Captain Blood perched himself on the edge of the long oak table.	Капитан Блад пристроился на краю большого дубового стола.
"But I am not a fool," said he, "and I'll not allow a natural Irish sentimentality to stand in the way of my doing what is necessary and proper.	- Но ведь я тоже не дурак, - сказал он, - и моя ирландская сентиментальность не помешает мне сделать то, что необходимо.
You and your ten surviving scoundrels are a menace on this ship.	Оставлять на корабле вас и десяток оставшихся в живых мерзавцев - опасно.
More than that, she is none so well found in water and provisions.	Как вам известно, в трюме моего корабля не так уж много воды и продуктов.
True, we are fortunately a small number, but you and your party inconveniently increase it.	Правда, у нас малочисленная команда, но вы и ваши соотечественники, к большому нашему неудобству, увеличиваете количество едоков.
So that on every hand, you see, prudence suggests to us that we should deny ourselves the pleasure of your company, and, steeling our soft hearts to the inevitable, invite you to be so obliging as to step over the side."	Сами видите, что из благоразумия мы должны отказать себе в удовольствии побыть в вашем обществе и, подготовив ваши нежные сердца к неизбежному, любезно пригласить вас перешагнуть через борт.
"I see," said the Spaniard pensively.	- Да, да, я понимаю, - задумчиво заметил испанец.
He swung his legs from the couch, and sat now upon the edge of it, his elbows on his knees. He had taken the measure of his man, and met him with a mock-urbanity and a suave detachment that matched his own.	Он понял этого человека и пытался разговаривать с ним в том же тоне напускной изысканности и внешнего спокойствия.
"I confess," he admitted, "that there is much force in what you say."	- Должен вам признаться, что ваши слова довольно убедительны.
"You take a load from my mind," said Captain Blood.	- Вы снимаете с меня большую тяжесть, - сказал капитан Блад.
"I would not appear unnecessarily harsh, especially since I and my friends owe you so very much.	- Мне не хотелось бы быть грубым без особой к тому необходимости, тем более что мои друзья и я многим вам обязаны.
For, whatever it may have been to others, to us your raid upon Barbados was most opportune.	Независимо от того, что произошло с другими, но для нас ваше нападение на Барбадос окончилось весьма благополучно.
I am glad, therefore, that you agree the I have no choice."	Мне приятно убедиться в вашем согласии с тем, что у нас нет иного выбора.
"But, my friend, I did not agree so much."	- Но позвольте, мой друг, почему нет выбора? В этом я с вами не могу согласиться.
"If there is any alternative that you can suggest, I shall be most happy to consider it."	- Если у вас есть иное предложение, я буду счастлив рассмотреть его.
Don Diego stroked his pointed black beard.	Дон Диего провел рукой по своей черной бородке, подстриженной клинышком.
"Can you give me until morning for reflection?	- Можете ли вы дать мне время подумать до утра?
My head aches so damnably that I am incapable of thought.	Сейчас у меня так болит голова, что я не способен что-либо соображать.

And this, you will admit, is a matter that asks serious thought."	Согласитесь сами: такой вопрос все-таки следует обдумать.
Captain Blood stood up. From a shelf he took a half-hour glass, reversed it so that the bulb containing the red sand was uppermost, and stood it on the table.	Капитан Блад поднялся, снял с полки песочные часы, рассчитанные на тридцать минут, повернул их так, чтобы колбочка с рыжим песком оказалась наверху, и поставил на стол.
"I am sorry to press you in such a matter, Don Diego, but one glass is all that I can give you.	- Сожалею, дорогой дон Диего, что мне приходится торопить вас. Вот время, на которое вы можете рассчитывать. - И он указал на песочные часы.
If by the time those sands have run out you can propose no acceptable alternative, I shall most reluctantly be driven to ask you to go over the side with your friends."	- Когда этот песок окажется внизу, а мы не придем к приемлемому для меня решению, я буду вынужден просить вас и ваших друзей прогуляться за борт.
Captain Blood bowed, went out, and locked the door.	Вежливо поклонившись, капитан Блад вышел и закрыл за собой дверь на ключ.
Elbows on his knees and face in his hands, Don Diego sat watching the rusty sands as they filtered from the upper to the lower bulb.	Опершись локтями о колени и положив на ладони подбородок, дон Диего наблюдал, как ржавый песок сыплется из верхней колбочки в нижнюю.
And what time he watched, the lines in his lean brown face grew deeper.	По мере того как шло время, его сухое загорелое лицо все более мрачнело.
Punctually as the last grains ran out, the door reopened.	И едва лишь последние песчинки упали на дно нижней колбочки, дверь распахнулась.
