— Согласен с вами, мисс Криди, попасть туда действительно нелегко. Но если бы паче чаяния я оказался бы в клубе, могу вас заверить, получил бы ответы на многие вопросы.
Она нетерпеливо покусывала нижнюю губу.
— Но это совершенно невозможно. Извините, мистер Брэндон, я вынуждена просить вас уйти.
— Моя просьба не каприз и не прихоть. — Я никак не хотел мириться с неудачей. — Совершено убийство. У меня все основания полагать, что полиция и пальцем не пошевелит, чтобы отыскать преступника. Сегодня я разговаривал с капитаном Кетченом из убойного отдела. Он, точь-в-точь как ваш отец, пригрозил, что если я немедленно не прекращу собственное расследование, то меня заставят горько пожалеть об этом. И это не было дурной шуткой: час назад меня пытались зверски избить, — я небрежно указал на фингал, — только за то, что я задавал вопросы. Кое-кто в Сан-Рафаэле стремится замять убийство. Шеппи был не только моим компаньоном, но и настоящим другом, и пусть никто не думает, что его жуткая смерть останется безнаказанной. Прошу вас помочь мне, для этого вам нужно только сопроводить меня в «Клуб мушкетеров».
Протянув руку, девушка коснулась кнопки звонка:
— Это не мое дело. Мне жаль, но я не в состоянии вам помочь.
Дверь отворилась, и вошла горничная.
— Тесса, мистер Брэндон собрался уходить. Проводи его.
— Что же, по крайней мере, вы не пытались запугать меня тюрьмой, как капитан Кетчен, и не угрожали побоями, как сделал ваш отец, — улыбнулся я на прощание. — Извините, что отнял у вас столько времени, мисс Криди.
С самого начала я не особенно рассчитывал на успех, и все же время потрачено было не впустую. Я вынес стойкое впечатление, что Марго знает, с какой целью отец нанимал Шеппи.
Не прошло с дочерью, но, может быть, пройдет с любовником жены? Для этого требовалось поближе познакомиться с Жаком Трисби. Существовала вероятность, что Шеппи было поручено выяснить, как далеко зашла их «дружба». Ведь Криди упорно отрицал факт знакомства с моим компаньоном и даже прибегнул к угрозам. Признайся он в своем знакомстве с Шеппи, и ему пришлось бы рассказать суду, что нанял сыщика для слежки за женой. Не много найдется мужчин, которым доставит удовольствие распространяться на подобную тему в присутствии дюжины присяжных.
Я глянул на запястье — десять минут двенадцатого. Сидя в «бьюике», я раздумывал над тем, что же делать дальше. Наконец завел мотор и поехал на пляж Бэй-Бич.
2
Проезжая по набережной, я наблюдал за запоздалыми купальщиками. В мертвенно-бледном свете луны море отливало старым серебром.
Минут через десять я доехал до конторы пляжной администрации, которая, как я и думал, оказалась закрытой. Купальные кабинки, полускрытые тенью пальм, были заляпаны пятнами темноты.
Поставив машину в боковом проезде за конторой, я зашагал по песку. Пляж был тих и безлюден, как зал ожидания на вокзале в рождественское утро.
Укрывшись в тени, я внимательно оглядел кабины. Ренкин мог оставить дежурного полицейского, а встреча с блюстителями закона совершенно не входила в мои планы. Я напряженно вглядывался в окружавшую меня темень, но не заметил ни малейшего движения, не услышал никаких подозрительных звуков.
Итак, я мог быть относительно уверен, что, кроме меня, на пляже не было никого. Покинув укрытие, я двинулся вдоль кабин, пока не добрался до второй от конца, где обнаружили убитого Джека.
Потрогав дверь и убедившись, что она заперта на ключ, я достал фонарик и стальные отмычки. Просунув отмычку между замком и косяком двери, я с силой приподнял стальной язычок и надавил плечом. Изнутри, как от раскаленной железной печи, пахнул жаркий и спертый воздух.
Я сделал шаг в кабину и увидел две табуретки, стол и кушетку. В углу, где нашли Джека, по-прежнему темнело на полу пятно неправильной формы.
