—- Отыщи собаку во что бы то ни стало! Иначе упеку, куда Ма¬
кар телят не гонял...
Московская полиция включилась в поиски пропавшей лайки.
Во все полицейские участки летели сводки о ходе поисков губер¬
наторского пса.
В полном отчаянии Дуров забрел на Грачевку, улицу, где оби¬
тали живодеры и всякие темные личности, промышлявшие краде¬
ным добром. И тут поиски не дали результатов. Вдруг в одном из
дворов возле сарая послышался слабый визг нескольких собак и
глухой лай Гювена. Чуткое ухо дрессировщика никогда не спута¬
ет голоса животного, которого он воспитывал. Однако хозяин двора
заявил, что собак не держит, а уж лаек отродясь не видывал. После
долгих заверений, явно, чтобы отвязаться от настойчивого посе¬
тителя, он вымолвил:
— Пожалуй, схожу к соседу, расспрошу, не встречал ли он ва¬
шу собачонку...
На короткое время Дуров остался один. Первой его мыслью
было окликнуть Гювена. Но, судя по всему, собака была так спря¬
тана, что не смогла бы услышать зова. Следовало применить другой,
более верный способ, чтобы она откликнулась: только заливистый
лай своры собак мог дойти до ее слуха.
Искусство звукоподражания помогло молодому циркисту. Во
дворе живодера на Грачевке вдруг раздался концерт целой своры
злых псов. И тотчас в ответ донесся еле слышный голос Гювена и
других четвероногих пленников. Очевидно, они находились в тай¬
нике под полом сарая.
Но как проникнуть в сарай наглого вора? Пришлось обратить¬
ся к квартальному надзирателю, который явился с полицейскими-
будочниками. В их присутствии Дуров повторил свой «собачий»
концерт.
Разоблачение вора полицейские завершили своим излюбленным
приемом — зуботычинами. Живодер открыл люк тайника. Там обна¬
ружилось несколько украденных собак, в том числе губернаторская
лайка Гювеи.
Обучение «всевозможных животных» приносило Владимиру Ду¬
рову мало дохода и много забот. Однако ото дело все более
его увлекало. Поначалу, принимаясь за дрессировку, он даже не
ставил перед собой особых задач. Просто его забавляли повадки
и нрав домашних животных и зверушек. Потом ему захотелось бли¬
же познать таинственный мир животных.
Владимир Дуров все еще не помышлял целиком посвятить себя
дрессировке. Да и суровая жизнь циркового артиста не позволяла ни
на что отвлекаться. Однако велика сила истинного призвания, она
всегда находит исход. «Почему бы не сочетать профессию клоуна
с тем, к чему меня неудержимо влечет? — все чаще размышлял Вла¬
димир, особенно после встречи с братом.— Ведь клоуны пользуются
домашними животными в своих антре и репризах. Это жанр, впол¬
не утвердившийся на арене. Мне следует лишь показать в нем не¬
что новое, еще небывалое, интересное».
Петухи, гуси, свиньи, собаки, ослы не случайно стали помощни¬
ками клоунов на арене. Сметливый осел сбрасывает со своей спи¬
ны неловкого всадника, хитрый поросенок, вместо того чтобы пере¬
прыгнуть барьер, проползает под ним. Гуси и петухи в несвойствен¬
ных их природе ролях вызывают взрывы смеха своим необычным
поведением на арене.
Знаменитый наездник и акробат Билли Гайден достиг наивыс¬
шей славы, когда выступил в качестве клоуна с дрессированной
свиньей. Его гастроли в России, затянувшиеся на годы, повсюду про¬
ходили с грандиозным успехом. Иногда Гайден заменял свиныо
ослом, тоже исполнявшим забавные трюки.
Владимир Дуров не раз наблюдал работу Билли Гайдена и отда¬
вал дань его большому таланту. В то же время он мысленно анали¬
зировал мастерство знаменитого клоуна и приходил к неожиданно¬
му, несколько разочаровывающему выводу — а ведь много раз смот¬
реть Гайдена скучновато...
