– Ну, и кого это мы наловили? – спросила Настя, когда все было кончено.
Птица, разумеется, не ответила. Она быстро набрала высоту и полетела по направлению к дому новоявленной охотницы. Когда до Настиного окна оставалось всего пару метров, девочка невольно зажмурилась, снова ожидая удара об стекло. Однако перед тем как сомкнуть веки она успела отметить про себя, что в соседнем окне – там, где находилась в их квартире кухня – горел свет. «Сколько же сейчас времени?» Мысль как тень промелькнула в сознании Насти и исчезла.
Девочка почувствовала, что птица приземлилась. Теперь Настя отважилась открыть глаза. Как только она спрыгнула на пол своей собственной спальни, пернатая взвилась и исчезла, просто исчезла вместе с мешком. Девочка зажмурилась и потрусила головой.
Приснилось? А сейчас это сон или уже нет?
Настя сидела на кровати, всматриваясь в светлый квадрат окна на противоположной стене. Стекло цело. Все было как обычно, если не считать сомнений в том, что все произошедшее – это сон.
Утром Настя брела в школу по темным улицам и думала о том, что ее живое воображение снова сыграло с ней шутку, подарив один из тех снов, которые наверняка не снятся ее соседу по парте Димке. Ему, Настя не сомневалась, каждую ночь снятся мотоциклы, ну, или футбол. Да и подруге Ленке вряд ли бы такое приснилось. Если ей рассказать про птицу, она, скорее всего, произнесет с пафосом: «Настя, тебя нужно показать хорошему психиатру».
Настя чувствовала себя разбитой, такой уставшей, будто бы часть ночи… пыталась усидеть на огромной птице и ловила животных неизвестного происхождения. Впрочем, усталость можно было списать и на беспокойный сон, холодное темное утро, перспективу высидеть два урока физики.
С утра была алгебра. Учительница продиктовала несколько номеров задач из учебника, попросила не шуметь и ушла по срочному, по ее словам, делу. 8 б просьбу проигнорировал – шум в классе поднялся практически сразу. Некоторые ученики, конечно, честно взялись за задачи – некоторые с тяжелым вздохом, другие – те, которые надеялись улучшить свою оценку за четверть с помощью этой проверочной работы, – с энтузиазмом. Первые очень быстро присоединились с той половине класса, которая и не думала ничего решать.
Настя относилась ко второй группе – пятерка по алгебре в четверть все еще была реальна. Девочка постаралась погрузиться в решение задач, насколько это вообще было возможно в таком шуме. Задания оказались, в общем-то, несложными. Сложно было сосредоточиться и не допустить ошибок. Настя грызла ручку, проверяя решение первой задачи, когда учебник вдруг отпрыгнул на самый конец парты.
Прошло пару секунд, пока она сообразила, что книга сделала это не самостоятельно. Димка, сосед по парте, весело смеялся на весь класс, будто-то бы совершил нечто невесть какое остроумное. Настя молча постучала ручкой себе по голове, пытаясь выразить посредством жеста мнение об умственных способностях одноклассника, вернула учебник на место и вновь погрузилась в решение задачи.
Еще через минуту книжка улетела на пол. Настя начала злиться.
– Какого черта? Димка, отстань.
Димка продолжал веселиться, реакция соседки по парте ему явно нравилась.
Когда книжка приземлилась на пол в пятый раз, Настя вскипела. Ее просто подбросило на стуле. Девочка схватила Димкин учебник и швырнула его в сторону. Раздался звон стекла. Злополучная «Алгебра» угодила прямо в окно. В классе в тот же миг установилась мертвая тишина, которая в течение целой минуты не прерывалась ни единым звуком.
Танька с предпоследней парты молча встала и задернула занавеску. Все по-прежнему молчали.
Через три минуту в класс вошла математичка, собрала проверочные работы у тех, кто их все-таки выполнил, и продолжила урок. Урок был самым обыкновенным – Вовка пытался решать задачу у доски, Витька горячо за него болел и старался подсказать. Остальные, опустив головы в тетради, работали на местах. Однако какое-то напряжение явственно ощущалось в воздухе. Казалось, что, если поднять руку и поводить ею над собой, то можно было пощупать тревогу.
