— Если он в Дымно был, а он был, раз уж его машина стояла у леса, куда он подастся?
— В Марьино, — догадалась я и посмотрела на подругу с уважением, правда, тут же озвучила другую мысль, — а если он с той стороны остался, помнишь, там был указатель на деревню?
— Все может быть, — покладисто сказала Любка, — только я с бабулей поболтала, она говорит, нет с той стороны жилых деревень, в лучшем случае дома обветшалые стоят.
Уважение к подруге росло, как на дрожжах.
— И что делать будем? — спросила я, — если Родион сюда приедет, то вряд ли утаится, но и нас сразу раскроет.
— Будем врать, — ответственно заявила Любка, — к тому же, он подобной встречи не ожидает, значит, мы в выигрышном положении. Может, и вытрясем, зачем он полез в мою родословную.
— Зачем мы знаем, — сказала я, — наследство бабушки.
Любка задумчиво покачала головой.
— Такие вещи вокруг происходят, что я все чаще склоняюсь к вопросу, а было ли вообще подобное завещание?
— Думаешь, Родион изначально знал? — ахнула я.
— Думаю, что история с завещанием выглядит довольно глупо. С чего бабуле писать подобную ерунду? Да и Родион хорош, я ему деда цыгана придумала, а он его умудрился найти. Откуда ж ему было взяться? — Люба посмотрела на меня с печалью.
— Получается, он деда специально выдумал.
— Ага, поняв, что я его выдумала.
— Чего? — окончательно запуталась я, и Любка принялась терпеливо объяснять:
— Я выдумала деда цыгана, чтобы Родиону вообще не пришло в голову копать в моей родословной, но он копнул, а потом сказал, мол, да, Люба, был цыган, хотя дураку понятно, что его нет. Сечешь?
— Он что-то нашел на твою бабушку и понял, что ты об этом специально умалчиваешь.
— Что верно только отчасти, — вздохнула Любка, — в действительности я мало что знаю, но Родион может считать иначе.
— Ох, — только и сказала я, начиная думать.
Любкина идея показалась мне достаточно разумной. Родион переехал с матерью из Германии в Россию, настоящую причину мы не знаем, но для истории сойдет, например, тоска по родине. Дальше он приезжает в наш город и втирается к Любке в доверие, уже зная, что она внучка нужной ему женщины. Люба откровенничать не спешит, и Родион ускоряет события, придумав историю с завещанием. Его план прост: влюбленная Люба не хочет его потерять и рассказывает великую бабушкину тайну, которую тот, без сомнения, поможет ей сохранить. Не знаю, на что он надеялся, но точно не на тот бред, что наплела ему подруга. Однако из всего сказанного он вынес одно: Люба имеет нужную информацию, но делиться не собирается, потому что та крайне ценна. Мы ее цены не знаем, но судя по обстановке вокруг, догадаться несложно. Дальше Родион подыгрывает Любе и стряпает поддельные данные о родословной согласно словам подруги. После чего собирает вещички и едет сюда. Почему? Решил обойтись без Любы?
— Что надумала? — поинтересовалась Любка, доедая мой пирог.
— Ничего хорошего.
— Тогда о третьем: Соломахин и наш друг Григорий.
— С ними-то что? — поморщилась я.
— Тут совсем печально, ясно, что они связаны, раз уж этот Михаил заколачивал гвозди в Гришкином доме, да и Григорий твой… — Любка хмыкнула, видя, как я морщусь, — он с нами в одной повозке сидит. Посуди сама: его дружок Соломахин оказался мертвым в багажнике Родионовой машины, а сам Родион прибыл сюда по причине тайны бабули.
— Знать бы еще эту тайну.
— Узнаем, — воодушевленно сказала подруга, — предлагаю вернуться к первому пункту и проведать Аркашку.
— Он на веранде сидел, когда я от Гриши шла, — вспомнила я, — вид отсутствующий.
— Может, уже ушел куда. Пойдем.
— Дай хоть душ принять.
— Смываешь следы ночных утех? — съязвила она, а я погрозила ей кулаком и отправилась мыться.
Через полчаса мы шли к Аркашкиному дому, держась кустов.
— Если он дома, что будем делать? — почесала Любка нос.
— Одна его уведет, а другая полезет. Не видела, у него только один вход?