Две двери вели в раздевалки. Одной из них воспользовался Шеппи, другой — пришедшая с ним женщина. Кем была последняя в жизни Джека спутница? Приманкой? Из-за своего легкомыслия Джек вполне мог угодить в ловушку. Если он попал на пляж в результате какого-то хитро подстроенного обмана, то какое отношение к этому имел Криди?
Нельзя исключить и варианта, при кагором он связался с любовницей какого-либо гангстера и тот застукал парочку с поличным. Пока разъяренный бандит сводил счеты с Шеппи, девица поспешила улизнуть, бросив одежду.
Сдвинув шляпу на затылок, я вытер рукою пот со лба.
А что, если она сама убила его?
Я вошел внутрь, плотно прикрыв за собою дверь. Если на пляже задержался какой-нибудь энтузиаст ночных купаний или любитель покататься на лодке по лунной дорожке, то замечать свет в кабине ему было совсем не обязательно.
Я открыл дверь одной из раздевалок. Это была крохотная каморка со скамьей, четырьмя крючками для одежды и небольшим зеркалом. Я провел лучом фонарика вдоль стен в надежде обнаружить признаки того, что Шеппи раздевался именно здесь, но отыскать ничего не удалось. Комнатка была настолько мала, что полиция не могла пропустить даже самую мелочь.
Внезапно у меня появилось странное ощущение, что я не один в душной и тесной кабине. Погасив фонарик, я остался в непроглядной тьме, чувствуя лишь ускоренное биение сердца.
Некоторое время вокруг было спокойно.
«Наверное, мне начинают мерещиться всякие ужасы», — подумал я, но затем где-то рядом услышал звук, напоминающий вздох человека. Я отступил и бесшумно выбрался из раздевалки. По дороге вдоль пляжа с шумом промчалась машина. Я осветил пол кабины, но, как и прежде, ничего не увидел. Тогда я направил луч на дверь второй раздевалки и плавно повернул ручку.
Она сидела на полу лицом ко мне. На ней был открытый голубой купальник, и ее смуглая золотистая кожа была покрыта крупными каплями пота. На левом плече запеклась длинная струйка крови, невидящий взгляд был устремлен в пространство. Красивая девушка лет двадцати пяти с темными шелковистыми волосами и фигурой манекенщицы.
Я стоял, словно пригвожденный, с пересохшим ртом, ощущая разгоряченной кожей, как взмокла сорочка от холодной испарины.
В мертвящей призрачной тишине я бессмысленно уставился на незнакомку. Помочь я ничем не мог — для нее все уже закончилось.
3
На полу возле жертвы убийца оставил узкий нож с пластмассовой рукояткой. У него была необычная форма — такими пользуются домохозяйки, чтобы доставать лед из ванночек холодильников. Девушка умерла той же смертью, что и Шеппи, только на этот раз рука убийцы дрогнула и агония бедняжки наступила не сразу.
Она следила за своей внешностью — ее волосы были аккуратно уложены, ногти окрашены в темно-красный цвет. Она могла быть богатой или бедной, манекенщицей или одной из многих тысяч работниц Сан-Рафаэля. Она могла иметь какую угодно профессию и какое угодно прошлое.
Я был уверен лишь в одном: она была той самой девицей, которая заходила в гостиницу за Джеком, той самой, которую Гривс назвал природной блондинкой. Он утверждал, что она носила парик или красила волосы, и, чтобы убедиться в его правоте, я поднес фонарик к телу. На ней не было парика, и волосы имели естественный цвет. «Тренированные сыщики тоже ошибаются», — думал я, направляя луч света на ее руки: нежный пушок на них выглядел совсем светлым. И это было понятно: когда человек месяцами поклоняется солнцу, волосы на руках выгорают.
Духота в крохотной каморке стала невыносимой, и я, чувствуя, что одежда моя насквозь пропиталась потом, вышел из раздевалки.
Только теперь я обратил внимание еще на одну дверь, которая вела в смежную кабину. Именно через нее должен был проникнуть убийца. Возможно, он и сейчас по соседству.
Погасив фонарик, я неслышно приблизился к двери и приложил к ней ухо. Ничего не услышав, я ощупью отыскал ручку и слегка повернул ее. Потом чуть-чуть надавил плечом, но дверь не подалась. Кто-то запер ее изнутри.
Я отошел от двери, чувствуя нестерпимую сухость во рту. Если у мерзавца не было запасного ножа, это еще не гарантировало, что то же самое относится к огнестрельному оружию.