На перемене все делали вид, что им весело.
– Настька, ну, ты бандитка. А еще примерной девочкой считаешься. Это ж надо, стекла в школе бьет.
Настя тоже пыталась делать вид, что ей весело, но улыбка получалась кривой, и было страшно. Она не представляла, как скажет маме, что разбила в классе окно, как объяснит, что это произошло случайно. Мама и так в последние дни все время расстроенная и бледная, а тут она, Настя, в хулиганки заделалась.
Потом начался русский язык, который вела их классная руководительница. Время тянулось мучительно медленно. Настя с удовольствием бы окунулась в мир занимательных правил и упражнений, но страх мешал сосредоточиться, мешал думать, мешал понять, что поступок просто по определению не может остаться тайной для математички.
Вскоре в дверь постучали, и вошла Ольга Федоровна, с которой 8 б расстался всего двадцать минут назад. Она молча обвела класс глазами, затем сказала:
– Встаньте, кто это сделал.
Удивительно, но Настя даже испытала какое-то облегчение, и с готовностью встала.
Классная руководительница подняла брови.
– Настя? Что произошло?
– В моем классе разбито окно. Они скрыли этот хулиганский поступок – закрыли разбитое стекло шторкой. Сейчас у меня был урок в 8 а, и стекло посыпалось, – объяснила Ольга Федоровна.
– Настя, ты разбила окно?
Вопрос классной руководительницы прозвучал так, будто бы она спросила: «Настя, у тебя вырос хвост?»
– Как это произошло?
– Учебник попал в окно, – едва слышно проговорила девочка.
– Ну вы подумайте только! Вместо того чтобы решать проверочную, они кидались учениками, – Ольга Федоровна явно начала звереть.
– Как это произошло? – повторила классная.
Настя молчала, опустив глаза в пол. Медленно поднялся Димка. В течение нескольких секунд стояла абсолютная тишина.
– Это был мой учебник, – наконец произнес Димка. – Я сбросил Настин на пол, ну, она и завелась.
Ольга Федоровна набрала побольше воздуха, собираясь разразиться гневной тирадой.
– Оба в коридор! – коротко скомандовала классная руководительница.
Учительницы покинули класс. Настя вышла из-за парты и побрела за ними. Димка неохотно пошел следом. Он пытался делать вид, что все происходящее его мало заботит, но даже кактусу на окне было абсолютно ясно, что это напускное.
– Итак, – сразу к делу перешла классная руководительница Зоя Михайловна, – до конца недели стекло должно быть на месте. – Мне неинтересно, как вы будете это делать. Время пошло.
Учительницы отправились в свои классы. Настя и Димка молча стояли в коридоре.
– Давай к завхозу подойдем, – первой нарушила молчание Настя.
– Пошли, – без энтузиазма поддержал Димка.
Завхозом в школе работал дедулька со второго этажа того самого дома, где жила девочка. Не то чтобы Настя надеялась, что он по-соседски поможет, но с чего-то нужно ведь было начинать.
Дверь в коморку, где обычно Петр Васильевич хранил инструмент, иногда строгал что-то или просто читал газету, была закрыта. Дети вернулись в класс.
Началась перемена.
– Настюха, айда окна бить.
8 б упражнялся в остроумии, никто будто бы и не понимал, что Насте сейчас не до шуток. Она подумала о том, что эти же самые люди испугались за нее всего час назад, и если бы она сама не призналась, то никогда бы ее не выдали.
Настя даже споткнулась по дороге к своей парте, так поразило ее открытие, сделанное только что. Оказывается, большинство людей не являются хорошими или плохими. Люди… всякие. В них столько намешано, что всякая там психология превращается в науку не о чем. Всю эту мешанину просто невозможно систематизировать.
Настя продолжала размышлять о своем открытии и по дороге домой. Она вспомнила соседа по площадке, дядю Петю, который спас котенка, вырвав его из рук малолетних мучителей. И этот же дядя Петя не менее раза в неделю орал на жену и лупил детей так, что сбегались не только жильцы смежных квартир, но и соседи, живущие на других этажах. Настя пыталась понять, как происходит эта смена добрых и злых настроений в душе человека, где хранятся все эти плохие и хорошие намерения, и что определяет выбор между черным и белым в каждом конкретном случае.
