То есть результатом устранения Гитлера в 1943 году будет продолжение войны, хотя сопротивление немецких войск резко ослабнет. Но при сохранении у власти фашистов никакой речи о немедленном прекращении войны быть не может, хотя тот же Геринг вполне способен капитулировать, когда союзные войска войдут на территорию Германии.
Альтернатива-2
А вот этот вариант представляется гораздо более интересным, но и в то же время и гораздо более запутанным. Положение Германии к лету 1944 года стало критическим, и хотя политическое руководство продолжало делать бодрые заявления насчет тотальной войны и чудо-оружия, которое все изменит в мгновение ока, полагаю, у военного руководства иллюзий уже не осталось. Ну а самоослеплению политиков удивляться не следует, вспомним, что рейхспалач Генрих Гиммлер до самого последнего момента верил, что с ним кто-то собирается вести переговоры.
Итак, что же произошло в четверг, 20 июля 1944 года, в ставке Гитлера «Вольфсшанце» недалеко от Растен-бурга в Восточной Пруссии? На очередном совещании по различным вопросам должен был выступить полковник граф фон Штауффенберг, начальник штаба армии резерва, с докладом о формировании двух новых дивизий и подготовке их к отправке на Восточный фронт. Штауффенберг намеревался подложить бомбу, взрыв которой покончил бы с Гитлером.
Ирония судьбы также заключалась в том, что план «Валькирия» был утвержден лично Гитлером! Этот план, разработанный совершенно официально, предусматривал меры по переходу управления страной к Штабу резерва сухопутных войск в случае внутренних беспорядков, если связь с ОКВ будет нарушена. По планам заговорщиков, именно на Штауффенберга была возложена задача по установлению связи с командирами регулярных воинских частей по всей Германии после планируемого покушения на Гитлера и отдаче распоряжений об арестах руководителей местных нацистских организаций и офицеров гестапо.
Но с самого начала у заговорщиков кое-что пошло наперекосяк. Предполагалось, что на совещании будут присутствовать Геринг и Гиммлер — их не было. Время совещания было сдвинуто на полчаса вперед, а доклад Штауффенберга сокращен по времени. Генерал-майор Хеннинг фон Тресков и его подчиненный майор Иоахим Кун, военный инженер по образованию, подготовили для покушения два взрывных устройства, которые Штауффенберг положил в свой портфель. Перед началом совещания полковник раздавил плоскогубцами ампулы с кислотой, приведя в действие химические взрыватели обеих бомб (заметим, самый ненадежный тип взрывателя), находящихся в его портфеле. Бомбы должны были взорваться через 30 минут после этого. Кстати, взрывчатка была английской, хотя англичане даже не подозревали, что оказались случайно замешаны в покушении на фюрера. Эта взрывчатка принадлежала захваченным британским агентам и была взята со складов абвера. Остается неизвестной степень участия во всем этом бывшего начальника абвера адмирала Канариса, ведь он был снят со своей должности еще в феврале 1944 года. Но нельзя исключить возможность того, что адмирал хотел получить дополнительную страховку, создав ложный заграничный след, так как анализ продуктов взрыва мог раскрыть происхождение взрывчатки.
Штауффенберг пришел на совещание вместе с фельдмаршалом Кейтелем, а его адъютант фон Хеф-тен и начальник связи вермахта генерал Фелльгибель остались ждать его в помещении узла связи.
Погода была жаркой, и совещание перенесли из бетонного бункера в легкий павильон, стоящий в парке. Еще одна неприятность — это значительно ослабляло воздействие ударной волны. Они вошли в барак, где уже находились офицеры и куда вскоре пришел сам Гитлер. На столе были разложены карты: слева — Восточного фронта, справа — карта Южного фронта, а на середине стола — карты Центрального и Северного фронтов.
Штауффенберг приветствовал Гитлера и поставил портфель на пол, прислонив его к правой ножке стола, немного поговорил с генералом Буле и вышел из помещения к узлу связи под предлогом необходимости разговора по телефону с Берлином. За это время обсуждение вопроса о положении на Южном фронте закончилось, и Гитлер подошел к середине стола, где находилась карта Центрального фронта. В это же время генерал Буле вызвал Штауффенберга, так как хотел ему передать какие-то распоряжения. Полковник Брандт, которому мешал портфель Штауффенберга, просто оттолкнул его ногой и не стал передвигать, поэтому бомба так и осталась рядом с фюрером.