— Вроде была задняя калитка. В общем, если он дома, заведи с ним разговоры и утащи в магазин, например.
— Он дома, — сказала я, указывая в сторону веранды.
Любка выглянула из-за кустов следом за мной: Аркашка сидел на стуле и смотрел в одну точку. Мы некоторое время наблюдали за ним, но ничего не менялось. Минут через пять мы с Любкой переглянулись, осмотрелись по сторонам и заглянули во двор. Аркашкино положение с нашим появлением не изменилось. Я нервно сглотнула, а Любка скомандовала:
— Быстро за дом.
Я почему-то ее послушалась, а заговорила только когда подруга уже схватилась за ручку задней двери.
— Что ты собралась делать?
— Василисушка, — шепотом запричитала Любка, — ты же видела, помер Аркашка. Сам не сам — непонятно, но ежели на секунду представить, что ему помогли, как думаешь, какова причина?
Я чертыхнулась:
— А если нас застукают?
— Не стращай меня, я и так боюсь. Но если Аркашку убили, никто нам потом не даст в дом зайти. Другого шанса может не быть.
Любка смотрела на меня, а я мучительно размышляла. Потом вытащила из сумки салфетку и сунула ей в руку.
— Только быстро.
Любка кивнула и вдруг спросила:
— А если убийца еще в доме?
Я замерла, глядя на нее, а она смотрела на меня большими глазами.
— Вряд ли, — все же решила я, — Аркашка тут часа два точно сидит, я же его видела, когда от Гриши выходила.
Любка снова кивнула и потянула дверную ручку. Дверь оказалась не заперта, и мы вошли в дом, опасливо оглядываясь. Коридорчик выходил в знакомую нам прихожую, расходившуюся на кухню и комнату. В нем самом была дверь в маленькую кладовую.
— Я в кухне, ты в комнате, — распорядилась Любка.
— Что ищем? — поинтересовалась я, оглядывая старый диван, шкаф и стенку с ящиками.
— Кто бы знал, — хмыкнула подруга.
Я вздохнула и принялась за стенку.
— Если Аркашку убили, наверняка, тут уже все обыскали.
— Считаешь, наша затея бессмысленна?
— Не знаю, — я рылась в вещах Аркашки, — по крайней мере, убийца знал, что искать.
— Может, не знал, — предположила Любка, — может, он тоже наугад?
Доводы были так себе, но поиски мы продолжили, потратив на них около часа. Ничего ценного с нашей точки зрения у Аркашки не было, потому дом мы покидали в легком разочаровании. Оказавшись на улице, осмотрелись и решили воспользоваться задней калиткой. Вскоре мы вырулили с другой улицы и замерли неподалеку.
— Что делать-то с Аркашкой? — спросила Любка после пары минут созерцания его веранды.
— Надо бы сообщить, — отозвалась я, — только не хочется объяснять, зачем мы к нему пошли. С другой стороны, если это убийство, о нашем интересе все равно станет известно.
— А если не убийство?
— Тогда какая разница, кто его обнаружит?
— Тоже верно, — кивнула Любка, — тогда пошли.
Мы, уже не таясь, направились к дому. На всякий случай, я проверила пульс, хотя и так было все понятно. Выглядел Аркашка довольно спокойно, словно бы сидел на веранде, любовался природой, а потом — бац! — и умер. Тут Любка истошно заверещала и бросилась к калитке, чем, признаться, меня немного напугала. Вопли ее возымели действие, очень быстро собрался народ, кто-то ахнул, и новость полетела по деревне.
Глава 8
Мы сидели дома и коротали время, поедая в печали пироги бабы Маши.
— Так и растолстеть недолго, — хмуро сказала Любка и взяла еще один, с яблоком.
Я вяло жевала и молчала.
— Жалко Аркашку, — заметила бабуля.
— Алкогольная интоксикация — дело такое, — ответила Любка.
— У нас это дело полдеревни гонит, — не согласилась та, — и никто не помер пока, а Аркашка свою меру всегда знал.
— Сколько веревочке не вейся, — начала снова Любка, а я пихнула ее в бок.
— Кто его хоронить будет? — поинтересовалась я.
— Деревней соберемся да похороним.
— А с домом что будет? — влезла подруга.