The Spaniard sighed, and sat upright to face the returning Captain Blood with the answer for which he came.	Испанец вздохнул и, увидев возвращающегося капитана Блада, сразу же сообщил ему ответ, за которым тот пришел:
"I have thought of an alternative, sir captain; but it depends upon your charity.	- У меня есть план, сэр, но осуществление его зависит от вашей доброты.
It is that you put us ashore on one of the islands of this pestilent archipelago, and leave us to shift for ourselves."	Не можете ли вы высадить нас на один из островов этого неприятного архипелага, предоставив нас своей судьбе?
Captain Blood pursed his lips.	Капитан Блад провел языком по сухим губам.
"It has its difficulties," said he slowly.	- Это несколько затруднительно, - медленно произнес он.
"I feared it would be so."	- Я опасался, что вы так и ответите.
Don Diego sighed again, and stood up.	- Дон Диего снова вздохнул и встал.
"Let us say no more."	- Давайте не будем больше говорить об этом.
The light-blue eyes played over him like points of steel.	Синие глаза пристально глядели на испанца:
"You are not afraid to die, Don Diego?"	- Вы не боитесь умереть, дон Диего?
The Spaniard threw back his head, a frown between his eyes.	Испанец откинул назад голову и нахмурился:
"The question is offensive, sir."	- Ваш вопрос оскорбителен, сэр!

"Then let me put it in another way - perhaps more happily: You do not desire to live?"	- Тогда разрешите мне задать его по-иному и, пожалуй, в более приемлемой форме: хотите ли вы остаться в живых?
"Ah, that I can answer.	- О, на это я могу ответить.
I do desire to live; and even more do I desire that my son may live.	Я хочу жить, а еще больше мне хочется, чтобы жил мой сын.
But the desire shall not make a coward of me for your amusement, master mocker."	Но как бы ни было сильно мое желание, я не стану игрушкой в ваших руках, господин насмешник.
It was the first sign he had shown of the least heat or resentment.	Это был первый признак испытываемого им гнева или возмущения.
Captain Blood did not directly answer.	Капитан Блад ответил не сразу.
As before he perched himself on the corner of the table.	Как и прежде, он присел на край стола.
"Would you be willing, sir, to earn life and liberty -for yourself, your son, and the other Spaniards who are on board?"	- А не хотели бы вы, сэр, заслужить жизнь и свободу себе, вашему сыну и остальным членам вашего экипажа, находящимся сейчас здесь, на борту?
"To earn it?" said Don Diego, and the watchful blue eyes did not miss the quiver that ran through him.	- Заслужить? - переспросил дон Диего, и от внимания Блада не ускользнуло, что испанец вздрогнул.
"To earn it, do you say?	- Вы говорите - заслужить?
Why, if the service you would propose is one that cannot hurt my honour..."	Почему же нет, если служба, которую вы предложите, не будет связана с бесчестием как для меня лично, так и для моей страны.
"Could I be guilty of that?" protested the Captain.	- Как вы можете подозревать меня в этом! -негодуя, сказал капитан.
"I realize that even a pirate has his honour."	- Я понимаю, что честь имеется даже у пиратов.
And forthwith he propounded his offer. "If you will look from those windows, Don Diego, you will see what appears to be a cloud on the horizon.	- И он тут же изложил ему свое предложение: -Посмотрите в окно, дон Диего, и вы увидите на горизонте нечто вроде облака.
That is the island of Barbados well astern. All day we have been sailing east before the wind with but one intent - to set as great a distance between Barbados and ourselves as possible.	Не удивляйтесь, но это остров Барбадос, хотя мы -что для вас вполне понятно - стремились как можно дальше отойти от этого проклятого острова.
But now, almost out of sight of land, we are in a difficulty.	У нас сейчас большая трудность.
The only man among us schooled in the art of navigation is fevered, delirious, in fact, as a result of certain ill-treatment he received ashore before we carried him away with us.	Единственный человек, знающий кораблевождение, лежит в лихорадочном бреду, а в открытом океане, вне видимости земли, мы не можем вести корабль туда, куда нам нужно.
I can handle a ship in action, and there are one or two men aboard who can assist me; but of the higher mysteries of seamanship and of the art of finding a way over the trackless wastes of ocean, we know nothing.	Я умею управлять кораблем в бою, и, кроме того, на борту есть еще два-три человека, которые помогут мне.

To hug the land, and go blundering about what you so aptly call this pestilent archipelago, is for us to court disaster, as you can perhaps conceive.	Но держаться все время берегов и бродить около этого, как вы удачно выразились, неприятного архипелага - это значит накликать на себя новую беду.
And so it comes to this: We desire to make for the Dutch settlement of Curacao as straightly as possible.	Мое предложение очень несложно: мы хотим кратчайшим путем добраться до голландской колонии Кюрасао.
