В конце концов я прилег рядом с ней поверх одеяла и незаметно заснул.
Снились мне всякие кошмары: змеи с человеческими головами, говорящие крокодилы, русалки с кошачьими мордочками. Вдруг появился волк и спросил Машиным голосом, как меня зовут.
- Я открыл глаза. Маша теребила меня за плечо и смотрела на своими зелеными глазищами.
- Я есть хочу, - сказала она и засмеялась. Я впервые услышал ее смех. Он был хорошим - легким, светлым. - Очень хочу, - повторила она, и я удивился множеству перемен. Речь потеряла отрывистость, лицо стало подвижным, глаза распахнулись. Глубина их - почти океанская, цвет не был постоянным - менялся с каждым мгновением.
- В зоопарк поедем? - спросил я осторожно.
- Зачем? - удивилась она.
- Тогда поедем в ресторан, - сказал я. - Мне лень готовить.
Мы поехали в маленький кооперативный ресторанчик, в котором из-за высоких цен почти не было народа. Метрдотель подвел нас к тучному полковнику, еще не сделавшему заказа. Толстяк оживился.
- О, вы с дамой! - засюсюкал он. - Прошу, прошу! А то я тут в одиночестве...
Я чопорно поклонился, а он продолжал разглагольствовать:
- Соскучился, знаете ли, по столице-матушке, по звону ее, шуму. Специально по дороге к морю завернул погурманствовать.
"Э-э, - подумал я, - неплохой гусь, жирный. Может, он в карты любит?"
- Дочку решили побаловать? - не унимался полковник.
Я хотел ответить, что это моя племянница, но Маша опередила:
- Да, это мой папа. И мы тоже скоро едем к морю.
- С тайги сибирской, - пояснил я, - в отпуск.
Полковник привстал:
- Дронов Петр Яковлевич.
- Очень приятно, Семенов Владимир Иванович. А это - Маша.
- А супруга?
- Я вдовец.
Я сказал это и покосился на Машу, заранее почему-то зная ее реакцию.
- Да, - сказала она невозмутимо, - наша мама давно умерла, я ее не помню вовсе.
Полковник сделал вид, что знаком с тактом.
- Извините, я не знал,.. - Он потер ладони призывая официанта. - Что будем пить?
Я посмотрел меню и передал Маше:
- 3аказывай.
Она спокойно отодвинула коленкоровый буклет:
- А зачем читать? Я и так знаю, чего хочу: жареную картошку и мороженное.
Мы улыбнулись.
Я сделал заказ, добавил для Маши кофе-гляссе и бульон.
Первый тост полковник поднял за Сибирь. Сам он, как я понял, служил недалеко от Норильска. Впрочем, о службе он не распространялся, но зато выдавал грубоватые солдатские истории, смачно ел ипил. Я все подливал ему, а сам хитрил: то вылью бокал в цветочную вазу, то только пригублю. К концу трапезы полковник изрядно окосел, мы немного повздорили, кому платить за стол, поймали частника и решили кататься по Москве.
Маша уселась рядом с шофером, а я "случайно" обнаружил в кармане нераспечатанную колоду карт. Я, кстати, действительно забыл про эту миниатюрную, особым образом "заточенную" колоду - лично мной изготовленную от безделия в унылом доме директора зоновской школы. Для изготовления специальных карт нужно только терпение. Ну, и натфель или пилка для ногтей.
- О-о, - сказал я, - как же это я забыл? Купил вчера на Арбате, незаменимая вещь в дороге.
Дальше начиналась голая техника. Вскоре бравый воин забыл и про Москву, и про море.
Шофер попался понимающий, крутил нас по Садовому кольцу, все шло тип-топ, но Маша вдруг закапризничала.
- Домой хочу, - тянула она с настырной монотонностью.
- Ну, поедемте к вам, - сказал полковник. Он отдал уже больше лимона и ему не хотелось прерывать игру.
В мои же планы не входило знакомить "партнера" с местом моего жительства.
- Маша! - одернул я девчонку. - Ты что, подождать не можешь?
- Домой хочу, - продолжала ныть она.
Я разозлился:
- Тебя в пять утра ни с того, ни с сего потянуло вдруг в зоопарк. И я поехал с тобой - без звука! А тут ты зауросила... Может, в туалет тебе захотелось?..
Маша, вздрогнув, обернулась - взгляд ее был жестким:
- Хочу домой!
Я взбесился: рядом сидел крупнокалиберный, в смысле кошелька, "лох", которого можно было еще доить и доить, а тут - "домой!"
- За каким чертом?! - гаркнул я. - Дома волков нет, душить некого...
