You should remember that His Catholic Majesty and the King of England are very good friends. That is not a toast to propose in this cabin. But since it has been proposed, and by one who has such particular personal cause to hate these English hounds, why, we will honour it - but unofficially."	Не забывайте, что его католическое величество и король Яков - добрые друзья, и, следовательно, тосты, подобные вашим, в этой каюте, согласитесь, неуместны, но, поскольку такой тост уже произнесен человеком, у которого есть особые причины ненавидеть этих английских собак, мы, конечно, можем выпить, господа, но... неофициально.
They laughed, and drank the damnation of King James - quite unofficially, but the more fervently on that account.	Все громко рассмеялись и выпили за гибель короля Якова с еще большим энтузиазмом, поскольку тост был неофициальным.
Then Don Esteban, uneasy on the score of his father, and remembering that the agony of Don Diego was being protracted with every moment that they left him in his dreadful position, rose and announced that they must be returning.	Затем дон Эстебан, беспокоясь за судьбу отца и помня, что страдания его затягивались по мере их задержки здесь, поднялся и объявил, что им пора возвращаться.
"My father," he explained, "is in haste to reach San Domingo.	- Мой отец торопится в Сан-Доминго, - объяснил юноша.
He desired me to stay no longer than necessary to embrace you.	- Он просил меня прибыть сюда только для того, чтобы обнять вас, дорогой дядя.
If you will give us leave, then, sir uncle."	Поэтому прошу вашего разрешения откланяться.
In the circumstances "sir uncle" did not insist.	Адмирал, разумеется, не счел возможным их задерживать.
As they returned to the ship's side, Blood's eyes anxiously scanned the line of seamen leaning over the bulwarks in idle talk with the Spaniards in the cock-boat that waited at the ladder's foot.	Подходя к веревочному трапу, Блад тревожно взглянул на матросов "Энкарнасиона", которые, перегнувшись через борт, болтали с гребцами шлюпки, качавшейся на волнах глубоко внизу.
But their manner showed him that there was no ground for his anxiety.	Поведение гребцов, однако, не вызывало оснований для беспокойства.
The boat's crew had been wisely reticent.	Люди из команды "Синко Льягас", к счастью для себя, держали язык за зубами.
The Admiral took leave of them - of Esteban affectionately, of Blood ceremoniously.	Адмирал попрощался с Эстебаном нежно, а с Бладом церемонно:
"I regret to lose you so soon, Don Pedro.	- Весьма сожалею, что нам приходится расставаться с вами так скоро, дон Педро.
I wish that you could have made a longer visit to the Encarnacion."	Мне хотелось бы, чтобы вы провели больше времени на "Энкарнасионе".
"I am indeed unfortunate," said Captain Blood politely.	- Мне, как всегда, не везет, - вежливо ответил Блад.
"But I hope that we may meet again."	- Но льщу себя надеждой, что мы вскоре встретимся, кабальеро.
"That is to flatter me beyond all that I deserve."	- Вы оказываете мне высокую честь, дон Мигель,- церемонно ответил Блад. - Она превышает мои скромные заслуги.

They reached the boat; and she cast off from the great ship. As they were pulling away, the Admiral waving to them from the taffrail, they heard the shrill whistle of the bo'sun piping the hands to their stations, and before they had reached the Cinco Llagas, they beheld the Encarnacion go about under sail. She dipped her flag to them, and from her poop a gun fired a salute.	Они спустились в шлюпку и, оставляя за собой огромный корабль, с гакаборта которого адмирал махал им рукой, услыхали пронзительный свисток боцмана, приказывающий команде занять свои места. Еще не дойдя до "Синко Льягас", они увидели, что "Энкарнасион", подняв паруса и делая поворот оверштаг[45], приспустил в знак прощания флаг и отсалютовал им пушечным выстрелом.
Aboard the Cinco Llagas some one - it proved afterwards to be Hagthorpe - had the wit to reply in the same fashion.	На борту "Синко Льягас" у кого-то (позже выяснилось, что у Хагторпа) хватило ума ответить тем же.
The comedy was ended. Yet there was something else to follow as an epilogue, a thing that added a grim ironic flavour to the whole.	Комедия заканчивалась, но финал ее был неожиданно окрашен мрачной краской.
As they stepped into the waist of the Cinco Llagas, Hagthorpe advanced to receive them.	Когда они поднялись на борт "Синко Льягас", их встретил Хагторп.
Blood observed the set, almost scared expression on his face.	Блад обратил внимание на какое-то застывшее, почти испуганное выражение его лица.
"I see that you've found it," he said quietly.	- Я вижу, что ты уже это заметил, - тихо сказал Блад.
