двенадцать часов.
— По приезде в Квебек из отеля я сразу же позвоню мсье Дюплесси, — сказала Эрмин. — Думаю, прослушивание я вполне смогу пройти в среду. Мирей, я не собираюсь скрывать эту поездку от мужа и матери. Если я не смогу вернуться вовремя, что ж, так тому и быть.
— Так тому и быть? — ворчливо повторила за ней Мирей. — Легко тебе говорить! А ругать за то, что позволила тебе уехать, станут меня! Мадам Лора не слишком расстроится, но Тошан, боюсь, будет в ярости!
— Я все понимаю, Мирей! Но у меня есть чем его задобрить, если он слишком рассердится.
Заинтригованная, домоправительница нахмурила брови. Какое-то время она смотрела на красивое лицо молодой женщины в ореоле густых белокурых волос.
— Тебе все простят за одни только красивые глаза! — сказала она наконец. — И все же ты заставишь всех нас поволноваться. Мне остается только скрестить за тебя пальцы и пожелать удачи. Хотя крайне неосмотрительно отправляться в путешествие одной, с младенцем на руках и девочкой. Мадам Лора с удовольствием поехала бы с тобой. И все-таки, к чему такая скрытность?
— Я и сама не знаю точно, — призналась Эрмин. — Самое простое объяснение — это касается только меня. Это мой голос, и мне решать, что делать с ним в будущем. Кроме того, вполне возможно, я лучше спою, если в зале не будет ни мамы, ни Ханса.
Мирей воздела руки к небу. По правде говоря, смелость Эрмин ей нравилась.
— Сегодня на ужин вы съедите вкусного горохового супа, а завтра утром возьмете с собой теплых оладий с сахаром и бутыль-термос с кофе. Вот так история! Господи, вот так история!
Шарлотта посмотрела на молодую женщину и вздохнула с облегчением. Эрмин, которая, предвкушая новые впечатления, чувствовала приятное волнение и в то же время подспудное беспокойство, ответила лукавой улыбкой.
— Нужно сложить вещи, — сказала она взволнованно. — Идем, поможешь мне, Лолотта! Прости, Шарлотта! Боюсь, сегодня ночью я не усну…
Девочка пожала ей руку. Она была так счастлива, что верила: она сможет защитить свою старшую подругу и малыша в любых обстоятельствах.
Онезим Лапуант приехал в половине восьмого. Бледный рассвет занимался над застывшим на морозе пейзажем. Обеспокоенная сверх всякой меры, домоправительница впустила его в дом и предложила обжигающе горячего кофе.
— Я приехал пораньше, потому что мою машину нужно перед дорогой хорошо прогреть. Не хочу, чтобы мадам опоздала на поезд.
Эрмин спустилась вниз полностью одетая, с сыном на руках. Сердце ее сжималось от страха. На ней была шубка, волосы она собрала в пучок и покрыла красной шерстяной шляпкой в форме колокола.
— Возьмите мой чемодан, Онезим! Мирей, посмотри, я достаточно хорошо закутала Мукки? Если он заболеет, Тошан мне никогда не простит!
— Из одеял едва кончик носа видно! Не переживай так, твой сын крепкой породы! Ребенка индейских и квебекских кровей простуде так легко не одолеть!
Мирей нахмурилась, провожая взглядом Онезима, который в грязных башмаках стал подниматься вверх по лестнице. Из своей комнаты вышла одетая по-дорожному Шарлотта. Брат и сестра в знак приветствия обменялись улыбками.
— Ты стала настоящей барышней! — сказал Онезим. — Никогда не видел тебя в таком красивом наряде.
— Я же еду в Квебек! — с серьезным видом отвечала девочка.
— Вот оно что! — шутливо отозвался старший брат.
Быстрый обмен парой фраз — и пришло время расставаться. Эрмин поцеловала Мирей, а та, чтобы ее успокоить, ласково похлопала молодую женщину по спине. Онезим устроил чемоданы и коляску в своей машине с тихо гудящим двигателем.
«Я поступаю неосмотрительно, — думала молодая женщина. — Следовало бы дождаться мая!»
У нее комок стоял в горле, во рту пересохло. Предстоящее путешествие казалось предприятием неосуществимым.
«Какой отель выбрать? Я совсем не знаю Квебека. В сравнении с Робервалем это, должно быть, огромный город!»
Шарлотта волновалась куда меньше. Она села на заднее сиденье. И вдруг испуганно вскрикнула:
— Мимин, ты не предупредила учительницу, что я пропущу несколько дней занятий!
— О Боже, ты права! И Бетти! Бетти, как обычно, придет к нам в гости вечером!
— Я обо всем позабочусь, — обещала экономка. — Поговорю и с учительницей, и с мадам Элизабет.
Наконец машина тронулась с места. Эрмин надеялась уехать из Валь-Жальбера, не привлекая ничьего внимания, но ее планам не суждено было сбыться. Мадемуазель Лемэ с крыльца монастырской школы смотрела, как автомобиль, порыкивая мотором, зигзагами мчит по дороге. За обледеневшими стеклами она увидела лица пассажиров. Это была Эрмин и одна из ее учениц. Чуть поодаль Жозеф, с лопатой на плече, разговаривал с сыном Арманом.
— Гляди-ка, Эрмин куда-то уезжает с Онезимом! — воскликнул бывший рабочий.
— Может, ей нужно увидеться с доктором в Шамборе, — предположил подросток. В принципе, ему было все равно, куда направляется молодая женщина.
Эрмин между тем с трудом сдерживала слезы. Ей казалось, что она совершает побег. Но пришлось взять себя в руки, чтобы не огорчать Шарлотту. Онезим водил не слишком умело. Машину часто заносило.
— Простите, мадам! — говорил он. — Дорога тряская, тут уж ничего не поделаешь.
И все же на вокзал «Шамбор-Жонксьон» они прибыли целыми и невредимыми. Это был довольно крупный железнодорожный узел. Местные жители часто называли его «станция “Шамбор-Коптильня”» из-за того, что там всегда было в избытке пара от паровозов.
— Я часто езжу в Шамбор на мессу, но ни разу не была на вокзале, — заметила молодая женщина. — Как здесь шумно! Можно оглохнуть!
— Здесь и зимой и летом полно народу, — вставил свое замечание Онезим. — Сейчас помогу вам вынуть багаж.
С этого момента для Эрмин началось погружение в совершенно незнакомый мир. Суета, царившая на перроне, толпа путешественников, скрежет и рычание паровозов, — все это сливалось во впечатляющую какофонию. Эрмин вошла в здание вокзала, чтобы купить билеты. Шарлотта, неся Мукки, не без страха рассматривала шеренги вагонов, многие из которых предназначались для перевозки грузов.