После отбытия пяти суток, Леха стал ощущать, что дыхание его затруднилось, он тяжело набирал в грудь воздух, как будто на нее положили штангу. Что-то мешало внутри, давило. Но он упорно боролся: отжимался от пола на кулаках, приседал, прыгал, размахивал руками. В один прекрасный день дверь открылась и на удивление окоченевшего от холода Лехи, вошел Заха. Дверь захлопнулась.
- Что сынок, заскучал ты здесь, ну, ничего, теперь вдвоем будем свой срок коротать.
Старого вора трудно было удивить видом измученного парня, он на своем веку и не такое видел.
- Ну - ка, раздевайся до трусов.
Леха дрожащими руками и стуча зубами, сбросил куртку и брюки. Горец Заха принялся растирать его тело: сначала аккуратно, чтобы не повредить холодную кожу, затем его движения стали энергичными, и Леха почувствовал, как кровь заструилась по жилам. Правда, болезненными были первые ощущения, но массаж сделал свое дело, он почувствовал себя лучше.
На следующий день, Заха потребовал от ментов врача, опять пришел Шакал и ехидно улыбаясь, спросил в чуть, приоткрытую кормушку:
- Что болит?
- У меня голова, - ответил Заха, - а у парня, похоже, скоро разовьется пневмония.
- Голова не ж..., завяжи, да лежи,- с издевкой ответил Шакал,- а корешок твой здоровый, как бык, посмотри, ишь, как раскраснелся... Лешка не вытерпел и плюнул в приоткрытую кормушку. Капитан быстро ее прикрыл и засмеялся:
- Не плюй в колодец, пригодится - воды напиться. Ты у меня еще в ногах будешь ползать и просить, чтобы я тебя в другую хату пересадил.
- Я быстрее завалю тебя козла, чем попрошу пощады. - Леха вдруг вспомнил слова Слепого и, рассмеявшись, добавил, - не дождетесь мусора, много чести для вас, если я начну пощады просить...
За угрозу, Лехе и за одно и старому Захе, продлили срок пребывания в ШИЗО. Началась борьба со смертью за выживание. Одно дело, когда она приходит естественно, не подключая к своему процессу людей, а другое, когда вот такие - подобия людишек, как Шакал, превращают жизнь человека в муки и постепенно забирают ее против его воли. Но они жили назло и зависть палачам, в день, по несколько раз растирая свои тела. У Лехи руки еще крепкие, молодые, а у старого горца они худые и немощные. Стирая кожу на руках до крови, Заха вытягивал Леху из цепких лап смерти, но с каждым разом убеждаясь, что парень тает на глазах. Они уже потеряли счет суткам, сколько просидели, как вдруг дверь открылась, и на пороге перед доходягами, предстал майор Шахов. Кум посмотрел на них холодным взглядом и сказал:
- Борисов, срок твоего наказания истек, а ты Заха еще посиди, у тебя сутки заканчиваются через три дня.
Лешка молча обнял Заху за плечи и тихо прохрипел:
- Закрой двери начальник, с другой стороны.
Опер со злостью хлопнул дверью и, постояв с минуту, открыл ее снова.
- Выходи... - Он специально выдержал паузу,- Оба выходите.
Поддерживая друг друга, заключенные побрели по коридору к выходу.
Лешка Змей выдержал бой с ментами. Он накинул сначала телогрейку на старого Заху, затем себе на плечи, и переступил порог изолятора. Зажмурился от яркого света, постоял и, помогая спуститься с крыльца Захе, повел его в отряд. Тут же подскочили парни и обоих повели сначала в баню, а потом их ждал жарко натопленный барак, по - зэковски, скромно, накрытый стол: с горячим чифиром с нажаренной картошкой и долгожданные, теплые постели.
А дальше Леху ждал неописуемый праздник, завхоз протянул ему стопку писем. Накопилось столько, что у Лешки сердце зашлось от радости. От мамы три письма и целая кипа от любимой Галинки. Он читал их взахлеб, по нескольку раз перечитывая одни и те же строки. Его сердце, озлобленное на ментов, по мере чтения, заполняла любовь. Да, она по-прежнему его любит и ждет, и даже считает годы, месяцы и дни и в конце каждого письма стоял оттиск ее губ, накрашенных яркой помадой.
Леха глубоко вздохнул, не смотря на боли в груди и понял, как прекрасна жизнь, во всех ее прелестях и невзгодах. Не было бы несчастья, не озарила бы его настоящая улыбка фортуны.