Hagthorpe's eyes looked a question. But his mind dismissed whatever thought it held.	Хагторп понимающе взглянул на него и тут же отбросил мелькнувшую в его мозгу мысль: капитан Блад явно не мог знать о том, что он хотел ему сказать.
"Don Diego..." he was beginning, and then stopped, and looked curiously at Blood.	- Дон Диего... - начал было Хагторп, но затем остановился и как-то странно посмотрел на Блада.
Noting the pause and the look, Esteban bounded forward, his face livid.	Дон Эстебан перехватил взгляды, какими обменялись Хагторп и Блад, побледнел как полотно и бросился к ним.
"Have you broken faith, you curs?	- Вы не сдержали слова, собаки?
Has he come to harm?" he cried - and the six Spaniards behind him grew clamorous with furious questionings.	Что вы сделали с отцом? - закричал он, а шестеро испанцев, стоявших позади него, громко зароптали.
"We do not break faith," said Hagthorpe firmly, so firmly that he quieted them.	- Мы не нарушали обещания, - решительно ответил Хагторп, и ропот сразу умолк.
"And in this case there was not the need.	- В этом не было никакой необходимости.
Don Diego died in his bonds before ever you reached the Encarnacion."	Дон Диего умер еще до того, как вы подошли к "Энкарнасиону".
Peter Blood said nothing.	Питер Блад продолжал молчать.
"Died?" screamed Esteban.	- Умер? - рыдая, спросил Эстебан.
"You killed him, you mean.	- Ты хочешь сказать, что вы убили его!
Of what did he die?"	Отчего он умер?
Hagthorpe looked at the boy.	Хагторп посмотрел на юношу.

"If I am a judge," he said, "Don Diego died of fear."	- Насколько я могу судить, - сказал он, - он умер от страха.
Don Esteban struck Hagthorpe across the face at that, and Hagthorpe would have struck back, but that Blood got between, whilst his followers seized the lad.	Услышав такой оскорбительный ответ, дон Эстебан влепил Хагторпу пощечину, и тот, конечно, ответил бы ему тем же, если бы Блад не стал меж ними и если бы его люди не схватили молодого испанца.
"Let be," said Blood.	- Перестань, - сказал Блад.
"You provoked the boy by your insult to his father."	- Ты сам вызвал мальчишку на это, оскорбив его отца.
"I was not concerned to insult," said Hagthorpe, nursing his cheek. "It is what has happened.	- Я думаю не об оскорблении, - ответил Хагторп, потирая щеку, - а о том, что произошло.
Come and look."	Пойдем посмотрим.
"I have seen," said Blood.	- Мне нечего смотреть, - сказал Блад.
"He died before I left the Cinco Llagas. He was hanging dead in his bonds when I spoke to him before leaving."	- Он умер еще до того, как мы сошли с борта "Синко Льягас", и уже мертвый висел на веревках, когда я с ним разговаривал.
"What are you saying?" cried Esteban.	- Что вы говорите? - закричал Эстебан.
Blood looked at him gravely. Yet for all his gravity he seemed almost to smile, though without mirth.	Блад печально взглянул на него, чуть-чуть улыбнулся и спокойно спросил:
"If you had known that, eh?" he asked at last.	- Ты сожалеешь о том, что не знал об этом раньше? Не так ли?
For a moment Don Esteban stared at him wide-eyed, incredulous.	Эстебан недоверчиво смотрел на него широко открытыми глазами.
"I don't believe you," he said at last.	- Я вам не верю, - наконец сказал он.
"Yet you may. I am a doctor, and I know death when I see it."	- Это твое дело, но я врач и не могу ошибиться, когда вижу перед собой умершего.
Again there came a pause, whilst conviction sank into the lad's mind.	Снова наступила пауза, и юноша медленно начал сознавать, что случилось.
"If I had known that," he said at last in a thick voice, "you would be hanging from the yardarm of the Encarnacion at this moment."	- Знай я об этом раньше, ты уже висел бы на нок-рее "Энкарнасиона! "
"I know," said Blood.	- Несомненно.
"I am considering it - the profit that a man may find in the ignorance of others."	Вот поэтому я сейчас и думаю о той выгоде, какую человек может извлечь из того, что знает он и чего не знают другие.
"But you'll hang there yet," the boy raved.	- Но ты еще будешь там болтаться! - бушевал Эспиноса-младший.
Captain Blood shrugged, and turned on his heel.	Капитан Блад пожал плечами и отвернулся.
But he did not on that account disregard the words, nor did Hagthorpe, nor yet the others who overheard them, as they showed at a council held that night in the cabin.	Однако слова эти он запомнил, так же как запомнил их Хагторп и все, кто стоял на палубе. Это выяснилось на совете, состоявшемся вечером.