Мои невеселые размышления прервал донесшийся откуда-то издалека надсадный звук — завывание полицейской сирены. С каждым мгновением противный вой нарастал: «фараоны» спешили по делу, и наиболее вероятно, что они мчались к купальной кабине, где сидела на полу убитая девушка.
Я снова зажег фонарик и, хотя времени было в обрез, постарался как можно тщательнее обтереть носовым платком дверные ручки: мои отпечатки пальцев могли навести Кетчена на ложный след. Покончив с этим, я в несколько прыжков добрался до выхода, проскользнул наружу и огляделся. Хотя на пляже по-прежнему никого не было, для игры в прятки с законом он подходил не больше, чем тыльная сторона моей ладони.
Сирена надрывалась уже где-то совсем близко, и я понял, что мне оставался единственный путь к отступлению: через открытый пляж к морю.
Когда меня вынуждают обстоятельства, я могу бегать как прирожденный спринтер. В былые времена я пару раз завоевывал кубки в беге на полмили. Конечно, это не олимпийское золото: но награда меня вполне устраивала.
Я изо всех сил припустил по песку. Пришлось пробежать около пятисот ярдов, прежде чем смолкла сирена. Я задыхался, ноги от усталости едва держали меня.
Когда иссякали последние силы, я увидел, что берег впереди круто обрывается к морю, и кубарем скатился вниз, к самой воде. С минуту я лежал, жадно глотая воздух. Отдышавшись, поднялся на четвереньки и осторожно забрался на песчаный гребень.
В белом свете луны я увидел фигуру полицейского. Потом дверь в кабину с трупом темноволосой девушки отворилась и из нее вышел еще один блюститель порядка. Он что-то сказал товарищу, и тот, сорвавшись с места, побежал обратно к шоссе.
Если полиция застанет меня на пляже, это будет непревзойденной удачей для капитана Кетчена. Я ни минуты не сомневался, что он воспользуется этим на полную катушку.
Чуть живой я дотащился до своей машины и, не зажигая фар, погнал ее прочь.
Дежурный клерк «Адельфи-отеля» приветливо улыбнулся и протянул ключ.
— Не правда ли чудесная ночь? Вы обратили внимание, как красиво отражается в море луна?
Буркнув в ответ что-то неразборчивое, я забрал ключ и направился к лифту. Я собрался войти в кабину, когда зазвонил телефон и клерк окликнул меня:
— Мистер Брэндон, это вас! Будете говорить из номера или из вестибюля?
Ответив, что из номера удобнее, я вошел в лифт, теряясь в догадках, кто мог звонить мне в столь поздний час.
— Алло?
— Мистер Брэндон? — послышался женский голос, чистый, низкий и интонационно знакомый.
— Да, это я.
— С вами говорит Марго Криди.
— Рад слышать вас, мисс Криди. — Я недоуменно сдвинул шляпу на затылок.
— Я говорю из «Клуба мушкетеров», — продолжала она. — Решила проверить книгу посетителей. Знаете, в ней нет фамилии Шеппи.
— Он мог пройти туда под другим именем. — Я постарался не выдать своего изумления.
— Мне это тоже пришло в голову, но швейцар утверждает, что в клубе несколько месяцев не было ни одного джентльмена с рыжими волосами. — Кстати, я не знал, упоминали ли газеты, что убитый на пляже был рыжим. — С чего вы решили, мистер Брэндон, что он здесь был?
— В его чемодане я нашел пакетик с названием клуба.
— Он мог одолжить у кого-нибудь из знакомых.
— Конечно, мог. Большое спасибо за помощь, мисс Криди.
В телефоне послышался легкий щелчок — девушка положила трубку.
Что побудило ее переменить решение и позвонить мне? Было над чем поломать голову, черт подери.
Значит, Джек все-таки не был в «Клубе мушкетеров». У меня не было оснований не доверять Марго. Гривс тоже считал это маловероятным. В вещах Шеппи я не нашел смокинга, а без него он не прошел бы дальше швейцара. Но откуда взялись спички и почему Джек позаботился надежно их упрятать? Он не отличался любовью к красивым безделушкам и от ненужных вещей старался избавиться как можно быстрее.