Отчего? Прежде всего потому, что шутки его носят лишь по¬
верхностный, внешний характер. В юморе его нет глубины, он зиж-
дится на обыгрывании клоуном своей нелепой непропорциональной
фигуры, собственной инфантильности. Говорит Гайден на каком-то
тарабарском, смешанном русско-англо-французском наречии, хотя
отлично знает несколько иностранных языков и в определенные дни
перед аристократической публикой в цирке Чипизелли блистает
тонкостями французской речи.
Дрессированные животные играют большую роль в выступле¬
ниях Билли Гайдена, но опять-таки их трюки не имеют глубокого
содержания.
Сочетать обаяние таланта с острой, большой мыслью — вот за¬
дача, которую должен ставить перед собой клоун, стремящийся к
высотам искусства. Дуров сознавал эту задачу, но она казалась ему
еще недосягаемой. А пока он выступал с обычными номерами, все
чаще используя в своих антре дрессированных животных и птиц.
Анатолий Дуров давно задумал использовать на арене свое
сходство со старшим братом. Лицо, голос, манеры их легко можно
было спутать, только младший ростом был чуть повыше, что не
сразу бросалось в глаза.
Так однажды на афише цирка Саламонского появилось сенсаци¬
онное сообщение: «Анатолий Дуров совершит мгновенный — секунд¬
ный перелет через весь цирк».
Перед своим номером знаменитый клоун обратился со словами,
которые окончательно заинтриговали публику:
— Мой перелет будет настолько быстр, что его невозможно уло¬
вить даже вооруженным глазом. Все же прошу уважаемых зрите¬
лей внимательно следить за чистотой исполнения предстоящего но¬
мера.
Анатолий взобрался наверх, под купол цирка. Там висел боль¬
шой сундук с крепко запирающейся крышкой. На противополож¬
ной стороне цирка висел точно такой же сундук. Дуров открыл
крышку, крикнул зрителям: «Прощайте!», выстрелил из револьве¬
ра и скрылся в сундуке. Буквально через секунду открылся второй
сундук и взорам изумленных зрителей предстал Дуров, весело при¬
ветствующий публику: «Здравствуйте!»
Он опустился на манеж и закончил номер. Публика была пора¬
жена. Все были уверены, что это один и тот же артист. Каждый
строил свои догадки, но никто не мог разгадать секрета трюка.
На следующий день генерал-губернатор князь Долгоруков вы¬
звал к себе Анатолия Дурова. Артист явился, недоумевая о причи¬
нах приглашения к столь важной персоне. В кабинете князя произо¬
шел такой диалог:
— Мне очень понравился ваш вчерашний фокус,— сказал Дол¬
горуков, любезно предлагая гостю кресло.— Но я сгораю от любо¬
пытства, как вы его делаете?
— Очень просто, ваше сиятельство. В одном сундуке сидел я, а
в другом мой брат, Владимир. Его, беднягу, я усадил в это одиноч¬
ное заключение за два часа до начала представления, когда в цирке
не было ни души. Он, как вы изволили видеть, был одет в одинако¬
вый со мной костюм и так же, как я, загримирован. Все это я дер-
жал в таком секрете, что даже никто из циркистов, кроме директо¬
ра, ие был в него посвящен. Эта маленькая тайна еще более помогла
успеху.
— Так там был ваш брат?— разочарованно произнес князь.—
А я-то думал... Как это просто! Слишком просто... Лучше бы вы о
своей проделке мне не рассказывали.
— Так вы сами приказали мне разъяснить, ваше сиятельство...
— Я предполагал нечто совсем загадочное, а все это забавно,
но не то, не то...
Князь остался весьма недоволен. Очевидно, он потратил много
времени и ломал голову, чтобы разгадать секрет удивительного пе¬
релета, а оказалось все так несложно.
Этот номер сильно повлиял на взаимоотношения братьев. Люби¬
тели цирка, газетные рецензенты и широкая публика всячески про¬
славляли героя загадочного трюка. А имя второго равноправного
участника «перелета» оставалось никому неизвестным. И открыть
его не представлялось возможным, иначе разрушилась бы иллюзия
и погиб весь эффект.
