- Я люблю этого мужчину, я хочу быть его супругом и хочу создать семью, как и было нам завещано Всевышним. А то, что ты воспринимаешь некоторые его слова буквально, а некоторые нет, то, знаешь ли, не моя проблема. Я в церковь хожу и молюсь по ночам. Мы не выбирали свою внешность, мы не хотели встретиться. Мы просто встретились, просто увидели друг друга. Я с пелёнок не мечтал стать геем и не думал соблазнять Тома. Так вышло.
- Ты слишком молод.
- Я полюбил Тома ещё в 17. Знаешь, 6 лет – это срок.
Этот разговор закончился не так, как я предполагал. Хаген молчал, но потом, перед уходом посоветовал мне проверить Толлера, не стыдится ли он того, что живёт и любит парня.
Когда мой ненаглядный приехал, я попросил его пойти со мной на митинг. Том очень удивился, когда узнал, что я за проведения гей-парада в Берлине.
- Я думал, тебе по боку.
- Нет.
И я врал. Мне реально было всё равно, но его-то я должен был проверить.
Через месяц это чучело так влилось в процесс, что он шёл впереди меня с транспарантом, в идиотском парике, смахивая на клоуна, орал про свободу геев и бил рукой в грудь. Я шёл за ним, осматривая любимое тело, и вновь чувствовал к этому человеку безграничное сладкое чувство. Он не боялся быть геем.
На этом моя дурь не кончилась. Ещё через месяц я ныл ему о том, что хочу пойти и проголосовать за легализацию однополых браков. У него глаза были, как у беременного бегемота во время родов. Он ходил по квартире, чесал затылок и вздыхал. Потом под моим щенячьим взглядом сдался. Мы пошли на этот долбанный митинг, где нас фотографировали, брали интервью и были шокированы такой выходкой. Тома уже знали, как успешного журналиста, который далеко пойдёт. Дома Толлер вообще был сам не свой, хоть мы и классно провели время. Перед сном задал мне мучавший его вопрос:
- Билл, это был намёк?
Я похлопал ресницами, а потом посмотрел на него любовно.
- Да.
Он стоял, как столб, смотрел на меня невидящими глазами. Я подумал, что доигрался... он меня выгонит нах... скажет, что я охренел в конец и многого прошу.
- Ты, правда, этого хочешь?
- Да, - подхожу к нему, боязливо чмокнув в губы, и обнимаю. – Хочу быть твоим, Том.
Парень прижал меня к себе. Я слышал, как бьётся его сердце, и как моё вторит ему. Мы нужны друг другу, мы любим друг друга и должны быть вместе. В ту ночь он не спал. Я это понял по тёмным кругам под глазами. За завтраком плакал, что это из-за меня. Ему надо было идти на работу, целый день пахать, а я всё испоганил.
- Ты то, что нужно мне в этой жизни. Я согласен. Я хочу, чтобы ты был моим мужем, но не сейчас, родной.
Этого обещания, всего нескольких слов хватило, чтобы я разрыдался и принялся смиренно ждать»
«Мне предложили снимать фильм о любовном треугольнике, или даже нет, это был какой-то параллелепипед. Я прочитал сценарий, и в нём были корявые моменты. Я пожаловался Тому, сказал, что мне нравится сюжет, нравится тема, но блин... сценарий не катит. Он переписал его за неделю. И сделал так... идеально, что ли. Будто под меня. Толлер знал, что мне понравится. Я предложил переделанный сценарий, и с ним все согласились. Сперва, до правки Тома всё строилось именно на этой странной, многогранной любви, а уже после него – на лжи. И меня так воодушевила такая тема. Мы должны были расстаться с ним на год. Съёмки необходимо было провести в Америке и Шотландии.
- Я буду приезжать, когда смогу, - заверял он.
Мы знали, что это будет 2-3 дня из целого года! В тот момент я не думал, что уеду из любимой страны, что придётся питаться по-новому, что самолично отказываюсь от секса (ведь как бы я верный), а о том, что оставляю того, о ком буду думать каждый день, тосковать, скулить в трубку.
В принципе, так и вышло. Мы созванивались, списывались, но даже этих манипуляций было безумно мало. Том предложил мне секс по телефону. Какая мерзость. Я должен был лежать с закрытыми глазами и представлять, что он трахает меня в нашей кухне, подрачивая себе. Суррогат... Но были дни за этот год – 5, когда я умирал от блаженства. Мы начинали целоваться и возбуждаться, сидя уже в такси на пути к моему отелю. Стоило только зайти и хлопнуть дверью, как мы превращались в двух изголодавшихся монстров, готовых друг друга переубивать. По большому счёту, в эти дни мы даже не общались, если только визуально. Или сделает мне больно, поору и перестану.
Когда этот ужасный год закончился, я прилетел домой и целую неделю никуда не выходил, ничего не включал. Спал, ел и с Томом трахался. Потом зависал с чуваками на монтаже, выпадая из жизни окончательно. Я не знал о произошедшем в стране за то время, что меня не было. Потом я улетел с Толлером отдыхать на острова, дав обещание, что прилечу к премьере»
Откладываю дневник. Я читаю его уже всё утро. Надо нормально позавтракать. Решаю врубить телефоны. Ксави оставил мне уже 1000 сообщений на автоответчике. Рози звонила, редактор, некоторые знакомые. Видимо, все хотят знать, как я съездил.