Когда Гитлер наклонился над столом, а Буле также подошел к этому столу, последовал взрыв. Гитлер был буквально разорван на куски, погиб стоявший рядом с ним фельдмаршал Кейтель, погибли генералы Шмундт и Кортен, тяжелые ранения получил генерал Йодль. В результате кроме фюрера германской нации этим же взрывом был обезглавлен вермахт, так как погибли начальник ОКБ и начальник оперативного отдела штаба. Мало того, погиб стоявший рядом с Гитлером заместитель начальника штаба сухопутных войск генерал Хойзингер, фактически возглавлявший этот штаб по причине болезни генерала Цейтцлера. Генерал Кортен был начальником штаба Люфтваффе, поэтому в деятельность этой организации тоже на время был внесен хаос. Несмотря на все шероховатости, создалась идеальная исходная ситуация плана «Валькирия»: Гитлер мертв, а вермахт оказался обезглавлен.
Немедленно после взрыва Штауффенберг, Фелль-гибель и Хефтер выехали на автомашине на аэродром, не узнав подробности о результатах произведенного покушения. Но настоящий хаос в Германии начался, когда стало известно об успехе покушения. Как немедленно выяснилось, менее всего были готовы к успеху операции «Валькирия» сами заговорщики. После убийства Гитлера планировалось сформировать временное правительство: Бек должен был стать главой государства (президентом или монархом), Герделер — канцлером, Витцлебен — Верховным главнокомандующим. Задачами нового правительства были заключение мира с западными державами и продолжение войны против СССР, а также проведение демократических выборов внутри Германии. Герделер и Бек разработали более подробный проект устройства новой старой Германии, основываясь на своих монархических взглядах. В частности, они полагали, что народное представительство следует ограничить (нижняя палата парламента будет формироваться в результате непрямых выборов, а верхняя, в которую войдут представители земель, — вообще без выборов), а главой государства должен быть монарх. Помилуй бог, какой монарх?! Возвращение Гогенцоллернов на престол было форменным вздором, никто их не понял бы и не принял. Это лишь еще раз подтверждает определение заговорщиков как вечно вчерашних. Точно таким же вздором выглядела и попытка заключить мир на Западе, чтобы продолжить войну на Востоке. Если с Германией не желали вести переговоры в 1943 году, то летом 1944-го это было невозможно в принципе.
То, что последовало дальше, описать сложно, хотя, между прочим, имелся вполне реальный исторический прецедент. Это произошло в другом государстве, которое, как и гитлеровская Германия, было империей одного человека. Мы говорим, разумеется, о мятеже генерала Мале. В октябре 1812 года он бежал из тюрьмы и единолично с помощью фальшивых бумаг сумел убедить гарнизон Парижа в том, что Наполеон погиб в России. В результате Мале выбрал сам себя председателем сената и главой Франции, мимоходом арестовав министра полиции Савари. Военный министр генерал Кларк бежал из Парижа, префект департамента Сены граф Фрошо подчинился Мале. Но все закончилось так же быстро, как и началось. Во время визита в штаб-квартиру военного правительства Парижа он был схвачен благодаря решительности шефа батальона (майора) Секуан де Лаборда. И тем не менее полдня бывший заключенный правил Францией. При всей анекдотичности этот случай очень хорошо показал, насколько хрупкой является империя одного человека, настоящий колосс на глиняных ногах, готовый рухнуть при первом же толчке. Тем более что положение Франции осенью 1812 года очень сильно напоминало положение Германии летом 1944 года.
Во всяком случае, происходившее в Берлине очень сильно напоминало парижские события. Когда Штауффенберг прибыл к командующему армией резерва генералу Фромму и попытался его убедить подписать приказы войскам, чтобы привести в действие план «Валькирия», Фромм начал медлить и мямлить. Спешно вызванный по телефону фельдмаршал Витц-лебен не сумел убедить его, Фромм вполне резонно заявил, что не собирается подчиняться отставному офицеру. Участник заговора генерал Ольбрихт сумел поднять по тревоге батальон пехотной школы и занять Дом радио, чтобы обеспечить передачу программного заявления, один взвод был направлен на помощь Штауффенбергу.