Я даже не успел пожалеть о последней своей фразе: на полном ходу дверь распахнулась, и ее маленькую фигурку прямо-таки вырвало из салона в темноту. Отвратительно завизжали тормоза, мне показалось, что я выскочил наружу прежде, чем машина остановилась. Я метнулся в ту сторону, где по всем предположениям должна была "приземлиться" Маша, и тут вдруг увидел ее, стремительно убегающую в сторону чернеющей вдоль дороги рощи. Это было невероятно, уму непостижимо, но девчонка, по всей видимости, даже не ушиблась!..
Глава 10
(Красноярск, май)
Генерал Синельников не баловал сотрудников разнообразием. Все смотрели, как он пил соду и сочувственно морщились.
- Безвольный я человек, - сказал генерал, - знаю, что нельзя соленое, а не могу удержаться. Супруга такую селедочку приготовила с лучком...
Генерал выразительно глотнул. Оперативники синхронно проглотили слюну: был поздний вечер, многие не успели пообедать перед совещанием.
- Ну-с, господин капитан, - обратился начальник к Калитину, - чем порадуете?
- Есть две зацепки, - устало сказал капитан, - одна зацепка сейчас находится в больнице. Вторая - крыша рынка, Чача. Я его подзавел намеками, он себя считает лично ответственным за происшествие, возмущен до крайности. Если моя версия с Адвокатом подтвердится - пущу на него Чачиных бандюг, а мы за ними пойдем следом.
- Разработка у Сан Саныча интересная, - подключился Табаков, - он в больнице нашел начальника медсанчасти из лагеря, где Адвокат отбывал. Некто Момот, майор. Так вот, этот майор был найден в гостинице с двумя малолетками. Напоил пацанок каким-то сонником, врачи говорят, что пипольфеном или димедролом, оттрахал их, а потом ему наш фигурант головку графином раскокал. Капитан его допросил, намекнул, что срок большой по 117 статье светит. Тот грабителя не видел, был ослеплен фонариком, но по голосу вроде узнал Адвоката. У них какая-то стычка еще в зоне была, ненавидит майор этого аферюгу.
- Если вы разрешите, - вступил Калитин, - не возбуждать пока против Момота дело, то я его подключу к розыску. Очень напуган майор, будет землю рогом рыть за спасибо. А дело все равно грязное, хоть и не трудное. Малолетки обе занимаются проституцией, одна - регулярно. Вторая замечена в кражах на вокзале. Надо бы их передать в комиссию по несовершенолетним, да оформлять в детдом, родители безнадежные алкоголики, у старшей мать лишена материнских прав, у младшей - проститутка. Майора посадить, конечно, следует, но зачем? От него больше пользы можно получить, используя. А за этих пацанок если сажать, так не только майора, многие мужики там полакомились.
Генарал почесал затылок:
- Да, беда с этими малолетками. Совсем плохо комиссия с ними работает. На вокзале, на рынке - всюду эти ребятишки. Голодные, оборванные... Эх, ну ладно. Только денег на вашего распутного майора я выделять не собираюсь.
- Какие деньги, - радостно сказал Калитин, - будет рогом пахать за так. Напуган, козел похотливый.
С оперативки расходились поспешно. Торопились домой. Калитин не был исключением. Он предвкушал домашний ужин, бездумную болтовню с востроглазыми дочурками, и совсем не соотносил своих дочек с этими малолетними шлюшками. В его очерствелом милицейском сознании эти девочки были как бы существами из другого мира, бездушными фигурантами по одному из служебных дел. И действия Момота, которые квалифицировались как "изнасиловние несовершеннолетних с отягчающими обстоятельствами в виде использования беззащитного состояния последних", не вызывали у него естественной ненависти. Так, легкая брезгливость. Подобным образом реагирует паталогоанатом на очередной изуродованный труп.
И вариант с распутным майором он считал удачным, так как его использование экономило средства Управления. Рыночная экономика крепко ударила по возможностям уголовного розыска. Порой, оперативники не имели бензина для выезда на происшествие. Отошла и прежняя лафа с оплатой услуг осведомителей. Сексотов теперь "поощряли" не деньгами, а тем, что закрывали глаза на их проступки. Что греха таить, и раньше приходилось покрывать некоторых преступников взамен за оказанные услуги. Но тогда такие случаи были единичными. Теперь же превращались в систему.
Калитин вырулил на улицу Пролетарская, откуда до дома оставалось всего ничего, когда грузовик, выползающий из переулка, вдруг резко подал вперед и, вместо того, чтобы пропустить москвич, едущий по главной, перегородил дорогу и остановился. Капитан сунулся было к бардачку, где держал табельный "макаров", но в опущенное окно просунулась чья-то рука, оперативник ощутил сладкий, но едкий запах газа, действительность исчезла, подменяясь сумбурными тенями, он обмяк, склоняясь головой на руль, и уже не чувствовал, как его выдернули из машины, пересадили в другую...