Will you pledge me your honour, if I release you upon parole, that you will navigate us thither?	Можете ли вы дать мне честное слово, что если я вас освобожу, то вы приведете нас туда?
If so, we will release you and your surviving men upon arrival there."	Достаточно вашего согласия, и по прибытии в Кюрасао я отпущу на свободу вас и всех ваших людей.
Don Diego bowed his head upon his breast, and strode away in thought to the stern windows.	Дон Диего опустил голову на грудь и в раздумье подошел к окнам, выходящим на корму.
There he stood looking out upon the sunlit sea and the dead water in the great ship's wake - his ship, which these English dogs had wrested from him; his ship, which he was asked to bring safely into a port where she would be completely lost to him and refitted perhaps to make war upon his kin.	Он стоял, всматриваясь в залитое солнцем море и в пенящуюся кильватерную струю[36] корабля. Это был его собственный корабль. Английские собаки захватили этот корабль и сейчас просят привести его в порт, где он будет полностью потерян для Испании и, вероятно, оснащен для военных операций против его родины.
That was in one scale; in the other were the lives of sixteen men.	Эти мысли лежали на одной чаше весов, а на другой были жизни шестнадцати человек.
Fourteen of them mattered little to him, but the remaining two were his own and his son's.	Жизни четырнадцати человек значили для него очень мало, но две жизни принадлежали ему и его сыну.
He turned at length, and his back being to the light, the Captain could not see how pale his face had grown.	Наконец он повернулся и, став спиной к свету, так, чтобы капитан не мог видеть, как побледнело его лицо, произнес:
"I accept," he said.	- Я согласен!
Chapter XI	Глава XI
FILIAL PIETY	СЫНОВНЯЯ ПОЧТИТЕЛЬНОСТЬ
By virtue of the pledge he had given, Don Diego de Espinosa enjoyed the freedom of the ship that had been his, and the navigation which he had undertaken was left entirely in his hands.	После того как дон Диего де Эспиноса дал слово привести корабль в Кюрасао, ему были переданы обязанности штурмана и предоставлена полная свобода передвижения на его бывшем корабле. Все повстанцы относились к испанскому гранду с уважением в ответ на его изысканную учтивость.
And because those who manned her were new to the seas of the Spanish Main, and because even the things that had happened in Bridgetown were not enough to teach them to regard every Spaniard as a treacherous, cruel dog to be slain at sight, they used him with the civility which his own suave urbanity invited.	Это вызывалось не только тем, что никто, кроме него, не мог вывести корабль из опасных вод, омывавших берега Мэйна[37], но также и тем, что рабы Бишопа, увлеченные собственным спасением, не видели всех ужасов и несчастий, перенесенных Бриджтауном, иначе они к любому испанскому пирату относились бы как к злому и коварному зверю, которого нужно убивать на месте.

He took his meals in the great cabin with Blood and the three officers elected to support him: Hagthorpe, Wolverstone, and Dyke.	Дон Диего обедал в большой каюте вместе с Бладом и тремя его офицерами: Хагторпом, Волверстоном и Дайком.
They found Don Diego an agreeable, even an amusing companion, and their friendly feeling towards him was fostered by his fortitude and brave equanimity in this adversity.	В лице дона Диего они нашли приятного и интересного собеседника, и расположение их к нему подкреплялось выдержкой и невозмутимостью, с какими он переносил постигшее его несчастье.
That Don Diego was not playing fair it was impossible to suspect.	Нельзя было даже заподозрить, чтобы дон Диего вел нечестную игру.
Moreover, there was no conceivable reason why he should not. And he had been of the utmost frankness with them. He had denounced their mistake in sailing before the wind upon leaving Barbados. They should have left the island to leeward, heading into the Caribbean and away from the archipelago.	Он сразу же указал им на их ошибку: отойдя от Барбадоса, они пошли по ветру, в то время как, направляясь от архипелага в Карибское море, должны были оставить остров Барбадос с подветренной стороны.
As it was, they would now be forced to pass through this archipelago again so as to make Curacao, and this passage was not to be accomplished without some measure of risk to themselves.	Исправляя ошибку, они вынуждены были вновь пересечь архипелаг, чтобы идти в Кюрасао. Перед тем как лечь на этот курс, он предупредил, что такой маневр связан с некоторым риском.
At any point between the islands they might come upon an equal or superior craft; whether she were Spanish or English would be equally bad for them, and being undermanned they were in no case to fight.	В любой точке между островами они могли встретиться с таким же или более мощным кораблем, и, независимо от того, будет ли он испанским или английским, им грозила одинаковая опасность: при нехватке людей, ощущаемой на "Синко Льягас", они не могли бы дать бой.