Не обязательно иметь характер Сальери, чтобы терзаться от
славы соперника. Легко понять состояние Владимира Дурова, ис¬
полнявшего неблагодарную роль в номере, принесшем огромный
успех его младшему брату. Вероятно, любой артист на его месте ис¬
пытывал бы то же горькое чувство. Трещина, существовавшая в от¬
ношениях между братьями, расширилась еще более.
Несмотря на оглушительный успех, «секундный перелет» через
весь цирк не повторялся. И первое, так удачно начавшееся совмест¬
ное выступление братьев Дуровых па арене оказалось последним.
Опекун Захаров стремился сдерживать враждебность в отноше¬
ниях братьев. И хотя это плохо ему удавалось, они все же время от
времени встречались под кровом Николая Захаровича. Но однажды
страстный картежник Захаров проиграл все свое состояние: деньги,
имущество... Вернувшись домой нищим, он сел за письменный стол
и четко вывел на клочке бумаги три слова: «Нет, не отыграться!»
Потом переоделся во фрачный костюм, расположился на диване и
принял сильнодействующий яд.
Кончина опекуна лишила братьев Дуровых единственной связую¬
щей нити. Теперь они вовсе отрешились друг от друга. Каждый по¬
шел своей дорогой. Пути их разошлись бесповоротно.
Слово «клоун», определяющее человека самой смешной профес¬
сии, вызывает серьезные споры. Как оно родилось, где возникло?
Вероятно, от латинского слова «colonus» — деревенщина, мужик.
Некоторые утверждают, что основанием послужила сценка, с
давних времен игравшаяся в цирках. Неуклюжий крестьянин брал¬
ся на пари проехать верхом на норовистой лошади. После ряда ко¬
мичных падений он выигрывал спор и уже в роли настоящего на¬
ездника проделывал сложные упражения.
Так или иначе, в конце XVIII века слово «клоун» перешло из
Англии на континент и заменило бытовавшее выражение «паяц».
Кто был первым клоуном? Едва ли на этот вопрос можно от¬
ветить. Лучше сказать о создателях клоунских жанров.
Француз Жан Гонтар —один из первых комических акробатов
цирка начала XIX века. От него пошла целая династия Гонтаров-
клоунов, выступавших в разных странах на протяжении столетия.
Жан-Батист Ориоль затмил Жана Гонтара, небывало усложнив
акробатическое искусство клоуна. Его называли «человек-птица»,
«человек-колибри», «человек-белка», считали самым воздушным су¬
ществом, когда-либо выступавшим под куполом.
Появление Ориоля возвещал тихий звон бубенцов, затем слы¬
шался его высокий пронзительный голос и мефистофельский смех.
С необычайной легкостью он совершал грандиозный прыжок на
арену и вмиг взбирался на высоченный шест. Затем начинал каскад
акробатических упражнений, вызывавших удивление, восторг и
одновременно хохот зрителей. Какие только упражнения не испол¬
нял Ориоль: показывал номера с горящими свечами и катающими¬
ся бочонками, взбирался на пирамиду из столов, изображал изящ¬
ную обезьяну, на вытянутом канате танцевал гавот. Ориоль прыгал
через шеренгу из двадцати четырех солдат, державших ружья с прим-
кнутыми штыками и для пущего впечатления во время прыжка
клоуна дававших залп. Он был прыгун с необыкновенным чувством
точности: выходил на арену, снимал туфли и, сделав заднее саль¬
то, попадал ногами прямо в свои туфли.
Только англичанин Джемс Босуэлл мог бы соперничать с Орио-
лем в ловкости и умении сохранять равновесие. Чего, например, сто¬
ит такой его помер. Он взбирался по лестнице, которую сам же удер¬
живал в вертикальном положении. По мере восхождения, Босуэлл
отбрасывал в сторону поперечные перекладины. Достигнув послед¬
ней ступеньки, отбрасывал и ее вместе с одной из боковых стоек
лестницы. И тогда он становился головой на оставшуюся, неукреп¬
ленную стойку.