Бабуля взглянула на Любку непонимающе:
— Да займет кто-нибудь из местных… потом. За вишней приглядеть надо, вот что.
— Что за вишня? — тут же прицепилась подруга.
— Аркашкина. Он ее посадил и сам за ней ухаживал, даже Анютку не подпускал. Надо бы в память о нем сохранить дерево.
Бабуля вышла на улицу, качая головой, а Любка кинула на меня взгляд и поинтересовалась:
— С чего это его на вишню потянуло?
Я усмехнулась:
— Ты, конечно, считаешь, это неспроста?
— Конечно. Чую, мы на верном пути. Тот, кто его убил…
— Ты об алкоголе? — невинно перебила я.
— Почти. Не будем забывать, Аркаша был особой увлекающейся, и если кто-нибудь пришел бы к нему и предложил выпить…
— Он бы не отказался, — согласилась я, — только кому Аркашка мог помешать?
— А кому понадобилось нас по лесу гонять?
— Думаешь, кто-то приметил, что мы возле него отираемся, посчитал это небезопасным и разделался с ним?
— Кто знает.
Мы немного помолчали.
— Думаешь, Гриша? — спросила я все-таки.
— Он мог, видел же, что мы у кустов крутимся.
— С таким успехом нас еще могло полпоселка видеть. А злодеем может оказаться кто-то со стороны, сидит и смотрит на нас.
— Уж лучше Гришка, — тут же отозвалась Любка, — этот, прости Господи, хоть на глазах отирается.
— Я о другом думаю, — протянула я, а подруга уставилась на меня, — напиток вчерашний волшебный покоя мне не дает.
— Выпить хочешь? — нахмурилась Любка, а я отмахнулась.
— При чем тут выпить, ежели напиток приготовил кто-то из местных, значит, технику имеет.
— Да здесь у каждого в подполе по три самогонных аппарата.
— Не спорю, — кивнула я, — но зелье, с ног рубящее, а от похмелья ограждающее, готовит кто-то один.
В Любкиных глазах мелькнуло просветление, то есть она поняла, куда я клоню.
— Намекаешь, что кто-то из местных Аркашку напоил?
— Как вариант, — пожала я плечами, — не забывай, что отравление само по себе тоже вполне может быть.
— Надо Сашку раскрутить, — вскочила подруга, — пусть ведет нас к винных дел мастеру.
— Сядь ты, — поморщилась я, — Сашка шатается где-то, по крайней мере, дверь в его комнату заперта.
— Интересно, зачем он ее запирает? — додумалась спросить Любка, возвращаясь на место и принимаясь за очередной пирог.
— Он там особо любопытных девушек убивает и прячет их тела, — сделала я страшные глаза.
— Тьфу на тебя, — подруга зачем-то еще три раза сплюнула через плечо, — ты хоть раз была в его комнате?
— Была, — ответила я, — и ты была, вспомни, то утро, когда мы из деревни вернулись, мы его будили еще.
— И как тебе показалась комната?
— Самая обычная.
— И я о том, — зачем-то подняла она вверх указательный палец, словно бы открыла великую истину, — тогда зачем он ее запирает?
— Может, у него порнографические журналы под подушкой, — сказала я, скорее, из вредности.
— А если нет?
Я уставилась на подругу, взгляд боевой, задору не занимать. Я вздохнула.
— Теперь у нас Сашка — враг государства номер один? Так скоро ты от каждой тени шарахаться начнешь.
— Враг не враг, — наставительно сказала Любка, — а проверить мы обязаны.
Я посмотрела на нее с опаской.
— Может, у тебя болезнь? Один раз в сумку слазила, теперь остановиться не можешь?
Любка сделала независимое лицо.
— Подумаешь, уже и предложить ничего нельзя.
Мы немного помолчали, доедая пироги.
— Пойдем хоть на окна его посмотрим, — робко внесла Любка очередное предложение.
Я закатила глаза, но согласилась, решив, что это единственный способ охладить ее пыл к Сашкиной комнате. Мы вышли и обошли дом по кругу, уставившись в окна комнаты друга. Надо сказать, уставились просто так, потому что они были завешены плотными шторами, не оставляющими надежду увидеть хоть что-то.
— Чего это он окна зашторил? — сощурила Любка глаза.
— Это, конечно, неспроста, — хмыкнула я, почему-то переходя на шепот.