Ее мысли прервал легкий толчок в спину. Настя обернулась.
– Димка, напугал. Тебе ж вроде не в эту сторону.
– Я что подумал, давай рудакам ничего пока не будем говорить. Я брата попрошу со стеклом решить или что-нибудь еще надумаю. Если до завтра ничего не получится, тогда уж будем сдаваться по полной.
Настя нерешительно повела плечами. Разумеется, ей, так же как и Димке, не хотелось ничего объяснять дома по поводу разбитого окна. Только тайное ведь в большинстве случаев становится явным.
– Хорошо, но только до завтра, – наконец произнесла она.
– Конечно-конечно! Ну, я пойду к брату зайду. Пока.
3
Все эти «оконные» волнения заставили Настю на время забыть о ночной птице – то ли невероятном чуде, то ли волшебном сне. Девочка все больше склонялась к последней версии. Ну, в самом деле, это не могло быть правдой. Она бы замерзла в одной сорочке зимой на улице. Она бы не отважилась ловить таких мерзких тварей. Она бы визжала от ужаса, если бы ей пришлось прикасаться к ним. Она бы… Аргументы, которые приходили Насте в голову и были призваны доказать нереальность всего происходящего ночью, почему-то не убеждали до конца. Мешало ощущение, что началась другая жизнь, ощущение, что то, чего Настя ждала так долго, пришло, наконец.
Когда мать позвала ее ужинать, девочка все еще оставалась во власти странного возбуждения, связанного с мыслями о птице. Настя была уверена, что не уснет сегодня, что будет ждать свою ночную гостью. Потом ей вдруг пришло на ум, что мама наверняка заметила уже, что дочь витает где-то в облаках. Вопросов хотелось избежать.
Когда Настя подняла глаза от тарелки и взглянула матери в лицо, то увидела там… ничего. И это «ничего» пугало. Они находились рядом, совсем близко друг от друга, и одновременно страшно далеко. Мамино лицо походило на безжизненную маску.
Часы над столом размеренно отстукивали секунды, Настя все смотрела маме в лицо. Мать сидела на табуретке, уставившись в одну точку, не замечая взгляда дочери.
– Ма-а-а, – протянула Настя.
Маска слегка вздрогнула, во взгляде появилась тень жизни.
– Настюш, еще макарон?
– Мам, папа сегодня опять будет поздно с работы?
Маска снова вздрогнула. Всего на долю мгновения Насте показалось, что мать собирается расплакаться. Но вместо этого маска вновь окаменела. Мама встала и отвернулась к плите, взяла ложку, стала помешивать что-то в кастрюле.
– Да, у него много работы в последнее время, – абсолютно ровным и спокойным голосом ответила она.
Настя подумала, что можно бесконечно беспокоиться о родителях и подозревать, что что-то происходит, и хотеть помочь. Однако броня маминого безупречного воспитания и железной выдержки ни за что не допустит чьего-либо вмешательства и помощи.
Вечером Настя отправилась в постель с уверенностью, что будет ждать птицу. Однако девочка провалилась в сон, еще до того как голова коснулась подушки. Ей показалось, что практически сразу же наступил новый день с его заботами и тревогами.
Папа собирался на работу, когда заспанная и лохматая Настя вышла из своей комнаты.
– Как в школе, малыш? – вместо приветствия спросил с улыбкой отец.
– Все путем, – ответила Настя.
«Не считая разбитого окна», – подумала она про себя.
– Ну и умничка, – довольный отец погладил ее по голове и помчался на кухню.
«Когда он, интересно, спит вообще», – мелькнула мимолетная мысль. «Я иду вечером в кровать – его нет дома, я просыпаюсь – он уже уходит». Однако долго размышлять на эту тему времени не было, – Настю ждала школа, разбитое окно и Димка с хорошими или плохими новостями.
Однако сосед по парте не торопился ее огорчить или обрадовать, – время неумолимо приближалось к звонку на первый урок, а его все не было. Димка явился лишь вслед за Марьей Аркадьевной – старенькой учительницей химии, которая, впрочем, к опозданиям относилась вполне снисходительно.