При том все это клоун проделывал так комично, что вызывал
раскаты неудержимого смеха и громкие крики «браво!». Непрев¬
зойденный акробат, он был и великолепным эксцентрическим тан¬
цором. В костюме цыганки, с рыжим париком на голове, стуча ог¬
ромными кастаньетами, Босуэлл поражал ловкостью и юмором.
Существует не один вариант рассказа о первом появлении на
арене рыжего. Обычно заслугу создания этого амплуа приписыва¬
ют англичанину Тому Беллингу. В берлинском цирке Ренца он, в
прошлом недурной наездник, выполнял скромные обязанности уни¬
формиста. Слыл добрым товарищем и еще лучшим собутыльником.
Однажды Том Беллинг вышел на манеж, спьяна напялив на себя
чужую, не по росту большую одежду. В это время выносили ко¬
вер. Том бросился помогать его расстилать, но споткнулся и упал.
Поднявшись на ноги в полном смущении, он принялся стряхивать
приставшие опилки, растирать свой и без того красный нос.
Падение Тома, его нелепый костюм, взъерошенные рыжие воло¬
сы, красный нос вызвали гомерический хохот. Зрителям в голову
не приходило, что вся эта сцена разыграна нечаянно, а не нарочно.
Послышались крики: «Браво, Август! Браво!» («Август» по-немец¬
ки соответствует русскому «Иванушка-дурачок».)
Пока публика вызывала Августа — Беллинга, он за кулисами по¬
лучал оплеухи от великана униформиста, оставшегося по его ви¬
не без одежды. Зато директор цирка по достоинству оценил нечаян¬
ный успех. Ему пришла счастливая мысль повторить антре, и он
предложил Беллингу снова выйти на манеж. Расчет оправдался. Вто¬
рой выход Тома снова сопровождался оглушительными криками:
«Браво, Август! Браво!»
Легенда гласит, что отныне он стал выступать в образе рыжего
коверного клоуна. Через несколько дней имя его было самым попу¬
лярным среди цирковых артистов Берлина. Уже никто не звал его
Беллингом, он стал Августом.
И, конечно, вскоре появилось множество подражателей. Они то¬
же надевали рыжие парики, делали себе красные носы, напялива¬
ли не по росту большие, мешковатые костюмы. И тоже имели успех.
Теперь без участия рыжего программа казалась неполной. Образ
рыжего стал варьироваться и совершенствоваться.
Джеймс Гюйон в парижском цирке Медрано создал своего рыжего.
Это был не простофиля-увалень Тома Беллинга, а ловкий мим со
смешными манерами и уморительными гримасами. Гюйон проде¬
лывал такой трюк: становился на голову и в этом положении по¬
ворачивался вокруг своей оси. Затем, вскочив на ноги, брал свою
непомерной длины губу и закрывал ею нос. Необычайная подвиж¬
ность губы позволяла ему превращать лицо в маску с выражением
сатанинской насмешливости и жестокой веселости.
Вскоре Уильям Бридж создал новый тип рыжего — изысканного
щеголя. Он выходил на арену в безукоризненно сшитом костюме с
высоким воротничком, подпиравшим шею. Это был строгий на вид
джентльмен, на лице которого не появлялось и тени улыбки.
] Но даже возле такого рыжего клоун с белым лицом выглядел
аристократом. Он умно и тонко направлял его поступки, помогал
глубже и ярче раскрывать их смешную сущность. Белый клоун при
этом должен был оставаться превосходным комиком, чтобы успешно
противостоять своему партнеру-сопернику.
Постепено рыжий и белый начали вести шуточные диалоги, но
и при этом трюки составляли главную сущность их сцен.
Однако некоторые сцены все ближе смыкались с театральным
представлением. Они привлекали юмором, легкой шутливостью. Сце¬
на «До, ми, соль» была остроумной пародией на дисгармоничную му¬
зыку. Сюжет ее требовал от исполнителей исключительной акроба¬
тической ловкости. По ходу действия строптивые оркестранты, не