- Леха, вставай,- тряс его за плечо зэк из соседнего отряда, - как ты, идти можешь?
- Змей протер глаза, глянул на большие часы, висевшие на стене и, поморщившись, сел.
- Куда идти?
- "Маэстро" тебя зовет, базар есть.
Леху еще вчера известили, что из Средней Азии с Карагандинского лагеря, этапом на север пригнали авторитетного вора. Они с Захой обязаны ему своими жизнями - это он с ходу навел порядок в зоне среди мужиков, блатных и бандюков. Долго он налаживал с местными ментами мосты, пока хозяин не приказал отпустить цепкие клещи с горла двух доходяг, гниющих в карцере. Шакала отправили в отпуск, на время, пока Маэстро находится в лагере, а кум Шахов, признав в очередной раз позорное отступление, вынужден был "прогнуться" под властью уступчивого начальника колонии.
Леха медленно вошел в проход, он сразу выделил среди сидящих на шконках зэков, главного, на голове у него сидела кубанка, вместо традиционной шапки-ушанки. Маэстро был спокоен, улыбчив и мягок в обращении. Поздоровавшись и познакомившись с братвой, Леха скромно присел, через двух человек от вора.
- Да, Змей, тебя словно из саркофага вынули, желтый, как мумия. Ну, ничего, недельку, две и ты снова будешь цветом, как этот чифир. - Зэки засмеялись - короче, Леха, на воле и здесь, нам удалось развести этот рамс с ментами, больше тебя ни одна гнида не тронет.
- А Шакал? Он же не простит мне, я ведь обещал его удавить.
- Какие его годы, пойдет в лес, нечаянно оступится, упадет в яму - пожег или ель ему, опять же нечаянно, на голову рухнет. Жизнь мусора тоже зависит от Всевышнего, Бог не Яшка - видит, кому тяжко.
Леха прижал руку к сердцу и, слегка наклонив голову, с благодарностью произнес:
- Маэстро...
- Ладно, Леха, не благодари, лучше спасибо братве на воле скажи, они за тебя похлопотали, а меня они подпрягли, когда узнали, что я этапом сюда иду. Живи Леха, топчи зону без напряга и гордись своей несгибаемой натурой, я слышал, от Шакала еще не один просто так не срывался.
Вскоре Маэстро, как и планировалось, этапировали в другую область, а лесная зона зажила своей жизнью, претворяя наказы вора в жизнь: учитесь, приглядывайте, держите "черную" масть крепко, чтобы не пришлось снова засылать сюда маститых авторитетов для наведения порядка.
Галина, как только получила письмо от любимого Лешки и, знав его точный адрес, принялась за письма. Она писала каждый день, разговаривая с его образом часами, молча возводила глаза к потолку и мечтала: "Если бы мне дали с ним свидание. Я поеду к нему сразу же и мы распишемся. Ах, Леша, Леша, чуть-чуть нам с тобой не хватило времени до нашей свадьбы. Как же до тебя добраться, мой родной. Это где-то далеко, на севере. Ты пишешь, что туда даже поезда и машины не ходят. Лешенька, милый, я все равно доберусь до тебя, только ты живи, только ты жди меня, я к тебе приеду".
На дальнее путешествие у Галины припасены деньги. Тех, что она зарабатывала у матери в цветочном магазине, конечно бы не хватило. Совсем недавно, она рылась в своих вещах и увидела Лешин блокнот, в нем она обнаружила несколько номеров телефонов. Она решилась и позвонила, трубку поднял парень.
- Скажите, пожалуйста, вы к Алексею Борисову имеете какое-то отношение - это говорит его невеста.
- Ты Галя?
- А Вы меня знаете?
- От Лехи наслышан. Ты где пропала, Галя, мы тебя вообще-то обыскались. Меня Иваном зовут.
- Я...? Я на месте, живу на прежней квартире.
- Галь, это не телефонный базар, скажи куда подъехать, тут Леха тебе кое - чего оставил, передать бы надо.
Они встретились - это были Лешкины друзья по прежней "работе".
- Возьми, здесь деньги.
- Зачем, не надо, у меня есть.
- Да не скромничай ты, это Лехины деньги. И еще, поедешь в банк, откроешь на себя счет, будешь Лехину долю с общака получать - это его решение. И не возражай, ты что, наших законов не знаешь: если кто из братвы попадает на нары и, не запятнав себя позором, получает помощь. Мы Лехину мать нашли, и ей тоже помогли.
