огорчать добрейшего Николая Захаровича, он избрал новую так¬
тику — не противоречить, но втайне добиваться поставленной цели.
Братья все чаще посещали цирковые спектакли.
С 1880 года на Цветном бульваре в Москве работал цирк. Владе¬
лец его — Альберт Саламонекий, выходец из Германии, сын цирково¬
го наездника и сам отличный наездник, впервые появился в России
в качестве гастролера у Карла Гинне. Предприимчивый и достаточно
дальновидный, он смекнул: «В Москве выгодно открыть собственный
цирк». Больше в кредит, чем на свои скромные средства, Саламон-
ский в короткий срок выстроил отличное каменное здание на Цвет¬
ном бульваре. Место это было выбрано расчетливо: в центре города,
где вокруг находились мелкие балаганы, зверинцы, карусели и другие
развлекательные заведения. Все они быстро закрылись, не выдержав
конкуренции с Саламонским. Единственным серьезным соперником
оставался цирк Гинне на Воздвиженке. Но и с ним Саламонский
вступил в соревнование и очень быстро взял верх.
Победа была закономерной. Вся талантливая семья Саламонского:
он сам, его жена и два приемных сына выступали в качестве наездни¬
ков и дрессировщиков лошадей. Глава семьи демонстрировал высшую
школу, выводил на арену большие конные группы, исполнял эффект¬
ные труднейшие номера — шестнадцать лошадей одновременно ста¬
новились по его команде на дыбы, а в карусели участвовало сразу
сорок две лошади.
Директор Саламонский утверждал: «Лошади — главные артисты
цирка». Но при этом добавлял: «Разнообразие — зерно успеха». По¬
тому в программе представлений были также тщательно отобранные
номера иностранных и отчасти русских артистов — акробатов, гим¬
настов, эквилибристов, жонглеров и особенно клоунов. Недаром не
очень грамотный репортер одной газеты писал: «Труппа господина
Саламонского состоит из 120 артистов, при 125 лошадях и других
дрессированных животных».
Ну как было не увлечься программой, в которой лучшие артисты
соперничали в ловкости, красоте. Г-н Калиени показывал парфорс¬
ную езду1 на неоседланной лошади, а г-н Гертнер делал сальто-мор¬
тале на скачущем коне, затем оба демонстрировали «академические
позы» на двух неоседланных лошадях.
И как было не залюбоваться высшей школой верховой езды, ис¬
полняемой такими эффектными всадницами, как г-жа Саламонская
и девица Клара Раш и кавалерами гг. Саламонским и Эспери. А кон¬
ные маневры, когда двадцать красивых и элегантных дам, сидя на
двадцати кровных лошадях, съезжались, разъезжались, строили
эффектные группы. А труднейшее сальто-мортале через десять ло¬
шадей, которое исполняли один за другим все клоуны...
Саламонский любил клоунов и очень заботился о том, чтобы на
его представлениях было весело. Ведь цирк должен отвлекать зри¬
телей от больших и малых повседневных забот. Клоуны в цирке Са-
ламопского умели развлечь, повеселить. Наибольшим любимцем пуб¬
лики был Таити-Бедиии.
Братья Дуровы обожали Таити, преклонялись перед его талан¬
том, мечтали ему подражать.
— Мне бы хотелось быть таким, как Таити! — вздыхал Анато¬
лий.
— Хотя бы ковры ему расстилать,— шептал Владимир.
Если бы кто-нибудь тогда им сказал: «Недалеко то время, когда
вы не только будете выступать на арене, как Таити, даже «забьете»
его»,— они сочли бы эти слова злой насмешкой.
А время это уже приближалось. Тетива лука натянулась до пре¬
дела. Оставалось пустить в цель стрелу. Но цель пока была закрыта.
Случайность помогла ее увидеть. Хотя можно ли счесть случай¬
ностью то, что ищешь с таким упорством, к чему стремишься с таким
рвением, что стало смыслом всей их молодой жизни?