Он уселся как ни в чем не бывало и стал внимательнейшим образом слушать объяснение нового материала. Сначала Настя терпеливо ждала, потом начала бросать на него красноречивые взгляды. Ничего не помогало. Все это выглядело так, будто Димка неожиданно воспылал любовью к химии и боялся пропустить что-нибудь из того, что говорила учительница. Это было тем более странно, так как обычно он на этом уроке был занят тем, что рисовал роботов в тетради или болтал с Витькой, который сидел позади.
– Что сказал твой брат? – прошептала Настя, пододвинувшись поближе к соседу по парте.
– А…? – будто бы нехотя отвлекся от объяснений учительницы Димка. – О чем ты?
Настя слегка подпрыгнула на стуле.
– Димка, ты что, совсем не помнишь о стекле? У тебя крыша поехала?
– Нефёдова, у тебя какие-то более важные дела, чем новый материал по химии?
Настя и не заметила, как учительница оказалась возле их парты. Первым порывом было ответить «Да-да, более важные». Однако здравый смысл возобладал – Настя промолчала.
– Марья Аркадьевна, Нефёдова не поняла последнюю формулу и попросила меня объяснить, – вмешался Димка.
Класс разразился хохотом. Разгильдяй Димка вряд ли вообще знал хотя бы одну формулу по химии, а серьезная Нефёдова вряд ли нуждалась в объяснениях. Даже учительница улыбнулась. Урок продолжился.
Настя решила дождаться перемены, чтобы высказать Димке все, что она о нем думает. А может лучше с ним не разговаривать вообще? Зачем тратить слова на безответственного болвана? Настя хмурилась.
– Да ладно, не напрягайся так. После уроков братан явится со стеклом. Проблема решена.
Димкина улыбка от уха до уха просто не могла не поднять настроение.
– Ну что, разбойники, показывайте, где окно.
Вася оказался совсем не похожим на своего брата Диму, хотя бы потому что казался серьезным и собранным. Он пришел вовремя, принес инструменты и стекло. Парень приступил к работе сразу же, после того как деловито осмотрел оконный проем.
Настя уселась на свою парту. Говорят, если сидеть на столешнице, то день плохо закончится. Чепуха. Приятно наблюдать за работой другого человека, болтая ногами и ни о чем не думая. Хотя нет, Настя подумала все же о том, что Вася и Дима имеют кое-что общее – слегка оттопыренные уши. Девочка улыбнулась.
– А чего вы, собственно говоря, здесь сидите. Вы думаете, без вашего присмотра я никак не справлюсь?
Настя с Димкой переглянулись.
– Хотите посидеть, дуйте в кафе-мороженое.
Видимо, Васю раздражало их пристальное внимание.
– А что, Насть, может правда в кафе?
Димка подмигнул.
Девочка подумала, что вот сейчас, наверное, должны прозвучать фанфары. Исторический момент – молодой человек впервые приглашает ее в кафе. Это почти как первый поцелуй. Только это вовсе и не молодой человек, это Димка, сосед по парте, пытается загладить вину.
– Димка, не парься, я и так буду давать тебе списывать, – засмеялась Настя и засобиралась домой.
4
Настя зубрила физику, сидя на подоконнике. Физика не будила воображение, не захватывала, даже не вызывала любопытства. Единственный выход – как можно скорее выучить нужный параграф, как стихотворение (пожалуй, даже как японское стихотворение на языке оригинала), и забыть его, как только закончится урок. Настя прочитывала несколько предложений, а затем старалась повторить их, одновременно любуясь заснеженным городом. Однако любоваться заснеженным городом было гораздо увлекательнее, чем повторять абзацы из учебника (тем более из учебника физики).
Окутанный снежной дымкой лес вдалеке навевал какое-то радостно-тревожное настроение. Он как будто намекал на то, что сказка все-таки существует, что мир все-таки не без чудес. Загадочный, непременно скрывающий нечто волшебное, он казался границей, за которой заканчивается реальность. В настоящий момент реальностью являлась физика, а еще тот факт, что ее, Настю, должны были вызвать на следующий день к доске.