- Привет, бро, - здороваюсь с другом.
- О, ну привет и тебе. Где пропадаешь?
- Бабушка прислала дневник...
- Чей?
- Билла. Я вчера и сегодня от него оторваться не могу.
- Интересно?
- Естественно.
- Собираешься поехать к ней?
- Подумал уже. Надо бы, конечно, если она вновь не слиняла.
Мы поговорили недолго. Я сделал себе кофе, тосты, и вновь принялся за дневник. Мне казалось, что я скоро на всё забью, лишь бы его дочитать.
«Этот день был мерзкий и дождливый. Только к вечеру погода утихомирилась. Я чувствовал себя прекрасно. Весь в белом, как принц какой, предвкушал триумф. Мой фильм получился просто золотым, таким, как я и хотел. Том выглядел сногсшибательно, даже лучше меня. Он срезал свои дреды и заплёл брейды. Стал мужественнее, что ли. К нему все подходили, хвалили, ведь именно Том создал конечный сценарий, акцентировав сюжет на лжи, а не любви. Как я им гордился! Мне было всё равно, что я оставался без должного внимания и сегодня был тенью любимого. Он заслужил. Журналисты уже называли фильм главным претендентом на Оскар, изрыгали из своих ртов хвалу, лесть, поздравления и фальшивую любовь к нам. Фу. До сих пор это ненавижу. Толлер, надо признать, держался молодцом. Он был любезен, но не позволял лишнего в общении с этими стервятниками. Когда мы вошли в кинотеатр, там, благо, не было журналюг. Только актёры, деятели шоу-бизнеса, съёмочная бригада. Мы с Томом растворились в толпе. Большинство этих людей были нам знакомы, с некоторыми мы даже дружили. Атмосфера походила на домашнюю. Это мне нравилось. Просмотр фильма прошёл на одном дыхании. Конечная сцена была настолько сильной, что некоторые зарыдали, а кто-то просто сидел в напряжении.
- Я говорил тебе, что люблю? – поворачиваюсь к Тому и шепчу на ухо.
- Да, - улыбается.
- Я очень сильно тебя люблю, - целую в ушко.
Толлер взял меня за руку. Именно так я поблагодарил его за труд, за помощь... да за всё. Был банкет. Я утопал в похвале. Не нашлось ни одного человека, кто бы меня не поздравил и не сказал о моём таланте (о котором я, конечно же, осведомлён). Позволив себе лишь 2 бокала шампанского, мы ждали, когда впустят журналистов. Без этого же никуда. Но почему-то один из организаторов попросил нас всех выйти на улицу. Мы с Томом двинули на огромный балкон, где поместилось ещё человек 100. Нас любезно пропустили вперёд. Фейерверк! Я прыгал на месте, кричал и хлопал в ладоши. Такой сюрприз. Все знали, что фильм офигенный, никто не сомневался в успехе в прокате. Толлер приобнял меня, когда я угомонился.
- Ты золото, - шепчет на ухо. – Эти люди, все, они благодарны тебе за работу. Именно ты был рычагом процесса, стержнем.
- Спасибо.
Мы начали целоваться. Я вжался в партнёра, слыша аплодисменты, хлопки фейерверка, голоса, звон бокалов и шум. Меня волновали лишь тёплые и пухлые губы журналиста.
- Билли, - мы отцепились друг от друга. Том отошёл на шаг. – Послушай меня сейчас и не перебивай.
Я кивнул. Вокруг стояли люди с бокалами, смотрели только на нас, даже отошли, чтобы было больше места. Внизу, под балконом их тоже было много. Я увидел несколько вспышек. Но фейерверк давно закончился. Мне хотелось знать ответ на один вопрос: «Что здесь происходит?».
- Билли, - вновь начал Том, смотря на меня. – Ты самый замечательный человек, который попадался мне на пути. Да, наша первая встреча прошла не совсем удачно. Ты ворвался в мою жизнь вихрем, устроил в душе бардак и так же шустро удалился. После долгих раздумий я понял, что хочу всегда ощущать беспорядок внутри себя, ведь от этого мне так хорошо, так тепло. За всё то время, что мы вместе, я постоянно боюсь, что ты разлюбишь меня, что найдёшь кого-то другого, а я... – он выдохнул, - я уже и не смогу без тебя. Когда ты снимал этот фильм, жил в других странах, а я работал тут, меня постоянно посещало чувство пустоты и обездоленности. Я прекрасно понимаю, на что подписался, начав встречаться с тобой, - все засмеялись. – Ты безумен в своём таланте и неудержим, когда идея овладевает тобой. В такие моменты я понимаю, что твоя любовь ко мне ослабевает, - я хотел вставить в эту тираду пару опровержений, но он остановил меня жестом. – Я невероятно рад, что вижу это. Ты обожаешь то, что делаешь и отдаёшься этому полностью. Я готов делить тебя с творчеством, но не с другим человеком. Недавно меня спросили, чего я боюсь. Моим ответом было: «Если от меня уйдёт Билл», - нежно улыбаюсь. Он такой милый. – Поверь мне, родной, я невозможно, невероятно, безумно, дико люблю тебя. Как бы банально это не звучало, но мне хочется умереть с тобой в один день, обнимая тебя и целуя, утешать и говорить, что даже на том свете мы будем вместе.