Газета «Московский листок» относилась к разряду бульварных.
В ней печатались светская хроника, городские происшествия, сплет¬
ни, сообщения о купле-продаже, объявления зрелищных предприя¬
тий.
Разумеется, братья Дуровы интересовались в газете прежде всего
тем, что относилось к цирку и балаганам. И, конечно, им бросилось
в глаза обращение их кумира, клоуна Таити: «Имею честь известить
высокопочтеннейшую публику, что в ближайшее воскресенье имеет
быть в цирке мой бенефис. Представление будет состоять из лучших
нумеров репертуара программы, а потому я всепокорнейше прошу
многоуважаемую публику не оставить бенефис мой своим благо¬
склонным вниманием и осчастливить посещением».
Как страстно желали юнцы увидеть «лучшие нумера репертуара
программы», но осуществить это не удавалось: билеты на подобные
представления продавались по повышенным ценам, а денег не было
даже на галерку.
Оставалось только смириться. Однако скрытое желание искало
выхода. И он нашелся, хотя в самом неожиданном направлении.
В той же газете внимание братьев привлекло объявление некоего
Ринальдо. «Профессор черной магии, фрачный артист, фокусник и
куплетист» — он предлагал демонстрировать свое искусство в гим¬
назиях, реальных училищах и даже в институтах благородных де¬
виц.
Трудно сказать, кому из братьев первому пришла мысль просить
профессора, обладателя стольких талантов, взять к себе в обучение.
Так или иначе, они отправились к нему по указанному в газете ад¬
ресу— па Грачевку, расположенную неподалеку от Цветного буль¬
вара.
Темная слава была у этого места. В ее переулках располагались
публичные дома, грязные трактиры, дешевые меблированные ком-
йаты, где ютились бродячие Комедианты, шарманщики, лйчностй без
определенных занятий, скрывались скупщики краденого добра, да
и воры.
Профессор черной магии обитал чуть ли не под крышей облуп¬
ленного старого дома. Братья постучали в обшарпанную дверь, на
которой красовалась визитная карточка Ринальдо с упоминанием
всех его титулов.
— Войдите! — отозвался на стук хриплый голос.
Тесная комната была заставлена странными вещами. В решетча¬
том ящике на комоде жались красноглазые белые крысы. На столи¬
ке, в соседстве с пустой заколоченной клеткой и чучелом петуха валя¬
лась колода карт. Из брошенного на стул шапокляка торчала лаки¬
рованная «волшебная» палочка. На стенах висели афиши,
изображавшие красавца в щегольском фраке и нарядном цилиндре —
хозяина всего этого хаоса.
— Что вам угодно, милостивые государи? — спросил одутловатый
человек в засаленной фуфайке.
— Здесь живет профессор Ринальдо? — робко пробормотали
братья.
— Я профессор...— ответил хрипун, отставляя в сторону полу¬
пустую бутылку водки.
Перебивая друг друга, Владимир и Анатолий изложили свою
просьбу.
— Учениками моими хотите стать? Похвально...—- одобрил чаро¬
дей.— А что вы умеете делать?
Как на ярмарке цыган-барышник проверяет лошадей, так Риналь¬
до тщательно удостоверялся в силе мускулов будущих учеников,
заставил сделать несколько упражнений. Осмотр его удовлетворил.
— Годитесь в акробаты...—заключил он.—Что?! Желаете стать
клоунами? Ну, это мы посмотрим... А что думают по этому поводу
ваши родители? Их нет... Прискорбно... А документы при вас? Это
хуже... Ну так вот, милостивые государи, украдите свои документы
у вашего опекуна и являйтесь ко мне. Я возьму вас работать с собой
в Тверь.
От такого лестного предложения не мудрено было потерять го¬
лову.
Владимир и Анатолий не чувствовали под собой ног, когда про¬
стились с добрым магом. В душе их что-то пело, звучала бравурная
музыка — музыка цирка. Перед глазами мерещились огни арены, где
вскоре они будут выступать, слышать восторженные рукоплескания
зрителей. Цирк! Настоящий цирк... И они — клоуны!..