— Сама подумай, — ответила Любка тоже шепотом, — зачем простому парню такая конспирация?
Я пожала плечами и потянула подругу прочь.
— Очевидно, комнату нам без Сашки не посмотреть, пойдем на озеро, что ли, развеемся.
Любка согласилась, и мы довольно безрадостно потопали по дороге. Возле Аркашкиного дома люди еще отирались, но тела на веранде уже не было. Подойдя ближе, мы переглянулись и тихонько зашли в калитку. Внимания на нас не обратили, мы зашли в дом, Аркашку к тому моменту уже положили на кровать и прикрыли покрывалом. Народ вокруг был незнакомый, мы потоптались немного на месте и покинули дом. Любка потянула меня к задней калитке, вестимо, зачем. Вишня имела место быть ближе к забору. Вокруг нее росли кустарники, а она цвела себе и горя не знала. Более ничего не углядев, мы вышли на дорогу и пошли дальше.
— Откуда такая любовь к вишневым деревьям? — принялась гадать подруга, — ведь неспроста он ее посадил.
С этим фактом спорить было трудно.
— Может, это дань памяти, — предположила я.
— Возможно. Но подобному желанию должны были предшествовать некие события.
— И каковы твои мысли?
— Придется копать, — вздохнула подруга, а я только покачала головой, потому как что-то такое и предполагала услышать.
— И что ты планируешь найти под этой вишней?
— Главное, не очередной труп, — категорично заявила она, на этой ноте мы и вышли к озеру.
Тут, несмотря на печальные местные события, было оживленно, что не удивляло, жизнь, как говорится, имеет свойство идти всегда. Мы расположились на том же месте, что и в прошлый раз, и детально обсудили планы на ближайшую ночь. Потом я искупалась, Любка меня не поддержала, предпочитая загорать, и мы отправились назад. Дома был обнаружен Сашка, он мирно обедал, знать не зная о печальной участи в лице Любки.
— Сашка, — загадочно начала подруга, присаживаясь за стол и улыбаясь, — можешь познакомить нас с тем местным умельцем, что для дискотеки вино делает?
Он тут же нахмурился и даже есть перестал, предчувствуя беду.
— Зачем? — поинтересовался, поглядывая на подругу.
— Поболтать.
— О чем?
Любка терпеливо вздохнула.
— О разном. Можешь познакомить или нет?
— Я чую подвох, — ответственно заявил Сашка, — вы про Дымно что говорили? Поспорили с друзьями, ткнули пальцем, а оказалось? До сих пор в дрожь бросает от пережитого. Так что не надо мне тут заливать. Или говорите правду, или я вам не помощник.
Сашка был категоричен, как никогда, Любка же трагично кивала все его повествование, а после выдала:
— Выпить я хочу, Сашка.
— Чего? — уставился он на нее.
— Того. Напиток мне очень понравился, вот хотела у твоего друга еще заказать немного. Это, что, противозаконно?
— Нет, — растерянно протянул Сашка, — я даже не знаю…
— А чего тут знать? — не выдержала она, — закажи своему дружку напиток, нам буквально по бутылочке с Василисой, чтобы не буянить.
Приятель некоторое время подумал, потом сказал:
— Надо будет подождать, думаю, к вечеру смогу добыть.
Любка радостно закивала, и на этой ноте мы бочком покинули Сашку и разместились во дворе на скамейке.
— И что теперь, алкоголик ты наш? — поинтересовалась я.
— Будем ждать, — ответственно хмыкнула подруга, — если у Сашки напитка не осталось, значит, он за ним пойдет. Мы его выследим, а там и умельца словим.
— Как ты его выслеживать собралась в деревне?
— А что прикажешь делать? Ты его видела? Грудь колесом, глаза горят, ничего не скажу, я вам не помощник.
— Его можно понять, — заметила я, но Любка только презрительно отмахнулась.
Во дворе мы просидели минут тридцать, Сашка все не появлялся. Подруга нетерпеливо выстукивала пальцами дробь.
— Когда же он к нему пойдет?
Я пожала плечами и заявила:
— Я есть хочу.
Любка бросила на меня обвиняющий взгляд, но ответила мирно:
— Пойдем в дом, может, нас бабуля покормит.
Баба Маша как раз что-то подогревала.