Швырнув на кровать шляпу, я подошел к чемодану Джека и достал спички. Потом, сев в кресло, стал внимательно их разглядывать.
Всего я насчитал двадцать пять отрывных спичек, на каждой было напечатано название клуба. На внутренней стороне пакетика я прочел рекламную надпись магазина художественной керамики — одного из заведений, которые, словно грибы после дождя, вырастают в местах скопления туристов. Она гласила: «Обязательно посетите «Школу керамики» Маркуса Хана — подлинную сокровищницу искусства. Шато, Эрроу-Пойнт, Сан-Рафаэль».
Надпись вызвала недоумение: зачем понадобилось фешенебельному клубу, который не пустил бы и на порог ни одного туриста, заниматься рекламой подобного рода? Что за странное коммерческое соглашение между двумя сторонами?
Я оторвал одну спичку. Приблизив ее к глазам, увидел, что на обратной стороне были напечатаны цифры: С451136. Отогнув остальные спички, я убедился, что они помечены номерами, шедшими по порядку до С451160.
Положив обратно оторванную спичку, я несколько минут размышлял: что могла означать эта нумерация? Не найдя мало-мальски правдоподобного ответа, я сунул пакетик к себе в бумажник.
Было уже около часа ночи. Утром я узнаю из газет фамилию девушки в купальном костюме, сейчас же благоразумнее всего отправиться спать. Я вставал с кресла, когда в номер ко мне постучали. Это было не деликатное постукивание коридорного, а громкие бесцеремонные удары, которыми возвещают о своем прибытии всемогущие представители власти.
Мне было необходимо собраться с мыслями, и я не спешил открывать. «Неужели заметили, когда я убегал с пляжа, или в кабине найдены мои отпечатки?»
В дверь забарабанили громче.
— Пошевеливайся! Мы знаем, что ты здесь! — прокричал кто-то злобно.
Я достал из бумажника спички и засунул их под край ковра. Потом повернул ключ в замке.
Сосредоточенно жуя резинку, в номер шагнул Кенди, выражение его лица было неприязненным и злым. За ним сосредоточенно вошли двое верзил в штатском.
— Поехали, парень, — сказал Кенди устало. — Капитан Кетчен жаждет-с тобой пообщаться.
— Что ему нужно? — спросил я, не трогаясь с места.
— Об этом спросишь у него самого. Ну так что, пойдешь сам или тебя отвести под ручки?
Выбирать не приходилось. Неравенство сил было очевидным, и, хотя встречаться с Кетченом мне не светило ни с какого боку, я взял шляпу и, ни слова не говоря, зашагал в сопровождении полицейских по коридору.
Глава 6
1
Глаза ночного дежурного вновь полезли на лоб, когда он увидел меня в сопровождении Кенди и двух верзил в штатском. Уже второй раз в течение суток меня уводили из гостиницы блюстители закона, и я подумал, что утром, возможно, администрация попросит освободить номер. В том случае, конечно, если вернусь из полицейского управления целым и невредимым.
В этом-то я как раз и не был уверен. Я хорошо запомнил и встречу с Кетченом и его угрозы, а у капитана, как видно, слово не расходится с делом.
Мы сели в ожидавшую нас машину: двое в штатском впереди, Кенди и я на заднем сиденье. Взревела сирена, завертелась мигалка, и машина, как в прошлый раз, сорвалась с места и с бешеной скоростью понеслась по улицам. Она рванула так резко, что я услышал хруст собственных шейных позвонков.
— Не возражаешь, если я закурю? — спросил я у Кенди, в основном затем, чтобы что-то сказать.
— Не стоит, — ответил он хоть и безразлично, но твердо. — Мне приказано с тобой не церемониться.
— И чем же недоволен капитан?
— Если не знаешь ты, почему должен знать я? — на этой оптимистичной ноте наш с ним душевный разговор прекратился.
От нечего делать я уставился в окно. Особой радости от предстоящей встречи я не испытывал. Причина заключалась, вероятно, в том, что кто-то заметил меня на пляже и по телефону сообщил в полицию. Вспомнились рассказы очевидцев о допросах с пристрастием. Если капитан Кетчен надумал допрашивать меня с пристрастием, дело обстоит из рук вон плохо.
Когда машина, затормозила у здания управления, Кенди порылся в кармане и извлек пару наручников.