Где же огни арены?! Где аплодисменты восторженных зрителей?
Их обманули! Заманили! Никто из порядочных артистов не идет в
этот жалкий балаган, выстроенный посередине базарной площади.
Еще на вокзале в Москве, перед отправлением в Тверь, братья
почувствовали что-то неладное. Труппа антрепренера Валынтока, в
которую они вступили вместе со своим покровителем, чародейным
профессором Ринальдо, показалась им, скорее, сборищем бродяг. Это
были незадачливые балаганщики, всюду терявшие ангажемент из-за
неудержимого пристрастия своего к алкоголю, неопределенные лич¬
ности, которых никак нельзя было причислить к настоящим цирки-
стам.
В те времена, когда юные Дуровы в таком отчаянии стояли перед
балаганом в Твери, в России уже существовало более полусотни цир¬
ков, в разных уголках страны. Некоторые из них стационарные: ка¬
менные и деревянные; остальные — бродячие, полотняные шатры —
шапито легкой разборной конструкции. Не говоря уж о больших гу¬
бернских городах, цирки давали представления и в захолустьях, та¬
ких, как Ишим на сибирском севере, ярославское Пошехонье, село
Белая Глина на Ставрополыцине или Гусь-Хрустальный Владимир¬
ской губернии, а в Ярцево Смоленской губернии было построено
даже зимнее цирковое помещение.
Подобная дислокация неудивительна: большие ярмарки и ожив¬
ленные торжища в этих местах могли принести сборы. В губернской
Твери постоянного цирка не было, и в ярмарочное время здесь выра¬
стал полотняный гриб шапито, сооружались деревянные балаганы.
Представления в балагане Валынтока давались в день по несколь¬
ку раз. Каждый артист повторял свой номер до изнеможения. Начи¬
нал представление «человек-каучук», изгибавшийся так, словно дей¬
ствительно имел каучуковое тело. Но он был уже немолод и старые
кости больно напоминали ему об этом. В перерывах «человек-каучук»
усиленно поддерживал себя водкой. К тому же спасительному сред¬
ству прибегали и двое силачей, отчего они с трудом исполняли свой
номер.
Невзыскательную публику смешил клоун частыми падениями и
звонкими пощечинами — «апачами», которые он получал по всякому
поводу. Под стать ему был «профессор черной магии» Ринальдо. По¬
являлся он в сомнительной чистоты фраке и шапокляке, говорил на
тарабарском языке, изображал иностранца, показывал простые кар¬
точные фокусы, вытаскивал шелковые платки из собственного рта
и творил разные немудрящие чудеса своей «волшебной» палочкой.
Остальные артисты труппы тоже не блистали талантами. По¬
учиться у них нечему было. Но братья не оставались в бездействии.
Они работали и как гимнасты и как клоуны, случалось им выступать
и в роли ассистентов Ринальдо. Последнее даже служило некоторым
отдыхом и в то же время помогало постичь секреты фокусника.
«Все пригодится» —утешали себя братья, когда хозяин балагана
приказывал им выступать на подмостках в столь различных амплуа.
Гораздо труднее было переносить бедственный быт. Все мужчины
труппы, все шестнадцать человек, помещались в одной комнате без
каких-либо признаков мебели. Голодные, холодные, усталые после
целого дня работы в балагане, люди валились прямо на голый пол и
тут же засыпали, накрывшись случайным тряпьем.
Дуровы сознавали, что попали в омут. Хуже всего было то, что
вместе с другими балаганщиками они повадились проводить свобод¬
ное время в трактире. Там, перед захмелевшими купчишками можно
было показать «экстраординарные» номера: проглотить столовую
ложку горчицы или чайную перца, за что получить в награду двугри¬
венный. За ту же сумму выпивали и рюмку керосина, чернил или
лампадного масла, и уж совсем за гроши развлекали посетителей ак¬
робатическими штуками.
Трактир манил не только добавочным заработком, чтобы насы¬
тить тощий желудок. Юноши Дуровы стали посещать это злачное ме¬
сто и по другой причине. Их захватила любовь, закрутила вихрем и
столкнула с пути, по которому они до сих пор шли вместе и дружно.
По прошествии многих лет оба брата, уже вполне взрослые, вспо¬
минали то время в Твери, как время серьезнейших перемен и пере¬
лома в их жизни. Можно думать, что тогда же образовалась первая
трещина в их отношениях.
Мемуарные записи обоих Дуровых позволяют представить кар¬
тину тех дней. Размолвка братьев, по-видимому, началась с самой
банальной ревности.
«...Наши закулисные нравы были чисты,— писал Анатолий Ду¬
ров о том времени.— Впрочем, в стенах цирка безнравственность
считается редкостью, хотя посторонний наблюдатель всегда почему-
то склонен предполагать, что за нашими кулисами грязно и мерзко.
На самом деле скромность наших дам может быть даже названа заме-
нательною, хотя, йойёчно, в семье йе без уроДа, йо я гоборЮ йе Яро
исключения... Постоянные заботы об усовершенствовании своих спо¬
собностей отдаляют представительницу арены от мысли заняться
интригами в материальном отношении, хотя бы даже и выгодными,
но не продолжительными. Она превосходно знает, что жизнь, испол¬
ненная кутежа, разврата, приохотит ее к праздности, она обленится,
потеряет свое положение в цирке, перестанет первенствовать, и тогда
она совершенно беспомощна».
Но особа, увлекшая юношей Дуровых, была далека от цирка.
Деликатно ее называли «арфисткой», она пела в трактирном хоре.
Из своей среды она выделялась лишь тем, что была молода, красива,
обладала хорошим голосом.
Братья соперничали в наивных ухаживаниях. Подносили даме
своего сердца сласти, яблоки, апельсины, которые получали от трак¬
тирных посетителей за свои сальто-мортале и несложную клоунаду.
Дама принимала дары, оставаясь равнодушной к обоим поклон¬
никам. Это не мешало им горячо ревновать ее друг к другу, что еще
сильнее разжигала «она» для собственного развлечения.
Чтобы избавиться от сердечных страданий, Владимир бежал из
Твери. Вернее, из-за полного отсутствия денег, пешком по шпалам
побрел в родную Москву... Но отступление старшего брата не принес¬
ло Анатолию желанного успеха: арфистка предпочла его какому-то
богатому купчику.
— Очень мне нужны твои жалкие гроши! — бросила она влюб¬
ленному юнцу на прощание.
Это было больно и оскорбительно. Тяжело переживая драму своей
первой любви, Анатолий в отчаянии бросился к тому, от чего до той
поры стойко удерживался,— к водке...
Еле добравшись из трактира домой, Анатолий затеял ссору с за¬
булдыгами балаганщиками, в схватке с ними потерпел поражение и
в довершение всего был ими ограблен до нитки.
Только «человек-каучук» посочувствовал бедному юноше, когда
с того слетел хмель. Пожурил его, дал добрый совет:
— Уходи от нас, если счастья себе желаешь! Нехорошие мы лю¬
ди. Не оставайся у нас ни минуты, чтобы совсем не пропасть. Ты еще
молодой, может, к делу какому-нибудь приспособишься...
Анатолий решил послушать совета, попросил у Валыптока рас¬
чета.
— Чего? — заорал хозяин.— Расчета... Да что ты, полагаешь,
что я только на одну ярмарку тебя взял? Нет, ты послужи, а я по¬
смотрю, на что ты годен, и тогда скажу, сколько ты заслуживаешь.
Все вы у меня только даром хлеб жрете. Вам бы ночевать в балагане,
а я вас чистой комнатой балую. Это ты ни во что не считаешь? Вон!
«Каучуковый человек» посоветовал не вступать в дальнейшие
пререкания с хозяином.
— Ну, какой уж там расчет, слава богу, что не ударил. Ежели