To lessen this risk as far as possible, Don Diego directed at first a southerly and then a westerly course; and so, taking a line midway between the islands of Tobago and Grenada, they won safely through the danger-zone and came into the comparative security of the Caribbean Sea.	Стремясь предельно уменьшить этот риск, дон Диего повел корабль вначале на юг, а затем повернул на запад. Они счастливо прошли между островами Тобаго и Гренада, миновали опасную зону и выбрались в относительно спокойные воды Карибского моря.
"If this wind holds," he told them that night at supper, after he had announced to them their position, "we should reach Curacao inside three days."	- Если ветер не переменится, - сказал дон Диего, определив местонахождение корабля, - мы через три дня будем в Кюрасао.
For three days the wind held, indeed it freshened a little on the second, and yet when the third night descended upon them they had still made no landfall.	Ветер стойко держался в течение этих трех дней, а на второй день даже несколько посвежел, и все же, когда наступила третья ночь, никаких признаков суши не было.
The Cinco Llagas was ploughing through a sea contained on every side by the blue bowl of heaven.	Рассекая волны, "Синко Льягас" шел быстрым ходом, но, кроме моря и голубого неба, ничего не было видно.
Captain Blood uneasily mentioned it to Don Diego.	Встревоженный капитан Блад сказал об этом дону Диего.
"It will be for to-morrow morning," he was answered with calm conviction.	- Земля покажется завтра утром, - невозмутимо ответил испанец.

"By all the saints, it is always 'to-morrow morning' with you Spaniards; and to-morrow never comes, my friend."	- Клянусь всеми святыми, но у вас, испанцев все завтра, а это "завтра" никогда не наступает, мой друг.
"But this to-morrow is coming, rest assured.	- Не беспокойтесь, на этот раз "завтра" наступит.
However early you may be astir, you shall see land ahead, Don Pedro."	Как бы рано вы ни встали, перед вами уже будет земля, дон Педро.
Captain Blood passed on, content, and went to visit Jerry Pitt, his patient, to whose condition Don Diego owed his chance of life.	Успокоенный капитан Блад отправился навестить своего пациента - Джереми Питта, болезненному состоянию которого дон Диего был обязан своей жизнью.
For twenty-four hours now the fever had left the sufferer, and under Peter Blood's dressings, his lacerated back was beginning to heal satisfactorily.	Вот уже второй день, как у Питта не было жара и раны на спине начали подживать.
So far, indeed, was he recovered that he complained of his confinement, of the heat in his cabin.	Он чувствовал себя настолько лучше, что пожаловался на свое пребывание в душной каюте.
To indulge him Captain Blood consented that he should take the air on deck, and so, as the last of the daylight was fading from the sky, Jeremy Pitt came forth upon the Captain's arm.	Уступая его просьбам, Блад разрешил больному подышать свежим воздухом, и вечером, с наступлением сумерек, опираясь на руку капитана, Джереми Питт вышел на палубу.
Seated on the hatch-coamings, the Somersetshire lad gratefully filled his lungs with the cool night air, and professed himself revived thereby. Then with the seaman's instinct his eyes wandered to the darkling vault of heaven, spangled already with a myriad golden points of light.	Сидя на крышке люка, он с наслаждением вдыхал свежий ночной воздух, любовался морем и по привычке моряка с интересом разглядывал темно-синий свод неба, усыпанный мириадами звезд.
Awhile he scanned it idly, vacantly; then, his attention became sharply fixed.	Некоторое время он был спокоен и счастлив, но потом стал тревожно озираться и всматриваться в яркие созвездия, сиявшие над безбрежным океаном.
He looked round and up at Captain Blood, who stood beside him.	Прошло еще несколько минут, и Питт перевел взгляд на капитана Блада.
"D'ye know anything of astronomy, Peter?" quoth he.	- Ты что-нибудь понимаешь в астрономии, Питер?- спросил он.
"Astronomy, is it?	- В астрономии?
Faith, now, I couldn't tell the Belt of Orion from the Girdle of Venus."	К сожалению, я не могу отличить пояс Ориона от пояса Венеры[38].
"Ah!	- Жаль.
And I suppose all the others of this lubberly crew share your ignorance."	И все остальные члены нашей разношерстной команды, должно быть, так же невежественны в этом, как и ты?
"It would be more amiable of you to suppose that they exceed it."	- Ты будешь ближе к истине, если предположишь, что они знают еще меньше меня.
Jeremy pointed ahead to a spot of light in the heavens over the starboard bow.	Джереми показал на светлую точку в небе справа, по носу корабля, и сказал:
"That is the North Star," said he.	- Это Полярная звезда.