...Очнувшись, Калитин испытал позыв рвоты. Глаза жгло, но протерев их ладонью, он разглядел перед собой фаянс раковины, полуощупью открыл кран, подставил голову под холодную струю, потом набрал воды в рот и сразу сблевал, чувствуя облегчение. Еще постоял, поливая лицо и голову холодной водой, закрыл кран, осмотрел ванную, снял с крючка полотенце, вытерся и, держа полотенце в руках, вышел из ванной.
Он очутился в однокомнатной квартире, обставленной с простотой истинного богатства. В квартире почти не было мебели, хотя все необходимые элементы меблировки присутствовали. В легком ажурном кресле около низкого журнального столика сидел человек с журналом в руках. У человека было интеллигентное узкое лицл. Густая, совершенно седая шевелюра бросалась в глаза, отвлекая внимание от остальных деталей внешности.
Капитан чувствовал себя неважно, но привычно прогнал в памяти фотографии и словесные ориентировки из криминального архива. Человек с такой приметной шевелюрой там не значился. Да и лицо не навевало схожих образов.
- Садитесь, голубчик, - сказал Седой, - после этого газа всегда тошнит и голова кружится. Садитесь и вот, выпейте - это вас подбодрит.
Он показал на пузатую бутылку бренди, стоявшую на отдельном подносе. Рядом стояли два бокала, нарезанный лимон в тарелочке, запотевшая бутылка нарзана.
Калитин охотно сел, налил полфужера золотистого напитка, выпил залпом, бросил в рот ломтик лимона. По телу прошла приятная теплая волна, обручи, сжимающие голову, немного разжались.
- Хороший коньяк, - сказал Калитин.
- Это, голубчик, не коньяк, а бренди, - поправил его Седой. - Коньяки производятся только в местечке Коньяк во Франции, все остальное - подделка или бренди. Но этот бренди действительно не плохой, семь лет выдержки, особый разлив. Впрочем, мы же с вами не для того собрались, чтоб обсуждать достоинства вин. У меня к вам, голубчик, просьба...
Тут Седой сделал нарочитую паузу, как бы ожидая вопросов, но Калитин был тертый волк и на вопросы в подобной ситуации не разменивался.
- ...Да-с, капитан, - продолжил Седой удовлетворенно, - вижу, что вы воробей стрелянный, так что обойдемся без прелюдий. Мне нужен один человек. Похоже, что этот человек и вам нужен. Это Мертвый Зверь, бежавший недавно из зоны строгого режима в Решетах. Где его искать я пока не знаю, но, возможно, он фигурирует в эпизоде, связанном с зооцирком. Слышали?
Капитан слышал об этом эпизоде. В гастролировавшем московском зооцирке сорвалась слониха и воротами раздавила какую-то машину с пассажирами. Об этом докладывали на вечерней оперативке, но отнесли происшествие к банальному несчастному случаю и внимание ему не придали.
- Несчастный случай, - сказал Калитин, - такие дела вне нашей компетенции. Там, кажется, только один остался в живых?
- Да, несчастный. Один выжил, хотя изуродован. Говорят, что слон весит несколько тонн. Значит, ваша контора этим делом не занималась? Зря. Есть предположение, что зэк тот там присутствовал. Вы, голубчик, поговорите с рабочими зверинца.
- Ну, допустим, - несколько раздраженно сказал капитан. - А вам то какая от этого радость?
- Вы, голубчик Александр Александрович, еще не вполне очухались от газа. Я сказал вполне отчетливо, что мне нужен этот зэк. Не на долго, я его вам верну в целости и сохранности. Вам же хочется раскрыть гостиничную историю? Звездочку вам хочется получить, чтоб не четыре маленьких, а одна большая. Ой, как я вас понимаю. Трудно без диплома карьеру делать. А без карьеры финансы поют романсы. Вы же взятки не берете? Простите, я хотел сказать, что вам их не дают - слишком мелкая сошка! Да вы пейте, пейте, не стесняйтесь.
- Я и не стесняюсь, - сказал капитан, успокаиваясь и наливая себе еще полбокала. - И от взяток отказываться не собираюсь. Мне бы доказательства какие-нибудь по этому Мертвому Зверю?
- Доказательства вам, милейший Александр Александрович, не нужны. У вас есть косвенные улики, а после задержания вы на очной ставке с медсестрой и шофером скорой этого афериста расколите, как орешек. Да он и не будет особенно брыкаться, ему и так за побег срок светит. Вы же воров знаете, для него главное будет поскорей в зону уйти, на спокойные харчи, а не в СИЗО мыкаться.
Седой достал из нагрудного кармана изящный портсигар, раскрыл, протянул Калитину: