Братья Дуровы - Таланов Александр Викторович 3 стр.


огорчать добрейшего Николая Захаровича, он избрал новую так¬

тику — не противоречить, но втайне добиваться поставленной цели.

Братья все чаще посещали цирковые спектакли.

С 1880 года на Цветном бульваре в Москве работал цирк. Владе¬

лец его — Альберт Саламонекий, выходец из Германии, сын цирково¬

го наездника и сам отличный наездник, впервые появился в России

в качестве гастролера у Карла Гинне. Предприимчивый и достаточно

дальновидный, он смекнул: «В Москве выгодно открыть собственный

цирк». Больше в кредит, чем на свои скромные средства, Саламон-

ский в короткий срок выстроил отличное каменное здание на Цвет¬

ном бульваре. Место это было выбрано расчетливо: в центре города,

где вокруг находились мелкие балаганы, зверинцы, карусели и другие

развлекательные заведения. Все они быстро закрылись, не выдержав

конкуренции с Саламонским. Единственным серьезным соперником

оставался цирк Гинне на Воздвиженке. Но и с ним Саламонский

вступил в соревнование и очень быстро взял верх.

Победа была закономерной. Вся талантливая семья Саламонского:

он сам, его жена и два приемных сына выступали в качестве наездни¬

ков и дрессировщиков лошадей. Глава семьи демонстрировал высшую

школу, выводил на арену большие конные группы, исполнял эффект¬

ные труднейшие номера — шестнадцать лошадей одновременно ста¬

новились по его команде на дыбы, а в карусели участвовало сразу

сорок две лошади.

Директор Саламонский утверждал: «Лошади — главные артисты

цирка». Но при этом добавлял: «Разнообразие — зерно успеха». По¬

тому в программе представлений были также тщательно отобранные

номера иностранных и отчасти русских артистов — акробатов, гим¬

настов, эквилибристов, жонглеров и особенно клоунов. Недаром не

очень грамотный репортер одной газеты писал: «Труппа господина

Саламонского состоит из 120 артистов, при 125 лошадях и других

дрессированных животных».

Ну как было не увлечься программой, в которой лучшие артисты

соперничали в ловкости, красоте. Г-н Калиени показывал парфорс¬

ную езду1 на неоседланной лошади, а г-н Гертнер делал сальто-мор¬

тале на скачущем коне, затем оба демонстрировали «академические

позы» на двух неоседланных лошадях.

И как было не залюбоваться высшей школой верховой езды, ис¬

полняемой такими эффектными всадницами, как г-жа Саламонская

и девица Клара Раш и кавалерами гг. Саламонским и Эспери. А кон¬

ные маневры, когда двадцать красивых и элегантных дам, сидя на

двадцати кровных лошадях, съезжались, разъезжались, строили

эффектные группы. А труднейшее сальто-мортале через десять ло¬

шадей, которое исполняли один за другим все клоуны...

Саламонский любил клоунов и очень заботился о том, чтобы на

его представлениях было весело. Ведь цирк должен отвлекать зри¬

телей от больших и малых повседневных забот. Клоуны в цирке Са-

ламопского умели развлечь, повеселить. Наибольшим любимцем пуб¬

лики был Таити-Бедиии.

Братья Дуровы обожали Таити, преклонялись перед его талан¬

том, мечтали ему подражать.

—       Мне бы хотелось быть таким, как Таити! — вздыхал Анато¬

лий.

—       Хотя бы ковры ему расстилать,— шептал Владимир.

Если бы кто-нибудь тогда им сказал: «Недалеко то время, когда

вы не только будете выступать на арене, как Таити, даже «забьете»

его»,— они сочли бы эти слова злой насмешкой.

А время это уже приближалось. Тетива лука натянулась до пре¬

дела. Оставалось пустить в цель стрелу. Но цель пока была закрыта.

Случайность помогла ее увидеть. Хотя можно ли счесть случай¬

ностью то, что ищешь с таким упорством, к чему стремишься с таким

рвением, что стало смыслом всей их молодой жизни?

Газета «Московский листок» относилась к разряду бульварных.

В ней печатались светская хроника, городские происшествия, сплет¬

ни, сообщения о купле-продаже, объявления зрелищных предприя¬

тий.

Разумеется, братья Дуровы интересовались в газете прежде всего

тем, что относилось к цирку и балаганам. И, конечно, им бросилось

в глаза обращение их кумира, клоуна Таити: «Имею честь известить

высокопочтеннейшую публику, что в ближайшее воскресенье имеет

быть в цирке мой бенефис. Представление будет состоять из лучших

нумеров репертуара программы, а потому я всепокорнейше прошу

многоуважаемую публику не оставить бенефис мой своим благо¬

склонным вниманием и осчастливить посещением».

Как страстно желали юнцы увидеть «лучшие нумера репертуара

программы», но осуществить это не удавалось: билеты на подобные

представления продавались по повышенным ценам, а денег не было

даже на галерку.

Оставалось только смириться. Однако скрытое желание искало

выхода. И он нашелся, хотя в самом неожиданном направлении.

В той же газете внимание братьев привлекло объявление некоего

Ринальдо. «Профессор черной магии, фрачный артист, фокусник и

куплетист» — он предлагал демонстрировать свое искусство в гим¬

назиях, реальных училищах и даже в институтах благородных де¬

виц.

Трудно сказать, кому из братьев первому пришла мысль просить

профессора, обладателя стольких талантов, взять к себе в обучение.

Так или иначе, они отправились к нему по указанному в газете ад¬

ресу— па Грачевку, расположенную неподалеку от Цветного буль¬

вара.

Темная слава была у этого места. В ее переулках располагались

публичные дома, грязные трактиры, дешевые меблированные ком-

йаты, где ютились бродячие Комедианты, шарманщики, лйчностй без

определенных занятий, скрывались скупщики краденого добра, да

и воры.

Профессор черной магии обитал чуть ли не под крышей облуп¬

ленного старого дома. Братья постучали в обшарпанную дверь, на

которой красовалась визитная карточка Ринальдо с упоминанием

всех его титулов.

—       Войдите! — отозвался на стук хриплый голос.

Тесная комната была заставлена странными вещами. В решетча¬

том ящике на комоде жались красноглазые белые крысы. На столи¬

ке, в соседстве с пустой заколоченной клеткой и чучелом петуха валя¬

лась колода карт. Из брошенного на стул шапокляка торчала лаки¬

рованная «волшебная» палочка. На стенах висели афиши,

изображавшие красавца в щегольском фраке и нарядном цилиндре —

хозяина всего этого хаоса.

—       Что вам угодно, милостивые государи? — спросил одутловатый

человек в засаленной фуфайке.

—       Здесь живет профессор Ринальдо? — робко пробормотали

братья.

—       Я профессор...— ответил хрипун, отставляя в сторону полу¬

пустую бутылку водки.

Перебивая друг друга, Владимир и Анатолий изложили свою

просьбу.

—       Учениками моими хотите стать? Похвально...—- одобрил чаро¬

дей.— А что вы умеете делать?

Как на ярмарке цыган-барышник проверяет лошадей, так Риналь¬

до тщательно удостоверялся в силе мускулов будущих учеников,

заставил сделать несколько упражнений. Осмотр его удовлетворил.

—       Годитесь в акробаты...—заключил он.—Что?! Желаете стать

клоунами? Ну, это мы посмотрим... А что думают по этому поводу

ваши родители? Их нет... Прискорбно... А документы при вас? Это

хуже... Ну так вот, милостивые государи, украдите свои документы

у вашего опекуна и являйтесь ко мне. Я возьму вас работать с собой

в Тверь.

От такого лестного предложения не мудрено было потерять го¬

лову.

Владимир и Анатолий не чувствовали под собой ног, когда про¬

стились с добрым магом. В душе их что-то пело, звучала бравурная

музыка — музыка цирка. Перед глазами мерещились огни арены, где

вскоре они будут выступать, слышать восторженные рукоплескания

зрителей. Цирк! Настоящий цирк... И они — клоуны!..

Где же огни арены?! Где аплодисменты восторженных зрителей?

Их обманули! Заманили! Никто из порядочных артистов не идет в

этот жалкий балаган, выстроенный посередине базарной площади.

Еще на вокзале в Москве, перед отправлением в Тверь, братья

почувствовали что-то неладное. Труппа антрепренера Валынтока, в

которую они вступили вместе со своим покровителем, чародейным

профессором Ринальдо, показалась им, скорее, сборищем бродяг. Это

были незадачливые балаганщики, всюду терявшие ангажемент из-за

неудержимого пристрастия своего к алкоголю, неопределенные лич¬

ности, которых никак нельзя было причислить к настоящим цирки-

стам.

В те времена, когда юные Дуровы в таком отчаянии стояли перед

балаганом в Твери, в России уже существовало более полусотни цир¬

ков, в разных уголках страны. Некоторые из них стационарные: ка¬

менные и деревянные; остальные — бродячие, полотняные шатры —

шапито легкой разборной конструкции. Не говоря уж о больших гу¬

бернских городах, цирки давали представления и в захолустьях, та¬

ких, как Ишим на сибирском севере, ярославское Пошехонье, село

Белая Глина на Ставрополыцине или Гусь-Хрустальный Владимир¬

ской губернии, а в Ярцево Смоленской губернии было построено

даже зимнее цирковое помещение.

Подобная дислокация неудивительна: большие ярмарки и ожив¬

ленные торжища в этих местах могли принести сборы. В губернской

Твери постоянного цирка не было, и в ярмарочное время здесь выра¬

стал полотняный гриб шапито, сооружались деревянные балаганы.

Представления в балагане Валынтока давались в день по несколь¬

ку раз. Каждый артист повторял свой номер до изнеможения. Начи¬

нал представление «человек-каучук», изгибавшийся так, словно дей¬

ствительно имел каучуковое тело. Но он был уже немолод и старые

кости больно напоминали ему об этом. В перерывах «человек-каучук»

усиленно поддерживал себя водкой. К тому же спасительному сред¬

ству прибегали и двое силачей, отчего они с трудом исполняли свой

номер.

Невзыскательную публику смешил клоун частыми падениями и

звонкими пощечинами — «апачами», которые он получал по всякому

поводу. Под стать ему был «профессор черной магии» Ринальдо. По¬

являлся он в сомнительной чистоты фраке и шапокляке, говорил на

тарабарском языке, изображал иностранца, показывал простые кар¬

точные фокусы, вытаскивал шелковые платки из собственного рта

и творил разные немудрящие чудеса своей «волшебной» палочкой.

Остальные артисты труппы тоже не блистали талантами. По¬

учиться у них нечему было. Но братья не оставались в бездействии.

Они работали и как гимнасты и как клоуны, случалось им выступать

и в роли ассистентов Ринальдо. Последнее даже служило некоторым

отдыхом и в то же время помогало постичь секреты фокусника.

«Все пригодится» —утешали себя братья, когда хозяин балагана

приказывал им выступать на подмостках в столь различных амплуа.

Гораздо труднее было переносить бедственный быт. Все мужчины

труппы, все шестнадцать человек, помещались в одной комнате без

каких-либо признаков мебели. Голодные, холодные, усталые после

целого дня работы в балагане, люди валились прямо на голый пол и

тут же засыпали, накрывшись случайным тряпьем.

Дуровы сознавали, что попали в омут. Хуже всего было то, что

вместе с другими балаганщиками они повадились проводить свобод¬

ное время в трактире. Там, перед захмелевшими купчишками можно

было показать «экстраординарные» номера: проглотить столовую

ложку горчицы или чайную перца, за что получить в награду двугри¬

венный. За ту же сумму выпивали и рюмку керосина, чернил или

лампадного масла, и уж совсем за гроши развлекали посетителей ак¬

робатическими штуками.

Трактир манил не только добавочным заработком, чтобы насы¬

тить тощий желудок. Юноши Дуровы стали посещать это злачное ме¬

сто и по другой причине. Их захватила любовь, закрутила вихрем и

столкнула с пути, по которому они до сих пор шли вместе и дружно.

По прошествии многих лет оба брата, уже вполне взрослые, вспо¬

минали то время в Твери, как время серьезнейших перемен и пере¬

лома в их жизни. Можно думать, что тогда же образовалась первая

трещина в их отношениях.

Мемуарные записи обоих Дуровых позволяют представить кар¬

тину тех дней. Размолвка братьев, по-видимому, началась с самой

банальной ревности.

«...Наши закулисные нравы были чисты,— писал Анатолий Ду¬

ров о том времени.— Впрочем, в стенах цирка безнравственность

считается редкостью, хотя посторонний наблюдатель всегда почему-

то склонен предполагать, что за нашими кулисами грязно и мерзко.

На самом деле скромность наших дам может быть даже названа заме-

нательною, хотя, йойёчно, в семье йе без уроДа, йо я гоборЮ йе Яро

исключения... Постоянные заботы об усовершенствовании своих спо¬

собностей отдаляют представительницу арены от мысли заняться

интригами в материальном отношении, хотя бы даже и выгодными,

но не продолжительными. Она превосходно знает, что жизнь, испол¬

ненная кутежа, разврата, приохотит ее к праздности, она обленится,

потеряет свое положение в цирке, перестанет первенствовать, и тогда

она совершенно беспомощна».

Но особа, увлекшая юношей Дуровых, была далека от цирка.

Деликатно ее называли «арфисткой», она пела в трактирном хоре.

Из своей среды она выделялась лишь тем, что была молода, красива,

обладала хорошим голосом.

Братья соперничали в наивных ухаживаниях. Подносили даме

своего сердца сласти, яблоки, апельсины, которые получали от трак¬

тирных посетителей за свои сальто-мортале и несложную клоунаду.

Дама принимала дары, оставаясь равнодушной к обоим поклон¬

никам. Это не мешало им горячо ревновать ее друг к другу, что еще

сильнее разжигала «она» для собственного развлечения.

Чтобы избавиться от сердечных страданий, Владимир бежал из

Твери. Вернее, из-за полного отсутствия денег, пешком по шпалам

побрел в родную Москву... Но отступление старшего брата не принес¬

ло Анатолию желанного успеха: арфистка предпочла его какому-то

богатому купчику.

—       Очень мне нужны твои жалкие гроши! — бросила она влюб¬

ленному юнцу на прощание.

Это было больно и оскорбительно. Тяжело переживая драму своей

первой любви, Анатолий в отчаянии бросился к тому, от чего до той

поры стойко удерживался,— к водке...

Еле добравшись из трактира домой, Анатолий затеял ссору с за¬

булдыгами балаганщиками, в схватке с ними потерпел поражение и

в довершение всего был ими ограблен до нитки.

Только «человек-каучук» посочувствовал бедному юноше, когда

с того слетел хмель. Пожурил его, дал добрый совет:

—       Уходи от нас, если счастья себе желаешь! Нехорошие мы лю¬

ди. Не оставайся у нас ни минуты, чтобы совсем не пропасть. Ты еще

молодой, может, к делу какому-нибудь приспособишься...

Анатолий решил послушать совета, попросил у Валыптока рас¬

чета.

—       Чего? — заорал хозяин.— Расчета... Да что ты, полагаешь,

что я только на одну ярмарку тебя взял? Нет, ты послужи, а я по¬

смотрю, на что ты годен, и тогда скажу, сколько ты заслуживаешь.

Все вы у меня только даром хлеб жрете. Вам бы ночевать в балагане,

а я вас чистой комнатой балую. Это ты ни во что не считаешь? Вон!

«Каучуковый человек» посоветовал не вступать в дальнейшие

пререкания с хозяином.

—       Ну, какой уж там расчет, слава богу, что не ударил. Ежели

Назад Дальше