Все замерли, в том числе и я. Не ожидал такого откровения, признания. Том опустился на колено и достал из кармана бархатную коробочку. Открыл её. Там было золотое кольцо с рубином... Я растерялся и смотрел на него, как на что-то иноземное.
- Ты выйдешь за меня?
Моё тело напряглось. Он стоял на этом холодном балконе передо мной, на одном колене, держа в руке коробочку с кольцом и смотря на меня такими молящими глазами, которым нельзя было отказать. А я медлил... я не знал, как реагировать. Мне вообще в голову не приходило, что кто-то когда-нибудь попросит моей руки.
- Давай Билл, соглашайся, - слышал я из толпы.
На нас смотрели со всех сторон. В этот момент мне бы хотелось остаться вдвоём с ним. Прошло ещё пару долгих секунд, когда я, наконец, осознал, чего от меня все ждут и почему Том смотрит на меня уже без надежды, тёмными глазами, в которых читается грусть. Я заплакал, а потом улыбнулся.
- Да.
Он встал и обнял меня, начал целовать лицо, я хохотал, а люди аплодировали.
- Люблю тебя, - шептал я как в бреду, вообще ничего не понимая.
Толлер взял мою руку и надел на палец кольцо. Мы были в ореоле вспышек, криков, поздравлений, улюлюканий и всеобщей радости. Я обнял любимого. Как же было хорошо нам в тот момент»
Перевожу дыхание. В ступоре сажусь на стул, поставив чашку. Несусь в кабинет и беру ноутбук. Надо найти фотографии. Я вообще плохо помню статью о них, но, кажется, о женитьбе ничего не было сказано. В поисковике вбиваю: «Бохнер и Толлер свадьба». Ничего. Просто их фотографии. Потом вбиваю: «Бохнер и Толлер помолвка». Выскакивает несколько статей. Переключаю только на фотографии. Они были очень красивы. Билл в белом неординарном костюме, с лентами и цепочками, а Том в широких штанах и пиджаке. Всё сочеталось великолепно. Несколько фотографий были с балкона, несколько снизу. Самая популярная оказалась та, где Том стоит на одном колене, а Билл плачет и улыбается. Фанаты Бохнера меня бы тупо убили за этот дневник. Смотрю на вещицу. Зачем ты оставил его мне, Билл? Чтобы я продолжал мучиться, задавать самому себе вопросы, не зная ответа на них?
«- Почему именно кольцо с рубином?
- Это твой камень. Я рассчитал по дню рождению, прочёл несколько статей. Даже купил его в воскресенье, как было сказано, - улыбается.
Вот так просто... Пока меня не было, в Германии разрешили однополые браки. Официальную дату уже назначили. Том сказал, что мы будем одними из первых, кто поженится в этот день. Когда я слушал своего будущего супруга, то лежал в постели, весь в сперме, кое-как дыша, но довольный, словно кот. Не помню уже, что я чувствовал, но подозреваю, что нечто чертовски крутое и сладенькое.
Осенний день, ничем не примечательный. Толпы народа тусуются на улице с плакатами. Протестующие и те, кому по боку. Первой однополой парой, что поженились в этот день, стали правая рука канцлера и его друг, менеджер по туризму. Нас все ждали. Том хотел сделать этот день особенным, посвятить его только нам. Мы были в белом, оба. Приехали инкогнито, никто нас не видел, ни единая вспышка папарацци нас не преследовала. Всё прошло тихо. Мы просто расписались и уехали. Ради тех 15 минут, когда он держал меня за руку, а потом надел кольцо, я и жил последние годы. Мы в тот же день улетели на Фиджи, далеко и надолго. Общественность ждала официального подтверждения, поженились ли мы... в то время как Том меня #бал в бунгало на одном из островов.
- Пусть мир катится к чёрту»
«Дикие пляски бабуинов начались, когда мы вернулись. У Толлера не ладилось с работой. Он должен был улететь в Бразилию, но что-то не складывалось. Нас просто окружили вниманием. Проходу от этих монстров с камерами не было. Я понимал, что наша дальнейшая жизнь не представляет собой ничего хорошего. А как же дети? Как же тихая и спокойная старость? Но самое ужасное было то, что муж отказывался заниматься со мной сексом, потому что у него был стресс.
Мы с Томом сидели дома, смотря на его чемоданы. Он обнимал меня за плечи, иногда целуя в висок. В который раз я убеждался, что выбрал именно того самого, кто так же страстно, как я его, любит меня. Мне не хотелось отпускать любимого.