Охранный батальон под командованием майора Ремера отправился нейтрализовывать министров, хотя сам майор о заговоре даже не подозревал. Он просто исполнял приказ, как и положено нормальному немецкому офицеру. Однако дело застопорилось на первом же министре — докторе Геббельсе, все-таки колченогий Йозеф недаром руководил Министерством пропаганды. Он сумел переубедить майора и остался на свободе, но сам не знал, что делать дальше, так как по линии связи СС из «Вольфсшанце» сообщили, что Гитлер мертв.
События понеслись прихотливым зигзагом. Ольбрихт и Штауффенберг подняли по тревоге учебные танковые роты в лагере недалеко от Берлина и приказали им выдвигаться в столицу «для подавления мятежа, поднятого войсками СС». Но глава СД Каль-тенбруннер, узнав об успехе покушения, поднял по тревоге караульный батальон дивизии СС «Адольф Гитлер». В результате танкисты столкнулись с эсэсовцами, и начался бой, причем каждая из сторон была искренне убеждена, что сражается с заговорщиками. Давно и тщательно скрываемая неприязнь между войсками СС и вермахтом вспыхнула, точно сухое дерево.
Одновременно с этим командующий войсками в оккупированной Франции генерал Штюльпнагель отдал приказ об аресте представителей СС, СД и гестапо в Париже. Это оказалась самая успешная операция 20 июля, без единого выстрела было арестовано 1200 человек, включая руководителя СС в Париже генерал-майора СС Карла Оберга. После этого Штюльпнагель помчался в штаб командующего Группой армий «Д» фельдмаршала фон Клюге, чтобы убедить его присоединиться к заговору, начать активные действия против верных покойному фюреру частей СС и открыть фронт англо-американским войскам. Но и здесь активный участник заговора столкнулся с пассивным неповиновением, Клюге не хотел принимать ни ту, ни эту сторону, отговариваясь сложным положением на фронте.
По мере того как известие о смерти Гитлера распространялось по Германии, страна постепенно превращалась в большой сумасшедший дом. Командующий Группой ВМС «Запад» адмирал Кранке, штаб которого также находился в Париже, приказал подчиненным ему морским подразделениям направить часть сил в Париж для подавления мятежа. Не мог остаться в стороне Герман Геринг, который своей властью остановил переброску в Италию 20-й штурмовой дивизии Люфтваффе и приказал ей готовиться к наступлению на Берлин, одновременно подняв по тревоге части зенитных дивизий, развернутых вокруг столицы. В конце концов, пока еще не был отменен указ Гитлера о том, что его официальным преемником является рейхсмаршал. С этим был категорически не согласен Генрих Гиммлер, который решил, что наконец-то настал его час, тем более что его Ваффен СС пылали желанием показать армейским изменникам, кто чего стоит. Но единственное, что он сумел найти сразу, — это остатки 9-й панцер-гренадерской дивизии «Гогенштауфен», которые после понесенных потерь были сведены в один полк. Все-таки войска снимать с линии фронта Гиммлер не решился, зато, вспомнив историю формирования дивизии «Тотенкопф», он приказал немедленно мобилизовать охрану концлагерей.
В результате сложилась следующая ситуация. В самом Берлине и вокруг него шли вялые стычки между частями армии резерва, которых поддержала полиция, выполнявшая приказ генерала Небе, примкнувшего к заговору, и частями СС. С северо-запада из Дании на Берлин начала наступать 20-я штурмовая дивизия Люфтваффе. С запада, с границы с Францией, наступала дивизия СС «Гогенштауфен», по дороге присоединяя к себе солдат «черных СС». Сводный полк моряков адмирала Кранке двигался на Париж, который готовилась оборонять 116-я танковая дивизия, направленная туда по приказу Клюге, который оказался, что называется, на горячей сковородке. Дело в том, что его подчиненные — командующий 5-й танковой армией генерал Эбербах и командующий 7-й армией обергруппенфюрер Хауссер — смотрели друг на друга точно волки, и здесь вырвалась наружу неприязнь между СС и вермахтом!
Все это играло на руку союзникам. Напомним, что в июле 1944 года была в разгаре операция «Багратион», только что завершилось уничтожение немецкой 4-й армии в районе Минска, и войска маршала Рокоссовского продолжали наступать на запад. Фельдмаршал Модель отчаянно пытался сделать хоть что-то, чтобы залатать огромную дыру в Восточном фронте, но в самый критический момент командованию вермахта вдруг стало совершенно не до событий, происходящих на фронтах. А на Западном фронте обстановка также начала стремительно ухудшаться, поскольку 24 июля американская 1-я армия генерала Брэдли начала операцию «Кобра» и прорвала немецкую оборону в районе города Сен-Jlo. Посыпался и Западный фронт.