- Ребята, подскажите, как лучше до него добраться?
- Ты, что, к нему на свиданку собралась? - удивленно спросил Иван.
- С такими деньгами теперь, я к нему, хоть на Камчатку поеду.
- Молодец деваха, ты Галка, как декабристка, есть в тебе этакий стерженек. Только не получится у тебя, туда матери с женами редко добираются, а ты у него в дело не вписана, только впустую смотаешься, да намыкаешься. Ты уж подожди трошки, может Леха сам, чего придумает.
Галя замотала головой.
- Не хочу ждать, медлить - смерти уподобляться.
- Ну, ты в натуре девчонка - молоток, Лехе и впрямь, позавидовать можно. Ладно, я маршрут пробью, и прочие, на днях перезвоню тебе.
- Спасибо вам, парни.
Чака улыбнулся и спросил:
- Как у самой - то жизнь, никто не обижает?
- Все хорошо.
- Звони, если что, может какая помощь понадобится, так мы завсегда, как "двое из ларца",- засмеялся Чака и махнул Галинке на прощание рукой. Отъехав на мерседесе, Иван сказал другу:
- Вот гадом буду, я бы себе яйцо отрезал и на глазах у всех сожрал, встреться мне такая девчонка.
- А на хрена ты ей без яйца сдался,- засмеялся Чака и резко нажал на газ.
Прошли дни, Галя, повинуясь, зову своего сердца, приняла для себя ответственное решение: она собралась к Алешке. Сначала она ознакомилась с маршрутом и, остановив свое внимание на городе Красноярск, думала, как ей добираться дальше до зоны. Она включила воображение на полную: "Билет на поезд я куплю, с этим проблем нет, но как найти вертолет, ведь на Котуй не так - то просто попасть, не поеду же я с эвенками на оленях. Хотя, я и на это согласна, лишь бы поскорее добраться до него. Я слышала, что жены арестантов живут рядом с зонами в поселках и таким образом видят их часто. Может и мне посчастливится, я пристроюсь где-нибудь рядом, и буду видеть Лешку. Хотя бы изредка... Ну, хоть краем глаза... Маму, конечно, жаль оставлять одну, но что она может поделать, раз природа так распорядилась, все птенцы, когда-то покидают родительские гнезда. Я буду ей писать, мама простит, она поймет. Я приеду к ней, но только уже с Лешей".
И вдруг Гале стало настолько грустно, она в слезах собирала немногочисленные вещи Алексея, его записи, письма и свои тоже. Оставила самые ценные послания от любимого, вышла во двор и, разведя на снегу маленький костер, все сожгла.
"Все, возврата нет, билет до Красноярска спрятан, завтра я покину этот город. Мама... - Галинка смахнула скатившиеся по щекам слезы и не торопясь, поднялась в свою квартиру. Она молча, тихо плакала, уткнувшись лицом в подушку и даже не услышала, как в комнату вошла мать.
- Галка, ты еще не спишь?
Дочь не показывала своего заплаканного лица.
- Дочка, ты однако плачешь, у тебя что-то стряслось?
Галя замотала головой.
- Родная моя, это из-за Алексея. Послушай еще раз меня, зачем ты рвешь свое сердце, забудь ты его, разве это мыслимо, столько ждать.
- Мама, мы уже с тобой говорили на эту тему, почему ты и моя подруга не понимаете меня? Что вам от меня нужно?! Я не хочу больше ничего слышать, Мама! Оставь меня, пожалуйста, в покое.
Уткнувшись лицом в подушку, Галя разрыдалась.
- Галочка, доченька, успокойся, я ведь хочу тебе только счастья, я не смогу видеть, как ты одиноко прожигаешь свою жизнь.
- Как ты?! Ты бросила моего отца, мама. Он тоже попал в беду, почему ты его не поддержала? Почему не поехала к нему на свидание? Я маленькая была, и не могла все решать за себя, а теперь ты хочешь, чтобы я повторила твою ошибку. Нет, мама, этому не быть.
- Галя, скажи, что ты решила, к чему мне готовиться?
Галинка успокоилась и, не смотря на только что, брошенные упреки в сторону матери, обняла ее и тихо сказала:
- Ничего, мам, жизнь покажет...
Наталья Сергеевна вытерла остатки слез с лица дочери и, приложив холодную руку к ее лбу, произнесла:
- Решай сама дочка, может ты и права, хотя бы сейчас, я не стану тебе мешать.