This council was met to determine what should be done with the Spanish prisoners.	Совет собрался для решения дальнейшей судьбы испанских пленников.
Considering that Curacao now lay beyond their reach, as they were running short of water and provisions, and also that Pitt was hardly yet in case to undertake the navigation of the vessel, it had been decided that, going east of Hispaniola, and then sailing along its northern coast, they should make for Tortuga, that haven of the buccaneers, in which lawless port they had at least no danger of recapture to apprehend.	Всем было ясно, что они не смогут добраться до Кюрасао, так как запасы воды и продовольствия были уже на исходе, а Питт еще не мог приступить к своим штурманским обязанностям. Обсудив все это, они решили направиться к востоку от острова Гаити и, пройдя вдоль его северного побережья, добраться до острова Тортуга. Там, в порту, принадлежавшем французской ВестИндской компании, им по крайней мере не угрожала опасность захвата.
It was now a question whether they should convey the Spaniards thither with them, or turn them off in a boat to make the best of their way to the coast of Hispaniola, which was but ten miles off.	Сейчас возникал вопрос, должны ли они тащить с собой испанских пленников или же, посадив их в лодку, дать им возможность самим добираться до земли, находившейся всего лишь в десяти милях.
This was the course urged by Blood himself.	Именно это предлагал сделать Блад.
"There's nothing else to be done," he insisted.	- У нас нет иного выхода, - настойчиво доказывал он.
"In Tortuga they would be flayed alive."	- На Тортуге их сожгут живьем.
"Which is less than the swine deserve," growled Wolverstone.	- Эти свиньи заслуживают и худшего! - проворчал Волверстон.
"And you'll remember, Peter," put in Hagthorpe, "that boy's threat to you this morning.	- Вспомни, Питер, - вмешался Хагторп, - чем тебе сегодня угрожал мальчишка.
If he escapes, and carries word of all this to his uncle, the Admiral, the execution of that threat will become more than possible." It says much for Peter Blood that the argument should have left him unmoved. It is a little thing, perhaps, but in a narrative in which there is so much that tells against him, I cannot - since my story is in the nature of a brief for the defence - afford to slur a circumstance that is so strongly in his favour, a circumstance revealing that the cynicism attributed to him proceeded from his reason and from a brooding over wrongs rather than from any natural instincts.	Если он спасется и расскажет дяде-адмиралу о том, что случилось, осуществление его угрозы станет более чем возможным.
"I care nothing for his threats."	- Я не боюсь его угроз.
"You should," said Wolverstone.	- А напрасно, - заметил Волверстон.
"The wise thing'd be to hang him, along o' all the rest."	- Разумнее было бы повесить его вместе с остальными.
"It is not human to be wise," said Blood.	- Гуманность проявляется не только в разумных поступках, - сказал Блад, размышляя вслух.
"It is much more human to err, though perhaps exceptional to err on the side of mercy.	- Иногда лучше ошибаться во имя гуманности, даже если эта ошибка, пусть даже в виде исключения, объясняется состраданием.
We'll be exceptional.	Мы пойдем на такое исключение.

Oh, faugh! I've no stomach for cold-blooded killing.	Я не могу согласиться с таким хладнокровным убийством.
At daybreak pack the Spaniards into a boat with a keg of water and a sack of dumplings, and let them go to the devil."	На рассвете дайте испанцам шлюпку, бочонок воды, несколько лепешек, и пусть они убираются к дьяволу!
That was his last word on the subject, and it prevailed by virtue of the authority they had vested in him, and of which he had taken so firm a grip. At daybreak Don Esteban and his followers were put off in a boat.	Это было его последнее слово. Люди, наделившие Блада властью, согласились с его решением, и на рассвете дон Эстебан и его соотечественники покинули корабль.
Two days later, the Cinco Llagas sailed into the rock-bound bay of Cayona, which Nature seemed to have designed for the stronghold of those who had appropriated it.	Два дня спустя "Синко Льягас" вошел в окруженную скалами Кайонскую бухту. Эта бухта, созданная природой, представляла собой неприступную цитадель для тех, кому посчастливилось ее захватить.
Chapter XIII	Глава XIII
TORTUGA	ТОРТУГА
It is time fully to disclose the fact that the survival of the story of Captain Blood's exploits is due entirely to the industry of Jeremy Pitt, the Somersetshire shipmaster.	Сейчас будет вполне своевременно предать гласности тот факт, что история подвигов капитана Блада дошла до нас только благодаря трудолюбию Джереми Питта - шкипера из Сомерсетшира.