Самым страшным для немцев в этой ситуации оказалась именно потеря единого командования. Если на Западе еще сохранилось подобие порядка, так как там руководство операциями осуществляло Верховное командование «Запад» во главе с фельдмаршалом Клюге, то руководство действиями на Восточном фронте было утеряно в критический момент, ведь здесь первую скрипку играло ОКВ, а Кейтель и Йодль погибли. И это произошло тогда, когда требовались быстрые и решительные действия в связи с крахом Группы армий «Центр». Но в результате на головы командующих армиями и группами армий посыпались противоречивые приказы сразу с нескольких сторон. Геринг и Гиммлер объявили себя преемниками Гитлера и, вообразив себя спасителями отечества, принялись командовать, не имея даже отдаленного представления о ситуации на фронте. Приказы принялся отдавать и формальный глава заговорщиков генерал-оберст Бек, объявивший себя рейхсканцлером. Хотя его и Витцлебена никто не собирался слушать, их выступления вносили свою долю путаницы. Генерал Гудериан, занимавший сугубо административную должность инспектора танковых войск, попытался командовать от имени ОКВ, так как болевший генерал Цейтцлер по-прежнему оставался вне игры.
Окончательно запутали ситуацию события в Берлине. Бои между эсэсовцами и резервными частями не приносили успеха ни одной из сторон, и, как это часто бывает, все решилось за кулисами. Временно нейтрализованный доктор Геббельс сумел договориться с оказавшимися поблизости генералами: тем же Гудерианом и коротавшими время в отставке фельдмаршалами фон Боком и фон Манштейном. Эти люди в отличие от Витцлебена, Бека, Ольбрихта и других заговорщиков в генеральских чинах обладали реальным авторитетом. Они все вместе надавили на командующего армией резерва Фромма, в руках которого оставалась реальная сила, находившаяся в этот момент в Берлине, и тот не выдержал. 25 июля по его приказу были арестованы и тут же расстреляны основные заговорщики: Штауффенберг, Бек, Витцлебен, Герделер, Фелльгибель и другие рангом поменьше. Геббельс выступил по радио с сообщением о восстановлении порядка, что, к сожалению, совершенно не отвечало планам Геринга и Гиммлера, которые к этому времени уже начали маленькую локальную войну между собой, пытаясь выяснить, кто именно будет дальше наступать на столицу рейха. При этом Кальтенбруннер категорически отказался подчиняться новоявленной военной хунте, заявив, что будет поддерживать Гиммлера, хотя ни секунды не собирался этого делать. Финалом этого бардака стал арест гросс-адмирала Деница. Он явился в штаб Клюге, чтобы попытаться предотвратить столкновения между частями адмирала Кранке и генерала Штюльпнагеля. Клюге, который до сих пор так и не заявил официально о своей позиции, предпочел на всякий случай изолировать гросс-адмирала, известного своими прогитлеровскими настроениями. Итак, словно мало было всего прочего, был обезглавлен и военно-морской флот.
Все это не могло не сказаться на положении на фронте. На востоке Группа армий «Север» после прорыва в Белоруссии оказалась подвешенной в воздухе, вдобавок она сама в это время потерпела поражение в ходе Вильнюсской операции Красной Армии. Советские армии вышли к берегам Рижского залива, возникла реальная угроза окружения Группы армий «Север» в Эстонии и Латвии. Генерал-оберсту Фрис-неру предстояло решить непростую задачу: как спасти свои дивизии, причем решать предстояло самостоятельно. Никакой помощи и совета из Берлина, в силу упомянутых выше обстоятельств, ждать не приходилось. Вдобавок произошло то, чего давно следовало ожидать, — солдаты 16-й армии, находившейся на южном фланге Группы армий «Север», были поражены эпидемией «котлобоязни». И поскольку железная воля Гитлера, сдерживавшая и солдат, и генералов, исчезла, 16-я армия просто в панике бежала на запад. Советские войска беспрепятственно вошли в Ригу, отрезав 18-ю армию и армейскую группу «Нарва». Весь северный участок Восточного фронта просто растаял, брешь шириной 400 километров заделать