Галя судорожно вздохнула и обняла крепче мать.
- Я тебя люблю.
- И я тебя, моя хорошая.
Когда мама ушла в свою комнату, Галинка подошла к окну и, взглянув на заветный угол здания, из-за которого всегда появлялся перед свиданием Леша, на миг закрыла глаза и представила: "Вот сейчас открою глаза, а он там, под фонарем, курит и ждет, когда я махну ему рукой и мы снова будем вместе..."
Она не стала открывать глаза, а подошла к постели, легла и с мыслями, что он уже поднимается на площадку, и сейчас позвонит в дверь, Галя заснула.
С утра, когда закончилась планерка у начальника колонии Морозова, он отпустил офицеров и попросил задержаться Шахова.
- Юрий, у меня к тебе разговор, присаживайся поближе, - пригласил начальник, - я получил телефонограмму, тебе надлежит в скором времени явиться в Красноярское управление, так что готовься, первым же рейсом отправишься.
- Что за надобность?
- Там сообщат.
- Пожалуй, я догадываюсь в связи с чем вызов. Семен, не юли, ты же прекрасно знаешь, что меня вызывают в политотдел, я ведь не только главный опер в зоне, но и временно занимаю должность начальника по ПВР (Политико-воспитательная работа).
- И что из этого следует?
- Я обязан доложить в политотдел о действительном состоянии дел всех служб в колонии. Не обессудь, но я не хочу потерять свою работу.
- Но ведь я тоже могу составить подробный рапорт о торможении режимно - оперативной частями выполнения норм выработки на лесозаготовках. Давай поищем компромисс.
- Что ты предлагаешь?
- Уволить Живцова, а на его место поставить молодого, перспективного старшего лейтенанта.
- Семен, я конечно понимаю, что он перегибает палку, но на данный момент Живцов на своей службе, практически незаменим.
- Незаменимых людей нет, назначим его мастером на складском, а оттуда переведем старлея, он давно ждет вакансии в колонии.
- А какой мой интерес в этом?
- Двое людей, которых ты досрочно освободил, они кажется, сейчас работают на прииске "Отчаянном".
- Допустим...
- Я забываю о них, а ты не возражаешь по поводу увольнения Живцова.
- Что ты еще знаешь обо мне, Семен?
- Я так думаю, что некоторая часть золотишка, что там намывают, перекочевывают к тебе. Я знаю тебя давно, и так просто ты не отпустишь на свободу людей и не направишь их в теплое место.
- Семен, это только твои предположения - забеспокоился Юрий, - ты ведь тоже приторговываешь лесом.
- Ты не переживай, это останется между нами. Ну, так как, по рукам?
- Ладно, после Красноярска мы решим этот вопрос, ты только объясни, чем тебе "Шакал" пришелся не по душе?
- Юра, мне комиссия из центра здесь не нужна, что он вытворяет с заключенными, тебе прекрасно известно. Да ты посмотри, что он дома чудит, родную бабу в холодном сарае закрывает, мне уже соседи жаловались, погубит он ее. Садист!
- Ты только с зэками не либеральничай, а то добром не кончится, посадишь на спину, не отвяжешься, или что, Семен, очки набираешь?
- Юра, они тоже люди, по мне так, если попали сюда, пусть работают, но зачем их в могилу преждевременно загонять.
- Так - то оно так, но блатные своего не упустят, мало того на крючок тебя посадят и будут дергать за ниточки, а ты как марионетка, станешь исполнять их прихоти. Покладистый ты Семен.
- Что поделать, характер такой. Ладно, потом договорим, иди, готовься к встрече с начальством.
После выхода из изолятора, старый горец захворал. Он теперь часами лежал в углу на шконке и часто курил. Леху определили в 70 бригаду, но пока не выводили на работу, с разрешения начальника санчасти, он долечивался амбулаторно, находясь в отряде. Змей проникся к пожилому человеку, за время, проведенное в трюме, он сроднился с ним душой. Заха любил поговорить, ему нравилось, когда вечерами молодежь собиралась в его проходе и часами слушала рассказы о его родном крае, одинокой, совсем уже старенькой матери, живущей в горном ауле. Леха удивился, когда узнал, что Заха за всю свою жизнь ни разу не был в школе. Степенный, спокойный, рассудительный Заха, всегда был в центре внимания зэков. Как - то вечером у него возник разговор со Змеем.