In addition to his ability as a navigator, this amiable young man appears to have wielded an indefatigable pen, and to have been inspired to indulge its fluency by the affection he very obviously bore to Peter Blood.	Молодой человек был не только хорошим моряком, но и обладателем бойкого пера, которое он неутомимо использовал, воодушевляемый несомненной привязанностью к Питеру Бладу.
He kept the log of the forty-gun frigate Arabella, on which he served as master, or, as we should say to-day, navigating officer, as no log that I have seen was ever kept.	Питт вел судовой журнал так, как не велся ни один подобного рода журнал из тех, что мне довелось видеть.
It runs into some twenty-odd volumes of assorted sizes, some of which are missing altogether and others of which are so sadly depleted of leaves as to be of little use.	Он состоял из двадцати с лишним томов различного формата. Часть томов безвозвратно утрачена, в других не хватает многих страниц.
But if at times in the laborious perusal of them - they are preserved in the library of Mr. James Speke of Comerton - I have inveighed against these lacunae, at others I have been equally troubled by the excessive prolixity of what remains and the difficulty of disintegrating from the confused whole the really essential parts.	Однако если при тщательном ознакомлении с ними в библиотеке г-на Джеймса Спека из Комертина я временами страшно досадовал на пропуски, то порой меня искренне удручало чрезмерное многословие Питта, создававшее большие трудности при отборе наиболее существенных фактов из беспорядочной массы дошедших до нас документов.
I have a suspicion that Esquemeling - though how or where I can make no surmise - must have obtained access to these records, and that he plucked from them the brilliant feathers of several exploits to stick them into the tail of his own hero, Captain Morgan. But that is by the way.	Первые тома журнала Питта почти целиком заняты изложением событий, предшествовавших появлению Блада на Тортуге. Эти тома, так же как и собрание протоколов государственных судебных процессов, пока что являются главными, хотя и не единственными источниками, откуда я черпал материалы для моего повествования.

I mention it chiefly as a warning, for when presently I come to relate the affair of Maracaybo, those of you who have read Esquemeling may be in danger of supposing that Henry Morgan really performed those things which here are veraciously attributed to Peter Blood.	Питт особенно подчеркивает тот факт, что именно эти обстоятельства, на которых я подробно останавливался, вынудили Питера Блада искать убежища на Тортуге.
I think, however, that when you come to weigh the motives actuating both Blood and the Spanish Admiral, in that affair, and when you consider how integrally the event is a part of Blood's history -whilst merely a detached incident in Morgan's - you will reach my own conclusion as to which is the real plagiarist.	Он пишет об этом пространно и с заметным пристрастием, убеждающим нас в том, что в свое время на этот счет высказывалось другое мнение.
The first of these logs of Pitt's is taken up almost entirely with a retrospective narrative of the events up to the time of Blood's first coming to Tortuga.	Он настаивает на отсутствии у Блада и его товарищей по несчастью каких-либо предварительных намерений объединиться с пиратами, которые превратили, под полуофициальной защитой французов, Тортугу в свою базу, откуда и совершали пиратские набеги на испанские колонии и корабли.
This and the Tannatt Collection of State Trials are the chief - though not the only - sources of my history so far.	По утверждению Питта, Блад вначале стремился уехать во Францию или Голландию.
Pitt lays great stress upon the fact that it was the circumstances upon which I have dwelt, and these alone, that drove Peter Blood to seek an anchorage at Tortuga.	Однако в ожидании попутного корабля он израсходовал почти все имевшиеся у него деньги.
He insists at considerable length, and with a vehemence which in itself makes it plain that an opposite opinion was held in some quarters, that it was no part of the design of Blood or of any of his companions in misfortune to join hands with the buccaneers who, under a semi-official French protection, made of Tortuga a lair whence they could sally out to drive their merciless piratical trade chiefly at the expense of Spain.	Их у него было не очень много, и Питт сообщает, что тогда-то он и заметил признаки внутреннего беспокойства, мучившего его друга.
It was, Pitt tells us, Blood's original intention to make his way to France or Holland.	Питт высказывает предположение, что Блад, общаясь в эти дни вынужденного бездействия с искателями приключений, заразился их настроениями, столь характерными для этой части Вест-Индии.
But in the long weeks of waiting for a ship to convey him to one or the other of these countries, his resources dwindled and finally vanished.	Я не думаю, чтобы Питта можно было обвинить в придумывании каких-то оправданий для своего друга, потому что многое действительно могло угнетать Питера Блада.
Also, his chronicler thinks that he detected signs of some secret trouble in his friend, and he attributes to this the abuses of the potent West Indian spirit of which Blood became guilty in those days of inaction, thereby sinking to the level of the wild adventurers with whom ashore he associated.	Несомненно, он часто думал об Арабелле Бишоп и сходил с ума, сознавая, что она для него недосягаема.